Белые медведи

Сегодня валил снег. Я терялся на фоне сугробов в своей белой сноубордистской куртке и грязно-бежевой шапке. Ноги у меня совсем отмерзли, и я присел на корточки, засунув коленки под куртку, как идиот. Из-за падающего снега я видел как подслеповатый крот. Вокруг - мутно-молочный туман и ни одного человека. Я вытоптал площадку метр на метр, но всё было бесполезно: снег превращал мою работу в ничто. Я сидел посреди этой площадки и ждал. Абонент опаздывал, а я медленно замерзал. Наверное, не стоило на это подписываться. Я был бы более спокоен у себя дома, а сидя здесь, я ощущал себя неудачником, попавшимся на очередную злую шутку. И я разозлился на себя, на того парня, поднялся рывком (куртка затрещала) и увидел перед собой размытый темный силуэт. Он неожиданно вырос перед моим носом и произнес: - Я думал, ты сугроб. И улыбнулся. Я не видел его лица, но разглядел улыбку - узкий темный провал рта; слишком дерзко она смотрелась сквозь светлую снежную атмосферу. - Очень смешно, - я замерз и стал скептичнее. - Ты за телефоном? Он не отреагировал на агрессию: - Да. - Как ты тогда узнал меня и сразу подошел? - Ты здесь один стоял, - ответил он, и его рот снова раскрылся в приветливой дьявольской улыбке. Я не нашелся, что ответить. Мы в полной тишине провели нашу сделку, при этом мне было неловко из-за своей подозрительности, а он был полностью расслаблен и излучал дружелюбие. Потом мы, махнув друг другу руками, тихо разошлись в разные стороны и не оглядывались. *** Мы снова встретились в мае на красивой груди неизвестной девчонки в автобусе. Я сидел рядом и тайком ее разглядывал, а потом заметил, что с другой стороны от девчонки сидит этот человек. "Дима", подумал я. Иногда бывает, что когда смотришь на человека, сразу становится понятно, как его зовут. Мне показалось, что Дима. "Дима" тоже меня заметил и едва заметно улыбнулся, и когда я вышел на своей остановке, он вышел за мной. - Как тебя зовут? Мы так и не познакомились в прошлый раз, - сказал он, будто прочитал мысли. - Саша, - ответил я. - Очень приятно, - сказал он. Я понял, что почти не видел его без улыбки. Помню только такое лицо. - Я Марк. Ну вот. Я ошибся и слегка расстроился, что чутье меня подвело. Я хотел быть правым. Я всегда хочу быть правым, но увы, я реалист. Я не знал, что ответить. Мы, конечно, познакомились, но что делать дальше, я понятия не имел. Марк тоже замялся, улыбка стала смущенной, как у скромной девочки, когда ее в чем-то хвалят. Я заметил, что у него красивые зубы, и он так и не стригся с зимы - волосы отросли до мочек ушей. Был бы я его мамочкой - отправил бы в парикмахерскую пинками. - Почему ты не подстрижешься? - я сам не заметил, как спросил, а когда понял, то сам от этого слегка офигел. Марк заливисто рассмеялся. Он смеялся свободно, слегка закинув голову назад, поза полностью открытая, немного покровительственная. Мне это не понравилось. Отсмеявшись, он ответил: - Завтра хотел. Ты прямо как моя мать. Я почувствовал, как солнце неистово печет мне затылок, и еще чуть-чуть, и я буду облит потом, как мокрая мышь. Марк продолжал улыбаться. - Мне сейчас мозги припечет. Пошли куда-нибудь в тень, - предложил я. Он согласился. Мы побрели прочь от остановки в сторону серых жилых пятиэтажек, молча, но не испытывая при этом неловкости. Просто Марк был совершенно спокоен, да и я не стал запариваться. Я подумал, что если бы он запаниковал и засмущался, я бы тоже начал вслед за ним, но на этот раз все удачно обернулось. Мы ходили по проулкам минут пятнадцать, пока я не обнаружил, что остановился у своего подъезда. И тут меня как черт дернул предложить ему зайти в гости. Марк весьма обрадовался и согласился немедленно. В подъезде оказались перебиты все лампочки, и было неистово темно. У нас до сих пор нет домофона, и разные придурки любят тут бить все стеклянное: плафоны, стекла на окнах между этажами. Окна были наглухо заколочены фанерой, щели забиты ватой на зиму, и не было даже пятнышка света, путеводной звезды. Дверь подъезда за нами закрылась, и мы ослепли. Я стоял, привыкая к темноте хоть немного. - Пошли, - поторопил меня голос Марка откуда-то сзади. Он легонько толкнул меня в спину, и я двинулся вперед. На первой же ступеньке я споткнулся, но удержался - Марк поймал меня за куртку, хотя его помощь не была так уж нужна. Мы начали подниматься. Я подсознательно помнил количество ступенек на первой лестнице и последующих, а Марк, так и не отпустив мою куртку, поднимался след в след. Так мы добрались до пятого этажа. Когда я открывал дверь, Марк светил мне телефоном, чтобы я мог попасть в замочную скважину. Наконец, дверь открыта, мы ввалились, я включил свет и понял, что натворил. Я видел его второй раз в жизни, мы обменялись лишь десятком фраз, а он уже стоит у меня в прихожей и с неизменно довольным лицом вешает куртку во вспухший от верхней одежды шкаф. "Наплевать, - решил я. - Он посидит у меня, потом уйдет, и вряд ли вернется. Все нормально." - Проходи в мою комнату. Дверь напротив кухни, вон там, - сказал я. - Ладно, - ответил Марк и пошел, все такой же довольный, но улыбаться ему, кажется, надоело. В холодильнике стояла целая бутылка красного вина, половина холодной копченой курицы, а еще я нашел вялые мандарины. Всё это я отнес в комнату, но насчет вина спросил. Марк долго смотрел прямо мне в глаза, секунды две, не меньше. Его лицо выражало то ли недоумение, то ли удивление - я не понял. - Нет, - ответил он, - Я не пью алкоголь. - Как хочешь. Мы включили телевизор и молча ели. Я бы, наверно, со скуки подох, но не вышло. Марк, отрешенно смотрящий в телевизор, повернулся ко мне и спросил: - Хочешь поехать в Антарктиду? Я опешил. Вспомнилась та дурацкая фраза в его блоге, которая вызвала недоумение. - Ты чего? - вопросом на вопрос ответил я. - Зачем? Марк задумчиво почесал подбородок. Я продолжал: - И что значила та фраза, что Антарктида когда-то не была покрыта снегом? Объясни, я ничего не понимаю. На самом деле, я решил, что он прикалывается. Прекрасный актер, прекрасно держит лицо, он не чешет нос, когда врет, и тому подобные штучки... Я с самого начала не стал воспринимать его слова всерьез, я захотел его "поймать". Марк все молчал. - И кто за это заплатит? - опять спросил я. Надеялся, что он понесет невразумительную пургу. Наконец, он заговорил. - Я тебе все объясню. Я очень давно хочу туда поехать, и планы уже три года как составлены. Я каждую неделю хожу в спортзал... - Подожди, - перебил я, - это ты ходишь в спортзал, а я нет. Я физически не готов к твоей Антарктиде. - Это не обязательно, - его спокойный голос был убедителен. - Главное - написать научно-исследовательскую работу. У меня уже есть много материала, но проблема в том, что этот материал общеизвестен. А я ищу нечто необычное. Понимаешь, - здесь он сильно оживился, - мы должны занять первое место, и эта путевка в экспедицию будет как приз! Антарктида - действительно очень интересное место, не такое, каким ты его себе представляешь. - Очень хорошо. Где ты собрался искать неизвестный материал? - спросил я. - Он наверняка неизвестно где лежит. - Найдем. Он действительно был очень серьезен и заинтересован в теме. Против моей воли, Марк меня заинтриговал. Мне хотелось знать, почему ему так встряла эта Антарктида, почему он так уверен в своих силах. Мне бы его уверенность. - А почему я? Марк опять заулыбался. - Не знаю, - просто ответил он, - действительно не знаю. Когда я предложил тебе это, то просто поддался импульсу. Но я серьезно. На самом деле, начинал эту работу не я один, со мной был друг. Но продолжать он не может. - Сделал бы все сам. - Не могу. И не хочу. Я промолчал. Больше на эту тему мы не разговаривали. Марк доел мандарины, сказал, что уже темно и поздно, поднялся и ушел в коридор одеваться. Когда я хотел закрыть за ним дверь, он широко заулыбался в проем и махнул рукой. - До встречи! Дома было тихо, темно и пусто. Я выключил телевизор и лег в кровать раньше обычного.