Моя прекрасная катастрофа

За спиной с громким лязгом захлопывается тяжелая входная дверь общежития. Антон сбегает по ступеням крыльца, сунув руки в карманы удлиненного пуховика, и поскальзывается на гололедице у подножия лестницы, с трудом удерживая равновесие в скользких кедах. Такой себе выбор обуви на февраль. Шастун коротко, но звонко ухает от неожиданности, но тут же усмехается самому себе и, негромко посмеиваясь, продолжает путь.       Парень минует двор студенческой общаги, недолго идет вдоль забора и заворачивает за угол соседней девятиэтажки, оказываясь на оживленной московской улице. На проезжей части сигналят друг другу раздраженные водители автомобилей, опаздывающие куда-то уже с самого утра, а мимо Антона в совершенном хаосе снуют пешеходы, умудряясь не сталкиваться, даже не глядя друг на друга. Со временем и Шастун научился так же, пусть первые дни, если не недели, в столице и дались ему с большим трудом. Он тогда, казалось, вообще разучился ходить и врезался почти в каждого встречного, а те больно кололи недовольными взглядами, насмешливо фыркали или же просто морщились, будто пыль какая в глаза попала. Нихуя приятного, в двух словах. Но только поначалу.       Многих пугают ритмы мегаполиса, но только не Антона — Антон в Москву влюблен. Влюблен сейчас, всегда был и, скорее всего, всегда будет. Город, не знающий покоя ни днем, ни ночью, утопил в себе восемь далеких лет назад, когда Шастун еще мальчишкой приехал сюда в составе школьной экскурсии. Поездка оставила неизгладимые впечатления. Но не Красной Площадью, не «Третьяковкой» и даже не парком аттракционов на ВДНХ. Антона зацепили улицы, многолюдные и шумные, никогда не пустеющие до конца, а метро… Мама дорогая, от метро двенадцатилетнему ребенку просто башню снесло. А осознание того, как быстро он по собственной инициативе разобрался в карте «подземного города», приводило в настоящий экстаз.       Вот и сейчас Шастун спускается под землю, бодро перепрыгивая через одну ступеньку. Внизу он, не глядя, выуживает из кармана карточку и прислоняет к желтому кругу турникета. На экране зеленым высвечивается «31» — количество оставшихся поездок, и механизм, обычно до одури пугающий приезжих, без проблем и выебонов пропускает Антона в другой мир. Парень спускается по длинной лестнице к платформам, игнорируя такие вечно медленные и забитые ленты эскалаторов, а внизу припускает бегом к дверям только что пришедшего на станцию новенького поезда. Забежав в вагон, он падает на крайнее сиденье и запрокидывает голову, тяжело дышит через рот, не переставая улыбаться уголками губ. Очень хочется вытянуть ноги, но Шастун не рискует — слишком длинные, пассажиры не поймут. И так пожилая женщина, сидящая напротив, уже косится на его широко разведенные в стороны колени.       Двери закрываются, и поезд трогается с места, стремительно набирая ход. Вот и все. Впереди три остановки, пересадка на другую ветку и еще две станции. Как добираться от общаги до универа и обратно, парень вызубрил еще в тот день, когда приехал из Воронежа вместе со всеми своими вещами, готовый к заселению в, как он надеялся, ближайшее к вузу общежитие. Но в договорном отделе его окинули нечитаемым взглядом поверх очков и, пробубнив что-то вроде «Мальчик крепкий, поездит, ничего страшного», заселили в корпус аж в сорока минутах пути от университета, где Антон живет уже третий год и, в принципе, не жалуется.       Да и нет смысла жаловаться, если приходишь на пары, как карта ляжет. И нет, Шастун — не лодырь, Шастун — активист. Капитан команды КВН, если быть точнее. Исправно он ходил на все лекции и семинары только первый семестр первого курса, а потом… Подготовка к первой в его жизни студвесне, репетиции после и во время пар, ночные прогоны перед главным концертом, острый недостаток сна или его полное отсутствие. Во все это Антон нырнул без раздумий и не заметил, как пропал. Учеба, естественно, быстро отошла на второй план, и остается там по сей день. Парень о ней и не беспокоится, взяв привычку закрывать сессии на тройки, не претендуя на что-то большее. Одна проблема: не всегда выходит с первого раза. Но если не выходит с первого, то обязательно выйдет со второго, если тоже нет — то с третьего.       Причин париться насчет оценок у Шастуна нет: в универ он поступил только потому, что так было нужно. И потому что в Москву хотел. Получить диплом какого-нибудь продажника, хоть как-то зацепиться за столицу, а дальше… А дальше не планировал. По жизни ему как-то больше нравится импровизировать.       Поэтому вот так, почти что по чистой случайности, Антон подал документы в экономический университет, по чистой случайности прошел на бюджет по направлению «Менеджмент» (что, кстати, оказалось подготовкой не магазинных консультантов, а настоящих управленцев бизнесом) и по чистой случайности же доучился до второго семестра третьего курса. После пятой чудом сданной сессии Димка Позов — одногруппник Шастуна, его друг, а заодно и один из участников их КВН-команды, — подогнал парню футболку с нарочито корявым «ЕЩЕ НЕ ОТЧИСЛИЛИ!» во всю грудь. Антону подарок подошел просто идеально. Не столько по размеру, сколько по факту.       Два метра харизмы и обаяния влетает в здание университета где-то через двадцать минут после звонка на вторую пару, на ходу сбрасывая пуховик и сдавая его в гардероб. Широко улыбаясь и благодарно кивая, он принимает номерок из рук гардеробщицы, которая просто не может сдержать ответной улыбки, и своими широкими шагами направляется… В актовый зал, конечно же. Именно туда, а не на занятия, как сделал бы любой нормальный студент. Как Дима, например, которого в зале не оказывается. Зато там оказывается Леха Чариков, гиперактивный второкурсник, присоединившийся к их команде в прошлом году.       — Здорова, Тох! — он с энтузиазмом жмет протянутую руку и, не давая и слова вставить, тараторит: — Короче, затраву для миниатюры придумал, слушай: Шерлок Холмс в пензенском РОВД, а?       — Прикольно, — хмыкает Шастун. — Шутки-то у тебя есть в это пензенское РОВД?       — Ну, пока нет, но это мы ща поправим, да? — ни на секунду не тушуется парень. — После пар еще Поз подтянется, попишемся.       — Попишемся, — эхом отзывается Антон и спускается к сцене по широким ступеням, разделяющим амфитеатр на два сектора зрительских мест. Леша следует за капитаном, задорно перескакивая через ступеньку.       Ребята запрыгивают на сцену, садятся на ее край, свешивая ноги, и начинают думать. Изредка кто-то из них начинает тихонько ржать и, отсмеявшись, делится своей фантазией вслух, после чего почти каждый раз по пустому актовому залу прокатывается дружный двухголосый гогот парней.       Но без остроумного Позова им и за целый час не удается добить несчастную миниатюру про лондонского детектива, зато шутки про рэп, кальянщиков и проституток придумываются на «ура». Выходит смешно, конечно, но оба понимают, что вся эта хуйня не доживет даже до второй редактуры — цензуру не пройдет.       — Творческий кризис, — резюмирует Шастун, и Чариков подхватывает, кивая:       — Курить.       Выходят на улицу они через неприметную служебную дверь прямо из зала и закуривают там же, не потрудившись даже зайти за угол универа, где кто-то очень давно основал негласную курилку. Лешка выпускает дым, запрокидывая голову, и еле слышно шепчет «Кайф», а Антон усмехается и, затягиваясь, обводит взглядом университетский двор. До слуха долетает звонок на тридцатиминутную перемену, и вскоре все пространство перед зданием заполняется галдящими студентами. Кто-то спешит в продуктовый через дорогу, кто-то, как и парни, — просто вышел покурить. В небольших компаниях болтают, не затыкаясь, и заразительно ржут над чем-то, чего Шастун издалека не слышит. У самого нет на это сил. Временно. Час непрерывного мозгового штурма дает о себе знать.       Обратно они заходят, втоптав окурки в снег, когда в одних толстовках становится ощутимо холодно, а пальцы Антона начинают гореть под ледяным железом многочисленных тяжелых колец.       — Слушай, я, наверное, отвалю пока, — глядя в телефон, тянет Леха, словно отпрашивается у капитана. — Маринка написала, с реквизитом помочь надо.       — Ну, отваливай, — пожимает плечами Шастун, допуская пошловатую ухмылку. Что-то ему подсказывает, что дело там далеко не в реквизите.       Дважды говорить не приходится: Чариков моментально срывается с места, закидывая на плечо тощий рюкзак, взлетает вверх по лестнице и исчезает за двустворчатой дверью, едва успевая крикнуть «Увидимся!» на прощание.       И снова Антон в гордом одиночестве. И так скучать ему еще полтора или три часа — все зависит от того, сколько у них с Димкой сегодня пар. Позов-то не пропускает ни одной в отличие от Шастуна, который даже не знает, сколько их.       Хоть иди и учись, честное слово.       Очевидность вывода заставляет хмыкнуть. Ну что ж, он сходит. Удивит одногруппников своим появлением и снова пропадет недельки на две-три. Ничего нового, в целом.       Антон подхватывает с кресел свой рюкзак, точно так же, как и Леха пару минут назад, стрелой взбегает по ступеням к выходу в коридор и идет к стенду с расписанием, по привычке зацепив большие пальцы за шлевки узких джинсов. В шапке огромной таблицы парень находит номер своей группы и взглядом скользит вниз, до четверга. Третья пара — «Деловые коммуникации», преподаватель — какой-то неизвестный ему Попов А. С. Шастуну, на самом деле, нет большой разницы, какой там предмет и кто его ведет, он тут только для того, чтобы узнать, где будет сидеть следующие полтора часа. Поэтому у стенда он надолго не задерживается, а, запомнив номер аудитории, поднимается на третий этаж.       Одногруппники встречают Антона громкими возгласами, с наигранным удивлением хлопают глазами и каждый обязательно спрашивает, что он тут вообще забыл и настолько ли ему нехуй делать, что он решил прийти на семинар. Шастун ржет в голос, согласно кивает, жмет руки парням и машет ладошкой девчонкам, продвигаясь к свободному месту за партой рядом с Димой Позовым.       И не сразу замечает молодого мужчину, с идеальной осанкой сидящего за преподавательским столом и тонкими пальцами перебирающего что-то на экране смартфона. На нем черная водолазка и длинный пиджак на пару оттенков светлее — поверх, а из-под укороченных брюк выглядывают яркие носки с каким-нибудь наверняка веселым принтом — издалека не разглядеть. На носу — очки изящной формы, скорее, для образа, нежели для зрения, а темные волосы уложены аккуратной шапкой со слегка спущенной на лоб челкой. Видно, что ухоженный, с первого взгляда понятно, что манерный.       — Ты щас в Попове дырку взглядом прожжешь, — вполголоса сообщает Димон, локтем пихая Шастуна в бок, и тот словно по щелчку пальцев приходит в себя.       А потом, осознав услышанное, с крайним охуением на лице и недоверием в глазах поворачивается к другу и «кричит» сдавленным шепотом:       — Он че, препод?!       — А на кого похож? — усмехается Позов, саркастично дергая бровями и сцепляя пальцы в замок на парте.       — На гребаную модель он похож, вот на кого, — себе под нос буркает Антон и моментально переводит разговор в нейтральное русло.       И больше к обсуждению мужчины не возвращается. На словах. Из головы выкинуть его вместе с первым шоком никак не получается, а глаза сами собой время от времени возвращаются к элегантной фигуре против воли своего владельца.       А после звонка становится совсем не легче. Потому что мужчина лишь поднимается с места, и — о, чудо! — в мгновение ока приковывает к себе внимание абсолютно всей группы. В аудитории воцаряется едва не звенящая тишина, и лишь тогда преподаватель позволяет себе заговорить.       — Прежде, чем начать наше занятие, я хотел бы представиться, — он медленно скользит взглядом по студентам и останавливает его четко на Шастуне, легко, но словно бы с незримой издевкой улыбаясь. Парень ощущает ее на подсознательном уровне, и ему это совсем не нравится. — Для вновь прибывших.       И Антон едва ли не задыхается возмущением. Но ведь и возразить что-либо не в силах. Быть может, где-то на ментальном уровне все это выглядит, как тотальное унижение несчастного Шастуна, но на деле — всего-навсего знакомство. Самое сложное и самое богатое на эмоции в его жизни, надо полагать.       — Я — Попов Арсений Сергеевич, доцент кафедры менеджмента и управления персоналом. То есть, непосредственно вашей, — невозмутимо продолжает он, сложив пальцы домиком и не отрывая от Антона пронизывающего взгляда, под которым парню сразу хочется съежиться, спрятаться, под которым он чувствует себя полностью обнаженным и бессильным. Шастун напрягается в попытке справиться с собой, заламывает пальцы, переплетает их в крепкий замок, сжимая его до побеления, незаметно теребит кольца — и по новой. Попов действует на нервы, но бесится студент не на него, а, скорее, на себя, со стыдом признавая, что один только взгляд этого препода напрочь лишает его разом всей уверенности.       А еще это «Арсений». Даже имя у него какое-то выебистое, хотя по этому критерию подходит ему просто безупречно.       И если раньше отсидеть всего одну пару казалось чем-то легковыполнимым и не требующим приложения хоть каких-либо усилий, теперь для Шастуна это — задание со звездочкой. Потому что Попов вызывает в нем сплошные диссонансы. Сначала кажется таким идеальным и распрекрасным, а в следующий миг будто намеренно раздражает. Бесконечно долго не отрывает от него чересчур пристального взгляда, но затем садится обратно за стол и отмечает присутствующих по именам в блокноте, который у него, видимо, за журнал. И больше не смотрит в сторону Антона. Ни разу. Вообще. Даже когда проходит вдоль рядов, раздавая листы с распечатанным заданием по одному на парту.       — Итак, перед вами индивидуальные задания, точнее, темы, которые объединяет нечто общее, — вернувшись за свой стол, поясняет мужчина, бережно складывая оставшиеся листы в аккуратную стопку перед собой, — а именно: вам вместе с соседом по парте нужно составить короткий диалог. Темы разные, но так или иначе касаются решения бизнес-вопросов. Рекомендации к выполнению тоже найдете на листочках, — он выдерживает паузу, отодвигая бумагу на край стола, а после продолжает: — Даю вам время до конца первой половины занятия, а на второй, сразу после звонка, жду ваши презентации. Вопросы имеются? — Арсений Сергеевич окидывает взглядом аудиторию и снова — как будто мимо Шастуна. Что это вообще, блять, значит?       Ответом ему служит единодушное молчание, и преподаватель, пожав плечами и бросив «Тогда приступайте», снова возвращает свое внимание к экрану телефона, вальяжно закидывая ногу на ногу. Сначала вполголоса, но постепенно набирая громкость, студенты начинают переговариваться, обсуждая, в основном, задание, и совместными усилиями пытаются вслух выстроить предложения. Постепенно и Антон немного успокаивается, на фоне общего шума напрочь забывая о существовании Попова, тихонько сидящего за своим столом в углу аудитории.       Парень опускает глаза на листок, над которым уже склонился, вчитываясь в пояснения к заданию, Позов. Надо же знать, с каким материалом придется выступать уже менее, чем через полчаса.       — Объяснение увеличения стоимости выполнения работ заказчику, который не собирается осуществлять дополнительные инвестиции, — вслух читает Шастун, а затем, нахмурившись, — еще раз про себя. Со второго раза становится понятнее. Вроде.       — Ну что, как всегда, без подготовки? — хитро улыбаясь, спрашивает его Димка.       — Естественно, — фыркает Антон, театрально закатывая глаза. В том, чтобы разыграть перед группой диалог, он не видит ничего сложного. В конце концов, обыкновенная импровизация — этим опытные КВНщики занимаются чуть ли не каждый день, придумывая миниатюры или просто шутки без отыгрыша.       — Только «заказчик» за мной, — уточняет Позов.       — Да без проблем, — он хмыкает и утыкается в телефон, вероятно, следуя примеру своего преподавателя. Да не в преподавателе дело, вообще-то. Просто иного способа убить время на паре не находится.       Шастуну быстро надоедает листание лент всех соцсетей, что у него вообще имеются, но на глаза вовремя попадается текстовая запись недавнего подкаста с одним из его любимых комиков в качестве гостя студии. За действительно увлеченным чтением время летит в разы быстрее, и парень не замечает, как звенит звонок на пятиминутный перерыв, а следом второй — с него, знаменующий начало второго академического часа.       Первыми у доски появляются две особенно бойкие девчонки и презентуют результат своих трудов, ни на секунду не напрягаясь и даже достигая компромисса к концу диалога. Что-то про перенос деловой встречи — Антон почти не вслушивается. Зато Арсений Сергеевич их слушает с неподдельным интересом, подперев подбородок кулаком, а после выступления задает несколько вопросов и, удовлетворенный ответом студенток, отпускает их на места, что-то помечая в своем блокноте. Наверняка, не просто оценки. У таких, как этот, своя система: плюсики, закорючки или еще какая хрень, на которую только способна фантазия.       Да и в целом у каждой пары все идет более или менее спокойно и удачно, пока не настает очередь отвечать местных гениев импровизации — Шастуна и Позова. Парни выходят на свободное пространство перед партами, как на сцену, провожаемые уже по умолчанию заинтересованными взглядами одногруппников и одним преподавательским.       — Здравствуйте, — начинает Дима, протягивая руку для рукопожатия, и Антон поспешно жмет ее, отзываясь покорным «Здрасьте». — У меня свадьба через два дня, скажите, у вас все готово?       Шастун быстро смекает, куда клонит и какую роль предлагает ему Димка. По всей видимости, Антон сейчас — представитель свадебного агентства. И уже хочется согласиться с заказчиком, подтвердить, что все в порядке и пройдет точно по сценарию, но парень вовремя вспоминает задание. Нужен конфликт.       — Да, подготовка проходит просто замечательно, только вот… — на секунду Шастун заминается.       — Только вот что? — тут же переспрашивает друг со сквозящей в голосе тенью претензии, не упуская шанса надавить на него. Просто так, из вредности.       Задевает ли это Антона? Да ни капли. Поз и «повыебываться» — неоспоримые синонимы. Подбешивает только одобрительный кивок препода, совершенно случайно замеченный периферийным зрением. Антон поджимает губы и выплевывает первое, что приходит на ум.       — Цветы.       — Цветы? — весело усмехается Дима, но тут же возвращается к образу недовольного жениха. — Что с цветами?       «Жопа, блять, с цветами. Не знаю я», — в мыслях, но на словах ответ вполне адекватный:       — У наших постоянных партнеров возникли небольшие трудности, и доставить товар они смогут только через трое суток… Скажите, вам удобно будет перенести торжество на день позже? — пытается угодить клиенту парень, нервно перекручивая кольца на пальцах.       — Да вы издеваетесь, что ли? Какой еще «день позже»? Моя невеста настаивает на красивой дате в паспорте, и знаете, как сложно было договориться на регистрацию в два часа дня двадцать второго февраля?! — повышает голос Позов, оставаясь непреклонным. Вот и пожалуйста, вот и разбирайся с этим, Шастун, как хочешь — меня вообще не волнует. Спасибо, друг.       — Эм-м-м, — тянет Антон, невольно переводя взгляд на Попова, в глазах которого — лишь любопытство: как же будет выкручиваться несчастный студент, который явно не готовился к ответу? И ни намека на подсказку. Не то чтобы Шастун надеялся, но ощущение, будто его нарочно пытаются вывести из себя, не покидает до сих пор. Мало того — теперь оно умножено на два усилиями препода и лучшего, блять, друга. И прежде, чем этот самый друг выкинет что-нибудь еще, Антон находится: — Мы можем заключить контракт с другой компанией, но за это придется доплатить…       — Слушайте, я не собираюсь ни за что доплачивать, — тут же возмущается Дима, не давая даже договорить, и скрещивает руки на груди, всем своим видом демонстрируя недовольство. — Знаете, я лучше поищу себе другое агентство… — кочевряжится он, видимо, на правах клиента, который всегда, сука, прав.       И только поэтому Антон все еще держит себя в руках, а не посылает его ко всем херам с его цветами. Находится в образе услужливого исполнителя несмотря на то, что внутри все горит адским пламенем, а самого начинает легонько потряхивать.       — Погодите, мы готовы взять на себя ответственность и предоставить вам скидку на наши услуги, — хватается за последнюю веточку Шастун, окончательно вжившись в роль менеджера свадебного агентства. Иначе он не может объяснить, почему проблемы какого-то вымышленного персонажа будто вмиг стали его собственными, и почему он еще чуть-чуть — и взорвется. — Десять процентов!       — Тридцать, — флегматично усмехается Позов, и для Антона это становится последней каплей.       — Да твою же мать! — вырывается из парня раньше, чем он вспоминает, где находится. — Ты можешь хоть немного помочь, не? У нас, вроде как, одна задача, или я что-то, бл…ин, путаю?       — Ну я же заказчик, я же должен докопаться! — Дима разводит руками и на Шастуна глядит, словно спрашивая: «Антон, ты что, дебил?».       А Антон не дебил, и именно по этой причине не собирается выяснять отношения с вредным Позовым перед всей группой. Шастун коротко отмахивается от друга, морщась и устало выдыхая «Тут бесполезно уже спорить», идет к парте, подхватывает с крючка под столешницей рюкзак, и широкими, но торопливыми шагами направляется к выходу из аудитории. В голове шумит раздражение, превращая все звуки извне в неразборчивый фон. Долбаный Позов, долбаный Арсений, какого вообще хуя Шастун забыл на этой паре, действительно? И только он собирается в сердцах толкнуть дверь и выйти нахрен отсюда, как слух разрезает мелодичный голос. Даже на повышенных тонах такой красивый, чтоб его.       — Антон!       По телу прокатывается волна мурашек. Едва ощутимая, но отрезвляющая, возвращающая в реальность, к давящей тишине и ощущению двух десятков взглядов, сверлящих спину между лопаток. Раздражает.       — Что? — рывком разворачивается Шастун, с вызовом глядя прямо в глаза преподу. Душу грызет бешенство и — стремно признавать, но — детская, инфантильная, блять, обида. На все, на всех. На Диму, словно нарочно выставляющего его придурком, на Попова, который первого в этом всецело поддерживает, на одногруппников, что посмеиваются над этим всем в половину голоса. Будто бы Антон не слышит, конечно.       — Дмитрий, на самом деле, прав, — спокойно начинает преподаватель под самодовольные кивки Позова, разворачиваясь на стуле всем корпусом к Шастуну. — Клиенты попадаются самые разные, и задача менеджера — подобрать к каждому такой подход, который поможет добиться желаемого результата. И, Антон, у вас не получится до тех пор, пока вы не научитесь определять, где нужно активно применять средства невербальной коммуникации, а где стоит обойтись только вербальной. Будь эта ситуация реальной, вы бы потеряли заказчика, вы понимаете?       — И? — тупо переспрашивает Шастун, непонимающе изогнув бровь. Может этот Арсений Сергеевич говорить по-человечески и прямо, а не искать эти свои подходы даже сейчас? Нахуй эти подходы ему не упали, если честно.       — У вас проблемы с агрессией, Антон, — терпеливо выдыхает Попов, сплетая пальцы. — Пожалуйста, научитесь себя контролировать и почаще ходите на мои лекции.       Шастун неприязненно кривится, что выходит, скорее, даже не по его воле — от нового препода мышцы лица сводит только так.       — Ага, обязательно, — выплевывает он, и звучит это, скорее, как «Пошел ты нахуй, Арсений Сергеевич».       Антон бросает последний раздраженный взгляд на Попова и давит на ручку двери так, что она негромко щелкает в самом низу, вероятнее всего, ломаясь, и выходит из аудитории. Отвечать на вопросы по заданию Дима остается в одиночестве, но Антона это, в общем-то и целом, не сильно ебет. Вообще нет, если быть точнее.

***

Конфликт рассасывается практически сам по себе этим же вечером. Позов признает, что немного перегнул, а Антон жмет его протянутую руку, отмахиваясь: «Проехали». Вспыльчивому по натуре Шастуну просто нужно было пропсиховаться, и оба это прекрасно понимают. Странно только то, что Димка, знающий об этом, как никто другой, с завидной регулярностью действует другу на нервы.       Антон делает внушительный глоток пива прямо из горла бутылки и отставляет ее на стол с глухим стуком донышка о стекло столешницы. За окном уже темно, а в тесной кухне съемной квартиры Позова приглушенный свет мягко льется по стенам, бликует на темных бутылках на столе и под ним и окончательно растворяется в темноте неосвещенного коридора.       Парни здесь не для того, чтобы надраться в хлам — все-таки, не суббота и даже не пятница, — просто под небольшую дозу алкоголя хорошо пишутся миниатюры для «Приветствия» и каверкаются песни для «Музыкального биатлона». По крайней мере, им так кажется. Уже завтра Серега Матвиенко, редактор студенческой лиги и по совместительству друг команды, посмотрит в ноутбук, который сейчас стоит перед Димкой, поднимет заебанный взгляд на КВНщиков и наверняка спросит: «Вы это бухие писали, что ли?». Но все это будет завтра: и недовольный Серега, убежденный, что в пьяную голову приходит полное дерьмо, а не юмор, и попытки доказать ему, что миниатюра нормальная и зал обязательно разорвет. Все завтра.       — Короче, вот сюда, — нетвердой рукой тыкает Позов в какую-то строчку на экране, которую Шастун со своей стороны даже не видит, — можно такой добив: «Ну, я так понимаю, второго дня не будет?».       — Туда, где воздушный шар с молодоженами падает? — уточняет Антон с усмешкой, и тут же дает оценку, два раза хлопнув в ладоши: — Нормальный, оставляем. А про Шерлока надумал чего? Ну, та, на которую Леха заход дал.       — Да ее можно и не растягивать особо, — Дима пожимает плечами, задумчиво подпирая рукой щеку и проматывая вордовский файл в самый конец, к свежей, но пока недописанной миниатюре. — Шерлок пытается доказать невиновность мужика…       — А мент ему подзатыльник отвешивает, и такой: «Да куда ты лезешь? У нас глухарь пятый месяц висит!» — тут же добивает Шастун и сгибается пополам от смеха, чуть не роняя бутылку на пол. Под пиво пишется веселее, что бы там Матвиенко ни говорил.       Дима сосредоточенно стучит по клавишам, и у него почти получается держать в себе смех. Потом проржется — сейчас важнее записать слово в слово то, что друг сказал, пока не улетучилось.       Неожиданно по квартире разлетается трель домофона, смешиваясь с хохотом Шастуна. Ребята с сомнением переглядываются, пытаясь сообразить, кто, кроме Антона, может припереться к Позову на ночь глядя, и спустя несколько долгих секунд обоюдного тупняка, их осеняет: Чариков. Обещал приехать немного позже, но задержался настолько, что про него успели благополучно забыть.       — Ты пиши, я открою, — машет Шастун, поднимаясь из-за стола, второй рукой опираясь на стену. От выпитого чуть-чуть кружит голову, а при резких поворотах размывается картинка. Прикольное состояние, которое, жаль, быстро заканчивается, если не поддерживать.       В коридоре Антон снимает трубку домофона, даже не прикладывает ее к уху, нажимая на кнопку и пропуская гостя в подъезд, и прислоняется спиной к прохладной стене, отделанной декоративной штукатуркой, запрокидывая голову и прикрывая глаза. А через какое-то время до него доходит, что входную дверь тоже надо бы открыть, и парень, не отрываясь от стены, перекатывается по ней на бок и кое-как дотягивается до защелки. Не потому, что сильно пьян, — потому, что в падлу.       Стоит только замку податливо щелкнуть, как дверь рывком распахивается с обратной стороны, и в квартиру вваливается Чариков с огромным звенящим пакетом в одной руке и открытой жестяной банкой пива — в другой, а следом за ним входит еще один парень с потока Леши, которого Шастун мельком видел всего пару раз. Он приветливо улыбается и машет, заглядывая в дверной проем на кухню, откуда с непониманием на лице выходит Димка и опирается на косяк, скрещивая руки на груди.       — Это Костян, он с работы на колесах был, вот я и попросил подкинуть, — опережая все вопросы, выпаливает поддатый второкурсник, — а э-э-это… — Чариков плутовато ухмыляется и интригующе тянет гласные, приподнимая в воздухе явно нелегкую ношу. — Огромный. Пакет. Бухла! — а голос такой торжественный, что обоссаться можно.       Антон присвистывает и переводит взгляд на Позова, по-кошачьи хитро улыбаясь, а тот отвечает ему обреченным вздохом. Ну не планировали они сегодня бухать, не планировали… Но Леха, кажется, все решил за них.       — Пацаны, ну четверг же, — морщится Дима, мысленно начиная потихоньку договариваться с внутренним отличником, которому очень нужно на завтрашние пары.       — Да не парьтесь, мы сами скинулись, — заверяет Леха, вручая пакет Шастуну и начиная разуваться. — Для вас, короче, бесплатно, мужики.       — А кто это «мы»? — опасливо переспрашивает Позов, подозрительно зыркая на пакет и на глаз оценивая литраж его содержимого.       — Ну-у-у-у… Человек пять там…       — Пять?!       Глаза хозяина квартиры (пусть и временного), едва не лезут из орбит. Не то чтобы у него дома никогда не собиралось больше трех человек, просто встречать всю эту толпу сейчас Позов не готов уж точно. Но все его дальнейшие возражения Леха, уже уверенно шагающий в кухню, пропускает мимо ушей, а через какие-то двадцать минут в тесной однушке материализуются еще двое парней и девчонка, та самая Марина, к которой Чариков пытается подкатить уже практически год. Крупная компания располагается на полу кухни, откупоривая сразу несколько бутылок и разливая алкоголь по заранее купленным одноразовым стаканчикам. В маленькой квартире становится на порядок шумнее, а ноутбук, куда капитан команды и его лучший друг записывали придуманные за вечер шутки, закрывается и убирается Димой в безопасное место, подальше от стремительно пьянеющих студентов.       И если к шестерым рылам в одной комнате, не считая собственного, Позов в конце концов привыкает и даже понемногу расслабляется, то появление на пороге порядка еще десяти человек его морально убивает. Но ни сил, ни желания выпроваживать их нет. Поэтому парень, раскрыв рот в беззвучном «Еба-а-а-ать», просто наблюдает за тем, как Шастун, все еще оставаясь в относительной вменяемости, встречает вновь прибывших и знакомится с теми из них, кого впервые, как, собственно, и сам Дима, видит.       Но уже глубокой ночью становится абсолютно похуй, был ли Позов знаком со своими гостями еще сутки назад. Потому что ребята, среди которых обнаруживаются и магистранты, и выпускники их универа, оказываются неплохими собеседниками, как минимум, а как максимум — тоже бывшими КВНщиками, с которыми у действующих, естественно, находится, что обсудить. И то, как поменялся юмор за последние несколько лет, и, наоборот, бессменных который год жюри студвесен, и...       Преподавателей.       Попова, блять, в частности.       У Шастуна сразу весь положительный настрой улетучивается к черту. Особенно, когда Ира с шестого курса маркетинга, кокетливо поведя плечиком, ненавязчиво говорит, что Арсений Сергеевич «ничего такой», и она бы с ним даже... Антон впервые слышит и потому не запоминает этот хитровыебанный эвфемизм к слову «переспала».       — Тох, ты че? — перед носом кто-то щелкает пальцами, выводя парня из секундного ступора, который скрыть не получилось — еще бы, пока разговор не коснулся преподавателя «Деловых коммуникаций», Шастун навеселе пиздел без остановки.       — Да выбесил меня Попов ваш, — хмурится Антон, переводя недовольный взгляд на Диму, который к этому руку тоже, вообще-то, приложил. — Проблемы с агрессией у меня, говорит, прикиньте! — возмущается он, пропуская усмешку.       На самом деле, спроси кто у Шастуна мнение об этом мужчине спустя пару дней после этого злополучного семинара, он бы, скорее всего, просто махнул рукой без особого желания обсуждать свой факап, но конкретно сейчас в нем вновь бушуют подкрепленные горячительными эмоции, которые в наглую требуют того, чтобы их выплеснули. Что Антон и делает, не стесняясь выдавать резкие эпитеты, но опустив при этом подробности собственного провала, разумеется.       — ... Да я бы ему высказал все, что думаю, вообще! — активно жестикулируя, выпаливает парень под конец своего мощного монолога. — Да хоть щас! Как жаль, что не получится, я бы ему...       — А чего это «не получится»? — тянет, ухмыляясь, словно черт на плече, сидящий слева от Антона парень.       — Ну давай, скажи мне, что он где-то тут, — язвит Шастун, широким жестом обводя квартиру с намеком, что народу в ней дохуя, и если среди них есть Попов, студента это почти не удивит.       — Да ты не понял, — машут ему, пьяно морщась. — Позвони ему, делов-то, блять.       Антон задумывается на несколько секунд. Позвонить преподу в три часа ночи, чтобы послать его нахуй, как хочется весь последний день? Здравый смысл шепчет на ухо, что не стоит этого делать, но алкоголь оглушающе орет в другое, что да, да, ДА, Антон, мать твою, нам это нужно.       Да и от слов своих парень отказываться не собирается.       — Да хуй с ним, давай номер, — наконец решается он под одобрительное улюлюканье до сих пор бодрствующей части компании и едва слышимый за ним стук по батарее.       — Будто у меня есть, — пожимает плечами подстрекатель, вызывая теперь уже недовольную реакцию собутыльников. — На сайте универа глянь, — тут же исправляет ситуацию он, самодовольно улыбаясь и делая несколько больших глотков виски из горла. На этом его работа окончена: Шастун горит нездоровой идеей набрать своего препода и пособачиться с ним среди ночи — это раз, и два — он знает, как это сделать.       Теперь вся компания склоняется над антоновым телефоном, фанатично, словно за футбольным матчем, наблюдая за тем, как Шастун пытается вбить те самые фамилию, имя, отчество и название своего ВУЗа в поисковую строку, спьяну промахиваясь мимо кнопок. Сколько все это длится — никто не засекает, но найти и скопировать заветный номер Антону удается далеко не с первого раза.       Внутри что-то вроде благоразумия щелкает только тогда, когда мобильный уже приставлен к уху, а из его динамика слышатся противные долгие гудки даже тем, кто сидит с противоположной от Шастуна стороны стола — настолько идеальная тишина воцаряется в кухне, как только звучит первый гудок, и Дима прижимает к губам указательный палец, своим самым страшным взглядом заставляя всех в комнате заткнуться.       А сердце Антона громко бухает в груди, словно отсчитывает секунды до своей остановки. Дороги назад уже точно нет, и он лишь надеется, что Арсений Сергеевич достаточно умен для того, чтобы не принимать звонки с незнакомых номеров в три часа ночи. Гудки в трубке тянутся бесконечно долго, и вот-вот должен прозвучать последний перед равнодушным голосом автоответчика, а Шастун, кажется, уже не дышит, потому что...       — Алло? Это Арсений Попов, я вас слушаю.