***
Резонанс от матча дотянулся и до Хогсмида: на следующий день там только и говорили, что о квиддиче. Посещение Хогсмида по воскресеньям стало для Авроры маленькой традицией в Хогвартсе. Долгие пешие прогулки до городка и обратно приносили ей огромное удовольствие, а если еще и получалось попробовать новые лакомства в «Сладком королевстве» то день удавался на славу. Но в этот день ни беседа о матче с мадам Розмертой, ни свежие тараканьи гроздья, оттого особенно хрустящие, не могли согнать с Авроры тоску, навеянную погодой. На улице ничего не осталось от вчерашнего прекрасного февральского денька – небо заволокли тучи, стало сыро и пасмурно, падал мокрый снег и задувал влажный ветер. Двинувшись домой, Аврора решила хоть как-то скрасить этот день и шла по лесу вдоль берега Черного озера. Там ей осенью попадались поляны с прыгающими поганками, и она с интересом следила, как они сейчас зимуют. Наткнувшись на одну такую полянку, где поганки были почти полностью скрыты снегом, она решила не дать им погибнуть, присела и стала самозабвенно их откапывать. От этого дела ее отвлек шорох в соседних кустах. Она встала, чтобы узнать, кто там копошится, и в этот же момент из кустов показалась огромная черная собака. Аврора испугалась не на шутку: собака скалила зубы и рычала. Видно было, что пес голодный и бродячий. Пытаясь сдержать дрожь в голосе, она тихо заговорила с ним: «Тшш, песик, тшш. Я тебя не трону, у меня ничего нет, тихо, тихо». Аврора развела руками в подтверждение своих слов. Пес вроде перестал рычать, но не сменил своей угрожающей позы. – Тихо, тихо, – продолжала Аврора, – ты наверно потерялся и напуган. Ты из Хогсмида? Тогда беги к озеру, будешь бежать по берегу – выйдешь в деревню. Тихо, песик, тихо. Тут Аврора вспомнила, что в сумочке у нее есть пара бутербродов, которые она всегда брала с собой для таких длинных прогулок и, к счастью, еще не успела съесть. «Песик, у меня есть еда», – улыбаясь, сказала она, а песик готов был уже кинуться на нее, но девушка проворным движением достала бутерброды из сумочки и ловко бросила ему. Собака остановилась и внимательно посмотрела на бутерброды, перевела взгляд на Аврору, которая уже вооружилась палочкой, глянула на бутерброды, схватила их в одно мгновение и, виляя облезлым хвостом, бросилась бежать прочь – совсем не в сторону озера. «Эх ты, песик, Хогсмид же в другой стороне. Так и будешь голодным бегать!», – крикнула вдогонку девушка, теряя пса из вида. Она немного постояла на месте, унимая дрожь в руках и ногах, потихоньку приходя в себя после такой жуткой встречи. «Руки и ноги на месте, не покусана и не разодрана», – резюмировала про себя Аврора, неторопливо и аккуратно вылезая из сугробов, чтобы не сбить поганки. Внезапно ее пронзил крик. Он шел откуда-то рядом, со стороны озера. Ни секунды не колебаясь, она побежала на звук крика, иногда переходящего на визг и с приближением к нему становящегося не громче, а тише. Она бежала на звук детского голоса – это было явно. Она бежала и бежала, а становилось все зловещее и холоднее. Наконец перед ней открылась демоническая картина: дементор склонился над мальчиком лет тринадцати, который уже просто сипел, и высасывал его жизнь. Собрав всю свою волю и магическую силу, вспомнив свое счастливое раннее детство и любимое ясное звездное небо, Аврора призвала патронуса. Из серебристого пара выскочила маленькая козочка, которая проскакала вокруг дементора и мальчика. В то же мгновение дементор оторвался от своей жертвы и понесся вдаль, влекомый серебристым светом. Аврора изо всех сил крикнула «Позови на помощь» и палочкой показала направление своему патронусу, который тут же устремился к Хогвартсу. Дементор улетел, а теплее не стало. От напряжения она рухнула на землю и закрыла глаза, и в ее обессилившее сознание тут же влетели все те мысли и образы, которым она никогда не позволяла собой овладеть – мамины волосы, ее глаза и голос, отцовские узловатые руки и тесно сжатые губы, смех сестры... а потом сдавленное рыдание матери, смех сестры, вопли отца, и снова смех сестры... С трудом вернув себя к реальности, она подбежала к окоченевшему мальчику, положила его голову к себе на колени и попыталась наложить согревающие чары. Ничего не выходило, кроме суетливых движений – Аврора и сама окоченела. Она явно потеряла много сил, вызвав – в первый раз в жизни – телесного патронуса. У нее все же получилось создать волшебный огонь, но он гас в руке через секунду. Затем она кинула в сторону Инсендио, но вместо огромного огня, рядом начал тлеть хилый костерок. Не унывая, хотя и не чувствуя в себе никаких сил, Аврора всеми средствами пыталась спасти мальчика, она узнала в нем четверокурсника пуффендуйца. Что он тут делал? Один возвращался из Хогсмида? Зачем дементор его мучил? – вопросы сбились в кучу у нее в голове. Сняв свою мантию, внутри еще теплую, она замотала в нее мальчика, и продолжила пытать счастье с согревающими чарами. Вскоре она услышала приближающиеся шаги и треск веток. Она подняла голову и увидела вдалеке знакомую черную фигуру. «Мерлин, наконец-то, хоть кто-то», – пронеслось в голове у Авроры. Ей казалось, что она здесь бьется с огнем уже несколько часов, хотя на самом деле пробыла не больше четверти часа. Аврора видела, как Северус, идущий к ней быстрой и уверенной поступью, отправил в воздух красный сигнал, грозным хлопком вырвавшийся из его палочки. Видимо, искать ее отправилось сразу несколько волшебников, и сейчас остальные сюда прибудут. Однако ей не стало легче, что помощь рядом. Наоборот, сердце бешено забилось, как только она услышала этот сигнал. – Что здесь произошло? – еще издалека спросил Северус. – Дементор... дементор напал на ученика, – сдавленным голосом проговорила Аврора, – его надо согреть и привести в чувства, у меня ничего не получается... вообще ничего, Северус! Северус окинул взглядом ее уродливый костер, присел рядом и начал водить палочкой по телу мальчика, шепча нужные заклинания. Аврора, на коленях у которой так и лежал мальчишка, уже не чувствовала холода, ее била дрожь, а ее сердце клокотало. – Как вы тут вместе оказались? – Не знаю... Я возвращалась из Хогсмида, застряла на поляне с поганками... – Аврора поймала на себе недоумевающий взгляд Северуса, – я их откапывала из снега, чтобы... неважно, и услышала крик, а потом побежала на него. Наверно мальчик тоже шел из Хогсмида... Немного помолчав, Северус продолжил распросы. – Дементоры просто так не нападают на простых прохожих. Может ты слышала что-нибудь перед этим? Аврора вдруг вспомнила того заблудившегося черного пса, о котором уже благополучно забыла. Она некоторое время поколебалась, говорить ему о собаке или нет – кроме ее ужасающих размеров и голодного затравленного вида, напугавшего ее, в ней ничего особенного не было. – Не знаю, важно это или нет – ко мне подбегал пес, черный такой, большой. Немного запущенный, – как можно спокойнее говорила Аврора, хотя ее дыхание постоянно сбивалось. – Я ему дала пару бутербродов, а затем он убежал. Аврора заметила как изменился в лице Северус: его не только перекосило, но как будто криво разрубило напополам. – Браво, Аврора! Ты не только дала уйти одному из самых опасных преступников этого века, но еще и не дала ему подохнуть с голоду! – изливая язвительную желчь, прошипел Северус, особенно выделив слово «подохнуть». Аврора же ничего не могла понять. – Эта собака – Блэк, его анимагическая форма. И вот так просто... – Не язви, Северус, – оборвала его Аврора, которую теперь саму перекосило: рядом с ней только что был убийца, а у нее даже палочки в руках не оказалось. И сил нет никаких, даже адекватно реагировать. – Если бы в Хогвартсе одинаково доверяли всем профессорам, этого бы не произошло. Аврора сама удивилась, что сказала это. Ее так мутило и колошматило, что она совсем не могла держать себя в руках. Северус в ответ лишь пронзил ее своим острым взглядом. Вскоре мальчику стало явно лучше: он не пришел в себя, но уже изменился в цвете и стал похож на живого человека. Северус, наверно тоже заметив это, встал и неожиданно для Авроры сбросил свою мантию и накрыл ею девушку. Ее мгновенно накрыла волна тепла и запаха старого пергамента смешанного с нотками пряных трав, отчего она ощутила в животе странную дрожь, будто там запорхали бабочки. Аврора шепотом поблагодарила его, но Северус отвернулся и сосредоточенно колдовал носилки для мальчика и, скорее всего, не услышал ее. Через несколько минут к ним присоединилась взволнованная Макгонагалл, а затем прибежал взъерошенный и порядочно замерзший Люпин. Мальчика переложили на носилки, а ей помогли встать. Она совсем не чувствовала ног, к тому же ее начало тошнить. Она рванула в ближайшие кусты и, сидя на коленках и отдаваясь воле приступов, отчего-то особенно старалась не запачкать мантию. Она смутно помнила, что было дальше: ей помогли подняться, довели до замка, поместили в больничное крыло, мадам Помфри дала ей шоколада и какого-то пряного отвара. Около трех часов ночи она проснулась – не в своей кровати и без звездного неба над головой. Чувствуя легкое головокружение и вспоминая все, что произошло накануне, она решила первым делом разыскать койку с пострадавшим мальчиком. Он мирно спал и тихо сопел во сне. Аврора с облегчением вздохнула и отошла к ближайшему окну. На улице шел частый мелкий снег и ничего нельзя было разглядеть. Кинув взгляд на стул рядом со своей койкой, она заметила, что черной мантии на нем уже не было.Аврора V
6 марта 2022 г. в 01:43
Наступил день очередной игры в квиддич. Это означало, что лихорадка, обычно усиливающаяся за две недели перед игрой, скоро спадет и можно будет продолжить нормальное обучение. Лихорадка заражала всех: и учеников, и профессоров. Авроре то и дело приходили записки от деканов с просьбой освободить от ночных уроков учеников-игроков, у которых ранними утрами или поздними вечерами были тренировки. Она всем категорически отказывала, а если они все же пропускали уроки – то снимала баллы с факультета.
До недавнего момента Аврора не только не разбиралась в правилах, но и вообще игра ее абсолютно не привлекала. Она помнит, как в прошлом году в день первой игры школьного чемпионата поймала на себе недоумевающие и гневные взгляды профессоров, когда всем радостно сообщила, что такая пасмурная погода идеальна для прогулки в горы. Она даже не сразу разобралась в чем дело. Сообразив, что все собрались на квиддич, она притворно охнула и посетовала, что перепутала дни недели и подумала, что квиддич послезавтра.
С тех пор Аврора потихоньку привыкла, что игры пропускать нельзя, на стадионе нужно бурно болеть и обязательно за какую-то команду в матче. Команду она выбирала с помощью монетки – у нее не было абсолютно никаких предпочтений. Получалось, что каждый раз она болела за разные команды, чем, она чувствовала, раздражала коллег. Иногда она задумывалась во время игры, теряла ее ход и пропускала голы. Но всеми силами старалась полюбить этот вид магического спорта, от которого она была космически далека.
В этот день встречались две команды: Слизерин и Когтевран. Ей пришлось встать рано утром и побывать со всеми вместе на завтраке, а потом выдвинуться в путь на стадион. За завтраком все были чрезвычайно возбуждены. Она, как обычно, должна была зайти за Хагридом, и вместе они уже направлялись на стадион.
На школьном дворе она столкнулась с профессором Снейпом.
– Доброе утро, профессор, – процедил он сквозь зубы.
– Доброе, профессор Снейп, – отпарировала Аврора. Он выглядел очень бледным. «Наверно очень переживает за свою команду» – подумала она. Ей показалось, что он чуть задержался рядом и тоже не стала спешить.
– Объясните, пожалуйста, почему Вы сняли 20 баллов со Слизерина в среду?
– Потому что Монтегю и Малфой пропустили мои уроки, – пожала плечиками Аврора, понимая к чему он клонит.
– Но они же заболели!
– Однако болезнь не помешала им выйти на утреннюю тренировку, – она дернула бровями и похлопала Снейпа по руке, как бы желая удачи и давая понять, что на этом разговор окончен.
Мрачный взгляд Снейпа она научилась выдерживать с достоинством. Аврора замечала, что так – надменно и сквозь зубы – он общался со всеми, а не только с ней одной, и потому со временем перестала бояться эту мрачную маску. Порой он был вполне разговорчив и в меру расположен к окружающим, и тогда она узнавала кучу всего интересного и занимательного, расказанного остроумно и иронически. Но каким он был на самом деле она так и не разобралась. Она видела в нем молодого мужчину, который всеми способами старил себя, одевался в черное, чтобы быть незаметным, но оттого, наоборот, не терялся в общей картине, а становился еще более притягательным. За последние месяцы (скорее всего, после поездки в Лондон) они стали называть друг друга по имени, только при учениках сохраняя официоз. Кстати, это было вообще завоеванием Авроры в этом году – называть всех коллег по имени и свободно обращаться к каждому. Она так чувствовала себя увереннее и равной им, хотя отделаться от отношения к ней как к дочке или внучке ей еще не удалось.
Дорогой до хижины Хагрида она думала о стиле общения Снейпа (о, как бы она хотела усмирять класс одним поднятием брови или уничтожающим взглядом в упор!) и его тайной боли, скрытой от всех в глазах. Ей казалось, что они похожи. Только она находила спокойствие в добром общении со всеми, а он – в своей мизантропии.
Пробираясь по узкой заснеженной тропинке, она вскоре увидела хижину Хагрида и его самого, занятого на крыльце каким-то ремонтным делом. Год назад он, только завидев ее на горизонте, начинал усердно махать рукой, пока она не подойдет к дому. В этом же году из-за случая с его гиппогрифом он совсем приуныл и так радостно ее не встречал. Они словно поменялись ролями – теперь она трещала без умолку, рассказывая о магической жизни на континенте.
Стояла прекрасная для квиддича погода – слепящее солнце, ясное голубое небо, легкий морозец. На профессорскую трибуну она поднималась под пристальным взором старшекурсниц и старалась не споткнуться и не оплошать. На ней было восхитительная синяя мантия из новой зимней коллекции парижского модного дома де Лакло. Она знала, что коллекция поступила в Лондон лишь недавно и была довольна, что хоть где-то может покрасоваться ультрамодной вещицей. Весь ее гардероб – от нижнего белья до шляпок и перчаток был от де Лакло. Наверняка, многие поражались, откуда у нее столько средств для такой роскоши. Но лишь немногие знали, что она ничего не платила за них с тех пор как сделала свои астрологические расчеты для наследницы всего этого модного дела Одетты, которая вот уже три года жила в счастливом браке и, по слухам, ждала второго ребенка. Аврора же не только получала из одежды то, что хотела, но и была одной из первых, кто мог представить новинку. Так, эту мантию она получила еще летом! А порой костюмы специально пригонялись под ее фигуру и пропорции с помощью семейной волшебной швейной машинки, изобретенной основателем дома прапрадедом Одетты.
Первым на трибуне ее встретил профессор Флитвик.
– Аврора, я вижу ты в наших цветах! Значит, сегодня могу рассчитывать на твою поддержку?
Аврора на мгновение окаменела: она в своем стремлении помодничать забыла, что синий – цвет когтевранцев, да и свою традиционную монетку она еще бросить не успела. Она не стала ничего мямлить и возражать и решила согласиться с Флитвиком.
– Да, маэстро! А я рассчитываю на победу Когтеврана! – она лучезарно улыбнулась и села рядом с Флитвиком, хотя собиралась забраться повыше. Хагрид, громко пожелав удачи, ушел на другую часть трибуны – поближе к Макгонагалл и Люпину. Она повернулась и посмотрела на самый верх трибуны – там сидел Снейп, поймавший ее взгляд и теперь глядевший на нее с укоризной. Он единственный знал о ее трюке с монеткой – он как-то оказался случайным (или нет?) свидетелем ее такого беспристрастного выбора, и похоже догадался, что сегодня ее поймали врасплох. Рядом со Снейпом сидел Малфой-отец, он кивнул ей и бросил на нее бестыже-дерзкий взгляд, от которого Авроре стало не по себе и она поспешила отвернуться. И в этот момент невольно обрадовалась, что все так удачно сложилось с этой синей мантией – ей совсем не хотелось сегодня сидеть среди тех столь самоуверенных и спесивых мужчин.
Чтобы отвлечься от предстартового волнения, Аврора все время до начала матча проговорила с Флитвиком о новых ариях, ноты которых она дала ему в надежде на скорое исполнение. Флитвик был прекрасным пианистом и талантливым аккомпаниатором (без магии, думала Аврора, здесь не обошлось), у них за несколько репетиций сложился отличный ансамбль, и она наконец стала чаще здесь петь и в целом лучше себя чувствовать.
С первого свистка мадам Трюк Аврору полностью захватила дикая пляска игры. За все время матча Аврора не взглянула на часы, она даже и ход времени потеряла – настолько напряженной и стремительной была игра. Никто из игроков не хотел уступать, это ощущалось даже на трибунах. Отбитые бладжеры носились в воздухе как сумасшедшие, управляемый охотниками квоффл на запредельной скорости летал от одних ворот к противоположным, снитч свистел везде и всюду и проворно убегал от своих ловцов.
Слаженнее всех действовали охотники Когтеврана – бладжеры их не замечали, а квоффл покладисто прыгал в кольца слизеринцев. Настоящая сенсация – они забили 16 голов, тогда как Слизерин всего 3! Звездой стал капитан Когтеврана, охотник Роджер Дэвис, забивший половину голов. В голове Авроры никак не могло уложиться, как этот уравновешенный и скромный подросток, всегда помогающий ей протирать окуляры и знающий миллион самых разных историй о Хогвартсе, может быть таким юрким, ловким и сильным. Весь матч она не сводила с него глаз и в душе восхищалась его юностью и напором. Однако, снитч поймал Малфой и, как результат, – Слизерин выиграл с небольшим перевесом.
Подробности матча они всем профессорским коллективом еще долго обсуждали за чашкой чая в учительской. Кто-то хвалил скорость Роджера, кто-то – ловкость Драко, кто-то говорил о чудесной квиддичской погоде, благодаря которой и получился такой бурный матч, кто-то благодарил мадам Трюк за безукоризненное судейство. Снейп, гордясь победой своей команды, просто сиял, отчего его бледное лицо напомнило Авроре фарфоровую чашку. Она не постеснялась поделиться своим наблюдением с Хагридом и Римусом, в кругу которых девушка стояла, и все они тихонько посмеялись. Снейп тоже улучил момент, когда она тянулась за лимонным пирожным, и уколол ее в своем стиле. Вряд ли он слышал про свое фарфоровое лицо, думала Аврора, скорее ему не дают покоя те 20 баллов, которые она сняла со Слизерина. Снейп спросил, неужели она наконец разуверилась в теории вероятности, раз сегодня не кинула монетку. Она вспомнила, что, когда Снейп в прошлом году увидел ее с монеткой, она что-то ляпнула ему про теорию вероятности и затем быстро прошмыгнула на трибуны. И сейчас, неожиданно для самой себя, и наверно для него, честно призналась, – она наконец вникла в правила игры и определилась со своими пристрастиями.