***
Антон толком не понимает, от чего именно просыпается: от звонка будильника, который он забыл вырубить еще вчера, уведомления в мессенджере или от головной боли. Наверное, от всего сразу. Выключив треклятый рок-н-ролл из восьмидесятых, который с недавних пор будит его по утрам, Шастун буквально одним глазком оценивает количество уведомлений. Последнее и его разбудившее — сообщение от Поза, остальные он даже открывать боится до тех пор, пока не придет в себя. Антон небрежно закидывает на плечо полотенце, в руки — только зубная паста и щетка. Вразвалочку тащится умываться к общим раковинам в конце коридора и чувствует себя, честно, просто ублюдски. Его мутит: состояние едва дотягивает до нормального «головокружения», тошнота то и дело настойчиво подступает к горлу, но так и не превращается в полноценный позыв, и продолжает мучить Антона маленькими дозами. Курить — вредно. Курить до отключки, как Шастун днем ранее — пиздец полный. Почему-то сразу думается, что Арсений Сергеевич ему бы за это пиздов вставил, как он умеет, одним лишь своим молчаливым осуждением и в конце концов вынесенным ледяным тоном вердиктом. «Ха, если бы мы общались, » — уничтожая Антона изнутри, подкидывает внутренний голос. Шаст от него мысленно отмахивается, продолжая лениво чистить зубы и глазея на себя в зеркале усталыми глазами с мешками под ними. Отросший за день слабый намек на щетину едва ощутимо колется — Антону срать. Как и на все остальное, если честно. Напоследок плеснув себе в лицо ледяной — естественно — водой, студент возвращается в свою комнату и наконец берет в руки телефон. Уведомлений намного больше, чем показалось Антону изначально. А показалось Антону дохуя. Все от него что-то хотят: одногруппники в беседе активно обсуждают и делят между собой темы курсовых, а староста несколько раз упоминает шортнейм Шастуна, чтобы тот тоже не отставал и не затягивал с выбором (целых три раза со вчерашнего дня, в течение которого телефон использовался им лишь с одной целью — бесконечно транслировать гипнотизирующий эмбиент), ребята из команды КВН вместе с Серегой договариваются о датах и времени финальных прогонов перед студвесной, парни из хип-хоп номера выстроились в виртуальную очередь за арендой желтой в клеточку рубашки Шастуна (написал ему, наверное, едва ли не каждый из них, забив на то, что рубашка у него, в общем-то, всего одна), а в друзья добавляется некая Алина Морозова — и это тоже со вчерашнего дня. Парень наконец решает проветрить прокуренную комнату. Открывает окно настежь одной рукой, другой параллельно пролистывая беседы — читать их внимательно смысла не так много. Соглашается дать погонять рубашку на номер одному из хопперов, остальным бездушно отписывая одинаковое «Сорян, уже отдал». Не глядя, кто такая, и что надо, принимает заявку в друзья от Алины, и наконец отвечает на сообщение Димы. Тот предлагает встретиться в кофейне напротив универа, на что Шастун без лишней воды набирает: «Выхожу». Тему для курсача выберет в метро. Какая, нахрен, разница?.. Особо не вчитываясь в перечень тем, Антон отправляет старосте в личку «Управление результативностью в организации», показавшееся ему чем-то не особо сложным на фоне остальных. Не то чтобы он вообще ебал хоть за одну из них, но здесь хотя бы все слова понятные. На первый взгляд. На самом деле, ему тоже есть, что обсудить с Димой, и это, блять, куда важнее темы курсовой. Все утро Антон старательно игнорирует далеко не радужные — в одном из смыслов — мысли о Попове, но те, словно крепко сбитая колонна военных, настойчиво движутся на передний план всего того, что происходит в шастуновской голове. Он устал вывозить это в одиночку и, наверное, лучшему другу уж стоит рассказать хотя бы немного. Честно, Антон бы на это решился еще не скоро, так что предложение встретиться вне университетских стен от Позова пришлось как нельзя кстати. В назначенное место Шастун прибывает задолго до друга. Маленькая, но уютная кофейня с мягкими бирюзовыми диванчиками и обилием декора практически пуста — только за столиком у окна одиноко сидит мужик в потрепанной дубленке, шумно цедит перезаваренный черный чай, и на вошедшего Антона обращает ровно ноль своего внимания. Вопрос, кто из них двоих выглядит более уставшим, остается открытым. Шастун заказывает американо без сахара — тот отлично сочетается с переизбытком табачной мерзости, непоколебимо царящей во рту со вчерашнего дня, — и, забрав картонный стаканчик с кофе, занимает столик в противоположном от мужика углу. И неожиданно начинает нервничать. Как именно рассказать все Позу? С чего конкретно начать? Или ну их нахуй, эти истории, — лучше просто поставить перед фактом? И, самый главный вопрос: как вообще на все это Дима отреагирует? Ведь то, в чем Антон собирается признаться, — бред собачий. «Здорова, Поз, а я тут в нашего препода влюбился, прикол, да? В кого? Так в Попова, на которого психовал с тех пор, как увидел!» Мысленно иронизировать над собой Шастун может бесконечно. Не дает ему такой роскоши Димка, появившийся на пороге кофейни с порозовевшими от мороза щеками и немного сбитым дыханием. Настроение у друга приподнятое, и, едва усевшись за столик Антона, он тут же посвящает Шастуна в причины столь редкого для себя состояния. Получил высший балл за контрольную у вреднейшей преподши, наскоро набросал черновик первой главы курсача — лол, Антон буквально полчаса назад только выбрал тему, — помог перетащить аппаратуру девчонкам-вокалисткам и даже обменялся контактами с одной из них. Дима тараторит без умолку, слепя Антона своей широченной и счастливой улыбкой и горящими глазами, а тот, если честно, пропускает половину всего сказанного мимо ушей. Очень "по-дружески", да, но просто взять и забыть голубоглазую причину всего того пиздеца, что с ним происходит в последние дни, ни разу не легко. — А у тебя че нового? — неожиданно интересуется Позов, и теперь Шастуну уж точно приходится вернуться в реальный мир. И, наконец-то, блять, рассказать. — Да так, — преувеличенно небрежно отмахивается он, самому себе же пытаясь внушить уверенность в том, что ничего особенного в его новостях для Димы нет. — Разве что поменялось отношение к одному человечку. — Так, и что за человечек? — интересуется друг как-то уж слишком азартно. — Арс, — выплевывает Антон и на одном дыхании добавляет: — он мне это… Походу, понравился. Все. Сказал. И теперь сидит на таком очке, будто ждет не реакции друга, а, как минимум, оценки за СТЭМ в финале Вышки. Дима пару раз тупо моргает, непонимающе глядя на Шаста сквозь стекла очков, а затем вдруг выдает: — Ну слава Господу-Богу, а! Неужели. И теперь настает очередь Антона тупо моргать. Вот так… Просто? И абсолютно консервативного Поза, только что хваставшегося новой девчонкой, ни разу не смущает, что Шастун по уши погряз в чувствах к мужику, который, в добавок ко всему, еще и их препод «Деловых коммуникаций»? Парень продолжает моргать, но так и не просыпается. Потому что ему это, блять, не снится. Ему еще никогда не было так сложно осознать реальность. — Че… — только и вылетает у Антона, а Дима тем временем продолжает: — Не скажу «Я же говорил!», потому что не говорил этого, но Попов же реально нормальный мужик. Даже бухал с нами, помнишь? — о, да как же он забудет. — И Матвиенко терпит уже который год, — Позов усмехается, за глаза подколов редактора тем, что дружить с ним нереально. Только терпеть. — Понятия не имею, че ты так взъелся на него, Шаст. Короче, рад, что теперь у вас все норм. А до Антона медленно доходит, что до Димки-то не дошло. "Каминг-аут" — вроде, сейчас так модно говорить — не удался. Друг решил, что Шастун просто наладил с Арсением простое дружеское общение, даже на секунду не допустив мысли, что Антон мог иметь ввиду нечто иное. Шастун старается как можно быстрее перевести тему, например, на все те же репетиции концерта, а мысленно проклинает недогадливость Поза — когда не надо! — и свою ссыкливость. Он попытался, и ничего не вышло. И теперь он, честно, не ебет, как возвращаться к этой теме снова. Зато точно знает, что теперь он со своей проблемой остался по-пацански — раз на раз.***
У Антона есть всего одна причина обивать пороги поточной аудитории, где сейчас идет лекция "некоего" Попова А. С. — взгляды, которыми они совершенно случайно, всего на секунду, столкнулись в коридоре час назад, и от которых у Шастуна внутри все перевернулось. Антон, только-только зашедший в здание универа вместе с Димой и уже доставший из кармана пропуск, чтобы пройти через турникет, двухметровой глыбой застыл на месте, моментально создав "пробку" из студентов, спешащих попасть внутрь. Он узнал бы эти светлые и кристально-чистые глаза из тысячи, а затем уже приметил и аккуратно-неземные и аристократичные черты лица — одни на всю чертову планету. И лишь он один разглядел бы в этих глазах тоску и сожаление за мгновение до того, как их обладатель отвернется и смешается с толпой студентов. Поэтому Антон здесь. Слушает мелодичный голос лектора за слегка приоткрытой дверью, абсолютно не вникая в текст, и терпеливо ждет, когда закончится пара у неизвестного ему потока. Арсений может сколько угодно игнорить его в соцсетях, но — ха, какая неожиданность — Шастун совсем не понаслышке знает, где тот работает. Они, сука, просто обязаны поговорить. И Антон наполнен почти что агрессивной решимостью сделать это. Страшно ли ему? Было. Где-то с часик назад, когда, полностью растерянный, парень бегом поднимался в свою уже родную курилку, перемахивая через ступеньку широкими шагами и оставив Поза на первом этаже, не объяснив ничего, кроме необходимости побыть одному. Но тяжелые мысли вкупе с несколькими сигаретами подряд, — и он готов. Весьма, блять, иронично, что Шаст вторые сутки скуривается из-за человека, который практически заставил его бросить. Курить столько — трудный путь. Но разве Антону нужны легкие? Антон ходит мимо аудитории туда-сюда, словно патрульный. До звонка еще полчаса, но это ничего — он, сука, терпеливый. Научен лучшими. Парень мрачно усмехается. Столько яростной мотивации Шастун ощущает, возможно, впервые в жизни. По ощущениям — он готов убивать. Наконец звенит чертов звонок, и из аудитории постепенно начинают выползать студенты. Некоторые из них бросают на него странные взгляды, кто-то, узнав популярного в универе КВНщика, здоровается. Отвечает им всем Антон либо сквозь зубы, либо молчаливым кивком. Кто-то предлагает ему выйти покурить: как раз началась большая перемена; и Шаст, разумеется, отказывается. Пошли все нахуй. Не до вас. Последним аудиторию покидает Арсений Сергеевич, уже готовый запереть дверь, но, увидев Антона, так и замирает с ключом в руке. Взгляд студента ему ой, как не нравится. Шастун лишь молча кивает на аудиторию, и Попов, почему-то побоявшись не подчиниться, заходит обратно. Антон — следом за ним, закрывая за собой дверь. На щеколду. — Привет, — уголки губ Арсения дрогают в нервной полуулыбке. — Че с телефоном? — не здороваясь с преподавателем (или кто он там ему уже?) осипшим голосом спрашивает Шастун. У Арсения ледяные мурашки от такого Антона. Кажется, что даже просто стоять рядом с ним — опасно. Мужчина делает два шага назад, но студент не дает увеличить дистанцию: шагает следом, и даже сокращает ее до тех пор, пока не заставляет Попова упереться спиной в кафедру. Арсений сглатывает ком в горле, по крупицам собирая воедино остатки самообладания, и наконец тихо произносит: — Я не должен был игнорировать тебя. Прости за это. От Антона дурно несет дешевой пародией на табак, но Арс, кажется, не в том положении, чтобы говорить что-либо по этому поводу. Он старается даже не морщиться — разозлить парня еще сильнее ему хочется сейчас в последнюю очередь. Естественно, будь перед ним кто угодно другой — Попов мигом бы поставил зарвавшегося студента на место, однако что-то ему подсказывает, что между ними с Шастуном отношения давным-давно вышли за рамки преподавательско-студенческих. И Арсений прекрасно осознает, что сам довел до этого. — Не должен был, — кивает тем временем Антон, пропуская извинение мимо ушей. Он на момент подвисает, случайно опустив взгляд на напряженно сжатые губы Попова и словно бы растеряв свою гневную решительность, и Арсений, руководствуясь одной лишь своей спонтанно-безумной идеей воспользоваться моментом, делает смелый шаг навстречу Антону и, встав на носочки, утягивает его в отчаянный поцелуй. Сначала порядком охуевший парень пытается оттолкнуть Арса — он пришел серьезно разговаривать и разбираться в ситуации, а то, что делает Попов, совершенно нагло выбивает его из колеи, — но мужчина крепко цепляется за его плечи, не позволяя. Он настойчиво проталкивает язык в антонов рот, абсолютно наплевав на то, что тот наверняка в невероятных количествах курил свой мерзкий синий бонд последние лет сто без перерыва. Антон в ахуе, но только первые несколько секунд. Арс творит с ним что-то невероятное: то, с каким остервенением он целует сейчас, совсем не похоже на их первый, такой нежный и почти целомудренный поцелуй. Совсем не похоже на него. Блять, Антон даже представить не мог, что Арс может быть таким. Шастун сам не до конца понимает, в какой именно момент его руки оказываются на лопатках и пояснице Попова. Он крепко прижимает к себе мужчину, который кажется сейчас таким маленьким и хрупким, но даже не планирует отпускать. В планах у него только продолжать задыхаться в с ума сводящих поцелуях с Арсением и до конца не верить в происходящее. — Арс, ты — это пиздец какой-то, — шепчет он, на мгновение оторвавшись от его губ, но, по правде говоря, совсем не беспокоится о том, чтобы быть услышанным.***
У Антона точно, стопроцентно проблемы с контролем эмоций, и зря он в свое время обвинил в клевете Попова, сказавшего ему об этом сразу. Об этом парень думает задним числом, стоя у ограды на набережной и разглядывая спокойную темную воду, пока Арс покупает им кофе в маленькой кофейне неподалеку. Им давно нужно было поговорить — в этом Шастун был прав, однако он жестко проебался с тем, как именно. Не стоило, дождавшись, когда чаша едкого терпения наполнится до краев, переться к Арсению в лекционную аудиторию с таким видом, будто тот его предал или спиздил деньги на водку, что, в принципе, наверное, одно и то же. Шастун усмехается тому бреду, что лезет в его голову, и пытается согреть дыханием подмерзшие пальцы. — Держи, — неслышно подошедший сзади Попов протягивает ему стаканчик среднего размера, и на вопросительный взгляд Антона отвечает: — Просто капучино с корицей. Согревайся. — Спасибо, — кивает тот, принимая напиток. Шастун вообще не фанат кофе, а это — внимание! — уже его вторая кружка за день. Но, странным образом, это действительно то, что сейчас ему нужно. Как Арсений это угадал — неизвестно. Этот человек слишком чуткий. А еще умный. Потому что, в отличие от Антона, для предстоящего разговора выбрал подходящие и время, и место. На набережную Попов привез парня после вечерней репетиции КВН, дождавшись ее окончания на кафедре. Матвиенко забрал свою «ласточку» из автосервиса день назад, так что подвозить его до дома и параллельно уходить от ответов на вопросы о Шастуне на этот раз не пришлось и, Арс надеется, еще долго не придется. Да и Антон за время репетиции успел подуспокоиться — все-таки, сцена всегда будет его хоть и временным, но спасением от самого себя и раздирающих черепную коробку изнутри мыслей. Он ведь действительно заебал самого себя за последние несколько дней, все гадая, почему же Попов не желает выходить с ним на связь. На ум приходило абсолютно все: может, Арсений несвободен и уже встречается с кем-то? Или — еще пизже — женат? Воспитывает маленькую дочурку вместе с супругой? Или разведен, неизвестно зачем поддерживая с бывшей женой непростые и тяжелые отношения? Все это были бы обстоятельства, на которые Шастун уж точно не смог бы повлиять. Больше всего он боялся другого. Что если Арс скажет, что они зашли слишком далеко, и теперь им нужно остановиться, забыв все, будто это — всего лишь одна из ошибок прошлого? Антон бы этого не вынес. И уже сейчас он готов провалиться сквозь землю, потому что Попов начинает говорить именно это. — Что ж, Антон, думаю, ты и сам понимаешь, что наши взаимоотношения… — Арсений делает паузу, стараясь подобрать подходящее слово. Его тон слишком холоден и официален — буквально только что этот голос звучал в разы теплее и заботливее, но резко переменился, когда наконец пришло время расставить все точки над «i». — Слишком далеко зашли, да? — не ожидая этого от себя, вдруг перебивает парень. Ждать, когда эти слова скажет Арс — невыносимо. И еще невыносимее было бы все-таки услышать их от него. Но Арсений, вопреки самым худшим ожиданиям Шастуна, не соглашается. Он лишь делает задумчивый глоток из своего — такого же, как и у Антона — стаканчика и произносит: — Не совсем так… Пройдемся? Студент с готовностью кивает, и теперь они медленно идут вдоль ограды. На набережной постепенно загораются фонари, разбавляя прохладный сумрак теплым светом. Антон шагает, глядя себе под ноги, и задумчиво хмурится в ожидании объяснений от идущего рядом мужчины. После его слов на душе немного легчает: Арсений опроверг самое худшее антоново предположение, но то, что ему требуется некоторое время, чтобы заговорить вновь, немного настораживает. О чем ему нужно подумать? Шастун так и думал, что легко не будет. С тех пор как Попова, блин, только увидел. — Думаю, ты согласишься, что между преподавателем и студентом не должно быть ничего, что происходит между… нами. Арсению слова даются нелегко, поэтому Антон не перебивает, пусть и изнутри рвется порыв протеста. Вместо этого он молча кивает, продолжая слушать с хмурой ложбинкой, залегшей меж бровей. — И правильно было бы, наверное, остановиться, пока не поздно. Отпустить… Попов не договаривает. Парень неожиданно хватает его за свободную руку, резко останавливая. Серьезно смотрит в глаза, сжав губы в тонкую полоску, и выпаливает на одном дыхании: — Я не хочу тебя отпускать. Бескомпромиссно. Арсений вдруг мягко улыбается и, не отводя взгляда, обещает: — Не придется. Антон своим ушам не верит. Он мог бы переспросить, ведь то, что говорит Арс, так сильно расходится с тем, что нафантазировал себе Шастун и чего так боялся последние несколько дней. Но чистые, глубокие синие в полумраке глаза Арсения красноречивее всяких слов. Он уверен. И нет, Антону не показалось. Радость захлестывает его с головой. Антон пару секунд неуклюже топчется на месте, не зная, куда деть стаканчик с кофе, и, в итоге поставив его на лавочку неподалеку, со всех ног несется обратно к Арсу и заключает того в крепкие объятия. А затем неожиданно приподнимает его над землей, отчего Попов испуганно ойкает, и кружит в воздухе, заставляя мужчину беззаботно смеяться и крепче цепляться за плечи своего студента. Довольный и раскрасневшийся Антон наконец опускает Арсения, но продолжает держать за руки. Сбившееся дыхание обоих тает белыми облачками в вечернем холодном небе, и Шастун, не прекращая улыбаться, первым нарушает молчание: — Арс, я тебя очень сильно люблю. Ты будешь со мной встречаться?