ALL IN: There is no search result for STOP

      — Просыпайся, — Сынмин толкает коленкой Хёнджина в бок. Тот уснул на диване хакера и вообще не понятно зачем приходил. Сидел себе тихонько, не доставал и даже пару раз приносил кофе, в итоге отключился и сейчас мирно посапывает, обнимая край одеяла. — Хёнджин, ты же не спишь, вставай, — парень треплет мужчину за плечо, но тот никак не реагирует. — Джинни, перестань притворяться, — наклоняется и шепчет в самое ухо.       Хван дёргается от неожиданности, когда горячее дыхание опаляет кожу. Лукаво улыбается, тянет Сынмина за руку на себя. Хакер не удерживается на ногах, заваливается на мужчину, тут же оказываясь в его объятиях. Хёнджин водит носом, по шее парня, вызывая у того приступ щекотки. Он смеётся, пытается вырваться, но оказывается придавленный чужим телом. Хван невесомо касается губами нежной кожи в районе ключицы. Пальцы Сынмина сжимаются на воротнике мятой рубашки, в которой Хёнджин уснул, так и не переодевшись. Не встречая сопротивления, мужчина осторожно, словно идёт по минному полю, чертит дорожку из поцелуев к линии челюсти. Сынмин рвано выдыхает, плохо скрывая тихий стон. Хёнджин смелеет, накрывает его губы поцелуем, по-утреннему нежным и ласковым. Ким теряет голову, подаётся всем телом вперёд, в нетерпении прикусывая нижнюю губу Хёнджина. На что тот реагирует соответственно. Сынмин чувствует, как во внутреннюю часть бедра упирается чужое возбуждение и это выводит его из наваждения. Он отстраняется, толкает рукой Хёнджина в грудь. Тот смаргивает пелену желания с глаз, ожидая, чего же на этот раз выкинет непредсказуемый хакер. Сынмин молчит, а Хван теряет терпение.       — Ну хочешь ведь, — Хёнджин наверняка знает ответ, но не делает ни одной попытки продолжить прерванную ласку.       — Сначала покажи анализы, — Сынмин хитро щурится, ловко выпутываясь из кольца чужих рук.       В столовой на первом этаже по-семейному шумно. Каждый носится с кухни к общему столу, расставляя приготовленный на всех то ли завтрак, то ли обед. Время в этом месте идёт каким-то хаотичным образом.       — Чонин, поставь чайник, — кричит ему в спину Кристофер.       — Остынет пока едим, лучше потом, — парень быстро возвращается с кухни с огромной миской салата с морепродуктами. — Этот с креветками, — предупреждает он Чанбина и ставит блюдо на другой край стола. Мужчина коротко кивает, осторожно косясь в сторону Феликса и пересекаясь с ним взглядами. На том не по погоде чёрная водолазка с высоким горлом. Чанбин отводит глаза. Внутри всё переворачивается от отвращения к самому себе и тому, как он поступил с Ёнбоком. Тот в свою очередь держится, как обычно отстранённо и больше не делает попыток подойти к Чанбину. И мужчина не знает, что хуже. Духу попросить прощения нет.       — Там в холодильнике кола была. Кто выпил? — Джисон требовательно осматривает каждого из присутствующих.       — У тебя перед носом, — Хёнджин ходит вокруг стола, раскладывая столовые приборы. Хан заметно смягчается и переставляет запотевшую бутылку ближе к своему месту, на котором по обыкновению сидит.       — Ты про мясо не забыл? — Минхо толкает Джисона в спину. Отбирает пачку мармеладных мишек у Сынмина. — Сладости после еды.       — Эй, у нас за мамулю вроде Крис был! — возмущается хакер, занимая место напротив Хёнджина.       — Я злая мачеха, — без злости бросает Ли и смотрит в сторону кухни. — Давай быстрей, только тебя ждём!       Джисон появляется с огромным блюдом ароматного и сочного мяса.       — Я надеюсь, не ты его готовил, — Хёнджин не сдерживает безобидной колкости в адрес гонщика, когда тот ставит главное угощение в центр стола.       — Надейся, — сквозь хитрую ухмылку отвечает Джисон.       — Не то чтобы я привереда, — Хван, накладывает салат в свою тарелку, — но, по-моему, тосты слегка подгорели.       — Это проблема? — низкий голос наёмника сопровождается пронзительным взглядом. Хёнджин тут же невинно улыбается и берёт себе сразу два тоста.       — Давайте, о насущном, — невнятно произносит Сынмин с полным ртом еды.       — Прожуй, — по-отечески одёргивает его Минхо. Парень закатывает глаза, тянется к стакану Джисона, чтобы запить всё колой. Тот собирается возмутиться, но получает пинок под столом. Обиженно косится на Минхо, потирая повреждённую лодыжку.       — Так вот, Уджин сказал, что в основных залах уже провели ревизию камер. Некоторые поменяли местами и перенастроили. Ему опасно записывать все изменения, заметят. Так что нужны добровольцы, которые этим займутся.       — Половине из нас нельзя даже носа отсюда высовывать. Передай соль, — Крис забирает из рук Чонина стеклянную солонку.       — Мы с Чонином поедем.       — На чём? На угнанных тачках, которые засветились при ограблении? Их только сжечь, а других у меня пока нет, — Хан допивает остатки колы из бутылки.       — Мог бы и обновить транспорт.       — В защиту Джисона скажу, что в Париже и так зафиксирован резкий скачок угонов. А мы сколько здесь живём? — хакер адресует риторический вопрос Хёнджину.       — Нам нужно меньше привлекать внимания. Копы не идиоты.       — Ты как бывший коп говоришь?       Чанбин награждает Хёнджина уничижительным взглядом.       — Хан и Минхо поедут вдвоём. Лучше мы потратим больше времени, но сделаем всё правильно, — Кристофер заканчивает дискуссию. Он очень многое переосмыслил, после неудачного ограбления. Недостаточно собрать команду, даже если из лучших преступников, и уж тем более наречь себя лидером. Грубо брошенные слова Минхо и Хёнджина в день после ограбления поубавили пыл и амбиции террориста. За это время мужчины пришли к перемирию, перестали друг на друга шипеть при любой возможности. Стали серьёзней относиться к частным урокам стрельбы и вождения, что безусловно приносило свои плоды.       — Куплю вам билеты и предупрежу Уджина, — Сынмин выходит из-за стола, протягивает Минхо руку, требуя вернуть отобранную пачку мишек.       Затащить кого-нибудь на кухню мыть посуду миссия в духе невыполнимой. Если даже Джисон периодически брался за веник и швабру, чтобы создать видимость уборки, хотя на самом деле ему просто по душе гонять всех с места на место. И так сложилось, что Чанбин, пожалуй, единственный кто никогда не отпирается от такого «не мужского» занятия. Перемывать гору тарелок для него сродни медитации. Он откладывает последнюю на решётку для посуды. Вытирает руки полотенцем, вешает его на крючок, но не спешит покидать кухню. Как только шум воды перестал отвлекать, мысли тут же заполонили недавние воспоминания, которые так же свежи, как и рана на плече. Он опускает голову, до белых костяшек сжимая край металлической раковины. Сзади к нему кто-то прижимается, обнимая поперёк талии. Чанбин даже не поворачивается. Каждой клеткой своего тела он помнит эти прикосновения, тепло и запах того, кому всё это принадлежит. Феликс перемещает руки на крепкую грудь мужчины. Спиной Чанбин ощущает, как у того бьётся сердце.       — Я не злюсь, — такой родной голос, заставляет всё сжаться внутри от боли и чувств, которые, казалось, давно забыты. Чанбин глубоко вдыхает, что Феликс воспринимает, как попытку вырваться и обнимает ещё крепче, лбом упираясь в здоровое плечо. — Бинни, я тебя понимаю, — Чанбина бьёт мелкая дрожь, он закусывает губу так сильно, что вот-вот прокусит до крови. Зажмуривает глаза до цветных пятен, но это не помогает сдержать слёзы, они срываются с ресниц, стекают по щекам, падая на руки Феликса. — Я не знаю, что делал бы на твоём месте, — шепчет наёмник, но голос всё равно срывается, — наверное, я бы себя убил, ещё в первый день.       Для Чанбина это слишком. Он никак не может привыкнуть, что слово убить и его Ёнбок могут стоять в одном предложении. Он обхватывает миниатюрную ладонь Феликса своей. Держит так всего мгновение, будто не в силах выпустить. Отнимает от своей груди, оставляя Феликса и не решаясь даже взглянуть на него.       Минхо появляется в гараже, в кожаной куртке Джисона, которую уже успел перевести в разряд собственных вещей, как и шлем, который лежит на полке, рядом со шлемом гонщика.       — Я тут подумал, — неуверенно начинает Ли, не скрывая обеспокоенного взгляда, — тебе действительно нужно быть осторожнее.       — Ты о чём? — Хан проверяет уровень масла в мотоцикле.       — Угон машин. Наверняка копы уже заметили закономерность, ты их постоянно возвращаешь.       — Хо, я не могу их разбирать на продажу. Я здесь не для этого. А в лесу прятать глупо.       — А твой мотоцикл?       — Что с ним? — Джисон от непонимания округляет глаза. Минхо мнётся на месте, заламывая пальцы в карманах куртки. Он и сам не понимает зачем завёл этот бессмысленный разговор и чего хотел им добиться. По итогу, чувствует себя последним идиотом.       — Твоя езда очень опасная, — понижая тон говорит Ли.       — Ты же не впервые со мной поедешь, с чего бы тебе бояться?       — Я не боюсь, — чеканит каждое слово Минхо. — Когда ты один… — отмахивается от продолжения фразы и широким шагом преодолевает расстояние к стеллажу со шлемами.       — Постой, ты переживаешь, — озвучивает вслух, внезапно озарившую его, мысль. Минхо изламывает брови, не в силах выразить свои чувства. Для него это слишком. Джисон принимает из его рук свой шлем, делает шаг вперёд, чтобы расстояние между ними было минимальным. — Я буду осторожен, — обещает он, ища ответ на свою догадку в глубине чужих глаз.       — Нам пора, — на уровне шёпота говорит Минхо. В горле пересохло от волнения. Он скрывает смущение за визором мотошлема, ограждая себя от неловкого разговора, который сам же и затеял.       В этот день в Лувре не меньше народа, чем обычно. Затеряться в толпе, не привлекая внимания проще простого.       — Ты уверен, что нам сюда? — Джисон по пятам следует за Минхо, по широким извилистым коридорам, то и дело налетая на туристов.       — Уверен, я уже был здесь.       — Да разве здесь можно что-то запомнить?       — Я видел план здания.       — Я тоже его видел, и что с того? — Хан врезается в спину резко остановившегося Минхо. Он поворачивается, смотрит на Джисона, словно изучает его.       — Ты ноешь, — строго говорит вор.       — В детстве я потерялся в торговом центре. У меня страх больших помещений.       Губы Минхо расплываются в широкой улыбке. Перед ним мужчина, который, казалось бы, не боится ничего, но сейчас он похож на потерянного ребёнка и этот контраст так умиляет, что Ли не сдерживается, берёт Джисона за руку, хотя и запрещал себе лишние прикосновения. Холодные руки, с едва ощутимыми мозолями, сжимают его ладонь чуть сильнее. Минхо и Хан проходят в пятый из запланированных для ограбления залов. Мужчины уже сбились со счёта, сколько они прошли и посмотрели. От искусства, в котором они абсолютно ничего не понимают, идёт кругом голова. Минхо осматривается по сторонам, не обращая внимания на картины.       — Слишком пялишься, — подмечает Джисон. Он так и не выпустил чужой руки из своей.       — Мне нужно запомнить все камеры и время их движения, — устало выдыхает Минхо, но всё же берёт во внимание замечание Хана и с особой заинтересованностью рассматривает мазню великого художника. Джисон тянет его за руку, заставляя повернуться к себе. Другую руку кладёт на затылок, шепчет в самые губы:       — Кажется сзади меня есть несколько.       Минхо забывает зачем они здесь и на мгновение задерживает дыхание. Глаза непроизвольно закрываются, а сам мужчина полностью растворяется в поцелуе.       — Запомнил? — говорит Хан, касаясь чужих губ. Ли незаметно мотает головой, погружаясь в очередной поцелуй. — А теперь? — томно спрашивает гонщик с потемневшим взглядом. Минхо заторможено смотрит за спину мужчины. Ему хватает меньше минуты.       — Запомнил.       — Почти как настоящее свидание, — Джисон улыбается, касаясь пальцами острой скулы.       — Только это работа, — они говорят шёпотом, боясь быть услышанными. Хотя на них никто не обращает внимание.       — Но мы всегда можем это исправить. Пойдём на свидание? — как бы в шутку спрашивает Хан, следит за бегающим взглядом Минхо.       — Работа на первом месте, Джи, — мужчина отгоняет приятные ощущения после поцелуя. — Беспечность уже вышла нам боком, — Джисон мрачнеет, переводит взгляд на шею Минхо, где наклеен свежий пластырь. — Мы можем поговорить об этом потом, как закончим с работой, если ещё будет желание, конечно, — Минхо кажется, что он сводит разговор в непринуждённое русло, но на Хана эта фраза производит другой эффект.       — Разумеется, — он выпускает ладонь Ли из своей и тот чувствует холодную пустоту. Сжимает и разжимает пальцы в попытке прогнать это странное и необъяснимое ощущение.       Джисон закидывает в рот сразу горсть орехов фундука, наблюдает как Минхо сосредоточенно отмечает маркером на плане Лувра расположение камер, сопровождая всё подробным отчётом.       — Вот эта, — на бумаге появляется красный крестик, — снимает под углом сорок пять градусов, через шестьдесят секунд поворачивается налево. Вот с этой камерой, — Ли отмечает ещё одну, — пересекаются на десять секунд в этой точке, — мужчина ставит отметку, в нужном месте, другим цветом. Чонин внимательно следит за братом, дублируя всё на компьютер. Сынмин снова спутал день с ночью и сейчас мирно спит в своей комнате. Поэтому Чонин подходит к работе со всей ответственностью.       — Ты всё это запомнил? — Чанбин не скрывает удивления.       — Эйдетическая память. Очень полезно в моей работе, — Минхо заканчивает с докладом, скрещивает руки на груди. Наконец он может задвинуть эту информацию подальше на задворки памяти, как и множество других вещей, которые никогда не забудет.       Джисон отряхивает руки от ореховой шелухи. С момента поцелуя в Лувре, они с Минхо едва перекинулись парой фраз. Хан столько всего хочет сказать, объяснить, но поведение Минхо ясно даёт понять, что разговаривать у него нет ни малейшего желания. Поэтому Джисон дожидается, когда вор закончит рассказывать о расположении камер. И когда у Криса с Чанбином нет к гонщику ни одного вопроса, молча поднимается на второй этаж, чтобы спрятаться от всех в своей комнате. Он мог бы пойти в гараж, чтобы по десятому кругу осмотреть исправность тормозных узлов своего мотоцикла. Но с таким настроением, а точнее его отсутствием, к технике подходить не хочется. Джисон сидит на кровати, облокотившись на подушку. Игровая консоль, позаимствованная у Чонина практически разряжена. Он с досадой, вперемешку с отвращением вспоминает своё прошлое, когда можно было забыться благодаря очередной дозе. Хан смотрит на левое предплечье, где остались шрамы от иглы. Он нарочно не забивал эту руку татуировками, чтобы они всегда были на виду и не давали забыть, через что пришлось пройти.       Дверные петли скрипят, когда Минхо проходит из тёмного коридора в не менее тёмную комнату, с одним лишь пятном света в виде экрана консоли. Он забирается на кровать, ложится Джисону между бёдер, опираясь о его грудь. Откладывает игрушку на тумбочку. Хан разводит руки и Минхо сам перемещает их так, чтобы его обнимали.       — Кажется, нам нужно поговорить.       Джисон съезжает на подушке вниз, чтобы лечь удобнее. Запрокидывает голову, глядя в потолок и не разжимая объятий. В свете маленького экрана он замечает тонкую нить паутины.       — Когда я ушёл из дома мне было, — мужчина ненадолго задумывается, — шестнадцать. Я был один, без денег и без мозгов.        Минхо решил поведать Джисону свою историю, он вовсе не хотел жаловаться на несправедливость жизни, просто вдруг ощутил, что этот человек должен знать. Шестнадцатилетний парень сбежал от родителей с одним рюкзаком сменной одежды и деньгами, которых едва хватило на билет в другой город. Он смотрел новости на стареньких телевизорах в магазинах, чтобы узнать ищут ли его родители. Но они не искали. Наверняка пропажу сына заметили, дай бог, чтобы через неделю. Единственное, чему научили его эти люди, трезвые дни которых можно сосчитать на пальцах одной руки, это врать. Минхо обманывал сердобольных старушек, что потерял деньги на билет домой, тем и жил первое время. Потом была первая попытка украсть шоколадку из магазина. Потом случайно столкнувшись с каким-нибудь прохожим, вытаскивал бумажник. Единственный, с кем Минхо не терял связь – младший двоюродный брат. Когда Ли исполнилось восемнадцать, он воровством накопил достаточно денег, чтобы уехать в Европу. Возвращаться пришлось через два месяца. Родители Чонина погибли и Минхо не мог позволить, чтобы самый близкий человек остался один. Он не хотел для брата такой же участи. Чонин прямым текстом сказал, что в детдоме не останется. В приёмную семью таких взрослых детей не берут. Рано повзрослевшему Минхо, пришлось заботиться ещё и о тринадцатилетнем брате. Чонин умный и смышлёный. Быстро нахватался у старшего кое каких хитростей. Многому научился сам. Минхо, как мог, ограждал его от опасностей и риска, взвалив на себя самую сложную часть работы в их преступном дуэте. Никаких отношений, никаких привязанностей. Разовый секс без имён и обещаний перезвонить.       Минхо прерывает свой монолог. В горле пересохло, а рассказать ещё предстоит многое. Джисон не задаёт вопросов, только обнимает и массирует кожу на его голове. Это и успокаивает, и отвлекает одновременно.       — Я действительно убил человека. Не могу сказать, что это случайно или что не хотел. Я мог этого не делать.       — Почему сделал? — вырывается у Хана.       — Он угрожал, что сдаст меня и брата. На себя мне плевать. Но Чонин… он вообще не должен был узнать такую сторону жизни. Он рос замечательным мальчиком в благополучной семье. Тётка и ко мне хорошо относилась. Часто звала в гости пожить, когда с моими предками совсем плохо было.       Джисон замечает, как меняется интонация Минхо, когда он говорит о младшем брате. Невольно хочется, чтобы Ли и о нём говорил так же.       — А наши отношения?       — Отношения? Джисон, всё началось как просто секс и не более, — Хан невесело усмехается, а Минхо поправляет себя. — Потрясающий секс, но всё же. Я думал, ты считаешь так же. Какие могут быть отношения или свидания, у таких как мы? У тебя вообще хоть раз были серьёзные отношения? — спрашивает с вызовом, немного разворачиваясь в объятиях, чтобы посмотреть на Джисона.       — Были.       — И как его зовут? — Минхо ложится обратно на его грудь. Под ухом бешено бьётся сердце.       — Амина. Она хотела замуж и детей, а я жил в гараже и ебался с тачками чаще, чем с ней, — тон Джисона намекает, что разговор не сложился. Он правда думал, что для Джисона их так называемые ночные развлечения ничего не значат. Сейчас поведение мужчины говорит об обратном и Ли становится страшно, от того куда это всё приведёт.       — Я пойду, — он оставляет легкомысленный поцелуй в грудь, — если что ты знаешь, где меня найти.       — Ты что делаешь? — Хёнджин застаёт Хана за весьма странным занятием. Мужчина согнулся у небольшого зеркала, которое облокотил на подоконник. В тусклом освещении подсобки толком ничего не видно, а пробивающийся свет сквозь маленькую оконную раму не делает ситуацию лучше.       — Серьга раскрутилась, — Джисон оборачивается, придерживая штангу в брови, между пальцами другой руки зажат серебряный шарик, который он безуспешно пытается закрутить. Хёнджин без лишних слов протягивает руку и когда шарик оказывается у него, закручивает в одно движение       — Твои руки заточены, только чтобы крутить гайки в своих машинах, — в голосе нет привычной издевки, с которой он общается с Ханом.       — Что с тобой? — удивляется тот, такому странному поведению. — Раньше ты бы сказал, что мои руки заточены только чтобы дрочить.       Хван отводит взгляд, осматривая крохотную подсобку, куда смогла поместиться только кровать и старая тумба.       — У меня одно дело в городе есть. Сможешь отвезти?       У Джисона нет ни одной объективной причины, чтобы отказать. Мог бы найти, а мог и просто послать без объяснений. Но по правде он и сам хочет выбраться хоть куда-то, лишь бы эти стены не давили, мешая дышать.       Уже на следующий день Джисон задумался, что с Хёнджином нельзя терять бдительность. Торговец оружием хитёр, а его внезапно доброжелательное отношение может быть обманчивым. Куда дел банку с мотыльком Хан не помнит. Два дня назад он таскал её с собой, не выпуская из вида, а потом случился Лувр. Все мысли крутились вокруг Ли Минхо и ему было просто не до какой-то стекляшки.       — Да где же ты? — Хан выныривает из-под кровати. От пыли чешется нос и хочется чихать. Он выпрямляется, упирается руками в бока, усилено соображая где мог оставить Пушка. Не улетел же он вместе с банкой в самом деле. — Эй, Феликс, — замечает появившегося в коридоре наёмника, — ты Пушка не видел?       — Кого?       — Банку мою не видел? — раздражается Хан. Уже пора выезжать, а он не любит опаздывать.       — Ты её проебал, — на губах Феликса появляется блеклая тень улыбки, — в прямом смысле этого слова.

***

      В гараже непривычно тихо. Музыка не орёт на всю округу, нарушая лесную тишину. Джисон протирает тряпкой капот новой угнанной машины. Его увлечение — угонять, ремонтировать и возвращать, бросая где придётся, уезжая на другой тачке.       — Уже закончил? — Минхо стоит, прислонившись к дверному проёму.       — Да, думаю сейчас поеду, скину где-нибудь в городе, — Хан откидывает тряпку в сторону. Отряхивает руки о спортивные штаны.       — Прям Робин Гуд нашего времени, — Минхо смеётся, подходит ближе.       — Ты меня переоцениваешь. Мне просто нравится угонять тачки.       Минхо ставит на капот только что наполированной машины контейнер.       — Вычитал рецепт говядины… с орехами, — он прячет взгляд за опущенными ресницами, — там ещё какая-то добавка специальная, чтобы гемоглобин повышать. Я в этом не разбираюсь, но Сынмин загуглил, сказал отзывы хорошие, — неловко пожимает плечами. Джисон молчит и Минхо решается поднять взгляд. — Ты ещё не ел, — оправдывается парень.       — Сегодня Чанбин готовит. А его варево только Феликс может есть. Хотя он немного того, — Джисон крутит пальцем у виска и тянется к контейнеру, чтобы заглянуть под крышку.       — Он про тебя тоже самое говорит. Ну, в смысле Чанбин, — поясняет Минхо свои слова.       — Феликс не ест, что я готовлю.       — Я ем, — Ли отходит, прячет смущение за бесцельным рассматриванием гаража, хотя уже знает его наизусть.       — Поедешь со мной? — спрашивает Джисон. Закрывает контейнер, ставит его на маленький столик, среди инструментов.       — Свидание в стиле Бонни и Клайда? — Минхо поворачивается, встречаясь с чёрными глазами напротив. От волнения прячет руки за спиной.       — Ну, на нормальное свидание ты же отказался идти. А это как раз в нашем духе, — Джисон подходит, притягивая Минхо к себе. Убирает рыжую прядь со лба.       — Не отказался, а поставил условие. Это разные вещи.       — Хорошо, я понял, — шепчет в самые губы. Подхватывает Минхо, и тому приходится обвить Джисона руками и ногами.       — Я немного тяжёлый, — Минхо видит, как у Хана напряглись мышцы и вздулись вены на шее.       — Я зря что ли семьдесят от груди жму?       — Сделаю вид, что ты не хвастаешься, — Минхо тоже напряжён, готовый в любой момент, что они упадут.       — Но я хвастаюсь! — Джисон слегка выпячивает вперёд нижнюю губу. Останавливается у дивана за ширмой. Минхо чувствует почву под ногами. Не глядя, садится на диван, отодвигаясь дальше.       — Там дверь не закрыта, зайдут и увидят, — на самом деле ему всё равно.       — Кто-нибудь знает, что ты здесь? — Джисон под внимательным взглядом Минхо стягивает футболку. Мужчина по привычке тянется рукой к татуировке на чужом плече, оглаживает рельефные мышцы.       — Хёнджин видел.       — Значит уже все в курсе, что мы сейчас трахаемся, — на губах Хана появляется игривая улыбка. Он молча принимает тот факт, что Минхо на большее пока не готов, довольствуясь тем, что между ними есть на данный момент. Нависает над ним, не разрывает зрительный контакт, соприкасаясь кончиками носов, но всё ещё не целует. — Есть небольшая проблема, — на выдохе говорит Джисон.       — Единственная проблема, то что мы ещё в штанах, — Минхо целует первым. Поцелуй быстрый, скомканный. Джисон облизывает губы, прикрывая глаза.       — У нас… презервативы закончились.       — Оу, — Минхо округляет глаза, — но смазка же должна ещё остаться, — в ответ ему коротко кивают. Джисон сглатывает вязкую слюну. Минхо обхватывает его за шею, ложится на сбитую подушку, увлекая за собой.       — Подожди, — отрывается от настойчивых поцелуев. От нетерпения вскакивает с дивана резче, чем нужно. Картинка перед глазами немного плывёт. Всё-таки нужно было хоть что-то поесть за весь день.       Минхо успевает снять с себя толстовку и джинсы. Непрогретый от солнца воздух гаража холодит кожу. А ещё у Джисона прохладные руки, это вызывает новую волну мурашек. Они неторопливо избавляются от оставшейся одежды. Изучают руками тела друг друга, словно впервые.       — Повернись, — Минхо послушно разворачивается, упирается руками в спинку дивана, разводя ноги в коленях. Джисон задыхается от этого зрелища. Ему никогда не надоест смотреть на такого Минхо. Сжимает пальцами упругие бёдра, оставляя белые отметины. Целует родинку на левой ягодице, совсем маленькую, но Джисон уже давно её заметил. — Я говорил, что готов кончить от одного твоего вида? — Хан покрывает поясницу Минхо поцелуями, на ощупь шаря по дивану в поисках тюбика со смазкой.       — Каждый раз, — Ли выгибается, будто кот, шире разводя ноги. Холодная смазка на чувствительном месте заставляет его всего сжаться. — Сука, — шипит, закусывая кожу на плече, — почему она всегда холодная?       Джисон ухмыляется, оставляя пошлые комментарии при себе. Размазывает смазку, давая Минхо время вновь расслабиться. Прижимается тёплой грудью к его спине, свободной рукой гладит напряжённый живот. Так не очень удобно, но Джисон уже знает, что тому нравится тесный контакт. Минхо становится мягким и податливым, словно пластилин. Хан вводит один палец, отвлекая россыпью поцелуев по плечам и лопаткам. Следом второй, проводит языком по позвонкам на шее, слегка прикусывая кожу. С губ Минхо срывается стон, похожий на урчание. Проталкивает пальцы глубже, разводит внутри, растягивая ещё больше. Оставляет лёгкий поцелуй за ухом, вынимает пальцы. Губы трогает улыбка, когда Минхо бессознательно отводит бёдра назад. Джисон выдавливает остатки смазки, размазывая по своему члену. Одной рукой придерживает Минхо за талию, пока входит.       — Презервативы хуйня ебаная, — скомкано выдыхает Джисон, теряясь в ощущениях.       Внутри горячо. Минхо на это только хмыкает и одним движением насаживается на член до упора. Хан невнятно матерится на малайском. Тянет парня на себя, прижимая обеими руками. Он задаёт небыстрый темп с сильными толчками. Волосы липнут ко лбу, по виску стекает первая капля пота. Минхо откидывает голову Джисону на плечо. Хан ведёт рукой по горячей коже груди, обхватывает шею, немного надавливая. Возле уха раздаётся негромкий стон. Он поворачивается, зарываясь носом в рыжие волосы, шумно вдыхая запах цитрусового шампуня. Замечает, как Минхо тянется рукой, чтобы прикоснуться к себе.       — Даже не думай, — ласково приказывает, после прихватывая губами мочку уха и чуть усиливая нажим на шее.       Минхо стонет громче, сжимается, обхватывая член внутри себя сильней. Движения становятся быстрей, колени жжёт от трения с покрывалом, руки соскальзывают с влажной от пота кожи. Минхо тянется к себе снова. Джисон обхватывает его член, другую руку сжимая ещё сильней на горле, но так, чтобы не осталось синяков. Ли низко стонет, выгибается в пояснице, не отводя бёдра. Тёплая жидкость заполняет ладонь Джисона, и он кончает следом, не прекращая коротких толчков, которые становятся всё медленней. Минхо в его руках бьёт мелкая дрожь.       — Люблю тебя, — на выдохе говорит Джисон, целуя солёное от пота плечо. Эти два слова вырываются так легко и просто, будто не были произнесены впервые. — Сейчас салфетки принесу.       Минхо смотрит на Хана, который ищет пачку с влажными салфетками, не оборачиваясь обтирается, затем вытирает руку. Подходит обратно, чтобы помочь Минхо.       — Джисон…       — Так ты поедешь со мной? — он вскидывает быстрый взгляд и так же быстро отводит его. Тянется рукой за спину Минхо, чтобы убрать остатки смазки.       — Поеду.