***
Люциус лежал на кровати гостиничного номера и через полуприкрытые веки наблюдал за стараниями «силиконовой Барби». Кажется, ее звали Натали. Она быстро скакала на нем, оперевшись руками на его грудь. Все бы ничего, но его раздражали эти театрально-порнографические неестественные стоны. Чтобы ее как-то заткнуть, он снял ее с члена и надавил на плечи, опуская вниз и показывая чего он хочет. Так намного лучше. Комната наполнилась ее приглушенным мычанием и причмокивающими звуками. На тумбочке завибрировал лежащий мобильный телефон и Люциус потянулся за ним. Нажав кнопку принятия вызова, он услышал голос Ти Джея. – Они похитили вашу девку, о которой вы собирали информацию, – сказав это на том конце отключились. – Твою ж мать! Люциус резко сбросил с себя Натали и вскочил с кровати. Через несколько минут он уже был в машине. На его лице застыла маска ярости и цвет глаз сейчас напоминал грозовое небо. Никто не может безнаказанно трогать и угрожать его женщинам. Стоп? Когда Грейнджер вдруг стала его? Люциус решительно махнул головой. К черту! Она его и точка. На телефон пришла смска с адресом от Ти Джея. Люциус был уверен, что в полицию никто не сообщал о похищении. Да сейчас она и не поможет. Пока они будут выяснять что да как, Гермиону если не убьют, то серьезно покалечат, а перед этим скорее всего изнасилуют. Если ее смогли похитить, значит, она была без палочки. Несложно было догадаться, кто заказчик. Придется навестить шестерок Бруно Спаера. Люциус достал из куртки пистолет и проверил магазин. Машина с визгом газанула, оставив после себя только черный след от шин. Эти недоумки не ожидали, что их найдут так быстро. Люциус зашел с черного хода. Они даже не успели схватиться за оружие. Несколько выстрелов и их мозги уже растекались по диванам и полу. Один так и остался сидеть на унитазе с простреленной головой. Все-таки один член банды оказался «счастливчиком». То ли он хотел уползти, то ли дотянуться до оружия. Люциус перевернул его и прижал к стене. – Где она, Кирби?! – Иди к черту, Пирс! – прохрипел Кирби, пытаясь сплюнуть кровь, – Бруно тебя в бетон закатает, а девку твою по кругу пустит. Глаза Люциуса полыхнули яростью, в его руке блеснуло что-то серебристое, и через секунду в ногу Кирби вошел нож. Помощник Спаера взвыл от боли. – Где она? Чтобы еще больше мотивировать, Люциус медленно провернул рукоятку. Кирби от боли завопил еще громче. – Она в подвале! В подвале! Хватит! Люциус с презрением посмотрел на Кирби, вытащил нож и вытер об его штанину. – Вот так бы сразу. Так нет, захотелось поиграть. Лорда на вас не хватает. Встав, Люциус достал телефон и набрал номер. – Нужно прибрать. Люциус спустился в подвал и, перед тем как открыть дверь, спрятал оружие. В углу, сжавшись в комочек, сидела Гермиона. – Лю…Джейсон! – увидев Люциуса на пороге, в ее глазах появились слезы, и она потянулась к нему. Он нагнулся к ней и обнял. Достал нож, которым еще несколько минут назад ковырял ногу Кирби, и разрезал хомуты. – Они тебя не тронули? – Нет, – для убедительности она даже помотала головой, – палочка осталась в машине и я не смогла…а они… – Шшш, все хорошо, моя девочка. Люциус взял ее на руки и вынес из кладовки. Она так доверчиво прижималась к нему. Он старался ее нести так, чтобы в поле ее зрения не попадали трупы похитителей, но Гермиона все равно успела, быстро посмотрев ему за плечо. В машине они ехали молча. Люциус то и дело кидал на Гермиону беспокойные взгляды. Немного подумав, он положил свою руку на ее маленькую ладонь. Ее пальцы были холодными и он приободряюще сжал их. Она только устало улыбнулась ему. Через пол часа они уже были у его дома, где на пороге их радостно встретил Кинг. Пока они ехали, Гермиона успела прийти в себя, поэтому когда Люциус хотел взять ее на руки, она сказала, что все хорошо, и она может идти сама. – Проходи в гостиную, я сейчас приду. Люциус поднялся наверх, быстро снял забрызганную кровью одежду и принял душ. Тем временем Гермиона подошла к бару, взяла стакан, налила себе виски и, недолго думая, выпила одним залпом. Мысленно она вернулась на несколько часов назад. Кровавое месиво из пары трупов смотрелось ужасно, но… не более того. Наверное, из-за того, что она видела и пережила в своей жизни, она зачерствела. Тем более глупо жалеть своих похитителей. Единоверное, о чем она жалела, так это о том, что в нужный момент осталась без волшебной палочки. Когда она успела так расслабиться? Раньше она ни при каких обстоятельствах не выпускала из рук свою сумку. И ее похитили средь бела дня возле торгового центра. С другой стороны, они подкрались сзади, усыпив обычным хлороформом, так что вряд ли бы она что-то успела сделать, да и сумку могли отобрать или вообще выбросить. Так хотя бы она знает, где искать свою палочку. Она очнулась в багажнике машины со связанными за спиной руками. Ее привезли в какой-то дом, и кинули в подвале, предупредив, что если она начнет орать, то ей заклеят рот скотчем. Похитители не отвечали на ее вопросы и требовали заткнуться «иначе она пожалеет». Один из них провел грязными мозолистыми пальцами по ее скуле, и ей хотелось плюнуть ему в лицо, но она сдержалась. Все, что смогла сделать, так это дернуть головой, чтобы разорвать контакт. Похититель только издевательски хмыкнул и вышел, захлопнув дверь. Она слышала скрежет ржавого замка, удаляющиеся шаги, скрип ступенек и еще одну захлопнувшуюся дверь. Когда ее сознание окончательно просветлело, она вспомнила обрывки разговора между похитителями. Бруно заставит прогнуться . Этому англичанину давно пора показать кто здесь главный. Получается, она рычаг давления на кого-то. Но на кого? Для кого она является кем-то ценным? Да еще этот кто-то – англичанин. Единственным, кто приходил первым на ум был Люциус. Гермиона истерично рассмеялась. Она Люциусу никто. Они и переспали то всего один раз, и он даже не искал с ней встреч. Учитывая их историю, то он скорее принесет им лопату, чтобы ее закопали в пустыне. Они промахнулись с ней, и ее просто убьют как свидетельницу, ведь она видела их лица. Она осмотрелась по сторонам и не нашла ничего, чем можно было разрезать хомуты. Это была пустая душная кладовка. Одни голые стены с единственным узким окном под самым потолком, через которое внутрь проникал свет. Спасение ждать было неоткуда. Никто не знал где она. Гермионе оставалось только облокотился на пыльную стену и ждать. Чего именно, она старалась не думать. Эти часы показались ей вечностью. Иногда тишину нарушали громкие возгласы похитителей и их комментарии по поводу бейсбола. Руки затекли и Гермиона их уже почти не чувствовала. Когда она услышала наверху какой-то шум, а затем звук открывающейся двери и приближающиеся шаги, ее охватил страх. Скрежет ржавого замка ей казался приговором. Дверь открылась, и она увидела на пороге Люциуса… На его лице было столько эмоций. Беспокойство. Облегчение. Сосредоточенность. Она его не ждала, а он за ней пришел. Сам. Как только Гермиона его увидела, она почувствовала себя в безопасности. Услышав шаги Гермиона отвлеклась от своих мыслей и обернулась. На пороге стоял босой Люциус в чистых джинсах и белой рубашке с закатанными рукавами. – Как ты меня нашел? – Птичка нашептала, – Люциус медленно подходил к ней и был спокоен как никогда. – У тебя теперь будут проблемы, Люциус? – Маловероятно. Они не были добропорядочными гражданами. В войне банд каждый день кто-то гибнет. – Но отпечатки пальцев и прочие улики. Пока не поздно надо вернуться и все уничтожить. Только сначала взять палочку из моей машины. Люциус подошел к ней вплотную и улыбнулся. – Гермиона, ты каждый раз меня удивляешь. Куда делся честный правильный Гриффиндор? – он взял ее запястья в свои руки и нежно провел пальцами по следам от стяжек. Гермиона завороженно следила за его медленными движениями. Легкие прикосновения посылали волны мелких мурашек по всему телу. Ее мысли пытались свернуть в другое русло, в то время как сердце приятно замирало. – Потерял розовые очки. Тем более ты из-за меня… – Успокойся. Там уже все прибрали. – Кто? – Гермиона оживилась, выходя из приятного транса. Ее запястья все еще были в его руках, но она уже смотрела ему прямо в глаза, игнорируя открытую ласку. – Тебе обязательно нужно знать ответы на все вопросы? – в глазах Люциуса можно было рассмотреть искорки веселья. Гермиона отвела взгляд и слегка нахмурилась, что-то обдумывая. – Это твоя группировка постаралась? Или у тебя связи в органах? – выпалила Гермиона, стараясь сказать это как можно серьёзнее. – Моя группировка? – Люциус улыбнулся. Его бровь удивленно изогнулась. – Твоя. Пока я за тобой следила, – Гермиона сделала вид, что не заметила как Люциус хохотнул, – я видела контингент, с которым ты общался. Плюс у тебя казино, а там испокон веков крутились криминальные личности. Да и сам ты не безобидный мозгошмыг. Ну хватит ржать, Люциус! – Да просто меня еще никто с мозгошмыгом не сравнивал. Ну допустим. А органы то при чем? – Учитывая как ты спокойно живешь с липовыми документами, ведешь бизнес, ходишь по тусовкам, значит их сделали на очень высоком уровне. Но, Люциус, ты же понимаешь, что если следы заметали они, то в любой момент могут… – Аврорат по вам плачет, мисс Грейнджер. С невозмутимым лицом Люциус обнял Гермиону за талию, прижав к себе. – Ты вообще думала о том, чем заняться в жизни? Помимо бесконечных тусовок? – Люциус решил перевести тему. Сегодня точно не время его исповеди. – Так ты тоже за мной следил? – глаза Гермионы прищурились, на что Люциус только кивнул. – Значит ты знал, где я живу, но привез к себе домой? Зачем? – Может достаточно на сегодня вопросов? – рука Люциуса прошлась по спине Гермионы. – Тебе надо отдохнуть. Люциус мягким поцелуем коснулся ее губ. Устоять перед этой его соблазнительной улыбкой было сложно. – Что Бруно от тебя хочет? – Это ты к чему? – Похитители между собой шептались, что теперь он покажет тебе твое место. – Ну-ну, – в глазах Люциуса пробежала эмоция, которую Гермиона не успела распознать, – Бруно Спаер желает отжать часть моего бизнеса, потому что я отказался отмывать его деньги через свое казино. Не бери в голову. С местами разберемся позже. Извини, что ты оказалась втянута в это все. Мне жаль. В его взгляде Гермиона действительно видела сожаление. Люциус поднес ее запястья к губам и поцеловал. Этот жест сразу же нашел отклик в ее душе. Оказывается, она не полностью зачерствела. – Ничего. Прорвемся. В конце-концов, это обычные маглы, а не Пожиратели. Впредь постараюсь быть более осторожной. Гермиона освободила одну руку и прикоснулась костяшками пальцев к его щеке. Ее взгляд тонул в этих серых глазах. Черт, как же ее все-таки тянуло к нему. Как она скучала. Его запах сводил с ума, заставляя все мысли зависнуть и уйти на второй план. Чувства мгновенно обострились: ей казалось, что Люциусу слышно, как быстро бьется ее сердце. Люциус слышал. Слышал, как участилось ее дыхание, и завороженно наблюдал, как расширяются ее зрачки. Он положил руки ей на талию и прижал к себе. – Если ты не собираешься спать, тогда может займемся чем-то более приятным? – в глубине его глаз читалось такое же неприкрытое желание. Гермиона улыбнулась и наконец оторвала взгляд от его лица, посмотрев на свою одежду. – Сначала душ. Люциус понимающе кивнул в сторону второго этажа. – Будь как дома. Когда Гермиона ушла, Люциус налил себе виски в ее стакан и посмотрел на Кинга, развалившегося на диване. – Ты тоже думаешь, что уже поздно держаться подальше? Выпив, Люциус поставил пустой стакан на стойку и поспешил подняться на второй этаж.***
Люциус сказал, что Гермиона может оставаться у него сколько ей хочется, и что не обязательно убегать каждое утро. Сначала Гермиона осталась на все выходные, а после незаметно все больше дней она проводила в его доме. Дни складывались в недели. Несмотря на страхи Гермионы, притяжение между ними не ослабевало, наоборот, казалось, их затягивает еще глубже. Как любые влюбленные они хотели каждую минуту проводить вместе. Через месяц все ее вещи окончательно перекочевали из отеля в дом Люциуса. Теперь они жили вместе, и им обоим это нравилось. Про свои взаимные чувства они предпочитали пока не говорить. То, что они не безразличны друг другу, это и так было понятно, иначе бы не стали жить вместе, но у них так все быстро развивалось, что хотелось быть уверенными, что их чувства не перегорят так же быстро. Переезду Гермионы, похоже, радовался больше всех Кинг. Теперь с ним больше гуляли и играли. Раньше ему доставались только утренние пробежки с Люциусом. Теперь же днём с ним гуляла или играла Гермиона, а вечером они втроем могли выйти прогуляться в парк. Первое время Гермиона не знала чем себя занять, когда Люциус уходил по своим делам. Казалось бы дневное времяпровождение не должно было сильно поменяться, но все же что-то неуловимо изменилось. Она скучала по Люциусу еще больше, чем раньше, и ей казалось, что без него время тянется медленнее, хотя мозгами понимала, что физически это невозможно. Чтобы занять себя чем-то днём, Гермиона начала придумывать себе занятия. Гуляла с Кингом, с разрешения Люциуса разбила в саду цветочную клумбу. Получилось даже мило. Но ночью Кинг решил усовершенствовать дизайн. Утром их встретил полностью перерытый участок земли. Часть цветов оказалась сломана и примята, вторая вообще торчала кореньями наверх. Современный дизайнер, чувствуя свою вину, сидел рядом со своим проектом, виновато прижав уши. В глазах такое раскаяние, что в итоге все его наказание свелось к тому, что его отправили на место и лишили всяких вкусняшек с хозяйского стола. Здесь, в отличии от Лондона, погода всегда была солнечной, и Гермиона любила позагорать возле бассейна. Территория была закрытая и бассейн было видно только со стороны дома, поэтому она могла себе позволить загорать топлесс. Если в это время Люциус работал дома, то эта соблазнительная картина его постоянно отвлекала, он закрывал крышку ноутбука и присоединялся к Гермионе, после чего остальная часть ее купальника оказывалась снятой и отброшенной подальше. В казино теперь они появлялись вместе. Гермиона могла играть, пока Люциус был занят, но чаще она с книгой занимала большое мягкое кресло в углу его кабинета, пока он разбирался с бумагами. Периодически они отрывались от своих занятий, украдкой рассматривая друг друга, пока другой занят. Когда их взгляды пересекались, хватало небольшой искры, чтобы бумаги и книги летели в сторону, как и их одежда. В один из таких вечеров в кабинет без стука зашла Анжела. Гермиону она не заметила. – Привет, Джейсон, – почти промурлыкала Анжела, продолжая медленно подходить к столу. Ее платье было таким облегающим, что создавалось впечатление, что от одного неверного движения, оно треснет по швам. Возможно, она на это и рассчитывала. Аромат ее духов быстро распространялся по кабинету. – Анжела? Как тебе удалось пройти мимо Кука? – на лице Люциуса отразилось легкое удивление. – Надеюсь, он жив? – Ой, да что сделается твоему верному псу. Занят возникшей проблемой в одном из залов. – Что ты тут делаешь? Мы все обсудили в прошлый раз, и к этому вопросу возвращаться не будем. У нас нет больше общих дел, Анжела, – в его голосе, как и во взгляде, сквозил холод. – Это теперь так называется, Джейсон? – Анжела делала вид, что не замечает, что здесь ей не рады. – Кхм. Она обернулась на звук и увидела Гермиону. Анжела оценивающим взглядом прошлась по ее лицу, фигуре и, скорее всего, осталась довольна увиденным, потому что на ее лице появилось плохо скрываемое пренебрежение. Видимо, она сочла Гермиону не только недостойной соперницей, но и человеком, недостойным даже приветствия. Анжела снова повернулась к Люциусу. – А, ты не один. Понятно. Что ж, как освободишься, ты знаешь, где меня найти. Люциус закрыл глаза и устало потер переносицу, качая головой. Как только Анжела вышла из кабинета, бросив недовольный взгляд на Гермиону, она встала со своего места и, обойдя стол, остановилась напротив все еще сидящего в кресле Люциуса. Он внимательно следил за каждым ее движением. – Значит общие дела? – Гермиона удивленно приподняла бровь, а ее губы растянулись в еле заметной улыбке. – Которых больше нет, – Люциус потянулся и взял Гермиону за бедра, притягивая ближе. Она приподняла длинный подол платья, чтобы не мешал. Теперь Гермиона стояла над ним, широко расставив ноги, и смотрела на него сверху вниз. Сейчас разговаривали только их глаза. После минутного молчания, Гермиона улыбнулась, приподняла один край подола и вытащила палочку, удерживаемую подвязкой. Люциус тут же ласково провел ладонью по ее ноге, чем вызвал множество мурашек на ее коже. – Здесь надо проветрить, – Гермиона направила палочку в сторону окон, которые сразу же открылись. Одновременно с этим, она села к нему на колени и Люциус сразу же прижал ее к себе. Через мгновение они уже целовались, забыв обо всем. Обычно они с Люциусом ужинали вне дома, но сегодня Гермиона захотела сама что-то приготовить на ужин. Иногда на кухне хозяйничал Люциус, и у него получалось достаточно вкусно. Это было еще одним открытием для Гермионы. Когда она спросила, как давно он научился готовить, оказалось, что Люциус всегда любил это занятие. Как он сказал, это разгружает мозг и помогает ему привести мысли в порядок. Выискав в интернете подходящий рецепт, Гермиона с энтузиазмом приступила к готовке. Когда Люциус вернулся домой, то не узнал свою кухню. То тут, то там стояли испачканные миски, кастрюли, лежали очистки и остатки нарезанных продуктов, столы заставлены баночками со специями. Среди этого хаоса на столе стояла открытая бутылка красного вина и полупустой бокал. По кухне витал запах гари, хотя дверь на террасу была открыта настежь. – И что это должно было быть? Гермиона обернулась и увидела в дверях Люциуса. Он стоял облокотившись на дверной проем и с удивлением рассматривал текущее состояние своей кухни. Кинг сидел рядом с ним, показывая свою морду со всех сторон, вымазанную в муке. Предатель. – Ростбиф, – упадническим голосом ответила Гермиона, стараясь не смотреть на Люциуса. Лицо Люциуса оставалось нейтральным, но по глазам было видно, что его это все забавляет. Он оттолкнулся от косяка, подошел к ней и обнял за талию. Гермиона подняла на нее виновато-расстроенный взгляд. – Я ужасная хозяйка. Могу только качественно отравить. Люциус вытянул шею и, скосив глаза, заглянул в мусорное ведро, в котором лежало черное нечто, некогда бывшее сочным куском мяса. Его взгляд вернулся на лицо Гермионы. Он с теплом посмотрел ей в глаза, поправил выбившийся локон и нежно провел большим пальцем по щеке, стирая остатки муки. – Очень нужный талант в наше время. Гермиона хмыкнула. – Ладно, я сейчас все уберу. Извини за это поле боя. – Так не пойдет, мисс Грейнджер, – Люциус хитро прищурился, прижал ее своим телом к краю столешницы и расстегнул верхнюю пуговичку на ее рубашке, – вам придется за это ответить. Гермиона только довольно улыбнулась. Сгоревший ужин тут же был забыт. С каждым днем Гермиона чувствовала себя более живой и более целой. Чувства к Люциусу кусочек за кусочком отвоевывали ее душу у внутренней пустоты, что образовалась в послевоенные месяцы. Вначале Гермиона старалась быть осторожной и не поддаваться им, но Люциус был таким… идеальным для нее. И дело даже не в сексе. Они, как два кусочка пазла, подошли друг другу. Может кто-то скажет, что Гермиона сошла с ума – привязаться, а потом и вовсе влюбится в Люциуса, но она почувствовала себя счастливой и мир снова наполнился яркими красками. Она чувствовала себя любимой и в безопасности. Что еще надо для счастья? Совместное проживание не доставляло проблем. Конечно, кроме тех моментов, когда Гермиона пыталась готовить. Ну не ее это. Единственное блюдо, которое она могла приготовить, ничего не испортив, это заварить чай. Ну и возможно тосты, через раз. На этом ее кулинарные таланты заканчивались. Люциуса это нисколько не беспокоило. Или он умело этого не показывал. Конечно, Рон не был идеалом мужчины, но его постоянные фразы о том, что жена обязана уметь готовить вкусно и разнообразно, заезженной пластинкой иногда крутились в голове. Да даже дело было не в этом. Гермионе самой хотелось приготовить что-то вкусненькое для Люциуса, но она не понимала, почему зелья у нее всегда получались на превосходно, а еда, по такому же рецепту, на троль. В этом деле Гермиона чувствовала себя Невиллом. Чтобы успокоить ее, Люциус даже как-то попытался это съесть, но Гермиона с боем отобрала у него тарелку и вместе с содержимым выбросила в ведро. К удивлению Гермионы, Люциус оказался глубоко образованным человеком, и они могли часами обсуждать разные темы, из которых она узнавала очень много нового для себя. Кроме казино они часто посещали картинные галереи, ходили в театр, могли пойти в кино, но как подростки весь сеанс целовались, сидя на задних рядах кинотеатра. Люциус пару раз спросил, собирается ли она сообщить друзьям, что с ней все в порядке, потому что он бы на их месте очень за нее беспокоился, на что Гермиона хмыкнула и ответила, что хорошо, что он на своем месте, иначе бы они не были вместе. А им она как-нибудь позвонит или напишет письмо. Может они даже не заметили, что ее нет. Сейчас как раз проходят игры по квиддичу, и Гарри весь в игре, а Драко на своей волне. Гермиона старалась избегать разговоров о Драко, но все равно когда-нибудь они должны будут поговорить на эту тему. Люциус и сам понимал, что так долго продолжаться не сможет. Гермионе придется им рассказать правду. Она же не сможет скрывать его вечно. Тем более учитывая ее известность на родине, репортеры начнут копать куда же делась героиня войны, и рано или поздно окажутся на пороге дома. Когда он начал с ней полноценные отношения, понимал, что этим все и закончится, и не жалел о своем решении. Сейчас Люциус как никогда понимал, насколько пустой была его жизнь последние годы. Именно благодаря этой любимой занозе, которая сейчас устроилась у него под боком, положив голову на плечо, он не опустился до большого криминала, который бы в итоге заполнил эту пустоту. Но Люциус хотел как можно дальше, насколько это возможно, оттянуть неприятный разговор с сыном, чтобы насладится тем кусочком счастья, что подарила ему судьба, столкнув его с Гермионой. Но как известно, безоблачное счастье не вечно. В середине ноября ударил первый гром. Пока Люциус был в душе, Гермиона решила убрать его разбросанные вещи. Намурлыкивая себе под нос мелодию любимой песни, она подошла к кровати и подняла брюки, пиджак, рубашку, и тут ее носа коснулся тонкий аромат женских духов. Не ее духов. Гермиона замолчала и медленно поднесла рубашку к носу. Нет, ей не показалось. Рубашка пахла чужими женскими духами. Покрутив ее в руках она заметила на воротнике легкий смазанный след от помады. Сердце со всей силы ударило в грудную клетку, и через минуту в ушах уже шумело от бешено циркулирующей крови. Ревность острыми ядовитыми шипами впилась в сердце, разъедая и причиняя боль. Как он мог? Они же… В это время шум воды из ванной прекратился, и спустя пару минут оттуда вышел Люциус: единственной его одеждой было небрежно запахнутое полотенце на бедрах. Увидев Гермиону, улыбнулся, но ненадолго. Во взгляде появилось беспокойство, едва он заметил выражение ее лица. – Что случилось? – Что это? – голос Гермионы звучал отрешенно. Люциус подошел ближе и перевел взгляд на свою рубашку. Анжела – сука! На воротнике красовался смазанный след от помады, который он даже не заметил. Что тут скажешь? Это не то, что ты думаешь? Гермиона швырнула рубашку ему в грудь. – Сейчас ты скажешь, что это не то, что я думаю? Мелкие предметы на комоде и тумбочке начали мелко дребезжать. – Гермиона, успокойся. – Не успокаивай меня! Я то наивно полагала, что между нами все серьезно, а оказывается это совсем не так. – Ты себя слышишь, Гермиона? Что за глупости ты несешь. – Ты хочешь сказать, что я дура и это не помада? И твоя одежда не пахнет женскими духами? Люциус, как и любой мужчина, никогда не любил эти приступы ревности. Когда Нарцисса устраивала ему подобные истерики, он предпочитал выслушать молча и дать время остыть. Каждое сказанное слово по какой-то немыслимой женской логике извращалось, только раздувая ссору. На крик прибежал Кинг и вопросительно смотрел то на одного, то на другого, пытаясь понять где угроза и кого надо защищать. – Гермиона, давай ты сейчас остынешь, и тогда мы спокойно поговорим. У нее внутри все клокотало от боли, обиды и злости. Головная боль тисками сдавила виски, не давая возможности трезво мыслить и контролировать себя. Ей хотелось причинить ему такую же боль, которая сейчас раздирала ее на части. Хотелось стереть с его лица это спокойствие. Усилием воли она все же взяла себя в руки. Только убийства любовника ей не хватало в ее биографии. Гермиона нервно развернулась. – Что ж, воспользуюсь твоим ценным советом. Пойду остывать! – бросила через плечо Гермиона и быстрым шагом вышла из спальни. Через несколько секунд Люциус услышал как внизу хлопнула входная дверь. Люциус закрыл глаза и потер переносицу. Ничего не видя из-за пелены слез, Гермиона гнала по трассе, не замечая, что стрелка спидометра давно перевалила за сотню. Просто чудо, что ее не вынесло на поворотах. Как она могла поверить ему? Это же Малфой! Она ждала верности от бывшего Пожирателя смерти и кобеля, не способного пропустить ни одной юбки? Дура! Она же своими глазами видела стопку фотографий, часть которых была откровенного содержания и на всех – разные женщины. Жалость к себе набирала обороты. Он же ей по сути ничего не обещал. Постоянно где-то пропадал. Как она вообще умудрилась влюбиться в него. Он, наверное, еще смеялся над ее наивностью и доверчивостью. Идиотка. Как она вляпалась в это дерьмо? Портье сделал вид, что совершенно не замечает размазанную по щекам тушь. Он молча выдал Гермионе ключ и снова уставился в монитор компьютера. Чего он только не видел за свою карьеру. Это Вегас, детка. Да и уровень отеля обязывал проявлять выдержку в любой ситуации. Зайдя в свой номер, Гермиона первым делом направилась к бару. Через несколько часов по комнате валялось несколько пустых бутылок, а сама она, пьяная вдрызг, спала поперек кровати, так и не раздевшись. Тем временем Люциус, одевшись, поехал решать дела, касающиеся казино. Спецагент Боуден как раз сообщил, что все на местах и пора начинать. К нему подошли несколько недель назад, когда он уже садился в машину. Предъявив удостоверения агентов ФБР, попросили пройти с ними. В местном отделении его тогда встретил спецагент Боуден и сообщил, что они давно наблюдают за Бруно Спаером и его сетью, и они хотят, чтобы Джейсон Пирс помог им накрыть его сеть, а самого Спаера посадить. Что Спаер очень осторожен, и раньше им не удавалось поймать его за руку. У них есть информация, что он очень хочет проворачивать некоторые сделки через казино. Что ж, у Люциуса был собственный зуб на него, но зная, как работает эта система, построенная на сделках, Бруно Спаер мог откупится от заслуженного срока и от заключения вообще, если сдаст рыбу покрупнее. Люциуса это не устраивало, поэтому ему для начала нужно было все хорошо обдумать, а потом выставить свои условия. В конце-концов они были заинтересованы больше, так как их дольше оставляли с носом. Его личная месть не ограничивалась сроком давности. Сегодня пора было ставить Бруно на его место. Если все пройдет по плану, то сегодня на мистере Спаере защелкнутся наручники. Комиссия по ценным бумагам вместе с ФБР давно спят и видят прижать его. Но ситуация, как это часто бывает, изменилась и план пришлось корректировать на ходу. Операция по задержанию растянулась на несколько дней, и когда спецагенты устанавливали на Люциусе прослушку, он почему-то был уверен, что Гермиона поведет себя разумно и не поддастся обычным женским глупостям. Ну какие другие женщины, если она сводит его с ума? Она же должна видеть, что он любит ее, пусть он этого и не говорил словами. Поэтому Люциус был крайне удивлен, когда ему позвонил бармен одного из его клубов и сообщил, что Гермиона там и ведет себя, мягко говоря, неподобающе. Все-таки не зря говорят, что расстроенную женщину нельзя надолго оставлять одну. У нее появляются мысли, и она начинает их думать, и одному Мерлину известно, куда они ее заведут.