Длинные и конкретно сегодня неопрятные волосы, мешки под глазами, не совсем подходящие под сегодняшний стиль — а он есть? — очки, немного выпирающий, аки кроличьи, зубы и холодный пот. Марк сидел и влюблённо глядел на старосту, который был занят очередной подошедшей к нему то ли по делу, то ли просто так девчушкой. Марк её даже знал, ведь вместе же учатся. Но он не мог на неё не злиться. Она не виновата, но эта девушка — потенциально опасна. По крайней мере где-то в мире голубых фантазий Марка, который о старосте мечтал так же, как и девушки его и не только его группы. Староста был белобрысым, его волосы на голове торчали ёжиком, а виски были полностью выбриты. Этот парень был высок и строен, наверняка под его серой в белую полосочку рубашке скрывался ещё и пресс, достойный лучших спортсменов. Да и вообще, Димка был… в глазах Марка, Димас был достоин звания бога. Желательно древнегреческого. И желательно Диониса конкретно, но это уже капризы посредь и без того неосуществимых фантазий.
Диме завидовали вообще все. Он своим существованием растоптал надежды многих на появление у тех девушки из их же группы. Ровно также, как регулярно другие девушки и отдаваемая им доброжелательная улыбка Димы топтали надежды Марка, что Дима окажется геем. Или хотя бы немного не гетеросексуалом. Хоть на каплю!
Таки окажется, но это история на парочку строк пониже. А пока…
Догадки, догадки, снова догадки… и фантазии. Марк мог мечтать об этом парне сколько угодно, но подойти и спросить напрямую он просто боялся. Марк был трусливым парнем. Хотя нет, определение «трусливый» ему не совсем подходит. Но в вопросе ориентации и озвучивания своих чувств парень включает педаль заднего хода и молчит, молчит, молчит… Сильно обжёгся однажды — больше не захотел. А если и захотел, то испугался. Чудеса не вечны, и если в этот раз будет всё так же, как и тогда, то чудом это вряд ли окончится. Это и есть та самая трусость, не относящаяся к отваге-трусости в общих чертах. Трусость избирательная. И избрала она любовные вопросы и вопросы влечения. Марк просто не может сказать, и ему остаётся лишь кусать губы, дрочить где-нибудь и мечтать, выстраивая в своей голове маленький мирок собственного мнимого счастья.
Откуда же Марк мог знать, что судьба ему всё же благосклонна? Да ниоткуда. И после изнурительной пары удача всё же настигла его. Перед тем, как, наконец, покинуть четвёртый корпус университета, который сам по себе находился не только за версту от трёх других корпусов, но и ещё за тридевять земель от железнодорожной станции, парень отошёл в туалет. В этом здании вообще пусто, тут редко бывают пары и профессора будто бы стараются забыть про существование четвёртого корпуса, так что Марк не ожидал никого повстречать. Особенно в туалете. Особенно на никому не сдавшемся, кроме его унылой группы, третьем этаже.
Уже застёгивая пуговицу на треклятых чёрных почти что школьных штанах, что где-то успели немного испачкаться, Марк услышал характерный для местной полугнилой двери скрип, вздох и шаги. Это был бог. Его бог. Это был Димка, который, закатив глаза, зачем-то здесь появился. Не то что бы причин появляться в мужском туалете у парня же было слишком много. Но Марк застыл и как язык проглотил. Кажется, староста его заметил и тоже стоял и просто молча смотрел. Но вскоре на его прекрасном лице появилась ухмылка.
— Тебе ширинку, что ли, помочь застегнуть? — спросил тот не без слишком даже заметной издёвки.
— Да нет… Сам… справлюсь, — отвёл взгляд Марк, краснея. Вот кого-кого принесла нелёгкая.
— Оно и видно, — хихикнул тот и сел на подоконник, который держался на соплях и честном слове, и скорее на первом, чем на втором, так как честного слова тут не дождаться.
Димка просто сидел и смотрел куда-то вдаль сквозь замызганное белой краской окно. Марк не особо стремился уходить, он ловил момент и, пока у внезапного гостя местной уборной не возникли лишние вопросы, просто ловил момент уединения с прекрасным старостой. Правда, парень забыл отойти от писсуара. И пуговицу так и не застегнул. Ширинку и подавно. На чём держался подоконник, на том держатся сейчас и штаны у Марка. Упс, единственный шаг расшатал всю до того стабильную конструкцию, и штаны предательски упали, оголяя джоки, которые носит Марк. Парень услышал заливной смех Димы и поспешил исправить недоразумение, но староста спрыгнул с издавшего угрожающий треск когда-то белого подоконника и вплотную приблизился к
немного паникующему длинноволосому парню.
— Кстати говоря, я, возможно, би, — сказал Дима. А Марк только и мог, что стараться не задохнуться от нахлынувшего коктейля чувств и эмоций.
— Ч…что?
— Я би, наверное… — повторил Лютичев. — И твой взгляд влюблённого дебила не заметит только ещё бóльший дебил.
— Хи… Ну… Да, есть немного.
— Судя по моим наблюдениям, много, — и Дима вдруг сам отвёл взгляд. Его лицо тоже медленно наливалось краской.
Разговор был очень неловкий. Марк краснел и старался не закричать от накатившей волны чувств. Ему требовалась разрядка, но не орать же на весь корпус!
— И ты мне… ну… Типа, ты мне тоже нравишься в каком-то смысле, ага! — заявил староста. Всё, Марк Матвеев улетел. Он внятно не мог ничего ответить и лишь мямлил что-то, даже отдалённо осмысленные предложения не напоминающее. Мозги сварились, и в голове у него уже была готовая каша или даже бульон. Тараканы где-то там плясали минимум чечётку, пока парень перекрашивался, как вареный рак. Не менее красным становился староста, но он был более спокоен и пока ещё сохранял свой рассудок в порядке, целости и сохранности. Его тараканы пока что только начинали танцы, но звоночек прошёл и заказ уже принят.
— Прости, я правда… Ты мне правда нравишься, но… Ты парень… И я… парень, — начинал заплетаться обычно крайне решительный и одарённый ораторским мастерством староста.
— Так ты же… би́секс? — неуверенно промямлил Марк.
— Наверное! — отрезал Димас. — Ты… мне… нравишься, меня даже влечёт к тебе, но… я не знаю! Я просто не знаю, блять, как это описывать! НЕ ЗНАЮ! — почти перешёл на крик он. — У меня нет никакого опыта в этом вашем… более голубом направлении, — успокоившись, всё же договорил парень.
— Ну… у меня есть некоторый опыт «такого рода», но он совсем мизерный.
— Есть? — как бы с укором уточнил белобрысый.
— Мизерный же… — сутулясь, проговорил Марк. — И… Не мог бы ты уже… отойти? Мне всё же надо штаны натянуть…
— А может не надо? — вдруг… предложил Дима? Предложил же?
— Че-о? — теряя звук, ошарашенно промолвил Марк.
— Эм… Хочешь… ну…
— Хочу! — не думая, ответил Марк. Оба парня в мгновение ока оказались в кабинке. На всякий случай.
— И… что теперь? — неуверенно спросил Дима. Идол трескался и разбивался, но богом всё равно оставался. В глазах Марка, по крайней мере.
— Так, становись! — скомандовал на мгновение опомнившийся от пляски эмоций длинновласый.
Кабинки у местного туалета на удивление всё же просторные и — вот чудо Господне! — целые. Их всего три, и парни сейчас находились в крайней, что у бело-салатовой стены находятся. На крышке унитаза сидел Марк, который был всем доволен. Его маленькие и не очень маленькие фантазии медленно воплощались в реальность. Судьба всё же благосклонна, яойщица проклятая! И госпоже Судьбе Марк был крайне признателен, он ей был благодарен всеми фибрами своей голубой души за то, что сейчас происходит.
— Большой, — облизываясь, проговорил Марк. Он своими подрагивающими руками стянул со старосты трусы, и сейчас разглядывал возбуждающийся и оттого стремительно набухающий член.
Дима же, представ в совершенно ином, даже не предполагающемся по отношению к нему свете, просто стоял, облокотившись о закрытую на проржавевшую, но ещё рабочую щеколду дверь, закрыв лицо руками. Сексуальный опыт у него был, но ни разу… ни разу он не прятался по кабинкам туалета, и тем более с парнем! Да, один раз он успел перепихнуться на улице, но это был тихий парк, это была ночь, это был берег речки, расстеленное одеялко, лето, это был неудобный и тем не менее ценный презерватив и куча бутылок палёного, о чём потом жалели Дима и та девушка, пива вокруг. И длилось это всего лишь пять минут. Потом уже алкогольное опьянение не позволило продолжать…
Марк же сам ещё не был в таком положении. Те два раза, когда ему удавалось привлечь к себе внимание хоть какого-то парня, были его моментом бытия активом. И только им. Что было сюрпризом, безусловно, но приятным. Да и в те два раза даже не пахло любовью, о какой, в конце концов, любви может идти речь при случайном знакомстве в ночном клубе? То являлось лишь отчаянным желанием не остаться в дураках в плане секса при абсолютнейшем нуле влечения к девушкам. Може быть когда-то давно Матвеева девушки и привлекали, но к моменту, когда его хрен научился каменно стоять по стойке смирно и изливать из себя семя, то прекрасный пол уже отошёл на второй-третий-десятый план, уступив абсолютное первенство голубо-лазурным и радужным мечтам о парнях. Но конкретно сейчас парень просто почти в упор смотрел на стоящий член своего объекта воздыхания и несмело его трогал. Марк сглотнул. Поместится-то во рту? Вот чем-чем, а природа одарила белобрысика ещё и большим размером. У Матвеева член тоже большой, но «образец» Димы — это уже за гранью. Сердце не устанет кровь качать туда?
Мягкие губы Марка неспешно и робко обхватили головку члена. Он пытался своими мягкими, но местами обветрившимися губами прикрыть свои же зубы, особенно кроличьи, языком как мог старался облизывать головку. Странный вкус. Несуществующий будто бы. Кожа как кожа, но с некоторыми… дополнениями, которые парень не смог описать. И всё же эта колбаса была докторской. Уже только головка еле помещалась в рот Марка, и паренёк не представлял, как он будет брать этот член ещё глубже. Это будет тяжело, да…
Отстранившись, Марк сделал несколько вдохов. Всё же необходимо было заставить себя попытаться взять хотя бы половину члена Димы. Приготовившись, он сглотнул и, сделав глубокий вдох, попытался уместить у себя во рту огромный орган парня. Медленно, аккуратно, для бóльшего удобства схватившись руками за крепкие бёдра старосты, Марк двигал своей головой, стараясь не задеть зубами огромный член. С каждым движением у него получалось брать его глубже и глубже, но в конце концов дальше ничего не выходило. Слишком. Большой. Делать глубокий минет парень не умел, и он уже чувствовал недобрые позывы. Марк и обычный-то минет делает впервые.
Дима стоял и кусал губы, наблюдая за попытками паренька взять его член ртом. И это было чертовски приятно! Во рту у до недавнего времени отличника тепло, мокро… Его движения щекочут головку, его язык надавливает на тело члена, а ощущения совсем непривычные. Даже не умеючи, Марк сосёт лучше, чем бывшие партнёрши старосты. Вдруг Матвеев сделал резкое движение и тут же отодвинулся, закашлявшись и держась за горло и роняя непроизвольно выступившие слёзы. Но те миллисекунды куда бóльшего наслаждения, наверное, стоили того. Кашель прекратился, и скользкий после отсоса член Димы оказался в руке у студента.
— Что-что… А руками я тебе точно сделаю хорошо! — много увереннее проговорил Марк, немного сжав свои пальцы и заставив Лютичева издать стон и закусить свою губу. У кого-то будет кровоподтёк.
Водя правой рукой туда-сюда и прижимая «вундерваффе» Лютичева всеми пальцами правой руки поочерёдно, кроме опорного на этом члене для самого Марка большого, парень повторял действия первого своего кавалера-на-час, языком также лаская дёргающийся мешочек у основания члена. Касание яиц вызвало ещё два стона старосты, которые тот сам стремился подавить, закрыв свой рот ладонью. Язык прошёлся по всему мешочку, поднялся до основания, снова вернулся на головку. Темп движений правой руки Матвеев ускорял, левой сжимая ягодицу старосты. Отстранился.
— Фуф… Ты… У тебя точно мизерный опыт?
— Да… — пальцам водя по языку, пробормотал Матвеев. Волосы… и свои, длинные, и эти, короткие и светлые. Натуральный блондин, блин.
— Точно?
— Дважды. Всего дважды! И то сверху, — признался Марк.
— Может… продолжим и посерьёзнее? Электричка всё равно уже ушла, там ещё много их будет.
— А ты… готов? — решил уточнить староста. Он хотел продолжить и даже очень, но боялся, что причинит лишь боль. Большой хер — это и такого рода проблемы.
— Естественно нет! — посмеивался Марк. — Но попробовать… Хочу… — Марк развернулся, облокотившись на крепко держащийся сливной бачок.
Вздохнув и потерев переносицу, Дима уже сам подошёл к парню и, смочив пальцы слюной, легонько надавил на анус парня перед ним. Анальный секс… Первый раз. Девушки отказывались.
— А если… — не договорил Дима.
— Ум… — промычал Марк, размашистым кивком указывая на целый, но явно древний рулон туалетной бумаги.
— Хорошо…
Ещё раз смочив палец слюной, староста медленно ввёл его в дырочку парня. Марк икнул.
Он сам несколько раз совал в себя пальцы… один раз удосужился использовать небольшой и гладкий огурец. Но сейчас его трясло. Это всего лишь один палец, но он предчувствовал, что дальше будет толще. Много толще! Немного он всё же жалел, что согласился, но новых ощущений ему хотелось.
Второй палец… Он уже входил туго. Дрожь Марка чуть усилилась, появились болевые ощущения и он рукой попросил приостановиться. Дима послушался и вытащил оба пальца. Марк тяжело дышал и даже на слюни уже не обращал внимания. Этот небольшой отдых нужен, чтобы унять будто бы режущую появившуюся боль. Спустя минуту напряжения в воздухе, студент дал добро возобновить необычный массаж. Палец, два… Уже легче. Всё же без смазки плохо, но кто знал? Оставалось надеяться, что староста сегодня много воды выпил, и у него хватит своей, с позволения это так называть, «смазки» во рту.
— Я вставляю третий.
— Угу, — кулаки Марка сжались до побеления. И снова боль! — Нет! — лишний палец был убран.
— Может не надо?
— Надо, Федя, надо! — ответил знаменитой фразой Марк. — Просто… Медленнее. И аккуратнее. Ещё и ногти…
— С последним я уже ничего не сделаю.
— Да хуй с ногтями! Давай по-новой третий!
Белобрысый послушался. Он медленно и как можно аккуратнее ввёл в парня третий палец. С разрешения Марка, он их немного развёл, но когда Матвеев заметно дёрнулся и издал не стон, а кряхтение, парень остановился и вернул всё в изначальное положение. Потом он ещё раз раздвинул пальцы в стороны. На этот раз Марк продержался чуточку дольше. И ещё раз. И в четвёртый, и в пятый…
— Четыре пальца.
— Пиз-з-с-с… дец-с-с, — прошипел Марк, у которого снова выступили слёзы, а большой палец левой руки превратился в искусанное нечто.
— Скорее уж просто жопа, — пошутил Дима. Марк издал смешок, но снова стал шипеть. — Может всё же…
— Про-дол-жай! — приказным тоном выдавил из себя Марк, уже зная следующий вопрос. Этого его стремления староста не понимал, но продолжил, как и Марк его и попросил.
— Готов?
— Угу, — промычал в запхнутую в рот футболку Марк. Так он обезопасил свой язык от проблем с прикусыванием или чего… похуже.
— Я вста…
«СКРИП!»
Не одной группой едины. Всё же четвёртый корпус может быть пустым, но он не совсем уж заброшен цивилизацией. И, к сожалению, цивилизация, по крайней мере один её представитель, зашла в туалет. Судя по шагам, некто был всё ближе и ближе, и оба парня замолкли. Шаги всё приближались, но в итоге было слышно, как кто-то развернулся и вскоре открылась первая, самая близкая к выходу из туалета кабинка и как кто-то опустил сидение унитаза и теперь его вытирал. К госпоже Судьбе у Марка появилось несколько претензий, но озвучивать их сейчас он не собирался.
Застыл и как окаменел и Дима. То, что в кабинке кто-то есть, этот некто понял, но понял ли, что тут, мягко говоря, собрались трахаться? Лишь бы нет! И лишь бы некто ушёл поскорее!
— Ты что творишь? — совсем тихо прошипел на ухо Дима, который почувствовал руку Марка на своём члене.
— А иначе он упадёт, — ещё тише, чтобы это было почти неразличимо человеческим ухом, ответил Марк.
Да, от испуга и нервов член может упасть, и, чего уж греха таить, он действительно начал медленно терять свой боевой настрой. Марк всё решил исправить. Он, снова заткнув себе рот многострадальной футболкой, и рискнул, попробовав насадиться на смоченный слюной огромный Димкин член. Головка даже не вошла до конца, и парня передёрнуло. Но он сдержал рвущийся наружу стон боли. Собравшись с духом, Марк двинул своей задницей и смог вобрать в себя где-то с треть члена точно, но на большее его уже не хватало, да и тут не до секса стало: парень открыл рот в безмолвном крике и даже вдохнуть не мог, а его глаза вот-вот из орбит вылетели бы, будь физиология способна на такие фокусы. Значит, примерно
это чувствовали те два кавалера?! Приятно?! Нахуй! Если только в ином мире!
Или не в ином. На эмоциях всякое в голову лезет. Но это больно! Всё равно это больно. Марку оставалось лишь сдерживать звуки и стараться терпеть всё это. И пока он терпел, он привыкал.
Болевые ощущения неспешно прошли, а чувство заполненности где-то там внутри доставляло некоторую долю удовольствия и приятных ощущений. Лишь дрожь не получалось унять. Дима приобнял своего партнёра.
Смыв.
«Скре-е-е…»
«Топ-топ-топ-то…»
«СКРИП!»
«Хлоп!»
— Ушёл наконец! — выдохнул Матвеев.
— Смотри, я уже полностью внутри! — чуть вильнул бёдрами Дима, давая парню понять, что член действительно глубоко зашёл и теперь задевал всё, что задеть там можно было.
— Кха… — только и прозвучало в ответ. Но это было… слишком хорошо. Слишком приятно. — Ещё раз…
— Что?
— Сделай так… ещё…
— Как пожелаешь, — чуть улыбнулся Дима и повторил движение. Марк проронил стон.
Когда Дима начал двигаться, Марк закатил глаза и старался не стонать, хотя в этом он уже провалился: мычания и вздохи были далеко не тихими. Ощущать внутри себя нечто настолько колоссальное было уже не больно — в кайф, но вместе с тем и крайне непривычно. Внизу живота будто бы тянуло, внутри ощущение лишнего, а на глазах сама собой проявляется очередная порция слёз, но уже не от боли, нет. Ещё и дышать невозможно без хрипов, окриков, мычаний… Кажется, они слишком далеко зашли для первого раза, но нет, Марк не жалел.
Вдруг староста начал будто бы вколачиваться в Марка с огромной притом скоростью, от чего Матвеев уже не сдерживал никакие порывы и стонал во весь голос. Может быть стоны и крики Марка даже было слышно, но момент тихого секса уже позади, и терпение-то у парня не вечное. Лютичев и сам уже громко дышал и мычал. Оба парня вспотели, а бледность их кожи уже сменилась краснотой.
— Прости, — услышал парень прерывистый голос старосты. — Я кончил, — проговорил он, вытаскивая член.
— Бывает, — почти что задыхаясь, ответил Марк и обмяк. — Я и того раньше не сдержался.
Сил только и оставалось, чтобы развернуться и чуть не упасть с бедного унитаза.
— Теперь мы просто обязаны встречаться! — заявил Марк, пока староста отрывал куски туалетной бумаги. Надо бы здесь всё вытереть.
— Хорошо, — улыбаясь, ответил Лютичев.
***
— Матвеев? — вёл перекличку профессор.
— У него сегодня живот болит, — ответил староста класса. Кроме парня, отсутствовали ещё два человека, но эти прогульщики уже никого этим не удивляли.
— Ладно, хрен с вами, сегодня закончим пораньше и вы свободны.
***
— Убью… — валяясь в кровати, шипел Марк.
Его зад болел, болел живот, каждое движение вызывало лишнюю волну неприятных ощущений. Встать с кровати в туалет — подвиг! Оставалось как-то это пережить…
— Большой, блять, хуй!
