Бойся своих желаний

Повертел в руках черную подарочную коробку и перевел взгляд на город: время близится к закату, а значит совсем скоро нужно будет выходить из дома. Мышцы сковало, как только в голове вновь пролетела эта мысль. Блять. Почему в последнее время я ощущаю столько разных чувств, сколько ни испытывал за всю свою жизнь? Детскую радость. Безграничное счастье. Убивающую ревность. Дикую страсть. Безумный страх. И сейчас последнее постепенно начинает пробиваться сквозь привычную завесу холода и спокойствия. И это еще больше нервирует и бесит, до дрожащих рук и больной головы, что не проходят уже со вчерашнего вечера. Началось все с обморока Юко, когда я чуть не поседел за пару минут, а потом продолжилось, когда мы вернулись домой, и на ее телефон пришло сообщение от мамы. Я перечитал его раз десять, хотя выучил наизусть уже после второго: «Юко, привет! Прости, что так поздно, но я узнала, что завтра у меня выходной. Понимаю, что я со своим предложением, как снег на голову, но хотела позвать тебя и Риндо на ужин познакомиться. Если у вас не получится, ничего страшного. Напиши, как решите. Целую!» Ужин. С мамой Юко. Сегодня. Блять. Я, конечно, понимал, что рано или поздно мы все равно должны будем познакомиться, учитывая, что у нас с Юко серьезные отношения, но осознавал не до конца, пока лично не столкнулся с этим лицом к лицу. И я, блять, совсем не был к этому готов, поэтому со вчерашнего вечера на нервах. Юко ушла с утра после завтрака, смазано поцеловав, и сказала, что скинет время сообщением. И мой вердикт будет вынесен через час. Еще ебучие шестьдесят минут нервозности, в течение которых я должен чудесным образом не свихнуться. Самое раздражающее, что я не понимаю, почему чувствую все это, и это непонимание подливает масла в огонь, выбивая из колеи окончательно. Блять. С каких пор я стал таким эмоциональным? Может, все дело в весне? Обострение? Болезнь? Это, вообще, лечится? Замок входной двери щелкает, и я убираю коробку в сторону, в предвкушении ожидая появление Рана, который через пару минут копошения в коридоре заходит на кухню. Потрепанный и уставший вид брата мигом поднимает мне настроение. Ран, шумно выдыхая, заправляет челку назад и переводит взгляд на довольного меня. Стоит ли говорить, сколько эмоций отобразилось на его лице при виде моей ухмылки и сощуренных глаз? Парень зарычал и устало закрыл руками лицо, почти что крича на меня: − Нет! Я больше никуда не поеду! Иди в пизду, Рин! В голове сразу всплыло сегодняшнее утро, и я еле сдержал смех. Ран вошел на кухню, проверяя утреннюю почту по телефону. Глаза еще до конца не раскрылись, а дел уже выше крыши. Брат, не глядя на меня, приготовил себе чай, параллельно отвечая на сообщения свободной от чайника и чашки рукой, и сел рядом со мной, давя зевки. Интересно, скажет ли он что-нибудь про сегодняшний день? Парень глотнул из чашки и отбросил телефон в сторону, потирая лицо большими ладонями. Еще один верный признак большого количества работы. Ну, ничего, за нее всегда получаешь хорошее вознаграждение. − Сегодня я иду знакомиться с мамой Юко, − прикрыл крышку ноутбука, на экране которого горел отчет, скинутый еще вчера вечером Юи. Ран перестал тереть лицо руками и замер, а потом посмотрел на меня сквозь растопыренные пальцы. Да, я испытывал вчера приблизительно то же чувство – невъебенное охуевание от ситуации. Хайтани и знакомство с мамой своей девушки? Что может быть более комичным? − Прости? – Ран прочистил горло и сел ровно на стуле, убирая руки от лица. – Я не расслышал, наверное. − Может, к врачу сходишь? А то старость не за горами… − И ты пойдешь? – брат проигнорировал мою реплику и свел брови вместе. − Да. Это так странно? − Да не то чтобы… − он повел плечом и устало выдохнул. – Ладно, забудь. Во сколько? − Ближе к вечеру, Юко напишет. Есть дела по работе? − Да, надо съездить в клуб, потом в стрип, − Ран снова взял телефон в руки, открывая почту. – Потом я свободен. А ты едешь? − Нет, сегодня из дома, − кивнул на ноутбук и чуть прищурил глаза. – Сможешь съездить еще по моим делам? − А сам? Обломишься? – Ран откинулся на спинку стула и сложил руки на груди. Не поедет. Но я знаю, на что давить, чтобы сплавить его из дома на весь день. − Юко может написать в любое время, − повертел телефон в руках и отложил на стол. – Плюс, мне нужно… подготовиться. Брат гипнотизировал меня минуту, не моргая и не отводя взгляда, а потом устало выдохнул и закрыл глаза. Подавил улыбку, чтобы не показать внутреннего ликования. Отчасти, я не соврал, но и к разряду излишне переживающих парней перед встречей с родителями девушки явно не отношусь. И Ран это знает. Просто решил подыграть и дать мне настроиться, потому что знает, что такое у нас… впервые. И мы понятия не имеем, как нужно себя вести и что говорить. Быть излишне вежливым и добрым – значит лгать, а если быть собой – напугаю женщину до смерти, и она просто запрет Юко в комнате, чтобы мы с ней больше никогда не пересеклись. Тем более, сомневаюсь, что Юко не рассказала маме о том, через что проходила по моей вине. Даже если нет – сути не меняет. У матери явно есть глаза. − Ладно, − Ран допил чай в пару глотков и встал со стула. – Я напишу, как освобожусь. Скинешь, куда надо будет съездить. Надеюсь, к обеду вернусь. Спрятал улыбку в экране ноутбука. Ну-ну. Надейся. − Я почти целый день за рулем, Рин! – Ран убрал руки от лица и упер их в боки. – То тебе надо в одну часть Токио, то вообще на противоположный край, то вернуться в клуб забрать документы, то потом еще за какой-то хуйней в соседнюю префектуру. Я уже заебался в край! Парень тяжело дышал, словно пробежал ни один километр без отдыха. Сделал шаг назад – того гляди, кинется на меня. − Успокоился? − Нет! – брат подошел вплотную, нависая надо мной, и процедил сквозь зубы. – Больше. Я. Никуда. Не. Поеду! Пока в его голове не родился безумный план по уничтожению меня своими изощренными способами, достал из кармана маленький блестящий квадратик и сунул под нос Рану. Брат моргнул пару раз, пытаясь сфокусировать взгляд, а когда понял, что я держу перед ним, выпал из реальности. О, да. − Что это? – парень посмотрел на меня с еще большим непониманием, и мне захотелось расхохотаться. Боже. Мне реально захотелось засмеяться в голос. − На что это похоже? – с трудом удерживая серьезное выражение лица, спросил в ответ. − Я вижу, что это презерватив. Какого хрена ты мне его даешь? Итак, барабанная дробь… − С днем рождения, братик. Вложил ему в руку квадратик, и Ран свел брови вместе, не понимая, что происходит. Зажимая в руке презерватив, брат полез в карман и достал телефон, проверяя дату. За секунду его брови взлетели, и парень перевел взгляд на меня, а потом на «подарок» в своей руке. Боже, только Ран мог забыть, что у него сегодня день рождения. Или я его так загонял, что у парня не было времени даже посмотреть на дату? Хотя, уверен, брат подписал сегодня ни один договор, поэтому сегодняшний день точно знал. В лиловых глазах моментально загорелся огонь, и Ран улыбнулся. Рано радуется… − Спасибо, конечно, − брат перевернул упаковку в руке и присмотрелся, а потом, приподняв бровь, вновь устремил взгляд на меня. – Только ты с размером ошибся. − Разве? – мой голос так и сочился невозмутимостью и искренним удивлением. Действительно. Как я мог? − Это самый маленький, − он покрутил им перед моим носом. – Наверное, себе купил. − Так день рождения же не у меня. Ран сощурил глаза и усмехнулся, пряча квадратик в кармане джинсов. Брат собрался выйти с кухни, но я его остановил: − Я рад, что тебе понравилось, поэтому вот, − взял черную коробку и протянул ему. Парень хохотнул, но коробку принял. Он осторожно потряс ею, и улыбнулся: − Скажи, не жалко потраченных денег? − Ради брата мне ничего не жалко, − похлопал его по плечу и направился к себе в комнату. – Пойдем, отдам подарок от Юко. − Ты принимал участие в его создании? – с опаской спросил Ран, но все равно продолжил идти за мной, удерживая коробку в одной руке. − Нет. − Слава Богу, что-то нормальное. Усмехнулся и пропустил его в комнату, включая свет. Опираясь на кровать, на полу стояла картина. Точнее, портрет. Ран Хайтани. Живая копия зашла следом за мной, и я мог ощутить, как из организма парня произошел выброс эндорфина, заражая собой все живое. Да, Ран просто обожает картины Юко и всегда кидал ей намеки, что хочет свой портрет в ее исполнении. Но мы же не могли испортить сюрприз и сказать, что девушка уже его написала? − Боже, это охрененно, − брат прошел в комнату и, положив коробку на кровать, взял картину в руки. – Когда она успела? − Пока ты спал, − взял со стола пачку сигарет, оглядел комнату и направился к выходу. – Я пойду, наверное. Думаю, еще в цветочный зайти. − О`кей. Бери желтые нарциссы – они обозначают уважение, – кивнул, и Ран взял картину в одну руку, а коробку подхватил в другую. – Ты не на машине? − Нет, прогуляюсь, − надел куртку и открыл дверь, чтобы выйти, но на пороге обернулся. – Кстати, там еще в комнате продолжение подарка. − Твоего или Юко? – брат стоял в коридоре, удерживая картину и коробку в руках, и с некоей опаской смотрел на меня. Действительно. Если подарок связан со мной, то ожидать можно что угодно. − Зайди и узнаешь. Перед тем как закрыть дверь, окинул взглядом Рана и, подмигнув на прощание, вышел из квартиры. Вечер у него будет очень интересный.

***

Боже. Я стою перед дверью в свою комнату и не могу ее открыть. Блять. Просто не могу нажать на эту чертову ручку, чтобы зайти внутрь. Потому что от Риндо Хайтани можно ожидать, что угодно. На одно день рождение он за половину суток, пока меня не было дома, резко поменял весь интерьер и сделал косметический ремонт в моей комнате. Стоит ли говорить, насколько сильно я охуел, когда зашел и вместо привычных бежевых тонов увидел розовый. Блять, до сих пор мурашки бегают по спине. Или когда он подложил какую-то хуйню, от которой исходил такой запах, словно у меня под кроватью сдохла мышь… а, может, даже не одна. Я чуть не умер, пытаясь понять, что происходит. Только когда моя задница перекочевала на диван и частично в его комнату, Рин сжалился надо мной и убрал что-то склизкое и черное из моей комнаты. Слава Богу я не видел, откуда он это вытащил и что это было такое. Еще был момент, когда я с девчонкой пришел домой и решил пойти в комнату для интересного времяпровождения. Как только мы открыли дверь, на наши головы вылилось ведро ледяной воды. Я просто охуел, а девчонка чуть не умерла от испуга. Она же, видимо, думала, что мой брат не занимается подобной херней. Наивная… Остальные случаи даже вспоминать не хочется. Все, как один, вызывают лишь одно желание – не открывать эту чертову дверь, чтобы не словить инфаркт. Я еще слишком молод – мне всего двадцать три. Вся жизнь впереди! Ладно. Не сделает же Рин ничего такого, чего я не переживу… наверное? Нажимаю на железную ручку и приоткрываю деревянную дверь. Ничего необычного. Сверху ничего не льется, не сыпется и не течет – уже хорошо. Да и звуков, вроде, никаких. Захожу внутрь – все, как всегда, за исключением одного элемента. Прямо посреди комнаты стоит большая белая коробка, перевязанная красной лентой. Даже не так – коробка не просто «большая», она огромная. В нее даже я помещусь, если очень захочу. Положил картину и черную коробочку на кровать и, подойдя к гвоздю программы, потянул за ленту. Как только атлас спал на пол, приподнял за картонную крышку, и неожиданно заиграла мелодия, а из коробки показалась темная макушка Акиры. Блядство. Я сначала чуть не сдох от страха, а потом – от девушки. Она была в своем костюме для стрип пластики, который я ей купил для занятий с Томико. Широкая улыбка и горящие черные глаза пронзили меня насквозь. Боже… Брюнетка толкнула картонную стенку коробки, и та упала на пол, открывая всю Акиру моему взору. Член сразу принял боевую готовность – не успел я еще обвести взглядом девушку. Сердце зашлось в запредельном ритме и, казалось, сейчас покинет меня. Наверное, двадцать три – это мой порог. Девушка кивнула на кровать, и я послушно сел. Не знаю, что она собралась делать, но интерес растет во мне с геометрической прогрессией, поэтому я готов делать все, что она скажет. Тем более, не каждый день моя принцесса предстает передо мной в таком виде. Интригующая музыка стала играть чуть громче, и Акира начала танцевать. Стрип. Мне. Прямо сейчас. А я сидел на кровати и просто смотрел, как плавно двигалось ее тело, как сильно выгибалась ее спинка, как грациозно оно выполняло каждое движение… неожиданно весь мир погрузился в темноту, и я мог видеть только брюнетку. Прекрасную. Любимую. Желанную. Мою. Сколько раз в жизни я видел подобные танцы (хер с ним, многие из них предназначались мне лично), но еще ни разу во мне не горело безумное желание прекратить такое мучение. Я не мог просто сидеть и смотреть, как в паре метров от меня моя любимая девочка танцевала одна, но и помешать такой красоте я тоже не смел, продолжая сжимать мягкое покрывало в руках, чтобы не подорваться с места. Боже. Каждое ее движение отзывалось во мне безумной реакцией – дрожанием рук, дерганием ногой, учащенным сердцебиением, которое лишь возрастало с каждой секундой. Я не мог зацепиться глазами за что-то конкретное – они пожирали каждый миллиметр ее тонкого тела. И она ощущала мой взгляд на себе – было видно по ее вспыхнувшим розовым щекам и горящим огнем глазам. Когда девушка стала медленно приближаться, плавно двигая бедрами, захотелось встать, притянуть ее к себе и впиться в эти алые губы, размазывая вкусную помаду по своим, а потом не отпускать Акиру от себя ни на секунду, зацеловывая все ее пленительное тело, завоевывая прекрасную душу. Брюнетка подошла вплотную и мне стоило больших усилий удержать руки на покрывале. Даже пальцы свело от силы, с которой я сжимал мягкую ткань. Акира очаровательно улыбнулась и неторопливо села на меня, обнимая ручками за шею, зарываясь своими тонкими пальчиками в волосы. Думаю, можно. Накрыл ладонями упругие ягодицы, прижимая к себе, как можно ближе, и Акира, задев мой член, тихо простонала. Ее губы, растянутые в улыбке, находились так близко от моих, что я ощущал теплое дыхание на себе. − С днем рождения, − прошептала девушка и поцеловала. Влажно. Пошло. Страстно. Быстро спустил губы на шею, посасывая сладкую кожу, пока Акира тянула мои волосы, изредка покачивая бедрами. Черт. Она точно хочет меня убить. Это такой изощренный метод – довести парня до смерти своими действиями. А, может, я так реагирую на все, что связанно с Акирой? Все в ней убивает меня и возрождает вновь. Раз за разом. И я готов умереть за нее хоть миллион раз. Лишь бы девушка никогда не покидала меня и продолжала так же тихо постанывать мне на ухо, мурлыкать в волосы и тихо посмеиваться от тупых комментариев. − Что это? – прошептала Акира, и я замычал в ответ. Господи, о чем она? – Ран, − девушка оттянула меня от своей шеи, и я проследил за ее глазами. Кровать. Картина. Черная коробочка. Что из этого так ее заинтересовало? Вновь посмотрел на брюнетку, и ее глаза стрельнули на коробку. Блять. − Подарок от Рина, − вновь примкнул к ее шее, но Акиру прожигал ровно такой же интерес, как и меня, но с одним отличием: я хотел ее, а она – черную коробочку, из-за чего я был готов плакать. − Я могу посмотреть? − не отрывая меня от себя, спросила брюнетка, и я, кивнув, утвердительно замычал. Пусть делает, что хочет. Акира чуть отстранилась, чтобы найти мои губы своими и поцеловать. Ощутил привкус клубники. Боже. Надо будет купить еще такую помаду. Прикусив за губу напоследок, девушка разорвала поцелуй и облизнулась. Черт. Никогда бы не переставал целовать ее. По блестящим глазам напротив прочитал, что брюнетка тоже. Господи, какая она красивая: быстро вздымающаяся грудь, порозовевшие щеки, влажные губы, слегка вздернутый носик… Акира, поймав мой пристальный взгляд, смущенно отвела глаза и снова наткнулась на коробочку. Она быстро открыла ее, и темные брови взметнулись вверх в удивлении. Да, только Рин мог потратить до хрена бабок, чтобы купить целую коробку презервативов, которые ни он, ни уж тем более я не будем использовать. Девушка перевела с содержимого коробки взгляд на меня, и в них я увидел еще большее смущение и… интерес? − Попробуем сейчас? – с надеждой спросила Акира, а я был готов выть. Ну что за издевательство? − Ты с ним заодно? − Чего..? − Принцесса, ты видела мой член? – девушка кивнула и смотрела на меня, как на идиота. Господи. Перевел взгляд с ее глаз на коробочку и… я идиот. И Рин тоже. Какого хрена он подарил мне такой набор и все время ломал комедию? Протянул руку к коробке и достал самую первую пачку презервативов. Те, которые я использую. Рядом со стопкой остальных пачек лежали бутыльки со смазкой, лубриканты и массажное масло. Сбоку стояла записочка. «Веселого дня рождения, братик. Смотри не используй все за раз.» Перевел взгляд на Акиру, и столкнулся с такими черными глазами, каких я не видел еще никогда. Ее руки чуть подрагивали в моих волосах от нетерпения. Ну как я могу заставлять ждать мою принцессу? За секунду поменял нас местами, осторожно укладывая ее на мягкое покрывало и нависая сверху. Девушка облизнула губы и, чуть подумав, сама потянулась к коробочке. Она быстро перебрала бутыльки, читая названия, и достала один. Гель с эффектом вибрации. Интересный выбор, особенно учитывая, что Акира ни разу не пользовалась ничем подобным. Из пешек сразу в дамки? Что ж, сыграем.

***

Холод в подъезде помогает держать эмоции под контролем… насколько это вообще возможно в моей ситуации. От нервов букет нарциссов в руке еле заметно подрагивает. Да что, блять, со мной такое? Почему я так переживаю перед обычной встречей? Но в том-то и дело, что это не обычная встреча, а знакомство с матерью моей девушки. И я не понимаю, почему такой незначительный факт так сильно влияет на мое состояние. От размышлений, почему это происходит, меня спасает звук открывания замка. Через секунду передо мной появляется встревоженная Юко с широкой улыбкой. Ее длинные волосы собраны в высокий хвост, а тонкое тело спрятано под домашним платьем, открывая вид лишь на ножки. − Привет, − девушка отошла в сторону, пропуская меня вглубь квартиры. Уже в подъезде можно было ощутить аромат вкусной домашней еды. Скорее всего, карри. Когда я последний раз ел его? Даже и не вспомню… Зашел внутрь и быстро поцеловал Юко. Плевать, если это увидит хоть весь мир. Ее губы успокаивающе действовали на меня, убивали нервозность и любое беспокойство, спасали от эмоционального взрыва, который в последнее время происходит до пиздеца часто. Девушка первая отстранилась от нехватки воздуха и, часто дыша, прислонилась лбом к моей груди. Цветочный аромат еще сильнее проник в меня, полностью успокаивая. Все будет хорошо… рядом с Юко всегда все хорошо. − Как себя чувствуешь? – провел рукой по темным волосам, пропуская сквозь пальцы шелковые пряди. − Все в порядке, правда, − Юко отступила на шаг и нервно улыбнулась. – Просто переживаю насчет сегодня. Наверное, даже больше, чем ты. Очень в этом сомневаюсь. Но вместо ответа просто кивнул и снял кожанку, вешая на крючок в коридоре. Брюнетка стояла чуть в стороне, обнимая себя за талию. Весь ее вид кричал о том, что что-то не так. Это из-за ужина? Серьезно, даже я так не переживаю, как она. Как только в моей голове родилась идея обнять девушку, и я уже сделал шаг, на кухне загромыхала посуда, и мы с Юко одновременно вздрогнули, как будто родители спалили нас за чем-то непристойным. Боже. Словно из дома и не уходил… Брюнетка взяла меня за руку, переплетая пальцы, и направилась в сторону кухни. Мы завернули за угол, и посреди комнаты я увидел женщину. Раньше в голове невольно прорисовывался образ матери Юко – как она может выглядеть и похожа ли с дочерью? На эти вопросы мое воображение всегда отвечало «да». Но сейчас, увидев ее впервые, я оказался приятно удивлен. Из общего с Юко у ее мамы только похожие глаза – такие же насыщенные, большие, внимательные и прожигающие насквозь, только цвет разный – и вздернутый носик. В остальном они разнятся: у женщины короткие светло-русые волосы, тонкие губы и относительно высокий рост. Уверен, если подойду ближе, мы с ней будем почти одинаковы. При виде женщины в голове возник вопрос – во сколько она стала матерью? На вид не дал бы ей больше тридцати. Искра в глазах и видимая живость говорят, что она достаточно молода. Надо будет не забыть спросить об этом у Юко… Первое впечатление о человеке бывает самым точным и верным – пока ты не обольщен словами, действиями и другими составляющими человеческого фактора. И то, как женщина смотрит на наши переплетенные с Юко руки, заставляет сердце биться чаще. В светлых васильковых глазах не виднеется отвращение, испуг и желание защитить своего ребенка от неизвестного парня, а лишь тихая радость и… одобрение? Черт. Как же сейчас не хватает Рана с его удивительной способностью читать людей. Он бы сразу понял, ложь это или нет. Женщина отложила полотенце, которое держала в тонких руках, и подошла к нам. Ее лицо сразу же озарила добрая улыбка, и мне захотелось куда-то себя деть. Потому что еще ни одна женщина не смотрела на меня так. С нежностью. С одобрением. По-матерински. − Добрый вечер! – приятный, мелодичный голос раздался на кухне, и женщина протянула руку. – Минори Конно. − Здравствуйте. Риндо Хайтани, − повторил действия госпожи Конно, а потом вручил букет. − Очень приятно, Риндо, − женщина приняла цветы и поставила в пустующую вазу на окне. – Я скоро закончу приготовления. Вы не против мне помочь здесь, а Юко пока подготовит стол? − Да, конечно, − закатал рукава черной водолазки и направился к раковине. − Отлично, − госпожа Конно хлопнула в ладоши и вернулась к плите, откуда исходил приятный аромат. Живот свело. Скоро заурчит. Юко кинула на меня горящий взгляд. Безмолвное признание. Но этого было достаточно, чтобы еще больше растопить лед внутри меня. Я уже чувствую, как там становится все меньше холода и больше тепла. Нужного. Того, что я не получал так много лет. И сейчас, как маленький ребенок, я жадно хватаю все это. Особенно меня подкупает та атмосфера, в которой я сейчас нахожусь – семейная. Словно со своей матерью стою на кухне и готовлю обычный ужин. Спокойствие. Непринужденность. Умиротворение. Пока я нарезал овощи, госпожа Конно с весельем рассказывала о работе в галерее: о новых картинах и художниках, о предстоящих выставках, о возможных командировках и планах на будущее. Изредка, когда между нами воцарялась тишина, она напевала какую-то мелодию себе под нос, покачивая в такт головой. И все-таки между Юко и ее матерью есть что-то общее, то, что я еще никак не могу понять. Приветливость? Доброжелательность? Чистота? Открытость? Не знаю, но это что-то меня затягивает и рождает желание остаться тут, в этой квартире. И это отчасти пугает. − Наверное, я тебе заболтала, − неожиданно сказала госпожа и выключила плиту. − Нет, что Вы… − Тогда отлично, − васильковые глаза внимательно остановились на мне, просканировали с головы до ног и обратно, а потом госпожа Конно внезапно попросила. – Подай, пожалуйста, тарелки. − Хорошо. На автомате потянулся к верхнему ящику, крайнему слева, и достал три белые тарелки. Не успел закрыть шкаф, как услышал: − И еще миску для карри. Как только я повернулся, чтобы протянуть посуду, замер: госпожа Конно, не отрываясь, следила за каждым моим действием, пробираясь под кожу и запуская тем самым мурашки. Спустя мгновение до меня дошло. Блять. С каким процентом человек, находящийся впервые в чужой квартире, с легкостью сможет ориентироваться в полках и знать, где что искать? Не думаю, что со стопроцентной, как в моем случае. Только что сказать в свое оправдание? И нужно ли вообще оправдываться? − Стол готов, − Юко влетела на кухню, разрушая то, что нельзя назвать неловкостью, но и непринужденностью тоже не назовешь. − Уже идем, − госпожа приняла тарелки из моих рук и прошла к столу. – Риндо, Вы идете? − Конечно. Юко пропустила маму вперед и, дождавшись меня, взяла за руку. Ее губы быстро накрыли мои, а язык проник внутрь, по-хозяйски орудуя там. Ого. Кто бы мог подумать, что моя невинная девочка будет так целоваться, когда буквально за стенкой стоит ее мать? Уж точно не я. Но мне определенно нравятся такие изменения. Девушка нехотя отстранилась и уткнулась носом мне в шею, опаляя горячим дыханием кожу. Уложил руки на тонкой талии, прижимая брюнетку еще ближе к себе, зарываясь в пушистые волосы и вдыхая любимый аромат. − Пойдем? – тихо спросила Юко, продолжая обнимать меня и водить носом по шее. − Ага, − поцеловал ее в волосы, и, взявшись за руку, мы пошли в гостиную.

***

В гостиной звуки ударов палочек о тарелки заглушались непринужденной беседой об искусстве – самая нейтральная и доступная для всех тема, которую мы можем втроем обсуждать хоть на протяжении всего дня. И от этого становилось спокойно. Постепенно нервозность сошла на нет, и мы с Юко расслабленно сидели рядом, переплетая пальцы под столом. Госпожа Конно оказалась крайне интересной женщиной и замечательной собеседницей. Она с легкостью могла разрядить молчание, вела себя сдержанно, но очень приветливо. Все ее действия и слова были пропитаны доброжелательностью и располагали к себе. Сначала меня это напрягало – со мной редко кто вел себя так просто. Раньше – только Ран. Сейчас к нему добавились еще Юко и Акира. Но обычно люди преследуют какую-то цель: получить признание или втереться в доверие, создать образ «невинного и доброго человека», а конечном итоге вонзиться в его душу острыми когтями, царапая и разрывая такое хрупкое составляющее. Здесь же я чувствовал, что все это просто так. Захотел – улыбнулся. Захотел – засмеялся. Захотел – коснулся руки, чтобы поддержать. Просто захотел. Когда все тарелки опустели, и мы просто поддерживали разговор, телефон Юко зазвонил, и девушка, извинившись, ответила: − Привет, Макото, − Макото? Кто это? – Да, сейчас, − брюнетка закрыла микрофон телефона рукой и обратилась к нам. – Сейчас скину одногруппнику информацию насчет живописи маслом. Я и госпожа Конно синхронно кивнули, и Юко, улыбнувшись, вышла из гостиной, оставляя нас наедине. Что еще за одногруппник? На секунду воцарилось молчание, а потом госпожа, сложив руки на столе, тихо спросила: − Риндо, скажите, чем Вы занимаетесь? Блять. − Я владею заведением и учусь в университете… − В двадцать лет Вы уже являетесь владельцем заведения? − Мы с братом много работали и прошли через разное, чтобы добиться этого. Госпожа Конно смолкла на мгновение, внимательно рассматривая меня и раздумывая над следующим вопросом. Было видно, что она пытается его сформулировать завуалированно. Безопасно. Для всех. − Ваша деятельность связана с опасностью? − Да. Не хочу врать. Ни Юко, ни ее матери, ни, уж тем более, себе. Нет смысла скрывать – рано или поздно она узнает об этом. И лучше сейчас, чем потом, ощущая себя обманутой. − Риндо, поймите, − блять. Госпожа Конно сложила руки и чуть склонила голову. Так делает Юко. Теперь понятно, от кого она переняла привычку. – Вы мне симпатизируете. Честно, − она улыбнулась. – Но дочь для меня – превыше всего, и я желаю ей только добра. Юко любит Вас, и я не против ваших отношений лишь в том случае, если ей ничего не будет грозить. Постарайтесь поставить себя на мое место – на место родителя. В голове сразу возник образ девушки. Дочери. Лишь на секунду я попробовал представить себя отцом, и по телу пробежала волна… неизвестно чего. Страх? Волнение? Предвкушение? Без понятия. Это ощущение мне одновременно понравилось, и одновременно оно было чуждым и далеким, как другая вселенная. Но таким необходимым. Не в голове, а в жизни. Но лишь на секунду. По истечении этого времени все вернулось в реальность, где я – опасность, и все, что меня окружает, так и кишит страхом, кровью и болью. Но с Юко… все по-другому, и я не могу этого потерять. − Я понимаю Вас и обещаю, что буду оберегать Юко ото всего. Я… люблю ее и никогда не причиню ей вреда. Госпожа внимательно выслушала меня, чуть сощурившись. Ее васильковые глаза прожигали меня насквозь, пытались залезть внутрь и прочесть мои мысли: вру или нет. Но лжи здесь нет, и госпожа это понимает. Я уже пытался построить отношения на недомолвках с Юко и осознал, что так нельзя. Это лишь все испортит. Да, пусть госпожа Конно и не знает всей правды о моей деятельности, но, по крайней мере, я не вру о своих чувствах, что намного важнее в данной ситуации. Я действительно готов бороться за наши отношения, за ее жизнь, оберегать ее от всего и всех, даже, если того потребуют обстоятельства, от самого себя. − Хорошо, − госпожа кивнула и протянула мне руку. – Я Вам верю, Риндо. Пожал тонкую женскую ладонь в ответ, и госпожа Конно вновь улыбнулась. Ее тонкие плечики взлетели вверх, а потом быстро опустились, и неожиданно даже для себя самой женщина усмехнулась. В коридоре хлопнула дверь, и послышались тихие шаги, а через секунду рядом со мной вновь села Юко, наполняя легкие цветами. Ее изумрудные глаза встретились с моими и безмолвно спросили: «Все в порядке?» «В полном.» На лице выросла счастливая улыбка, и брюнетка переплела наши руки, укладывая голову на мое плечо. В гостиной вновь поднялась тема искусства, но я смотрел лишь на Юко – девушку, что заполнила собой все мои мысли… всю мою жизнь. Девушку, без которой я не могу прожить ни один день. Мою девочку. В голове родилась идея, и я быстро сказал, не успев сообразить: − Может ли Юко переехать ко мне? Две пары женских глаз в секунду устремились на меня: одни с удивлением, а другие с интересом. Перевел взгляд с Юко на госпожу Конно, и женщина пожала плечами: − Юко взрослая девочка и вправе решать сама. Я не против, если того требует мое согласие. Черт. Эта женщина мне нравится все больше и больше. − Зачем? – тихо спросила брюнетка рядом и сжала мою ладонь сильнее. Действительно, зачем. Мы и так почти живем вместе – лишь на несколько ночей расходимся каждый по своим квартирам. И тогда я остаюсь один, без тебя. И без тебя воздух становится не таким. Без тебя солнце светит меньше, и квартира кажется чужой. Без тебя невозможно здраво мыслить. Без тебя не хочется вставать с кровати, не хочется засыпать, есть и пить. Потому что это без тебя. − Почему бы и нет? – вместо этого спросил в ответ. Юко отвела взгляд и пожала плечами. Я с замиранием сердца ожидал ее ответа. Ощущал, как кровь с сумасшедшей скоростью носится по сосудам, как мышцы стали каловыми, как кислород перестал попадать в легкие… ждал, чтобы услышать тихое: − Можно попробовать. Все тело разом расслабилось, и мне стоило приложить больших усилий, чтобы сидеть ровно, а не скатиться со стула на пол. Юко подняла на меня смущенный взгляд, и мои губы сами растянулись в улыбке. Моя любимая, невинная девочка.

***

Приятный сумрак окутал нас в свои лапы, и чуть теплый апрельский поздний вечер расслаблял. Риндо шел рядом, держа меня за руку и чуть покачивая нашим «замочком» взад-вперед, рассматривал окружающую обстановку. Под ногами перебегали по ветру последние опавшие листья сакуры – в этом году дерево зацвело чуть раньше, и сейчас мы можем наблюдать лишь его увядание. Я люблю ханами*. Это всегда вдохновляет меня, рождает размышления о быстротечности жизни и дает стимул бороться дальше, чтобы в следующем году еще раз увидеть это прекрасное явление. − Мне нужно зайти в магазин, − Риндо остановился у стеклянных витрин круглосуточного магазинчика, кивая в его сторону. – Сигареты закончились. − Я подожду здесь – хочу подышать воздухом. Блондин задумался на мгновение, взвешивая «за» и «против», и кивнул: − Стой, чтобы я тебя видел, − невесомый поцелуй в макушку, и парень исчез, не дав вставить реплику в ответ. Как только прохладный ветер забрался под легкую куртку и футболку, запуская мурашки по коже, в голове всплыл вчерашний вечер. Все тело разом сковало, и не получалось сделать вдоха. Паника, подбираясь неторопливыми шагами, противно клацала острыми когтями, готовая вонзить в их в меня. Спокойно. Вдох. Выдох. Все будет хорошо. Хорошо… Внутренний голос угрожающе нашептывал, что хорошего ничего не будет. Будет лишь боль. Для всех. И это снова начало давить, заглушая все вокруг. Я слышала лишь внутренние терзания, ощущая ядовитую горечь на языке, и не заметила, как со спины подошел человек. За талию грубо схватили, вырывая из моей груди вскрик, только после чего рецепторы вернулись в норму, открывая мне всю картину: двое парней, весело переглядывающихся между собой, крепко удерживали меня, не давая возможности шелохнуться. Нет. Боже. Это же не может быть реальностью. − Красавица, веди себя тихо, ладно? – один из них – высокий и широкоплечий – притянул меня к себе и заправил волосы за ухо. Кожу обожгло огнем и захотелось прямо сейчас вымыться со всеми возможными химическими средствами. Отступившая до этого паника вновь накрыла меня с головой, и глаза на рефлексе стали искать светлую макушку. Рин. Где же он? − Отпустите, − дернула рукой и попыталась сделать шаг в сторону, но второй парень – слишком худой – встал рядом со мной, перекрывая этот путь к отступлению. − Нам нужно просто… Договорить первому не дал кулак, прилетевший в челюсть, и мое тело резко потеряло опору и рухнуло на асфальт вместе с парнем. Риндо мелькнул в поле зрения, и через секунду второй парень повалился рядом с первым, тихо постанывая от боли. В голове была полнейшая пустота за исключением звуков, доносящихся до меня сквозь странную пелену: стоны, хриплый кашель и тихое щебетание. Боже. С каждым новым «не надо» и последующим за ним ударом мое тело содрогалось, и голова кружилась все сильнее. В нос ударил запах крови с присущим ей железным оттенком, а в глазах образовалась мутная пленка – слезы, которые борются и не хотят скатываться по щекам. Моргнула. Соленая жидкость обожгла кожу, сбегая вниз по шее. Смытые силуэты снова приняли четкость, и сердце болезненно сжалось – два парня, скорчившись на асфальте, с тихим кряхтением принимали удары Риндо. Его лицо не выражало никаких эмоций, оставаясь таким же невозмутимым и спокойным, словно он готовил кофе или подкуривал сигарету. Привычное. Как будто это самое рутинное занятие, которое только может быть – избивать людей до полусмерти. Риндо последний раз ударил первого парня и замер, тяжело дыша. Его грудная клетка быстро поднималась и опускалась, и на лице показались… облегчение и… удовлетворение? Усмешка исказила губы, и парень, встряхнув испачканные в крови руки, обернулся на меня. Глаза. Привычные светло-лавандовые, сейчас они были темнее ночного неба, без единого проблеска света. Безумные. Чужие. Стеклянные. Не такие. Нет. Это не мой Рин. Не тот, который целует меня в макушку перед сном и после пробуждения. Не тот, кто с нежностью проводит рукой по щеке. Не тот, кто убирает выбившиеся из прически волосы за ухо, нашептывая неприличные слова, к которым я уже стала привыкать. Это не он.

***

Перед глазами все плывет то ли от приятного расслабления, то ли от злости. Все смешалось в одно, пока мой кулак раз за разом доставал цели: челюсть, нос, скулы, бровь, плечо, живот… все, что угодно. С каждым ударом из меня выходило все напряжение, испаряясь в воздухе, спасая от эмоциональной перегрузки. То, что было так необходимо. В голове резко прозвучал сигнал «Стоп», и я остановился, так и не осуществив очередной удар. Сжатый до побелевших костяшек кулак повис в воздухе лишь на мгновение перед тем, как в голове прояснилось. Легкие горели от частого дыхания, и очень захотелось покурить. Даже руки свело, и я встряхнул ими, чтобы унять желание. Это не так важно. Сейчас для меня имеет ценность лишь одно – Юко. Перевел взгляд на брюнетку, и сердце стало биться еще сильнее, вновь выпуская сумасшедшую дозу адреналина в кровь. Девушка сидела на холодном асфальте, и из ее посеревших глаз текли слезы. Блядство. Они ей успели что-то сделать? Если да, то никакое «Стоп» меня не остановит. В два шага преодолел расстояние между нами, присел перед Юко и протянул к ней руку, а в следующее мгновение девушка отшатнулась. Резко подалась назад, падая на асфальт и отползая чуть дальше. Ее тело дрожало, но не от холода. От страха. Она боится. Меня. И это убивало, разрывало изнутри на части, выворачивало душу наизнанку. Я ощутил, как между нами возникла толстая, непробиваемая ничем стена. И мы с Юко оказались по разные ее стороны. Одни. Друг без друга.