хвост в штанине

— Эм.меня зовут Тетта Кисаки, я здесь живу, вместе с Ханмой. А вы кто? — Я, можно сказать, его будущий парень. — Изана старался говорить как можно уверенно, но дрожащий голос всё же был слышен. — А.ну раз так. — у Кисаки от неожиданности глаза расширились в пять рублей. Он готов был провалиться под землю, лишь бы не слышать этих слов. «Будущий парень»? В каком смысле? Ханма же чувствовал что-то, когда находился с ним — сам так говорил. Они ведь хотели поговорить. Он обманул Кисаки. — Давай пройдём на кухню и ты расскажешь мне всё, хорошо? Чай будешь? — Кисаки попытался не показывать свою обиду и, глубоко вздохнув, он направился к чайнику. — Да, буду. — отозвался парень, снял ботинки и сел напротив Тетты. — Можешь рассказывать. — А, конечно. Вообщем, я познакомился с ним буквально два-три месяца назад. Вначале нашего знакомства мы ходили в кино, гуляли.аа.короче много чего делали. Вот, но неожиданно он пропал. Перестал отвечать на звонки и сообщения. — Угу. — Кисаки не пропускал ни единого слова, а лишь молча слушал и листал какой-то левый журнал, который он достал из почтового ящика. — Но вот сегодня я встретил его в клубе. К сожалению он много выпил и не удержался передо мной, я так думаю. — Тоесть вы. — Да, мы занялись сексом прямо там. Мне, конечно, было очень приятно, что он сам проявил инициативу, но вот ещё что. — парень продолжал рассказывать что-то про взаимную любовь и какой Ханма чудесный был во время их «перепихона», а в это время внутри у Тетты боролись две стороны. Это то, что его нужно понять, потому что Шуджи был под наркотой и можно было ожидать что угодно, а другая сторона злилась и ненавидела это человека. Кисаки бросали, всегда бросали и, похоже, будут бросать абсолютно всегда. Он попытался довериться своему «хозяину», но его обманули, как наивную маленькую девчушку. В груди всё сжималось от боли и печали. Живот крутило, а руки будто были в иголках. — Но неожиданно он ушёл. — Как? Всмысле? — Ну вот просто взял, оделся и ушёл. Даже ничего не сказал. «Наркотики стали слабее?» Пронеслось в голове у Кисаки, но он мысленно встряхнул себя и откинул эту мысль. Во всём виновата его неосторожность и доверие. — Мне стало так неприятно. Но я знаю, что он меня любит. Пусть даже не говорит этого, но я чувствую его отдачу. — парень закинул ногу на ногу, что стол немного «подпрыгнул». -… Кисаки не мог поверить в это. А ведь и вправду. Он же просто обычный кот, которого купили лишь для того, чтобы дома была какая-нибудь живность и не более. На что Тетта только расчитывал? Он достал кружку, налил в неё чай и пошёл в коридор. — Я выйду на пару минут. Ханма спит, скоро проснётся. Думаю, вам следует поговорить после такого. — тихо произнёс Кисаки, но его услышали. Нет, он не собирался идти и спрыгивать с крыши или резаться от постоянной лжи. Просто нужно было проветриться. Проветриться. На недельку. — А, хорошо. — Курокава счастливо ответил и звонко начал размешивать сахар в кружке. Он этого и ждал. Ждал, чтобы этот неизвестный парень в квартире Ханмы поскорее свалил. Но он даже не знает и не подозревает, как Шуджи дорожит этим «неизвестным» парнем и любит всем сердцем.

***

Вечер. Капли дождя льют с такой силой, что отскакивают от асфальта. Мост. Ржавые перила и куча подростков, которые вышли прогуляться с зонтиками. Бегают, прыгают, кричат и веселятся. Много девушек, лет 14-ти бегают в школьных юбках, будто бы им совсем не холодно. Конечно, когда радость затмевает ту боль, которую ты получила, забываешь и про дождь, и про холод, из-за которого ты с лёгкостью можешь заболеть. Бегаешь и смеёшься, радуясь моментом и жизни в целом. Кисаки давно в образе кота. Сидит и наблюдает своими большими лиловыми глазками. Рядом прошла какая-то парочка, они беседовали о чём-то, смеялись, а потом обнимались. Грусть и разочарование не уходили. Он медленно бродил по краю моста вглядываясь в воду, где плавали куча рыбок и другая живность. «Кушать хочу.» Пронеслось в голове, и по кошачьим инстинктам начал выискивать еду. Добежав до какой-то забегаловки он обнаружил грузовик с коробками. На коробках были напечатаны рыбы, акулы и т.п., а это значило, что завозят что-то морское. Кисаки незаметно пробрался под машину, а когда крузщики пошли относить заказ, запрыгнул в кузов и разодрал какую-то коробку, которая была даже не запечатана. В упаковке лежала сухая копчёная рыба. Зубами он её достал и уволок за магазин. Там он и насладился ею, хоть и сама рыба была не очень сытная. Покушав, он решил, что переночует где-нибудь на лавочке. Был апрель, поэтому было достаточно тепло для ночёвки на улице. Тем более у него шерсть, которая защищает от холода. Свернувшись в клубочек и стараясь не думать о том, что произошло, он на удивление мгновенно заснул.

            Спустя 17 дней.

Тетта решил немного проследить за Ханмой, чтобы хотя бы посмотреть, как он стал жить. И вдруг они с Изаной начали встречаться. Такое ведь тоже может быть. Он быстро добрался до знакомого подъезда и присел на бордюр. Спустя час ожидания он решил пойти обратно. Видимо, так и не дождётся. Но дверь подъезда открылась и из дома вышел Шуджи. Выглядел он не то, чтобы плохо, а просто ужасно. За эти три дня у него яркие синяки под глазами, а сами глаза будто и не открываются. Прикрыты. Он не идёт, а будто плетётся, изредка спотыкаясь об свои же ноги. Достаёт пачку сигарет и закуривает одну. Кисаки впервые видит, чтобы тот курил, но его это особо не удивляет. Ханма сел на качель возле детской площадки и, тихонько покачиваясь, смотрел в пустоту, просто в никуда. После первой, сразу последовала вторая сигарета. «Что у него произошло?» Думал Тетта, рассматривая Ханму из-под машины около площадки. Вещи грязные, он их даже не менял после того, как светловолосый покинул квартиру. Сидит в футболке. Было раннее утро и даже коту было немного холодно, а этот тут ещё и в тапочках, без носков и в обычных штанах. Волосы растрёпаны, не расчёсаны, про них будто и вовсе забыли. Ханма резко встаёт, докуривая сигарету и кидая в старую песочницу, направляется к подъезду. Кисаки так и остаётся сидеть под машиной, провожая взглядом брюнета. Он не понимал, почему он так выглядит. Он же любит Изану, по его словам, разве нет? Да даже если б Ханма выгнал Курокаву из квартиры и не захотел бы с ним разговаривать, то что могло так сильно сдвинуть парня с катушек и довести до такого ужасного состояния? Выглядит, как какой-то нарко-алко-курильщик, у которого в скором времени заберут квартиру и он останется бомжом, грязные вещи и, похоже, даже не вымытая голова, лицо и зубы. Тетта выходит из-под машины и медленно идёт к подезду, ждёт, пока кто-нибудь откроет дверь и забегает вместе с этим человеком. Добегает до нужного этажа, он превращается обратно в человека. Слава богу на нём одежда. Правда, домашняя, которая была на нём, когда он уходил. Он хотел зайти и буквально всё внутри него кричало «иди, быстрей, пока не поздно!», но и в то же время останавливало. Кисаки мог как обычно вернуться в свой «дом», где и раньше жил с остальными животными. Его бы по-прежнему никто не купил и не взял бы к себе. Он бы так и остался до конца жизни, расхаживать одному и, будто не живя, а просто существуя среди всех. Только вот сердце почему-то не позволяло. Он бесшумно открыл дверь, на удивление та была не заперта, и зашёл в квартиру. «Фу! Чем это так воняет?» В квартире действительно пахло не то, чтобы плохо, а просто отвратительно и безобразно. Будто смешали тухлые яйца, рыбу и ко всему налили протухшее молоко. Обувь была разбросана по коридору, а в зале на полу лежал разбитый телевизор. Рядом с ним лежало какое-то одеяло и на диване были подушка и простынь. Видимо, он тут всё время спал. Тетта прошёл к спальне. В нос ударил запах, нет, вонь сигарет и пива. Причём дешёвого, сразу понятно. На полу валялись книжки, тетрадки, несколько тарелок от еды и пару стаканов, одежда и какие-то осоклки. Под ногами чувствовалась пыль, отчего ходить было очень неприятно и даже противно. Его взгляд упал на хозяина этого ужаса. Ханма сидел в своей обычной позе, с раздвинутыми ногами и, немного горбясь. Тетта вскрикнул, увидев самую страшную картину, которую ни за что бы не хотел видеть в своей жизни. Ханма. Сидит и улыбается. Такой же кривой, но далеко не искренней улыбкой. В руках он держит окровавленное стёклышко от зеркала, которое стояло рядом и в нём отражался Кисаки. Правое запястье сочилось кровью. Струки красной жидкости стекали вниз к ногам, а затем на пол. Образовывалась большая лужица. Светловолосый вспомнил сон. Сон, который приснился ему, когда он спал с Ханмой. Там было тоже самое. Всё точь-в-точь. Только там Шуджи был серьёзен, а здесь он улыбается. Тетта не мог в это поверить, как и впринципе не верил в вещие сны. — Кисаки. — парень широко улыбнулся, но улыбка быстро пропала. Заблестели слёзы на глазах в тусклом свете. — Почему ты ушёл, Кисаки? Я…прости меня.я не хотел, это… Ханма отрывисто дышал. Тетта молча подошёл, схватил какую-то футболку, лежавшую рядом и стал заворчаивать в неё правую руку. — Неет.Кисаки, я хочу…мне незачем больше существовать, пожалуйста, отпусти. — говорил Шуджи всхлипывая. Тут светловолосый не выдержал. — Да заткнись ты! Я люблю тебя и не хочу, чтобы ты тут суицидничал. Совсем ахреневший?! — парень завязал узел, взял телефон Ханмы и набрал номер скорой. — Ты.меня любишь? — Ханма опустил взгляд на свои руки. В левой стекло. Правая завёрнута в футболку, но всё также сочится кровью, он чувствует. Рука отпустила стекло и оно упало. — Так, скорая будет через пять минут. Пошли быстрей, пока ты тут не откинулся. — Кисаки взял его руку и, закинув себе на плечо, постарался приподнять темноволосого. — Ханма, если ты сейчас же не приложишь все свои силы, то мы останемся тут, и ты умрёшь глупой и совсем идиотской смертью. Ты же. — Мне всё равно. — перебил Шуджи с неким пофигизмом. — Тц, вставай уже блять, заебал! Давай скорей. Ты сможешь, соберись. — Кисаки старался поддержать его, но выходило плохо. Ему в жизни не приходилось кого-то мотивировать и говорить слова по типо «ты сможешь. Не сдавайся» и тд. Просто потому, что он не с кем не знакомился и даже не дружил. — Мне сложно…я очень устал. — Ханме и вправду было тяжёло идти и впринципе двигаться. Он должен был уже давно потерять сознание, но организм всё ещё соображал, чтобы передвигать ногами. Они спустились на лифте и вышли на улицу. Скорая как раз подъезжала. Из машины вышли двое мужчин, вывезли каталку и уложили на неё Шуджи. — Вы кто ему? — неожиданно спросил один из мужчин. — Аам…я.я его парень. Его самые близкие родственники не в городе. — Кисаки пришлось соврать, потому что он просто-напросто не знал, есть ли вообще у него какие-либо родственники. Они слишком мало были знакомы, чтобы доходило до знакомства с близкими. — Так, хорошо, тогда поедите с нами. Садитесь рядом. — ответил мужчина и сел напротив Тетты, захлопнул дверь и они поехали. Ханма, с закрытыми глазами, казалось не дышал. Лишь изредка был виден пар, пульс очень низкий, как и давление. — Доктор, а…он будет жить? — какой-то глупый вопрос задал Кисаки, и он это понял. — Надо посмотреть порез, глубокий или нет Сколько он нанёс ранений? — Я не знаю. Я пришёл к нему домой, у него в одной руке стекло от зеркала, а в другая кровоточила. — объяснил светловолосый, поглядывая на Шуджи. В душе было очень больно. И от того, что Ханма уже, словно между жизнью и смертью, и от того, что Кисаки полный болван, который сам же довёл его до такого состояния. Это ведь из-за него Ханма больше двух недель пропускал учёбу, сидел дома, пил, курил и, для него будто не существовало реальности. И он же не встречается или не живёт с этим Изаной. Только вот почему?