Мой (истинный) лучший друг

Хёнджину всегда было интересно, как выглядит скорая изнутри. Они как-то с Феликсом, когда были ещё подростками, посмотрели сериал про скорую помощь и фантазировали, что, когда вырастут, обязательно станут медбратьями. Будут гонять по городу с мигалками, спасать жизни и ставить сложные диагнозы с замысловатыми названиями. А ещё носить красивые длинные идеально белые халаты.   – Все омеги обожают врачей, – мечтательно вздыхал Феликс, – станем самыми популярными!   Реальность же, как и всегда, провернула всё по своим правилам. Хёнджин, оказавшись внутри скорой, не глазел по сторонам, а смотрел только на побелевшее лицо друга с плотно стиснутыми губами. Феликс дышал рвано, хмурился и сжимал руку Хвана своими пальцами.   Хёнджин не мог поверить, что всё это происходит в реальности. Хотелось поскорее проснуться, умыться и забыть этот кошмар к чёртовой матери.   Он смотрел перед собой, гипнотизируя палату взглядом. Всё вокруг ощущалось нереальным. Люди ходили туда-сюда. Кто-то садился рядом на скамейку, заглядывал в палату. Врачи спешно перемещались от кабинета к другому.   А Хёнджин просто сидел и смотрел в одну точку. Он чувствовал, словно всё это происходило не с ним. Будто Хван смотрел театральную постановку, сидя на первом ряду. А ещё ужасный гул мигалки. Уже перед запертой дверью, куда унесли Феликса, Хёнджин продолжал слышать этот жуткий звук.   Кто-то тронул Хвана за плечо. Тот отреагировал не сразу, только когда незнакомец дёрнул его во второй раз.   Хёнджин вздрогнул и поднял взгляд. Врач-омега смотрел на него внимательно и немного нахмурившись. Ему на вид было лет шестьдесят, не больше. На плечах у него болтался белый мятый халат, а в руках он сжимал небольшой планшет, в котором делал короткие заметки.   – Вы его альфа? – спросил он, не отрывая взгляда от экрана.   – Нет, я его друг, – на автомате сказал Хёнджин. Доктор, оторвавшись от планшета, окинул Хвана строгим взглядом. – Когда я смогу его увидеть?   – Когда ответите на вопросы, – холодно сказал ему омега. – У него есть альфа?   – Нет, насколько мне известно. Что с ним случилось?   Доктор сделал пометку в своём планшете и устало вздохнул. Хёнджин бросил на него быстрый взгляд. Тот выглядел, словно не спал несколько суток и не питался нормально уже очень давно. Омега не горел желанием отвечать на вопросы Хвана, но, должно быть, альфа выглядел настолько взволнованным, что доктор, пусть и с неохотой, но продолжил.   – У него случился гормональный сбой. Таблетки должны были полностью подавить симптомы течки, но из-за вязки с истинным препарат вызвал обратную реакцию.   – У него был секс с истинным? – перебил его Хван.   Доктор раздражённо цокнул и посмотрел на него поверх квадратных стёкол очков.   – Его повязал истинный. Это накладывает определённый отпечаток на организм.   Хёнджин почувствовал, как его замутило. А доктор, в свою очередь, продолжил.   – Из-за сбоя он будет восстанавливаться несколько месяцев. Первое время запахи и феромоны не будут действовать на него, как прежде. Он не будет чувствовать сексуального возбуждения. Если объяснять проще – сейчас он ощущает всё, как бета. Чтобы восстановление происходило быстрее, ему нужно присутствие истинного альфы рядом с собой.   – А если альфы рядом не будет?   – Он может, – доктор сделал паузу, – остаться бетой навсегда. Конечно, есть шанс, что он сможет иметь детей, но восприимчивость к запахам и феромонам может не вернуться совсем.   Омега замолчал и сделал ещё несколько заметок у себя в планшете. Хёнджин плотно сжал кулаки. Короткие ногти впились в кожу. Реальность навалилась внезапно. Он не придавал значения, что за весёлые ночи и классный секс без обязательств придётся отвечать.   Ничего не бывает «просто так».   – Он знает? – спросил Хван.   – Мы сообщим ему, когда его психическое состояние нормализуется.   – Я могу его увидеть? – спросил Хёнджин, гипнотизируя взглядом дверь. Идти туда и хотелось и не хотелось одновременно. Было стыдно смотреть в лицо Феликсу после всего, но, с другой стороны, бросить друга и сбежать он не мог.   – Да, только ненадолго. Ему нужен отдых.   В палате резко пахло чем-то медицинским. Все стены были белые, пол серый, а постельное бельё светлого стального оттенка. Несколько небольших окон делали комнату очень светлой. Шесть коек стояли в ряд по три штуки. Феликс, завёрнутый в одеяло, сидел на дальней у окна. Рядом с кроватью стояла стойка с капельницей, уходящей куда-то под одеяло. Вид у Ликса был бледный и уставший. Он, заметив Хёнджина, снова улыбнулся и подвинулся ближе к стене, освобождая тому место на кровати.   – Я думал, ты перестал падать в обморок от вида крови, – улыбнулся Хёнджин. Феликс мягко усмехнулся в ответ. Рядом с ним вдруг стало как-то поспокойнее. Тревожное состояние, что овладело Хваном в приёмной, немного притупилось. Он смотрел на друга. У него не было привычного, уже такого родного запаха. Руки под одеялом слегка тряслись, а улыбка на губах казалась какой-то ненастоящей.   В палате на шесть человек Феликс был самым молодым. Рядом лежали омеги разных возрастов. Хёнджин мог только предположить, из-за чего они оказались на койке. Феликс украдкой показал на своего соседа. Тот спал крепким сном, завернувшись в одеяло. Ликс одними губами произнёс «прерывание». Хёнджин округлил глаза и поспешно отвернулся от омеги.   – Ты как? – уже тише спросил Хёнджин, забираясь одной рукой под одеяло и, нащупав холодные пальцы Феликса, мягко сжал их своими.   – Нормально, – кивнул Ли, который до понятия «нормально» даже с большой натяжкой не дотягивал.   – Ты, конечно, классно отделал того альфу, но не в первый же день, Ликс.   Феликс тихо фыркнул. Упоминание его секундного триумфа немного подняло ему настроение.   – Это я ещё с левой бил. Будет держать рот на замке.   Ликс легко улыбнулся, но его лицо выглядело уставшим и немного осунувшимся. Футболка, которая ещё месяц назад была тому впору, теперь висела, словно была на несколько размеров больше.   – Ликс, – начал Хван, тщательно подбирая слова, – те таблетки...   – Это было глупо, – перебил его Феликс, – я знаю.   Они оба замолчали. Хёнджин гадал, стоило ли ему сказать о сбое и истинности. Феликс шумно вздохнул и продолжил первым.   – Я, знаешь, не хочу быть омегой, – совсем тихо сказал Феликс. Он рассматривал свои пальцы и не поднимал взгляда. Уголки его губ были немного подняты вверх. Тот слегка улыбался. Так, будто рассказывал какую-то историю. Которая про кого-то другого. Словно не закройся он за этой улыбкой, было бы совсем тяжело.   – Мы думали, что это ничего не изменит. Что мы с тобой останемся прежними, – Ли замолчал и закусил губу изнутри. Хёнджин тоже смотрел на его руки. Те немного дрожали, а пальцы одной руки сжимали пальцы другой, будто хватались за спасательный круг.   – Но знаешь, – продолжил Феликс, – мы с тобой оказались слабее этого, – он поднял подбородок вверх. Его губы дрожали, а из глаз катились первые слёзы.   Хёнджин молчал. Слова застряли где-то в горле, а губы словно онемели.   – Я не хочу раз в три месяца превращаться в тупую дырку, которой всё равно с кем. Я не хочу сходить с ума из-за твоего запаха и чувствовать к тебе, – он запнулся, – всё это.   Редкие слёзы катились по щекам Феликса и беззвучно капали на белоснежное одеяло, оседая и растекаясь мокрыми пятнышками по ткани.   Хёнджин смотрел на своего друга, такого ослабевшего и совершенно разбитого. На его дрожащие пальцы, мокрые щёки и круги под глазами. Его Феликс, которого не задевали чужие слова, который никогда не плакал, даже если проигрывал соревнования, который все проблемы встречал с улыбкой, теперь выглядел истощённым и надломленным.   Хёнджин стиснул зубы. В горле стоял ядовитый ком. Чувство вины душило. Таблетки, больница. Во всём этом был виноват он. Идиотское предложение провести вместе течку и гон. Вязка. Он, ослеплённый своими желаниями, забыл обо всём.   Ненависть к самому себе раздирала грудь изнутри.   – Хочешь, всё будет как раньше? – мягко произнёс Хёнджин. – Как будто той ночи перед выпускными экзаменами не было.   Феликс шумно сглотнул. Его пальцы мелко отстукивали по кровати. Он коротко кивнул.   – У тебя был секс с кем-нибудь ещё?   – Нет, – ответил Ли совсем тихо. Кончики его ушей слегка покраснели. Он вжал подбородок в грудь, пряча лицо.   Хёнджин ощутил себя худшим альфой на планете.   Истинность – самый ценный подарок в жизни. Один шанс на тысячу. Многие и не мечтали встретить истинного. Кто-то же и вовсе считал это мифом. Предназначенный человек – единственный в мире. Родственная душа.   Хёнджин стиснул зубы. Глаза противно защипало. Он шумно сглотнул. Правильные слова не находились. Можно подумать – так просто! – обнять, сказать, что всё будет хорошо. Но тело словно налилось свинцом. Он не мог заставить себя извиниться, посмотреть на Феликса или попытаться утешить его.   Чувство вины сковало его тело своими тяжёлыми ржавыми цепями.   Первым молчание вновь нарушил Феликс.   – Ты придёшь ко мне завтра?   У Хёнджина сердце сжалось и заныло. Его омега, его Феликс, к которому влекло с самого детства, тоже нуждался в нём.   Вся его сущность тянулась к Ликсу. Всё становилось на свои места. Запах Ли был самым сладким, единственным, среди букета других ароматов. Его прикосновения, близость с ним. Всё это было особенным. И никакой другой омега не мог затмить эти чувства привязанности и частичной одержимости. Когда Феликс приходил к нему во снах, когда секс с другими приносил только скуку и сухое чувство вины. Хёнджин смотрел на своего истинного и был готов пойти на что угодно, лишь бы тот был по-настоящему счастлив. Даже если это значило отказаться от него насовсем.   Хван подался вперед и мягко, чтобы не задеть капельницу, обнял Феликса за плечи. Он уткнулся носом в стык шеи и плеча. Привычный запах пропал. Это было неправильно. Хёнджин не почувствовал ничего, кроме неприятного спазма в районе сердца.   – Конечно, Ликс, – сказал Хван, а потом добавил, - и ты навсегда будешь моим лучшим другом, что бы ни произошло.