***
− Риндо, перевесь его немного правее, пожалуйста, − Акира указала мне на стеклянный елочный шар и слегка махнула рукой вправо, останавливаясь на соседней ветке. − Что от этого изменится? – все равно поднялся на ноги и перевесил шарик. − Он там не очень гармонирует, − задумчиво прошептала брюнетка, но в ее черных глазах мелькнули веселые огоньки. – А здесь – самое то. − Конечно, − ухмыльнулся и продолжил копаться во всех украшениях, что с утра притащил Ран и скинул на наши головы. Конечно, у него геморроя больше – брату предстоит посетить два наших клуба, а потом и кафе Акиры, чтобы проверить работу под конец года, да и в целом оценить ситуацию. Его телефон еще с утра перегрелся от звонков и сообщений от наших сотрудников. Действительно – хозяев нет уже вторые сутки, хотя мы обычно наведывались раз в день, просто чтобы появиться. Все всегда работают исправно, но нельзя, чтобы начальство забывали в лицо. Поэтому мы просто обходим все владения и заседаем в кабинете, перебирая бумажки или занимаясь своими делами. Но это бывает почти каждый день, а тут – столько времени прошло, и от нас ни слуху, ни духу. − Рин? – тихо позвала Акира, расставляя на подоконнике рождественские игрушки в виде елочек, снеговиков и Санта-Клаусов. Промычал в ответ, продолжая вешать на искусственную елку разноцветные украшения. Из-за долго молчания в ответ обернулся и столкнулся с черными большими глазами, прожигающими насквозь. Черт. Только не это… − Что происходит между тобой и Юко? Блять. Как же я надеялся, что хотя бы Акира не начнет эту тему. Хотя бы в Рождество! Даже Ран мне с утра не сказал ни слова, но обычно его не воздержать от недвусмысленных намеков, которые он мне кидает каждый раз, когда заходит в мою палату, а это бывает по несколько раз на дню. Даже стал сожалеть, что те ебланы на складах не так сильно ударили по голове – я был бы безумно рад амнезии, чтобы забыть обо всем и начать новую спокойную жизнь безо всех проблем… и мыслей о Юко, которые меня не отпускают уже несколько дней, не давая возможности уснуть. − Ничего, − прозвучало слишком быстро, но я не хотел еще дольше думать над этим вопросом. В палате снова повисла звенящая тишина, которая давила на уши и лишь усиливала головную боль, делая ее почти невыносимой. Блядство. Надо будет опять попросить обезболивающее. Правда, сомневаюсь, что мне уже дадут… − Куда лучше повесить это? – поднял маленького снеговика в воздух, чтобы Акира получше смогла его рассмотреть. Надо перевести тему. Но о чем-то поговорить нужно, иначе я свихнусь. − Она мне ничего не рассказывает, − за спиной прозвучал скрип кровати, и я обернулся. Брюнетка присела, скрещивая ноги в щиколотках и складывая ладошки на коленях. Блять. – Юко лишь улыбается, делает вид, что все отлично, но я слишком хорошо ее знаю, чтобы понять, что что-то стряслось, − она взгляд поднялся с пола на меня. – А тот факт, что она ни разу за все это время не упомянула о тебе и даже не побывала в твоей палате, о чем-то говорит. Шерлок, мать ее! И как от брюнетки можно утаить хоть что-то? Девушка похлопала рядом с собой по кровати, приглашая меня сесть, и я, тяжело выдохнув, опустился рядом с ней. − Так что? – спустя несколько минут тишины и бесцельного созерцания быстро опускающихся снежинок с серого неба Акира снова задала вопрос. − Я с ней переспал. Девушка перевела взгляд на меня, но я упорно продолжал рассматривать начинающуюся на улице метель. − А потом ушел, сказав, что все было лишь игрой. − Вот черт, − девушка резко выдохнула и опустила взгляд в пол. Палата снова погрузилась в тишину, которую нарушал легкий шум в коридорах: сотрудники больницы украшали здание к Рождеству. – А это правда? – когда я посмотрел на нее, брюнетка задумчиво осматривала елку, словно это было произведение искусства, хотя мне еще предстояло научиться наряжать ее – такой херней ни я, ни Ран раньше никогда не занимались. − Нет, − пожал плечами, и боль дала о себе знать. Блять. Когда это чертово плечо уже перестанет болеть и напоминать о себе каждый раз, как только я пожимаю им?! − Она знает об этом? − Да. Акира тяжело вздохнула и перевела взгляд на дверь, украшенную искусственными ветвями ели. Господи, где Ран только достал это все за ночь? Уже в восемь утра он влетел в мою палату с горящими глазами и улыбкой маниакального убийцы, который нашел очередную жертву. И в тот момент понял, что жертвой стал не кто иной, как я, потому что вся эта рождественская хренотень легла на мои плечи. Одно из которых, между прочим, было вывихнуто. − Ран тоже играет со мной? – тихо спросила девушка, и я даже подумал, что мне показалось. Но когда черные глаза внимательно уставились в мои, понял, что брюнетка всерьез задалась этим вопросом. Блядство. − Нет, − ответ вышел резче и громче, чем я планировал, но до Акиры точно дошло, что брат отличается от меня в этом плане. – Он правда... любит тебя. Девушка осторожно улыбнулась и облегченно выдохнула. Темные пряди выбились из аккуратной прически и закрыли порозовевшие щеки, навевая воспоминания о Юко – ярких глазах, искренней улыбке, мягких губах, которых так приятно целовать… каждый раз, как первый. В грудине опять что-то сдавило, и я резко вскочил, снова берясь за игрушки. − Рин… − Давай продолжим, − откашлялся, чувствуя неприятную отдачу в плече, и потянулся за очередным шариком. − Скоро все придут, а нам еще нужно закончить. За спиной послышался тяжелый вздох. Знаю, блять. Но что я могу сделать?! Юко ни разу не зашла ко мне, пока была в больнице, что очень четко описывает, как она не хочет иметь со мной ничего общего. Значит, так и будет. Ей же лучше. Без меня. А я мальчик взрослый – не умру. − Помоги повесить туда. Акира встала рядом со мной и, вытащив из коробки маленького Санта-Клауса, протянула руку к верхушке елки, но не доставала. Перевел взгляд с игрушки на нее – девушка даже мне была под подбородок, если не ниже, тогда насколько Ран казался для нее шкафом? Бедная девочка. Взял игрушку и повесил на указанное место. Пока я рылся в коробке в поисках «чего-то необычного, такого, чего еще нет на елке, и что может удивить вошедших» по указанию брюнетки, девушка пошла включать музыкальную колонку. Я был ей благодарен за то, что она не продолжила тему моих отношений с Юко, которых не было, нет и не будет, и мы стали лишь украшать палату под тихую рождественскую музыку и отвлеченные разговоры, из которых я лучше узнал о девушке своего брата. Кто бы мог подумать, что Акира старше Юко всего на год, но они уже давно крутятся в ресторанном бизнесе? Пусть Юко и не так конкретно, но без ее помощи Акира «прогорела бы на первом году самостоятельного управления». Какие родители скинут на своего ребенка, который еще не закончил учебу в школе, управление ресторана? Ответ очевиден, поэтому стоит промолчать. Тем более, я поставил им еще один минус в карму за счет того, что Акира за сегодня уже раз десять сбросила их вызов. Но не мне судить людей – сам не святой и вряд ли буду родителем лучше них, если вообще буду. Когда мы уже сидели на кровати, и Акира по-тихому воровала с некоторых кексов клубнику, умоляя не рассказывать об этом Рану, наш разговор перетек в тему обучения. После того, как девушка узнала, что я учусь на направлении экономики и управления в Токийском университете, попросилась на консультацию по нескольким вопросам, касаемых ее кафе, после нашей выписки. Конечно, я согласился. Не потому, что она девушка моего брата, не потому что он ее любит, и не потому, что брюнетка – лучшая подруга Юко, − а потому что она хороший руководитель, но учится на другом направлении. К сожалению, в силу человеческого фактора, невозможно охватить все специальности, поэтому я хочу ей помочь. Сам. Просто так. Блять. Наверное, удар по голове все-таки был сильный. Прожевав очередную клубнику, Акира набрала в легкие побольше воздуха, чтобы рассказать очередную университетскую байку, но ее прервал громкий стук двери о стену. Мы синхронно повернули голову и так же синхронно охуели: на пороге стоял Ран в красном рождественском костюме и в красном колпачке с белым бумбончиком. Что. Блять. Это. Такое?! − Всем привет! – громко поздоровался брат и закрыл за собой дверь. – Я не опоздал? − Блять, только не говори, что ты так шел по улице, − простонал, закрывая глаза, чтобы не видеть это. − А, по-моему, очень классно выглядит, − раздался веселый голос Рана, и я застонал еще громче. – Акира? Сколько надежды в его голосе, которое сразу же обрубается долгим молчанием со стороны девушки. Убрал руку от лица и перевел взгляд на брюнетку. Она сидела на кровати, приглушая смех ладошкой, прижатой ко рту, и пыталась успокоиться. − Эй, так нечестно! – возмутился Ран и обиженно надул губы. − Господи, прости, − вытерев слезки из уголков глаз, Акира взялась за перебинтованное плечо и глубоко задышала, приходя в себя. – Просто ты выглядишь… Она замолчала, подбирая слова, чтобы описать Рана и не обидеть его. Но у меня есть чуть больше возможностей, поэтому я могу говорить, что хочу: − Как клоун, − и чуть погодя добавил. – Клоун-идиот, − сразу после чего в меня прилетела красная шапка, снятая с головы брата. Неожиданно дверь открылась, разрушая его кровавые планы по моему убийству, и из щелочки показались сначала темные прямые волосы, а потом и их владелица, внося в комнату легкий цветочный аромат. Твою мать. Юко зашла в палату, шурша пакетами и широко улыбаясь. Ее светлые брюки с высокой посадкой идеально подчеркивали тонкую талию и округлые бедра, из-за чего внутри меня все закружилось, перевернулось, вывернулось наизнанку и с грохотом упало вниз. Потому что иначе я не могу интерпретировать звук, раздавшийся в палате. Справа от меня что-то промелькнуло, и на Юко повисла Акира, обнимая подругу. Девушка обнимала ее в ответ, гладила по волосам, улыбалась, но смотрела прямо на меня, глаза в глаза, не моргая. Словно она не знала, что я тоже буду сегодня, словно надеялась, что на мою палату упадет метеорит, там произойдет наводнение, меня отправят в другую страну… что угодно, но меня сегодня не окажется здесь. Столько боли и обиды читалось в ее изумрудных глазах… но в них не было злости. Почему она не злилась на меня? Почему не развернулась и ушла сразу же, как увидела? Почему не накричала? Почему не ударила? Не влепила пощечину, причем такую, чтобы у меня мозги вправились на нужное место?! Все слишком просто – она не хотела испортить праздник, ровно так же, как и я. В моих планах было свалить домой еще до Рождества, но, когда Ран пришел ко мне в палату и с горящими глазами рассказал, что они планируют провести вместе первое настоящее рождество с семьей и друзьями, то не смог сказать «нет». Я прекрасно знал, что здесь будет Юко, и не хотел превращать ей этот день в очередной ад, через который уже пропустил всю ее чистую и невинную душу, но и не мог отказать Рану, который впервые выглядел по-настоящему счастливым с момента, когда ему исполнилось пять лет. Поэтому так же прекрасно понимал, что Юко не сможет отказать Акире, несмотря на всю ненависть ко мне. Понимал, как хуево нам сегодня будет, но ни я, ни она ничего не могли с этим сделать. − Юко, им не нравится мой костюм! – Ран обиженно надул губы и перенял внимание брюнетки на себя, раскрывая руки и показывая себя во всей красе. − Просто ты в нем выглядишь забавно, − начала оправдываться Акира, хотя еще несколько секунд назад сидела рядом со мной и угорала над этим придурком. − Юко! – Ран потянул ее за руку, привлекая внимание от подруги, и по глазам брюнетки я видел, что ее нужно спасать от этих двоих. – Скажи, что он классный! − Господи, Ран! – Акира весело улыбнулась и тоже взяла девушку за руку, отчего Юко перевела непонимающий взгляд на нее. – Он классный! − Но… − Стоп! Все разом замолкли после краткого слова, сорвавшегося с моих губ, и Юко облегченно выдохнула. Да, я бы тоже не горел желанием оказаться на ее месте – между Раном и Акирой. Эти двое были крупным эмоциональным оружием, от которого просто невозможно спастись. − Ладно, − Акира быстро обошла Юко и, обняв Рана за талию, поцеловала в щеку, отчего тот расплылся в чеширской улыбке. Боги! Я так же выглядел, когда целовал Юко? Тогда понятны причины всех стебов брата… − Что там у тебя в сумках? – Акира кивнула в сторону пакетов, которые с трудом затащила сюда Юко, и хитренько улыбнулась. − Подарки, − брюнетка присела на корточки, порылась в одном из пакетов и выудила оттуда большую коробку, в которой обычно перевозят торты. Потом со счастливой улыбкой повернулась обратно и вручила это подруге. – А это от мамы. − Неужели..? − Да, − быстро кивнув, согласилась Юко. – Наша традиция продолжается и в это Рождество! − А какао? Взгляд брюнетки сразу же помрачнел, и, о черт, от этого все внутренности снова замерзли. Нужно срочно что-то сделать, чтобы их согреть. − Я могу принести, − встал с кровати и, взяв телефон, направился к выходу. Я это делаю только ради того, чтобы чем-то себя занять и не слушать любовные дифирамбы Рана. Не потому, что после моих слов в глазах Юко мелькнул счастливый огонек. Только не по этой причине. Но когда перед тем, как закрыть дверь, я обернулся на всю компанию, уловил взгляд брюнетки на себе. Теперь он не был таким печальным и безжизненным – в нем щелкала крошечная искорка, которая вновь разгорится в горящее пламя. Но даже лишь зарождение огня в ее глазах быстро разлило тепло внутри меня, согревая замерзшую душу.***
Я утонула в веселом шуме и громком смехе, захватившем меня со всех сторон: время близилось к двенадцати ночи, и в палате Акиры собралось порядком шести человек – помимо братьев Хайтани и меня с подругой здесь еще находились два человека, одним из которых был Кацу – друг Риндо. Второго мужчину я не знала раньше, и Ран познакомил нас еще до того, как тот успел переступить порог палаты. Незнакомцем оказался личный водитель Хайтани – Кохэку. Как выяснилось, Акира была с ним знакома, и мужчина уже являлся и ее поставщиком. После нескольких минут объяснений откуда кто кого знает я совсем запуталась, и Риндо, весело усмехаясь, шепнул мне в самое ухо «Не заморачивайся». От его присутствия в палате было невыносимо тяжело – хотелось его обнять, поцеловать, положить голову на плечо, коснуться ладонью грудной клетки, чтобы уловить любимый ритм сердца. Но это было невозможно, как бы сильно я этого ни желала. Как только я зашла в палату, сразу же хотела развернуться и сбежать отсюда, как из горящего дома потому, что знала, что это будет намного больнее, чем обжечься. Быть рядом с Риндо без возможности коснуться его или спокойно кинуть взгляд на его невозмутимое лицо было сродни ощущению, когда ты горишь заживо, добровольно забегая в полыхающее пламя его лавандовых глаз. Словно с тебя сдирают кожу, выставляя напоказ разбитую душу. Хотелось лишь спрятаться от его внимательного взгляда в другом конце комнаты с чашкой какао и разговором с Кацу по душам, что я и сделала. Парень оказался полицейским, причем не обычным, а помощником начальника Токийского столичного полицейского управления. В свои-то двадцать лет! Еще если учитывать тот факт, что вырос в Роппонги вместе с братьями Хайтани и даже сейчас является их лучшим другом, которому они не побоялись доверить свою жизнь. − С Рином я знаком столько, сколько себя помню, − парень оголил белоснежные зубы, даря широкую улыбку и поднимая настроение. Глаза сами по себе нашли тему нашего обсуждения – блондин внимательно слушал Рана, изредка морща лицо, выражение которого так и кричало «Фу, перестань это говорить». Риндо закатил глаза и, повернув голову в нашу сторону, столкнулся взглядом со мной. Я удушила мимолетное желание отвести взгляд в сторону, как это делала девяносто процентов времени из сегодняшнего вечера, и продолжила рассматривать его, пытаясь запомнить все до мельчайшей детали – этот вечер может оказаться последним, когда мы проводим время вместе. − В детстве он был тем еще засранцем, − переливным смехом разразился Кацу и запрокинул голову. Перевела взгляд обратно на него: ямочки появилась на щеках брюнета, когда он засмеялся. – Хотя сейчас мало что изменилось – он все такой же самовлюбленный, заносчивый придурок, ради которого я буду готов пойти против закона, − парень обернулся через плечо и послал воздушный поцелуй Риндо, который продолжал на нас смотреть. Блондин показал другу средний палец, сжимая губы в ниточку. – Странно, не так ли? − Не думаю, − пожала плечами и посмотрела на Акиру, которая звонко хохотала от шуток Кохэку. – Ради своей подруги я тоже готова на все, лишь бы она была счастлива. − Даже приносить себе безумную боль? – голос Кацу стал очень серьезным, и я снова взглянула на парня. – Ты находишься здесь, рядом с Риндо, несмотря на боль, которую все это тебе причиняет. − А ты, заместитель начальника Токийского столичного полицейского управления, преступаешь закон… − И все ради этой блондинистой задницы, − парень закатил глаза, а потом вновь улыбнулся. – Тебе не кажется, что это все слишком для одного человека? − Полностью с тобой согласна, − мы чокнулись стаканчиками и сделали по маленькому глотку – я какао, а брюнет – сока. Кацу хотел еще что-то сказать, но его телефон зазвонил, и парень, извинившись, быстро вышел из палаты, вновь оставляя меня со своими мыслями и чувствами наедине. Почему-то захотелось сделать одно из двух: раствориться в пространстве, давая себе возможность спокойно дышать, или поцеловать Риндо, чтобы почувствовать любимый привкус кофе и сигарет. Но не произошло ни того, ни другого – я просто осталась стоять на месте, перебирая пальцами картонный стаканчик с какао, которое приятно согревало. − Юко, − Акира подозвала меня к своей компании, где стояли братья, девушка и Кохэку. – Все хотела спросить у тебя... – подруга сделала глоток кофе и продолжила. – Уже решила с мамой, как проведете Новый год? Слава Богу, что она спросила что-то, что не касалось его. − Да, − заправила волосы за ухо. – Мы полетим на Хоккайдо. − Надолго? – Ран приобнял Акиру за талию, притягивая к себе, но не слишком близко, чтобы не задеть больное плечо. − Недели две. Вернусь, скорее всего, к началу учебы. − Вы впервые будете там? – Кохэку поудобнее устроился на стуле и закинул ногу на ногу. Этот мужчина вызывал приятное впечатление, особенно когда он улыбался, а делал это Кохэку каждую секунду. Его живые темные глаза, темно-русые волосы, местами ставшие седыми, и чуть постаревшее лицо побудили во мне желание написать его портрет. Прямо сейчас. Даже ладони зачесались, и чтобы не напугать мужчину своими творческими порывами, сплела пальцы в замочек. − Да, у меня не было возможности там побывать раньше, но я всегда хотела. − Если Вам интересно, могу поделиться парочкой мест, которые точно стоит посетить юной художнице, − Кохэку лукаво стрельнул глазами, и мое щеки вмиг окрасились в цвет, который почти ничем не отличался от костюма Рана. Черт. − Да, − выдавила из себя и, прочистив горло, добавила. – Было бы здорово! Мужчина подозвал меня к себе, спихивая Риндо в сторону, отчего парень закатил глаза, но уступил место. Это действие казалось не таким, словно блондин недоволен, а как будто сын, которому отец сказал убраться в комнате. Кохэку несколько минут рассказывал об острове Хоккайдо и веселом путешествии туда со своей семьей. Он даже показал несколько фотографий, и мы с Риндо склонились над протянутым телефоном. Как только блондин оказался в опасной близости, и я могла ощутить аромат, ставший таким родным и любимым, сердце сделало кульбит и зашлось в запредельном ритме. Черт. Когда мы вновь вернулись на свои места, продолжая слушать истории Кохэку, я невольно задалась вопросом: а что с его семьей? Почему Рождество он празднует не с ними, а со своими «работодателями», хотя они и общались совсем не так – между Хайтани и мужчиной царили совсем иные отношения, которые мне хотелось узнать, но я понимала, что это не мое дело. Точно не сейчас, когда меня совсем ничего не связывает с этой семьей. − Моей дочери очень понравилось там, − мужчина перелистнул очередную фотографию, которая запечатлела маленькую девочку в розовом платьице и с забавными косичками. − Ран, ты все это время косил под Минами? – Риндо засмеялся, показывая брату фотографию дочери Кохэку, косички которой были действительно похожи на те, которые остриг старший Хайтани. − Очень смешно, − парень закатил глаза и заправил челку назад, проверяя телефон. Через секунду он набрал в легкие побольше воздуха и прокричал. – Кацу! Тащи сюда свою задницу! Сейчас Рождество наступит! Полицейский приоткрыл дверь и просунул голову в щелку с телефоном у уха. Его широкая улыбка наползла на лицо, и парень кивнул, а потом и сам зашел в палату. Брюнет продолжал говорить по телефону, и до нас долетели лишь обрывки его фраз. − Да, конечно. Нет, я сегодня не смогу. Может быть, завтра. Хорошо, я наберу. Хорошего Рождества, − он оторвал телефон от уха и обернулся на нас с такой же обворожительной улыбкой. − Неужели у тебя появилась девушка? – Риндо хищно протянул слова и хитро сощурил глаза. − Моя девушка – работа, Рин, и ты это прекрасно знаешь, − Кацу закатил глаза и подошел к нам, беря в руки стаканчик с соком. Брюнет хотел сделать глоток, но потом поднес напиток к носу и недоверчиво понюхал, а после скосился на братьев. – Что за глупые разводы? Я что, похож на школьницу, которую вы хотите затащить в постель, и поэтому подлили в сок алкоголь? Ран и Рин переглянулись и одновременно запрокинули головы, наполняя комнату смехом. Даже не соприкасаясь с Риндо, я ощущала в своем теле вибрацию, переходящую от него, и захотелось срочно себя куда-нибудь деть, чтобы прогнать чертов трепет, возникший из ниоткуда. − Просто мне казалось, что ты теперь перешел в разряд трезвенников, − Ран взялся за живот и присел на кровать. – Даже с нами в клубе ты не сделал ни глотка, и сегодня весь вечер пьешь сок, хотя раньше ты всегда пил виски с колой, − и чуть погодя добавил, − без колы. − Потому что я работаю, − Кацу закатил глаза и отставил стаканчик в сторону. − Мы тебе уже давно предлагаем прийти к нам, − рядом со мной раздался голос Риндо, и я вздрогнула от того, что блондин бесшумно сел справа от меня. − И мой ответ не изменился за это время и не изменится потом, − брюнет взял новый стаканчик и налил туда воду. − Никогда не говори никогда, − Рин пожал плечами, а потом сжал челюсти. Он с ненавистью перевел взгляд на плечо, а потом прикрыл глаза тяжело выдыхая. Черт. Как же хочу забрать его боль себе… но не могу. Неожиданно блондин перевел взгляд на меня, и мы столкнулись глазами, отчего вновь сперло дыхание, но теперь не потому, что мою грудину с болью сдавило, а потому что все задрожало. Так странно и так хорошо. Как только лавандовые глаза смотрят прямо в мои только так, как могут лишь они, сердечный ритм то успокаивается, даря долгожданного благоговение, то ускоряется, с приятной болью отбивая внутренние органы. − Итак, − Ран хлопнул в ладоши, и я вздрогнула, словно меня заметили за чем-то запретным и непристойным. Справа раздался тихий смешок Риндо, и тепло снова разлилось по моему телу. – Через минуту наступит Рождество. Предлагаю загадать желание. Парень обвил талию Акиры одной рукой и притянул ее к себе, прижимаясь всем телом к ней, а девушка лишь радостно запрокинула голову и с блаженством прикрыла глаза. Кацу задумчиво смотрел на стаканчик, раздумывая над желанием, а Кохэку просто осматривал всех так же, как и я. Мужчина явно не верил в подобное, и лишь наслаждался этим мгновением. Желание? Какое же мне загадать? Что я могу желать так сильно, чтобы просить об этом в Рождество? Еще раз оглядела всех присутствующих и поняла, что хочу, чтобы этот момент не заканчивался, чтобы желания каждого, кто находится в этой комнате, сбылись и принесли счастье и радость этим людям. Потому что они это заслужили. Ран неожиданно взорвал хлопушку, и на нас посыпались разноцветные конфетти, а после палата наполнилась счастливым смехом и глухим чоканьем картонных стаканчиков. Все в этой комнате были счастливы, включая и меня. − И что ты загадал? – старший Хайтани пихнул Риндо локтем в ребра и сощурил глаза. − Не скажу, а то не сбудется, − блондин ответил брату тем же, а потом перевел взгляд на меня. Он открыл рот, чтобы что-то сказать, но я быстро повернулась к Акире, пытаясь унять дрожь во всем теле: − Я, наверное, пойду, − подхватила сумочку и направилась к двери. − Что? Куда? – подруга подошла ко мне, беря за руку. Ее ладонь дарила тепло и спокойствие, которое мне было так нужно, и которое я хотела получить дома, поскорее убравшись из палаты, пока Риндо не начал со мной разговор. У меня не получится с ним поговорить. Я не готова. Сейчас точно нет. − Я обещала еще отпраздновать с мамой, − обняла девушку и собралась уйти, но мне снова не дал ее оклик: − Хорошо, но не забудь про подарки, − Акира кивнула под елку, и я увидела несколько пакетов с моим именем. − Конечно. Быстро подхватила пакеты и, обнявшись с подругой, Раном, Кацу и Кохэку, хотела сделать шаг к Риндо, но вовремя одернула себя. Тело двигалось само по себе, но я смогла приструнить мимолетное желание и лишь подарила ему дрожащую улыбку, выбегая из палаты.***
− Спокойной ночи, милая, − мама поцеловала меня в щеку и провела рукой по моим волосам. – Я зайду за тобой перед галереей. − Счастливого Рождества, − поцеловала ее в ответ и ушла в свою комнату. Впервые за эти несколько дней я смогла с первого раза открыть дверь, не задерживаясь на ней надолго, что принесло мне безумное облегчение. Взгляд пробежался по картинам, скользнул по холсту и остановился на подарочных пакетах. Я взяла их и, расположившись на кровати, начала распаковывать подарки. Взяв первый пакет, достала оттуда записку и небольшую коробочку из Victoria’s Secret. «Теперь тебе это точно пригодится ; )». Акира, боги! Щеки мигом запылали, и я придала к ним ладони, пытаясь охладить. Через коробочку было видно белоснежный кружевной комплект нижнего белья. Слишком откровенный. Слишком красивый. Слишком порочный. Тихо усмехнувшись, быстро взяла другой пакетик, намного меньше, и достала оттуда два билета и очередную записку. Ран. «Эта выставка продлится до конца зимних праздников. Можешь пригласить кого хочешь. Надеюсь, тебе понравится. P.S. если захватишь Акиру, то не думай, что отвяжешься от меня : P». Губы сами по себе растянулись в улыбке, и я рассмотрела билеты: это выставка современных художников в одной из ближайших галерей, про которую я слышала от мамы. Уверена, что она будет рада, если мы сходим на выставку все вместе – она сможет достать еще два билета по знакомству для себя и Рана. Протянула руки к предпоследнему пакету и заглянула внутрь: там располагалась сладкая корзинка с подписью «С Рождеством». Это, скорее всего, от Кацу и Кохэку. Сразу же раскрыла упаковку и выудила из всего ассортимента шоколадную елочку. Шоколад растаял во рту, и я замычала от удовольствия. Боже! Это очень вкусно! Мой взгляд пробежался по всем подаркам и остановился на последнем пакете. Руки онемели и отказались двигаться, потому что понимали, от кого этот подарок. Преодолев желание спрятать его от себя, я все-таки заглянула внутрь и увидела небольшую черную коробочку с запиской. Взяла белый картонный листок, на котором аккуратным почерком было выведено: «Ты последняя моя мысль, с которой я ложусь спать, и первая, с которой просыпаюсь каждое утро. С Рождеством, Юко.» Дрожащими руками потянулась к коробочке и открыла ее. На меня смотрел серебряный браслет тонкого плетения. На нем висело два дополнения: художественная кисть и сердце. Мое, в отличие от серебряного, забилось так быстро, с сумасшедшей скоростью прогоняя кровь по венам, и маленькая слезинка скатилась по щеке. Внутри все защемило, сдавило, и вновь не получилось сделать вдоха. Не потому, что я ненавидела Риндо или было обижена на него. А потому, что я его любила. Так отчаянно и безумно, что невозможно было существовать без него. Прижав браслет к груди, я легла на кровать, вдыхая аромат сигарет, который все еще остался на подушках, простыни и одеяле. Я ощутила тепло рядом с собой, словно Риндо сейчас находился здесь, в этой комнате. Сердцебиение стало замедляться, пульс возвращался в норму, а сознание постепенно уходило в сон. Риндо приносил мне безумную боль и безмерное спокойствие. И я отчаянно в этом нуждалась.