Как не надо попадать в миры

      Дарк Энчантресс теперь оставалось только бежать, как зверушке. Ничего, ей придется побыть трусливой и осторожной, только бы не сорваться вновь… Ей мерзко оттого, что она унижается перед всеми и бежит, даже не повеселившись со древними — она еще не попробовала вкуса крови остальных, не получила достаточно от страданий, не отыгралась!       Но она уже посеяла отчаяние в чужих сердцах.       Помегранат явно хотела продолжения банкета, но в присутствии Госпожи она была тиха и послушна. Глядя практически кротко, она поднимала на ноги Джинджера, выпутав его из плаща древнего и была готова покидать Кремовую Республику. — Мы возвращаемся в Бист-Ист, и живо, — рявкнула Чародейка, чьи пальцы вцепились в кристалл. Это словно давало чувство жизни, усиливало сердцебиение, которого женщина практически не чувствовала. Она словно ожила и омолодилась, именно этого покоя повелительница тьмы искала всю свою жизнь. — Спасибо тебе, Александра Ветрова, — реплика так и осталась в воздухе. — Пускай твоя душа никогда не найдет этого покоя. Я поняла, что худшее наказание — лишь ставить тебя на грань гибели, а не убивать! Моя мудрая Помегранат была права как никто, обрекая тебя на проклятие… А ты, Пьюр Ванилла, догнивай в чужой земле. Твоя смерть без соулджема наступит быстро!       Закрываясь плащом и поманив жрицу к себе, повелительница шагнула назад, ступая обратно под прикрытие Кэйк Витч, ее глаза засияли во тьме. Но прежде она оскалилась и поклонилась поверженному врагу в последний раз, благодаря его. Пускай птичка прыгает, еще таких дел намутит, что ненароком откроет путь к скорой победе.       На обломках прекрасного города лежит король, на чье лицо накинули тряпку — словно сдох бездомный и его закрыли мешковиной, пряча от глаз жителей. И если бы ткань откинули, увидели бы вдруг постаревшее лицо и морщины, что залегли под глазами за долгие годы волнений. Прекрасные глаза закрылись.       А рядом с ним «посланница» — остекленевшие глаза смотрели в небо. Кому-то картина бы показалась трогательной, наверное.       Дарк Энчантресс отступала, пятясь, опираясь на посох, как немощная… о, сколько всего она еще не сказала. Но ей есть о ком позаботиться и кому даровать помилование, кого излечить. На ее руках — бывшая надежда всего Хлебоземья, и в его руках оружие, что принадлежит ей.       Тяжелые шаги чудовища заставляют обломки зданий трястись и его глаз по-прежнему оглядывает местность. Черная тень тает постепенно, еще надеясь, что увидит врагов и услышит их проклятия с рыданиями. Исковерканная душа Лилии могла насытиться лишь болью, ненадолго заглушить то, что она сама переживала — не в Ночь Ведьм, а всю юность, оставаясь в тени Четверых Героев. — Тварь с гнилой душой! — гневный рев Дарк Какао затихает вдали наравне с высоким возмущенным воплем Холлиберри и горестным криком консула.       Энчантресс сосредоточилась на магии, стремясь сокрыть себя и отдав легионам приказ к отступлению. Ее практически родной Бист-Ист встретит ее аплодисментами, монстры и брошенные печенья будут чествовать ее вместе со сокровищем, которое они заработали упорным трудом…

***

      Холлиберри поначалу решила, что раз небо немного очистилось и не чернеет от пентаграмм, значит, победа за ними, значит, все это было не напрасно! Но это был лишь ход противника, который издевательски ретировался, не дав нанести себе поражение. Словно жители Республики и помогающие погибли абсолютно зря, беспомощные, как котята! Добились ли воины Чародейки того, чего хотели — даже знать не хочется.       Затем пред глазами предстало жуткое зрелище — расстояние разделяло ее и Джинджербрейва, но с пригорка было видно, что произошло. Как он спокойно дал руку главной приспешнице Энчантресс… Милый мальчик явно успел вонзить нож в спины своих бывших покровителей.       Северный же правитель был настроен еще более пессимистично. Внезапно разыгравшееся воображение начало рисовать ему картины худших исходов — Энчантресс могла вытворить с Чипом, Вайлдберри и Шурой что угодно, то, на что способна ее больная фантазия. Эти чувства одолевали его давно, когда их союз распался, и одержали над ним контроль, когда и сын исчез из его жизни. Он так и не преодолел этого… Пара древних уже здесь, Чоко на месте, но в душе все еще зияет дыра.       За спинами древних королей стояли несколько из старейшин, что пошли за ними в надежде защитить свое детище, которого загнали в гроб монстры и его собственные беды. Кавиар и Ойстер, что теперь выглядела отнюдь не как благородная леди. Консулы были готовы сами биться за свой город и верили в то, что сама Селестия их выведет.       Но вместо триумфа они увидели поражение. Никто не кричал и не гневался, все просто застыли — капитан заморгал и опустился на одно колено, а устричная закрыла лицо ладонями. Дарк Какао готов был сгореть от ярости — в нем словно нарастала тьма и потому он отвернулся от старого друга, взмахнув плащом. Нет. Он не готов ко второй Битве при Замке, только в коленкоре морской страны. Он слишком стар. И он уверен, что Холлиберри чувствует то же самое, но кое-как справляется, пускай она плачет более открыто.       Королева молча и энергично трясла Ваниллу за плечо, практически ничего не говоря. Как и остальные, она предпочитала молчать. — Мы не были готовы, — бесцветно произнесла Ойстер. — Что же происходит в этом мире? — Жить будут, — вездесущий оптимизм Холлиберри вдруг зазвучал по-иному. — Один только вопрос, хотят ли они теперь жить? — она смахнула прядку волос с лица Ваниллы. — Прошлого уже не воротишь, — откликнулся Клоттед Крим. — Мы предоставим… — он прервался на полуслове. — Я помогу вам, наш госпиталь предоставит места для хранителей и короля, всех тех, кто пострадал. — Держитесь, Пьюр Ванилла, — Ойстер все еще была настроена воинственно, и после того, как скорбь ее отпустит, ее разум заработает с новой силой. Как никто, она хочет бороться за свою жизнь.       Абсолютно никто не заикнулся про похищенную реликвию — эту тему еще успеют поднять на всевозможных собраниях, а сейчас уже мало что можно сделать. Попробуй догони Чародейку! Не надо гнаться за упущенным, а искать новые пути.       Город кое-как оправлялся и не узнавал себя. По улицам носились опавшие, засохшие листья, словно наступила осень — над зданиями нависли унылые серые облака и первые капли дождя готовы были упасть на землю, затушив остатки пожара. Вряд ли кто-то заметит эту картину на площади, никто не успеет — пока что все прятались по углам. Но вскоре слухи поползут по городу, а вслед за ними придут новости из далеких земель.

***

      Когда Шура засыпала, ее черты лица словно смягчались. Волнения не касались ее во сне и давали спокойствие, а когда она просыпалась, то, как правило, набрасывалась на свои беды и отчаянно искала пути их разрешения.       Она прекрасно все запомнила. С какой рожей она расхаживала по городу и как успела распугать десяток мирных жителей… Как она успела прописать по печени главному герою, который решил, что он теперь американский психопат и предпочел склонить голову перед Рогатой. Как над ней пару раз мелькнули отдаленно знакомые лица — консулы ли или солдаты-кастарды?       Будет иронично, если то были они. Еще день назад они поклялись ее изловить, но, подчиняясь приказам, теперь они доставили ее на лечение.       И ведь Ветрова чуть не свихнулась окончательно. Она осознала свои ошибки еще в королевстве Ванили, но предпочла загонять себя! Однако, смотрите-ка, сейчас ей не движет жажда ультранасилия.       Напротив, организм бросило в другую крайность — веселье и уверенность, что теперь все в порядке. Главное, что исследование все же завершилось. И раз она дышит и лежит в какой-то уютной кровати, значит, не все потеряно. Даже не хочется пускать в голову мысли о том, что все далеко не так радужно, хотя после пережитого безумия перед глазами все вставало ясно. Правда, судить о ситуации невозможно, пока она не откроет глаза.       Девушка слабо усмехнулась про себя, задумавшись, с каким лицом она будет рассказывать о произошедшем Пьюр Ванилле, когда они прибудут обратно. Правда, новости отнюдь не веселые.       По душе больно ударила вся эта история, что продолжала мчаться вперед. Таинственный культ «точно-не-Пастри-зуб-даю», возвращение Энчантресс с новыми войсками… Теперь, когда древних явно не хватает для отпора, остается только один путь в далекие земли, там, где нету городов, там, где обитают существа, которым есть что противопоставить Чародейке — элементали и драконы. Их надо разбудить, пока не поздно.       И финалом станет вторая Ночь Ведьм, во время которой решится судьба Чародейки. Ведь не просто так культ активизировался и изрек свое пророчество о едином мире?! Грядет очередная переломная веха, и это уже гораздо серьезней, чем возвращение Пятерых… Нет, словно перед чем-то действительно важным просыпаются все существа земли и духи открывают свои глаза.       Кажется, это станет последним путешествием Шуры Ветровой. Она, даже пройдя через все ужасы мира, никогда не откажется от встречи с Фаером или Мунлайт. Быть может, в них вся надежда, ведь в их руках покоится все Хлебоземье? Возможно, у Миллениала, что наблюдает за всем, найдутся ответы и для нее.       Ну, желание вернуться в родной мир давно отпало, Саша просто не сможет смотреть на мегаполисы и старую школу так, как смотрела раньше. Что еще можно загадать? Спокойствие и гарантию того, что неупокоенная Вайт Лили затихнет. То, что Джинджербрейва, который так промахнулся, не ожидает та же горькая судьба, что и Помегранат. Ведь он не чистосердечный маньяк — он борется с такой же яростью за то, что считает единственно верным решением.       Глаза открылись сами собой. Пора просыпаться!       Яркий белый свет, как от кварцевых ламп, заставил ослепнуть на пару секунд… Зрение Ветровой сфокусировалось не сразу — но она быстро поняла, где находится. То была республиканская больница — выглядящая практически как… современная? Нет, это слово больше не подходит.       После того, как ты прожил в чужом мире практически полгода, тебе сложно употреблять прилагательные, которые смотрят на него со стороны выдуманной вселенной. Теперь вот это — ее современность и настоящее.       Шура поморгала немного, затем пошевелив руками и ногами. Ничего криминального с ней на этот раз не произошло — с мелкими ранами она уже давно на дружеской ноге. — С добрым утром, — меланхолично произнес некто, наклонившись поближе. Лицо, прикрытое вуалью и коляска… Ну, конечно, это Баумкюхен. — Рад вашему пробуждению, Александра Ветрова, — он искренне не хотел нагружать пациента лишними проблемами, тем более, что над ней работать тяжелее. Но за ним нависала немного устрашающая тень Клоттед Крима с поджатыми губами. — Что случилось? — практически выпалила Шура. Во взгляде юноши появилось что-то серьезное и тоскливое, и его лоск побледнел. Он изменился и его сияющее некогда лицо теперь выглядело куда более взрослым. — Молчи! — раздраженно было заворчал Баумкюхен. — Подумай о нервах, вы все норовите завалить ее своими пробле… — Пьюр Ванилла лишился соулджема, — прозвенел Клоттед. — Дарк Энчантресс добилась своего, Шура. — Прошу молчания, — перебил его колясочник, норовя наехать ему на ногу. — Замолчи сейчас же, мальчишка! Ты понимаешь, сейчас не время говорить такое…       Ветрова мигом сдулась и на секунду готова была исчезнуть под одеялом. Пророчество Милльфей вдруг заиграло иными красками. — Где Нолам, Хэйрон… Где венок, где хранители и где Ванилла? — она не звучала испуганно. — Я чувствую, что мы не уснем спокойно… Я хочу встать на ноги, Баумкюхен, пусти меня. — Я должна увидеть древних. Я понимаю, что теперь нужно делать.