У Рана удивительно красивые губы и совсем кукольные ресницы, проникновенный голос и отзывчивое тело.
Он протянул влажную дорожку языком от шеи к ключицам, плавно очертил все эрогенные места, вырывая из брата полноценный долгий стон. Он касался так, как будто в первый и последний раз: прижимая и прижимаясь с непривычным, но неприкрытым отчаянием. Глубокий вдох казался спасительным: задержать дыхание, дать себе возможность успокоиться, но вместо этого Ран снова почувствовал прошибающее током прикосновение, изящно выгнулся в его руках и ощутимо стянул взмокшие волосы на затылке. В тот момент как никогда хотелось нежности, и кажется, брат полностью разделял эту потребность с ним. — Рин, — мягко пожурил длинноволосый, поджимая ноги под себя от тянущего удовольствия; положил ладонь ему на загривок и приятно повёл носом по виску, — давай всё-таки сначала в душ, а потом делай со мной всё, что хочешь. — Сильно устал? — Есть немного, — Ран едва улыбнулся, коснувшись холодной ладонью родного лица, позволив ей задержаться чуть дольше. — Тогда сегодня я сделаю всё сам. Под его усталую улыбку, Риндо снова взял старшего на руки и понёс в сторону ванной комнаты, попутно обмениваясь с ним непрекращающимися поцелуями. Стащив с брата последнюю деталь гардероба, младший заботливо опустил возлюбленного на пол, подставляя его лицо под прохладные струи воды. Недовольно подметив, что сам Риндо всё ещё оставался в форме, Ран сверкнул жаждущим взглядом в его сторону, а затем капризно скривил лицо и сдержанно произнёс: — Иди ко мне скорее. И младший поплыл. Он не заставил долго себя ждать; расправившись с одеждой за минуту и бережно сложив их вещи в стиральную машинку, Риндо потянулся всем телом навстречу раскрытым объятиям, утопая в шелковистости обнаженной кожи. Ран с неглубоким вздохом подступил ближе и позволил своим рукам скользнуть вниз, расположив ладони на пояснице. На его лице играла тёплая улыбка; он коснулся пальцами каждого выпирающего позвонка, чуть надавливая на кости, однако мелкий педант проявил силу, убирая руки брата за спину и напирая на них, четко дав понять, что сегодня он сделает всё сам. Риндо приподнял лицо и ощутил, как дыхание Рана прокатилось по носу. Их губы были так близко, что хватило бы одной-единственной мысли, чтобы они соединились в поцелуе. Глаза глянцевались от вожделения — они каждый божий день теряли голову от взаимной любви. Блондин провёл ладонями по его бокам, ловя губами хриплые постанывания; опустился к бёдрам и накрыл пульсирующую плоть, прочувствовав, как сильно старший вздрогнул и умилённо уткнулся лбом в его макушку, сомкнув пальцы на запястье младшего. Ран толкнулся вперёд, после чего в душевой кабинке раздался ещё один низкий стон. На этот раз было непонятно, чей именно — настолько оба желали запрещённого и такого сладкого плода, оказавшись в плену влечения к своему родному брату. Обманчиво крепкий стан старшего без стеснений отзывался на малейшее касание мозолистых, но не менее приятных рук, в чудовищной тяге надеясь продлить родное прикосновение. Целомудренное лобзание давно лишилось своей невинности: губы ненасытно ловили чужие, заставляя принять внутрь уже непонятно чей язык, в свою очередь сталкиваясь с другим и борясь с ним же за главенство, плетя крепкие узлы. — Малыш, — Ран откинулся назад, подпирая спиной прохладную стенку кабинки. Голову напрочь сносило от настойчиво блуждающих крепких рук снизу, распалявших во всех жилах нездоровое влечение. — Я люблю тебя, — младший был готов признаваться в этом каждую минуту, не страшась показаться чересчур ванильным, хоть и знал, что не описать словами, каковы масштабы его чувств. — Я люблю тебя так сильно, — шепнул он куда-то в центр шеи, прихватывая скользкими губами острый кадык. — Люблю больше всех на свете. — Я тоже, — юноша жарко выдохнул, боясь потерять сознание от происходящего. И если бы в другой ситуации бабочки шевелились в животе, то сейчас они плавно порхали в голове. — Я тоже люблю тебя. — Пообещай мне одно, — на миг отстранившись, Риндо притянул лицо брата обеими руками к своему, строго смотря ему в глаза. Ран поднял на него выжидающий взгляд, задержав дыхание. Уловив его непонимание, младший продолжил: — Если вдруг с тобой что-то случится, я тебя заклинаю, пообещай забрать меня с собой. Я не хочу оставаться один. От внезапной просьбы брата сердце неприятно ёкнуло в грудной клетке. Старший Хайтани резко изменился в лице и хотел было отмахнуться, перевести все это в ненужную шутку, но заметив почти что умоляющий взор сиреневых глаз напротив, шумно сглотнул болезненный ком в горле. — Обещаю, — негромко заверил он, и в подтверждение своих слов подался вперёд, оставляя долгое прикосновение губ на чужих. Риндо незамедлительно ответил, утихомиривая бурю эмоций в глубине души. На смену минутному отчаянию вернулась нежность, неторопливо перерастающая в неутоленную страсть. В этот раз в движения младшего прокралось что-то новое, что-то более тяжелое и…обреченное? Скрытый голод всплыл на поверхность, который требовал немедленного утоления. От этого у Рана ноги подкосились, потому что он знал, откуда пришло это изменение. И точно знал, что за этим последует. Он звучно охнул, осязая нутром, как беспощадными терзаниями перешли на его шею. Как бы приятно ни было, Ран отчасти понимал, почему всполошился младший брат. Ни Риндо, ни ему самому не хотелось бы печального исхода событий, который вполне возможен с их образом жизни. Однако как ни крути, с младшим не были нужны никакие формальности или попытки не уронить свою гордость. Их отношения были гораздо ближе, быть может потому, что они всю жизнь прожили вместе и знали друг друга как свои пять пальцев, а может потому, что оба были мужчинами и дуально дополняли друг друга. Не было нужды стесняться своих желаний и страхов, беспокоясь о том, кто что подумает. Всё было так восхитительно легко и одновременно волнующе с Риндо; предельно просто в тех моментах, которые обнажали слабости Рана в эмоционально-психологическом плане. До неприличия светлая кожа старшего уже красовалась маленькими отметинами, которые с необыкновенным восторгом оставлял младший: настойчиво смыкал губы на точёной шее, пускал в ход ровные зубы и прикусывал острыми клыками тонкий слой эпидермиса, вырывая сквозь плотно сжатые уста тихий скулёж. Старший откинул голову назад, упираясь затылком в прохладную стенку и удовлетворенно промычал что-то нечленораздельное, сжимая массивные плечи до белых костяшек; надавил с намёком, четко подначивая к продолжению. Младший послушно опустился на колени, фиксируя узкие бёдра руками. Риндо посмотрел снизу вверх, подмечая расслабленное лицо брата, и незамедлительно прижался лицом к впалому животу, мазнув губами в области рёберной дуги, не забывая и здесь оставлять любовные укусы. Спустя секунду он заметил, как проступила лёгкая дрожь в братском теле. Ран стоически терпел его издевательства: молча пропускал мокрые потяжелевшие пряди сквозь длинные пальцы, изредка постанывая где-то сверху. Он млел от ощущения мокрого языка, блуждающего внизу около пупка, и пьяно притирался членом к чужим губам, мысленно моля младшего избавить его от этого гнетущего возбуждения. — Ран, — смущено позвал блондин старшего, пребывающего в полной прострации. Он мерно провёл носом по белой линии живота и чуть прикусил кожицу над пупком, вдыхая знакомый запах аромамасел брата, который уже достал маленький бутыль для продолжения их увлекательного занятия. — Ммм? — Не здесь, — с усмешкой в голосе проговорил младший, легонько прижавшись языком к верхней части бедра. Ран склонил голову и их глаза на секунду встретились. Сиреневая радужка светловолосого потемнела, взгляд наполнился чистым вожделением, который тотчас дал старшему понять: Риндо невероятно возбуждён. Старший Хайтани блаженно улыбнулся, в очередной раз позволив взять себя на руки. — Да я прям как девственница после первой брачной ночи, — ухмыльнулся он, закрывая кран душа. — Я готов не выпускать тебя из рук всю жизнь, — Риндо наскоро прошёлся полотенцем по слаженному телу, наблюдая, как табун мурашек с большой скоростью пробежался по молочной коже старшего. Протёр влажные волосы сначала у корней, потом по всей длине, уделяя особое внимание кончикам, и уже следом вытер себя, переминаясь с ноги на ногу на холодном кафеле. Спустя каких-то пару секунд изображение сменилось на нависающего над ним младшего брата. Риндо трепетно схватил старшего за подбородок, требуя смотреть прямо, через, сквозь него. Блондин смотрел в его глаза и видел в них космос, планеты, черную дыру, северное сияние и мерцание звёзд. В радужке его глаз он наблюдал жизнь, на которую молится каждую ночь с неукротимой дрожью в сердце. Он видел кристально-чистое море, пугающее своей бескрайностью; видел небо: прозрачное и безупречное; он посмотрел в его глаза и увидел там себя. Это было не просто отражение его лица: взгляни Рану в глаза кто другой — он несомненно наткнется на изображение младшего Хайтани. Они смотрели друг в друга и между ними не было границ, не было разделения, не было пространства и времени. Было только вечное Сейчас. Сейчас, из которого рождаются миры, из которого можно творить и создавать. Они смотрели друг в друга и всё, что было в этом моменте — это безгранично-верная любовь. Это был их способ показать всю глубину своих чувств. В эти минуты они становились единым целым: растворялись в друг друге, смотрели в глаза, и это был промежуток целой вечности. Они понимали, что то, что у них есть — это самое дорогое и большое, что можно постичь во Вселенной. Ладонь младшего в невесомом касании прошлась по груди вниз, ведя за собой стаи мурашек; короткие ногти оставляли мелкие царапины на правой подвздошной области, от чего Ран непроизвольно прогибался в пояснице, заходясь дрожью, пока прохладные пальцы не обхватили член. Он не выдержал и громко простонал в чужое ухо, услужливо подставляясь под умелые руки Риндо. — Ты такой чувствительный, нии-сан, — парень самодовольно улыбнулся, упиваясь реакцией принадлежащего ему тела. Он с лёгкостью подложил правую руку под голову старшего и приятно зарылся в мокрые волосы, массируя кожу головы, когда левая вопреки ожиданиям Рана застыла на месте и не двигалась. Старший каким-то чудом сдерживал свои животные порывы, чтобы не начать самостоятельно толкаться в кулак. О, а это его обращение, сказанное таким интимным тоном, что на мгновение голова закружилась и гул в ушах отдался эхом. Ран прикрыл глаза и в ту же секунду Риндо впился страстным поцелуем, сминая его губы своими скомкано, мокро, охотно вовлекая язык и проталкивая его глубже, забавляясь с чужим внутри рта, совсем перестав уделять внимание его возбуждению. Старший мысленно попросил у Бога дать ему выдержку и просто моральных сил, ибо терпеть его игры становилось с каждым вдохом всё труднее, но несмотря на это, он обнял брата за шею и приоткрыл рот шире, позволяя тому вытворять всё, что вздумается. Младший обожал, когда Ран задыхался в своём наслаждении, выгибался, стараясь быть ближе; когда пытался проникнуть под кожу в попытке исчезнуть, раствориться в чужом желании и просто не спеша истлеть. Их безусловная, не терпящая чужого внимания любовь, что они испытывают к друг другу, ради которой они готовы жертвовать чем и кем угодно — невероятна в своей преданности и искренности. Блондин извечно поддразнивал брата долгими прелюдиями, невзначай плотно соприкасаясь и притираясь пахом о пах; незаметно толкался вперёд, срывая с искусанных уст молящие звуки. Чувствуя частое дыхание сверху, Ран даже не воспротивился, когда его любовно перевернули на живот и поставили в коленно-локтевую позу, придавили одной рукой за шею, впечатывая лицом в постель, а второй удобно приподняли за бёдра, заранее подложив подушку для пущего удобства. Он совершенно не заметил этого, мысленно пересчитывая все кусочки, на которые распалось его разморенное ласками тело. — И такой послушный, — шепнул младший, засасывая тонкую кожу шеи. Он издевательски скользнул ладонью по спине, надавливая на каждое выпирающее ребрышко. Ответом ему послужил слабый стон. Риндо склонился, тесно прижимаясь к спине, и проложил дорожку поцелуев от тонкой шеи Рана до поясницы, вынуждая под собственным весом прогнуться ещё больше. Хайтани-старший чувствовал, как новый стон царапал голосовые связки, но упрямо зажал себе рот. Блондин довольно оскалился, удобно пристроившись сзади, — он обязательно заставит его задохнуться в собственных воплях. Руки машинально сжали узкий таз, а затем остервенело дёрнули на себя, прислоняясь к ягодицам членом, неконтролируемо елозя головкой вокруг сжатых мышц. — Ты издеваешься, — осознание этого факта всегда неимоверно бесило и возбуждало старшего до предела. Ран сжал руку в кулак, отчаянно желая, чтобы Риндо перестал дразнить его и наконец сделал что-нибудь с головокружительной потребностью, наполняющей с головы до ног. Но младший всегда был неторопливым: постепенно наращивал желание, пока то не начинало сводить их с ума. Ран ненавидел это столь же сильно, как обожал. Он жалобно простонал и вильнул бёдрами вверх, проезжаясь задницей по выпирающему члену; активно задвигал тазом, создавая столь необходимое обоим трение, и прижался сильнее, вжимаясь в туловище младшего брата, пока тот с глухим рыком не вцепился в него, с силой сжимая тазовые кости. Риндо и сам больше не мог терпеть — его всего потряхивало, но отказать себе в таком удовольствии — держать в крепкой узде старшего, было бы чудовищным опущением. — Да, — не стал отрицать блондин. Хайтани-младший не замечал, как напряжено держался перед таким развратом: худощавое тело покрылось испариной и содрогалось от малейшего прикосновения, в некоторых местах виднелись яркие засосы, ямки Венеры чуть выше копчика так соблазнительно и распутно смотрелись, а выпирающие позвонки и рёбра создавали нездоровый вид, от чего-то так возбуждающий его больное сознание. Он невесомо прошелся раскрытой ладошкой по животу, уловив продолжительный стон наслаждения. Кожа брата казалась холодной, но от неё горячее тело Риндо распалило ещё больше. — Скажи мне, — шепнул он ему в ухо, лаская головкой члена влажное от собственной смазки растянутое колечко мышц. — Сказать тебе что? — Ран забрыкался под ним, пытаясь насадиться самостоятельно, но прерывистый шёпот в самое ухо заставил его пыл поутихнуть. По телу прошлись знакомые сладкие судороги. — Как сильно ты хочешь, чтобы я трахнул тебя, — Риндо усмехнулся и развязно толкнулся вперёд, мучительно медленно двигая бёдрами вверх-вниз, при этом умудряясь подмахивать и бёдрами старшего. Ран полузадушенно пискнул в подушку, сжимая одеяло в руках. Найдя в себе силы, он развернул голову в сторону брата и еле слышно прошептал: — Я хочу… очень сильно, Риндо, — слова давались тяжело, он то и дело прерывался, чтобы набрать воздуха как можно больше. — Хочу ощутить тебя в себе. Глубоко. Как ты это можешь. И хочу кончить быстро, ты меня совсем извёл, — длинноволосый закусил губу, пытаясь сдержать надломленный стон, но звуки все равно срывались, испытывая терпение Риндо. Не удержавшись, младший звонко шлёпнул брата по правой ягодице, а потом развёл обе руками, резко опускаясь игривыми поцелуями на поясницу. Сердце старшего подпрыгнуло, а дыхание вконец спёрло, когда Риндо спустился ниже, довольствуясь открывшейся картиной. Он провёл языком по ложбинке, придерживая Рана за талию, и неожиданно приложился ладонью в звонком шлепке с той же стороны, из-за чего правая ягодица нещадно покраснела, а брат сжался изнутри. — Но… — попытался отодвинуться Ран. — Тихо, — приказал Риндо, поглаживая любимые округлости. — Расслабься. — Нет… — старший впился ногтями в кровать, когда язык скользнул вдоль расщелины между ягодиц. Он приоткрыл губы и издал бессильный протест, притираясь к постели, но Риндо шлёпнул еще раз. Не то, чтобы Ран стеснялся, но сердце каждый раз сладко замирало, когда младшенький вытворял с ним что-то необычное. Старший выгнулся и с непроизвольным стоном раздвинул ноги в коленях шире, неминуемо краснея. Широкие ладони погладили и ощутимо стиснули упругий натренированный зад почти до боли, а после разом притянули ближе. Блондин без предупреждения провёл влажным языком по напряжённым мышцам, вынуждая брата громко выдохнуть. Риндо, не отрываясь, прошмыгнул одной рукой к его члену и начал медленно дрочить, крепко сжимая пальцами головку. Ран просительно приподнял бедра, чуть заметно, но Риндо с восхищением уловил этот жест. Старшему нравится до дрожи в поджилках; он стиснул зубы в зверином подобии улыбки, когда язык прокатился по нежной коже. — Господи, — от удовольствия, что распространялось по телу, у него дрожали ноги. Ран упирался локтями в постель, пытаясь двигаться навстречу и языку, и руке. Выходило плохо, смазано, но он правда не мог остановиться, пока не почувствовал новый шлепок по ляжке. Младший притянул брата ближе, лаская кончиком языка вход и, будто бы дразня, оставляя больше своей слюны, вновь проводил всей поверхностью по ложбинке. Потом ещё раз, ещё и ещё, пока старший не начал биться в предоргазменных конвульсиях. В ушах стоял пошлый хлюпающий звук, от которого хотелось провалиться сквозь землю. У Рана вибрации по телу. Внутри пожар пылал самым жарким огнём, испепеляя каждый орган. Тело плавилось от прикосновений, что обжигали кожу, губы были раскрыты, а изнутри все сжималось и пульсировало. Движения были приятными, даже больше, чем нужно, и старший вовсе позабыл о больных местах по всему телу, что порой противно саднили. — Риндо, ну пожалуйста, — длинноволосый дрожал всем телом, — что ты делаешь… — Люблю тебя, — довольно ответил блондин, — Ты такой вкусный, моя сексапильная чертовка. К щекам Рана мгновенно прилила кровь. — Придурок. Казалось, младшему доставляло удовольствие доводить его до белого каления, провоцируя пошлыми, немного тупыми фразочками. Ран поймал задом язык младшего и принялся самостоятельно насаживаться. Риндо понравилась такая нетерпеливость. Он принялся трахать брата, ныряя максимально глубоко, выходя только для того, чтобы оставить несильный укус рядом. Вид Рана, стонущего с раздвинутыми его же руками ягодицами, сносил крышу, и младший понял, что больше не выдержит. Внизу живота скрутило с такой силой, от чего ватные ноги несильно сжались и его бросило в дрожь. Риндо наслаждался мягкостью кожи, переходя на заднюю часть таких же мягких ляжек. — Ты бы знал, насколько хорошая твоя задница и на деле, и на ощупь, и на вид. Со стороны послышался измученный всхлип. Риндо отстранился, нависая сверху трясущегося тела. Ран повернул голову назад, чтобы в следующую секунду раскрыть губы и ощутить новую волну возбуждения от того, что чужие пальцы оказались между ягодиц, погладили и растёрли густую слюну, смачивая кожу вокруг. Ран, вспомнив, что для нормальной жизнедеятельности организма ему все-таки нужен воздух, сделал глубокий вдох и хрипло отозвался: — Не мучай меня. Риндо в который раз дьявольски усмехнулся, нетерпеливо пристраивая скользкие фаланги ко входу. Хайтани-старший закатил взгляд к потолку, беззвучно покрывая братца необидными матами. Младший осуждающе покачал головой и принялся водить подушечкой пальца по мокрому отверстию. — Да чтоб тебя черти драли, Риндо, — как можно спокойнее выпалил Ран, хотя в его полуобморочном состоянии это было едва ли возможно. Ему как никогда хотелось отпиздить брата за его медлительность. — Завтра с удовольствием лягу под тебя, а пока что просто потерпи, — шепнул блондин, откинув мокрые волосы старшего с загривка. — Ещё как ляжешь, — выдохнул Ран, насаживаясь. Старший отвернулся, не в силах наблюдать за тем, как младший растягивает тонкие губы в ехидную ухмылку. Мысленно пообещав себе завтра довести в отместку младшего до слёз, он немного расслабился, прогнувшись в пояснице ещё сильнее. Риндо ещё что-то продолжал говорить своим тоном змея-искусителя, но старший почти ничего не слышал из-за звенящего в голове возбуждения. Его грубо притянули за волосы, впились губами в загривок и держали так, пока он жалобно поскуливал. — Да тебя и разрабатывать не надо, — сквозь неприкрытый смех сказал младший, вставляя второй палец внутрь. — Смотри, как ты хочешь меня. Старший выгнулся под немыслимым углом, пугая этим супер пластичного брата. Невероятно приятное ощущение током пронзило тело насквозь, заставляя надорвать горло в сдавленном стоне. Пальцы сжимались и разжимались в укромном месте, с каждым движением попадая по нервному комочку. Риндо почувствовал, как от хриплого голоса Рана по собственному телу прошла новая волна возбуждения; он изнывал от жажды наконец овладеть любимым и таким драгоценным существом. Растянув брата уже достаточно, Риндо вынул пальцы, и Ран разочарованно вздохнул, неосознанно толкнувшись назад. — Пожалуйста… — простонал старший, снова вильнув задом в зазывном жесте. Такое животное желание у него было впервые. Хотя, со всей этой заварушкой со «Свастонами» не было времени, чтобы просто-напросто подрочить друг другу, не говоря о полноценном уединении. Как же Ран выглядел сейчас сексуально, невероятно, а ведь он даже не представлял, что будит в Риндо нечеловеческую страсть. Потянувшись к прикроватной тумбе, блондин схватил первый попавшийся крем. «Крем для рук? Ты ж моя неженка», — в этот раз Риндо сдержался от смешка, дабы не травмировать ранимую натуру брата, ведь он так сильно бережет его нервную систему, каждый раз с превеликим удовольствием доводя его до инфаркта своими выходками. Выдавив добрую половину на пальцы, младший хорошенько смазал собственный член, после чего медленно вошёл в него с бережным совершенством до половины. Ран вскрикнул, замер на несколько долгих мгновений, а потом дёрнул тазом, впуская младшего глубже. Риндо осторожно двинулся, давая старшему привыкнуть, и опустил руку на его шею, веля склонить голову вниз. Он сразу же взял плавный темп, чётко ощущая, как разум начал отказывать и включать инстинкты, из-за чего он больно закусил губу, пытаясь контролировать себя хоть как-то, входя медленно, не забывая наделять внимания другим частям тела брата. Было узко и неимоверно жарко. Ран прогнулся в спине и шире расставил ноги, спуская на выдохе блаженный стон. Он сам мог кое-как соображать. — Быстрее! — в приказном тоне выкрикнул старший, насаживаясь назад и подставляясь навстречу проникновению. Риндо послушно толкнулся сильнее, набирая темп с каждым резким движением. Ожидание соития ещё никогда не был таким сладким, а желание — столь диким. — Как скажешь. У Рана помутилось в голове, а здравый рассудок испарился, когда бархатный голос Риндо стёк по лопаткам вместе с чередой воздушных поцелуев. Костяшки старшего побелели от силы, с которой он сжимал простыни; с уголка рта стекала нить слюны, образуя тёмное пятно на подушке. Младший ускорился, выходя из податливого брата практически полностью и вновь погружаясь до основания, с каждым толчком всё быстрее и быстрее вколачиваясь в тело. Он явно нашел простату — Ран неумолчно стонал и скулил, мотая головой из стороны в сторону, взлохмачивая и так донельзя растрёпанные волосы. Сбитое дыхание парней сливалось в унисон; толчок за толчком и по комнате раздавались крики, мольбы, непристойные влажные звуки; атмосфера любви буквально гуляла в их покоях. Ран извивался, подобно змее — его младший явно знал, куда нажать, чтобы в глазах темнело от такого ахуенного секса. Риндо, уже будучи не в состоянии говорить, слегка сжал член старшего и прошелся подушечкой большого пальца по головке. — Риндо… — выдохнул Ран. — Ты великолепен. — Знаю, — прорычал светловолосый и, склонившись к уху брата, шепнул: — Ты тоже. Откинувшись назад, Риндо положил руку на пояс старшего и начал вбиваться с яростной частотой, совершенно не сковывая себя, а второй подцепил косу, намотав растрепанные пряди на кулак. — Ещё… ещё… любимый, глубже… ещё, — молил темноволосый, царапая ногтями светлую подушку. Риндо остервенело трахал его, пока окончательно не утратил связь с реальностью. Нутро старшего приятно обволакивало плоть, от чего было нереально хорошо, срывая уже с губ младшего тихие стоны. Удерживая Рана за бока, блондин направлял его на собственный член, задавая свой ритм и контролируя глубину проникновения. А тот сам максимально быстро двигался, охотно подставляя шею под горячие поцелуи склонившегося над ним брата. Собрав последние осознанные мысли, Риндо обхватил ладошкой член старшего и заскользил по стволу, размазывая смазку по всей длине. Ран потерялся в этих ощущениях: и спереди и сзади было до невозможности хорошо, удовольствие буквально разрывало на части. Первым сдался старший. Он дёрнулся всем телом и излился младшему в ладонь, сладко постанывая в подушку. Выдыхаясь, Риндо продолжал насаживать на себя обмякшее тело, пока не почувствовал пик наслаждения от крышесносящей глубины брата. — Блять, — прошипел младший, двигаясь максимально резко. Крепко прижав старшего за ягодицы, он с утробным рыком кончил в несколько сильных толчков, выдыхая воздух сквозь зубы. Оргазм накатывал волна за волной, пока не накрыл полностью, ослепляя, оглушая и лишая чувства реальности. Он не знал, сколько пребывал в мире нирваны, но как только тело расслабилось, Риндо без сил рухнул на подушку, увлекая за собой любимого, который с закрытыми глазами доверчиво прижался к младшему сбоку. «Маленький котёнок», — пронеслось в голове младшего.***
— Посмотрим фильм? — Риндо поцеловал возлюбленного в макушку, удобно устраивая его голову на своей груди. Ран согласно угукнул в ответ, обхватывая блондина за талию правой рукой. Правда если он снова включит очередной фильм ужасов, которые старший Хайтани на дух не переносит, о чем прекрасно знает младший, то Ран… — Информирую, это ужастик. — Тупица, — то Ран просто смирится, ибо спорить с братом сейчас нет ни сил, ни желания и, как он делает это всегда, будет лишь крепче прижиматься к его предплечью на особенно жутких моментах и закрывать его рукой свои глаза.