В стакане плещется кровавое вино, а засыхая — оставляет тёмный след..
Улыбка Хуа Чэна блекнет, и больше не звучит прекрасный монолог, где неизменно преобладает слово «Гэгэ». Нежность в единственном глазу непроизвольно оплетается мрачным гневом в ответ на безразличие Чёрного демона. На эти слова он точно должен был среагировать. Но ведь он попросту не слушал.. Лицо Хэ Сюаня подобно озеру средь туманного леса — ничто не способно встревожить его безразлично-спокойную водную гладь. Собиратель Цветов поднимает бокал с напитком, и красная жидкость в прозрачной ёмкости подёргивается рябью — указательный пальчик отводится в сторону и — цзинь! — вино пленяется лёкими мурашками, а Черновод устремляет на Красного демона пустой взгляд. Собиратель Цветов мрачно ухмыляется тусклому отражению в алкогольном напитке. — Хочу принять ванну, — мерно протягивает он. — Я не хочу, — холодно и отрешённо произносит Черновод, но едва успели утихнуть последние отзвуки голоса, как на голову его полилось красное вино, пропитывая чернильные волосы, блеклыми струйками стекая по восково-бледному, чуть ошарашенному лицу. Хэ Сюань берёт свой стакан и, в секундных раздумиях, выплёскивает жидкость в лицо Хуа Чэну, а тот лишь нарочито откровенно посмеивается над столь предсказуемой реакцией. — Теперь нам обоим нужно принять ванну, — ухмыляется Собиратель Цветов, наслаждаясь проблесками эмоций в лице мрачного демона. Кровавые дожди нынче сменились винными. Хэ Сюань будто пытается развеять его стеклянным, словно лёд, застывшим взглядом, поднимает руку медленно и напряжённо, стирает с лица липкие подтёки. Он не собирается прогибаться под наглого старшего демона. Никаких ванн. Но Хуа Чэн ухмыляется, будто и не ждал другого. — Что ж, так даже лучше. — Заткнись, — без особых эмоций произносит Чёрный демон, и силуэт Градоначальника утопает в ничего не выражающем взгляде. — Что тебе надо? Красный махровый диван чуть ощутимо шелохнулся, когда Хуа Чэн поднялся, чуть отодвигая столик коленом, а Черновод двинулся к краю. Не любил он выпившего Хуа Чэна: что только ни вытворял этот самодовольный богач.. Собиратель Цветов подошёл к нему и чуть наклонился, вглядываясь в бледное лицо. Хэ Сюань, неожиданно для самого себя, вспыхнул морозным, давящим, саднящим душу гневом, не предвещая хорошего, и хотел оттолкнуть старшего демона, но тот мягко поймал ладонь, сводя на нет все вложенные в неё силы. — Он часто ловил твою руку, — мягко сказал Красный демон, и Черновод ощутил горечь и тяжесть в желудке, одним лишь взглядом просил заткнуться, но Хуа Чэн продолжал сжимать бледную ладошку и наклоняться: всё ближе и ближе. — Когда касался его волос, Цинсюань любил подлавливать тебя на этом. Но всё закончилось, Сюань, ты отомстил: немало лет прошло — его уже нет в живых. В голове Хэ Сюаня вспыхнула яркая, но размывчато-блеклая картина: милое лицо, лёгкий макияж, ниспадающие русые волосы — Повелитель Ветров во всей красе, чуть выпившая леди в лёгком осеннем ветерке протягивает «лучшему другу» ухоженную ладошку. Вот только, стоит Черноводу попытаться ухватиться за неё, как милое лицо перекашивает мертвенная бледность, некогда протянутой ладонью она испуганно хватается за сердце, из ниоткуда проявляются капли крови, что орошают её и разъедают чудесные одежды, обращая их лохмотьями. И девушка, утопая в болезненной дрожи, падает на колени. Чем ближе пытается подойти Хэ Сюань, тем очётливее, аккурат напротив него, за её спиной, появляется другая фигура. Повелитель Вод опускается рядом с братом, и лишь к нему жмётся Цинсюань, испуганно, потерянно.. Старший брат помогает младшему подняться, и они уходят. В отчаянии снов Хэ Сюань много раз пытался остановить их, да только в этом случае фигуры растворяются кровавыми подтёками, медленно, будто сгнивая, остаются лишь иссохшиеся кости. И поэтому он стоит на месте, ловя на себе искосый взгляд Водяного Самодура, будто бы вопрошающего: «и чего ты этим добился?» Застыл, как дурак, с протянутой к ним ладонью. И несколько ситуэтов за спиной увидели это, разочарованно покачали головой: «что за месть, когда больше кого бы то ни было страдаешь ты сам?» — и начали уходить.«Ты полюбил причину наших бедствий...»
Догонять их он не смеет. Да и не слушаются ноги. Мысли путаются. Иллюзия это — или реальность? Мимо него проплывает красная фигура, и мельком Хэ Сюань успевает заметить улыбку на лице Кровавого демона. Он движется к фигуре в небесных шелках, берёт её за руку — и счастливые супруги уходят, растворяясь в тумане. Лишь мельком Красный демон замечает его, стоявшую единомрачно тёмную фигуру. Наверное, уже и не помнит, что все эти годы было между ними... Зрачки Чёрного демона теряют фокус, и опускается вдоль тела державшая себя с пустой, отчаянной и глупой надеждой бледная ослабшая ладонь. А что же, собственно, меж ними было? Бессмысленные связи? Извращение дружбы? — нет, сплетало их лишь одиночество; единая в обеих жизнях пустота: не приходилось даже выбирать — судьба свела их неожиданно и резко.. А что сейчас? — они достигли целей, но почему же Хэ Сюань остался тенью в этой мрачной яме? И как его застывшая душа могла настолько затуманиться безумием? Ведь Хуа Чэн всегда стремился к свету, Небесному сиянию Божества. И разве он когда-либо давал надежду? Среди тропинки страсти и любви ему лишь помешает мрачный, одинокий камень.. Хэ Сюань впивается пальцами в голову, но лицо всё столь же безразлично, только глаза раскрыты на редкость широко, будто затуманенные стёкла. Собиратель Цветов мрачно закусывает нижнюю губу. Младший демон явно что-то надумывает и всё больше отдаляется, замыкается в себе. Уже не раз Хуа Чэн задавался вопросом: может ли Непрейвзойдённый демон сойти с ума? И ведь молчит, как ни распрашивай. Двое Бедствий ранее стали друг другу ближе кого бы то ни было, доверяли любые секреты, и даже позволяли себе расслабиться в постели — довериться ему, открыться мягким, уязвимым.. Двое идущих к цели одиночества, они были друг другу всем: любовью и ненавистью, силой и слабостью, нежностью и болью, счастьем и горем...Почему же он так настойчиво отдаляется и уходит в тени своего болота?
Хуа Чэн мрачнеет. Но сейчас он уже не уверен, стоит ли выказывать младшему демону истинные эмоции — и есть ли в этом хоть малейшая доля смысла? Лицо теряет всяческое выражение. Собиратель Цветов упёрся рукой в край дивана, а второй — толкнулся о стену, и диван сдвинулся, спинка опустилась, образовав большое мягкое спальное место, едва Хэ Сюань успел осознать ситуацию, Красный демон толкнул его, придавливая собственным телом, чуть ощутимо коснулся носом липкой бледной щеки. — Я помогу тебе избавиться от пагубных мыслей, — влажные губы коснулись щеки, наслаждаясь сладковато-кислым вкусом алкогольной вишни, и скользнули к шее. — Хуа Чэн! — растерянный, демон пытался высвободить руки, но запястья намертво-крепко сжимал Красный демон, чьи бёдра меж его ног прижмались так крепко, что невольно в голове возник момент процесса, и вынуждено разведённые ноги едва заметно затряслись, сжимаясь. — Тебе не хватает принца? И пусть демону не нужен воздух, Хэ Сюаню казалось, что сейчас ему тяжелее дышать, всё внутри сводило мелкой, тянущейся дрожью: каждое касание Хуа Чэна не было обычным — в нём таился особый причудливый метод воздействия духовными силами, что будто бы обращало тело Чёрного демона в единую эрогенную зону, а жар возбуждения скользко перекатывался к низу живота и стягивался в чувствительный узел. Хэ Сюань вдавился в махровую обивку, пытаясь отдалиться, но сопротивление его рук слабело с каждым мгновением — пока Хуа Чэн не отпустил их, позволяя демону подняться и чуть отдалиться, с трудом удерживая себя в сидячем положении, глядеть на него пристально и смутно осознавать смешавшуюся в этом взгляде витиевато-сложную паутину запутанных эмоций. Наблюдая за выражением бледного лица, Хуа Чэн потянулся к поясу чёрных одежд: — Сегодня мы разденем друг друга, — говорил он, чуть задумчиво, скользя ладонями по восковым плечам, опуская к бёдрам тёмные шелка. — Позу можешь выбрать сам. Не ощущая больше ткани, скрывающей верхнюю часть тела, Черновод словно бы смирился: тело казалось ватным, и сейчас дрожащие от возбуждения руки уже не могли поддерживать его — демон был вынужден опуститься на ворсистую красную обивку, чуть рассеянно, и отвернуться, отвести затуманенный взгляд. Красный демон улыбнулся, наигранно-мягко и чуточку грустно, поселяя в душе Хэ Сюаня очень странное чувство, будто нежность его была не поддельная, не игрой или «тренировкой» для единственного и неповторимого Наследного принца, не пустым издевательством — словно Хуа Чэн и впрямь желал быть с ним, сейчас, до этого, и после... Всегда. Но это — лишь обман зрения, иллюзия тонущего в мрачном тумане сердца..У х о д и
Черновод стиснул губы, когда подушечки пальцев скользнули по его животу, едва ощутимые прохладные мурашки оставались тонким следом, будто сам воздух стал ощутимым, тяжёлым непроницаемым покрывалом..И д и к н е м у
Нижние одежды скользнули на пол, и Чёрный демон скрыл глаза ладонями, а ноги его раздвинули, помогая согнуть в коленях, стянуть кожаные ботинки.Х в а т и т и з д е в а т ь с я . .
— Думаешь, я причиню тебе боль? — Хуа Чэн уловил мрачное настроение младшего демона. Он увлажнил слюной указательный, средний и безымянный палец, начал массировать ими чувствительные складки меж мягких, но скованных напряжением ягодиц, густые веера ресниц смиренно опустились, а губы коснулись головки полового члена. Чёрный демон зарылся ладонями в волосы и крепко сжал их, до боли, упёрся затылком в махровую поверхность, жмурясь и тяжело сглатывая, запрещая себе испытывать удовольствие. Но каждое прикосновение Собирателя Цветов, подобно лепесткам, упавшим на податливую гладь прозрачного озера, рассыпа́лись незатейливой рябью, воздействием духовных сил, и пленяли тёплыми волнами искушающего наслаждения. Мягкие влажные губы обнимающе скользили по тонкой коже чувствительного органа, а Хуа Чэн уже замечал дрожь его коленей, бесконтрольное желание бледных ног сомкнуться, и глупые попытки Хэ Сюаня это скрыть. Красный демон беззвучно ухмыляется, касаясь языком самой чувствительной и незащищённой точки возбуждённого органа, обволакивая бесцветной, вязкой, слегка мутной жидкостью. Указательный пальчик скользнул внутрь младшего демона, и нежно проталкивался второй, извильчато расширяя узкие мышечные складки. Сквозь зубы Хэ Сюань выдыхает нагретый своим внутренним теплом воздух, безрезультатно усмиряя дрожащие колени. Меж бровями проступает морщинка. Демон не в силах разобраться в противоречивом гомоне опутывающих сердце мыслей, что так и подёргивают затуманенное сознание то в одну: «он любит лишь Сяньлэ.. никого больше.. ему никто больше не нужен..» — сторону очевидно правильных заключений, то в отчаянный крик подсознания и насмерть стянутые у шеи нити глупого иссушающего чувства: «Останься со мной.. Зачем ты Владыке Верхних Небес? А мне... мне ты сейчас нужее.. проклятый красномазый тип..» Несколько корней его волосков вырываются с болью, будто голову пронзили тонкие иглы, и путаются в судорожно сжатых ладонях.Остановись... уйди туда, откуда явился..
Красный демон скользит губами от низа его напряжённого живота, оставляя влажную дорожку, к груди, вклиниваясь меж бледных ног, скользя одеждой по обнажённому телу. Сердце Черновода сдавливает гнусное чувство обиды, унижения, и до чего же сильно он желает оттолкнуть старшего демона — ладони напряжённо тянутся, и...
Иди уже к нему..
Пальцы стискивают красные ткани, с трудом удерживаясь от того, чтобы их разорвать. Хуа Чэн терпеливо ждёт, пока Чёрный демон снимает его одежды, и только затем наклоняется, касаясь его сомкнутых губ своими. — Расслабься, — шепчет Красный демон, обволакивает слюной пальцы левой руки, чтобы увлажнить свой пульсирующий член, и приставляет головку к узкой складчатой дырочке. — Расслабься, Сюань, — мягче повторяет Собиратель Цветов и вновь накрывает рассыпчатым поцелуем младшего демона, что глядит только лишь в потолок. Кисловатый запах алкогольного напитка ещё витает в мрачной комнате, но их обоих сейчас пленяет нечто иное, ещё более кислое, удушающе сладкое, таящее в себе слишком много оттенков вкуса и аромата, что лучше и не пытаться разобраться в них, а просто пить, пить, захлёбываясь странным вкусом... Хуа Чэн проникал в него медленно, целуя бледное скованное дрожью тело, что упрямо сжимало его орган внутри, будто не понимая, что самому же себе причиняет страдание. Собирателю Цветов приходилось замедляться и останавливаться на миг, поцелуями и руками расслабляя скованные мыщцы, пленяя духовными силами мрачного демона, озлобленно скалящего белесые зубы, чьи остекленевшие глаза сверкнули мокретью. Член полностью вошёл, и чувствительные мягкие стенки кишечника плотно сжали орган из чужой плоти, пульсировало и сжималось растянутое против воли анальное отверстие. Пару мгновений ему дали привыкнуть и немного расслабиться, а затем Хуа Чэн начал мерные движения бёдрами, и оба ощутили, как тёплая рябь возбуждения пробегала прерывчатой дрожью от живота к каждой клеточке плотно объединившихся тел. Собиратель Цветов возвышался над младшим демоном, и прижимался к нему, и так происходит всегда: не от того, что удобнее, но всё же Хэ Сюаню и впрямь лучше так, близко-близко друг к другу..П о ч е м у ?
Грудь Чёрного демона непроизвольно выгибается вперёд, упираясь в его крепкую грудь, и оба напряжены, тела рассыпаются в мелкой дрожи. Черновод сдавливает ладонями красную махровую поверхность и упирается в диван стопами, продавливая обивку всё глубже и глубже.. — М!.. мх... — просачиваются сквозь стиснутые губы тихие стоны, и в глазу Хуа Чэна вспыхивает облегчение, удовлетворённость, что разнится с физической. Он ощущает, как спадают цепи, и «дышать становится легче» — Сюань, — шепчет он обрывчатым возбуждённым голосом на ухо младшему демону, что, отвернувшись лицом к стене, уже страдал от затёкшей шеи и крепче впивался в обивку, сдирая красные ворсинки; Хуа Чэн язвительно, чуть измученно, ухмыляется. — Портишь мебель? Собиратель Цветов ускорился и проник в него довольно резко, ожидая более слышимых стонов, однако Чёрный демон до крови прикусил бледные губы, сильнее впился пальцами в обивочные ткани, но и звука не выдал. Хуа Чэн нахмурился, застывая. — Не кусайся, — он стиснул щёки младшего демона и силой повернул его лицо к себе, замечая, что сейчас это мрачное чудо походит на бледного плотоядного хомяка с очень уж гадким характером. Влажные чернильные зрачки глядели на Хуа Чэна с противоречием, в мутной расплывчивости.Ты мне не нужен...
Спина всё сильнее округлялась, непроизвольно, или же специально поднимая бёдра на встречу чужим, издевательски застывшим бёрдам.Я от тебя не завишу..
Его нутро садняще горело, пульсировало, не в силах противиться желанию, и Хэ Сюань вдруг вспыхнул гневом, в порыве которого обхватил ногами его талию, резко прижав к себе, что Красный демон чуть не потерял равновесие, его член полностью вошёл в демона Чёрных Вод, резко, без аккуратности, но ведь по его собственной прихоти.Проблемное, глупое Бедствие..
Хэ Сюань ощущает себя балансирующим на краю горячего подземного источника в морозную стужу: от кипящей воды исходит тепло, что так нужно ему для жизни, и он тянется, всё ближе и ближе, и тело утопает в облачках пара, расслабляется тело, и душе становится легче, успокаивается разум. Да только от пара того намокают одежды, а в слабости душного тумана он уже не способен удержаться на самом краю, но если сейчас отойти, стужа в мгновение скуёт льдом, пронизывая острой болью смоченное паром тело, но если остаться на том краю, рискуешь упасть, подскользнувшись, и заживо сгореть в кипятке, что согревал тебя всего лишь мгновение назад.. Холодные ноги, обхватившие его стати, заставляли Хуа Чэна раствориться в их вожделенной дрожи, желание вечно таять в истирании тел, утопать друг в друге, захлёбываясь в испарениях страсти, пленило их, как плавится свеча под огненным калением, украдчиво стекает капля воска, и гнётся в судороге бледное тело. Хуа Чэн обвивает его руками, усаживая на свои бёдра, но упрямые ладони Хэ Сюаня бьют его в грудную клетку слабо сжатыми кулачками, Чёрный демон сжимает зубы, жмурится, давит в грудь Собирателя Цветов ослабленными руками, пытаясь отстраниться, судорожно запрокидывает голову, чернильный водопад волос спадает на поляну кровавого бархата. Непроизвольное сокращение лёгких, дрожание сердца.. Черновод не в силах более противиться зову измученной плоти: ослабшие руки цепляются за плечи Красного демона, и он жмётся к его груди, позволяя члену проникнуть глубже, начинает сам двигать бедрами в такт движениям Хуа Чэна и, наконец, позволяет себе тихие стоны. Бледные ладони скользят по лопаткам Собирателя Цветов, заметно уменьшается в них скованность, излишне сильная дрожь тает в уверенной крепкой хватке, как пальцы вжимаются в спину Красного демона, впиваясь ногтями до кровавой прорези.Гореть в единственном источнике тепла, колоться о своё же сердце..
Слёзы стекают по бледным щекам, и Хуа Чэн ощущает их собственной грудью, давно застывшим сердцем он чувствует каждую жемчужную капельку, что скользит к животу, оставляя влажный прохладный след. Область ключицы пронзает резкая, острая боль, и он едва заметно вздрагивает, пытаясь расслабить плечи, мягко зарывается ладонью в длинные чёрные волосы. — Опять ты кусаешься, — шепчет Красный демон, ощущая, как бледные руки оплетают шею, путаясь в густых тёмных прядях. Хэ Сюань скользит по его телу, чуть выше, поднимает голову, и сквозь темнеющие влажные ресницы видны сияющие проблески пленяющей страсти. Он нависает лицом у его лица и оплетает губы своими губами в участливом поцелуе, на подбородке виднеются вишнёвые подтёки, и Хуа Чэн ощущает вкус собственной крови, замечая, как по-странному она кажется сладостно-колкой, пленяюще-вязкой — и душа его больше не ощущает извечно-вынужденной тяжести тела..А я ведь говорил, расслабься. К чему же было так долго себя сковывать?
Наконец, и Собиратель Цветов опустил веки, отдаваясь буре посреди песчанного моря нежности, страсти и закипающей крови, скольжению восково-бледных рук, мягких бедёр, и влажных белесых зубов. Откуда же взялась эта привычка? Не важно. Хуа Чэн уже свыкся залечивать ранки после каждого акта сладострастной близости.. Хуа Чэн безотчётно скользит губами к мочке бледного уха и едва ощутимо прикусывает нежную кожу. Кончик его закрытого глаза вздрагивает, ладони чуть крепче жмутся к бледной спине: между лопатками, на пояснице.. Он повторял себе, уже в который раз:Я от тебя не завишу. Брошу, когда захочу..
Забуду сразу, как только того пожелаю..
Как бы хотел я просто тебя забыть...
*****
— Ну и что это за дурная привычка? — сквозь зубы прошуршал Красный демон, вытирая подтёки крови на шее и плечах. — Не нравится? — безразлично уточняет Хэ Сюань в ответ на возмущения. — Значит не спи со мной, — встречая на себе прожигающий взгляд, демон зарывается в одеяло с булочкой в зубах, пытаясь устроиться поудобнее, словно бы демонстрирует, что Собиратель Цветов его ничуть не утомил, а спустя некоторое время добавляет: — Если это так не даёт тебе покоя, можешь тоже меня укусить. А сейчас либо укладывайся, либо проваливай. » После секса он мог быть как в хорошем, так и в плохом настроении: иногда Чёрный демон огрызался, а временами прижимался к партнёру, требуя ласки, пусть и старался держаться чуть отчуждённо. Хуа Чэн никогда не был в силах предугадать, какой именно скачок настроения ожидает его сегодня. Однако теперь, уже как пара десятков лет, гадать не приходится — всё кончается удушливым молчанием и сомкнутыми, влажными ресницами. Но кое-что остаётся неизменным: после секса, в какой бы позиции он ни был, и сколько ни длился процесс, — ему нужен сон.. Красный демон аккуратно выскальзывал из объятий заснувшего Хэ Сюаня. Одеяло пришлось поискать, но это не было трудностью, ведь Хуа Чэн знал здесь каждый уголок. Тёплый плед опустился на бледное тело, свернувшееся в слабый клубочек. Чернильные пряди, подобно накидке, обнимали плечи, хаотично пленили и лицо. Хуа Чэн скользнул подушечками пальцев от кончика его носа, цепляя тоненькие прядки, к ушной раковине, и снова повторил данный жест, убирая упрямые волоски. Спящий, Хэ Сюань чуть сморщил нос. Видимо, от щекотящих прядок лицо его зачесалось. Хуа Чэн наблюдал за недовольно подрагивающим спящим личиком, и это казалось забавным. Чёрный демон даже фыркнул, пытаясь уткнуться, зарыться лицом в несуществующую подушку — очередная привычка. И губы приоткрыты, как обычно. Собиратель Цветов беззвучно ухмыляется. Будто бы даже во сне ты готов кого-нибудь укусить.. Но вдруг безмятежность его лица подёргивается мрачной рябью, болезненными трещинами. Хэ Сюань крепче жмурится, сжимает губы, хаотично дрожащие будто в мучительной попытке что-то сказать, ладони сжимаются, но будто тянутся вновь к чему-то — очевидно, ему снится кошмар. Красный демон отворачивается, массируя разболевшуюся голову, и ощущает, как подкашиваются ноги, а сердце холодным камнем сжимается в груди. Под взгляд его невольно попадает столик из тёмного дерева, стоявшие на сглаженной поверхности тарелки и блюдца, парочка опустевших сосудов.. Раньше Хэ Сюаню была необходима еда. Постоянно. Вот только уже давно Собиратель Цветов стал замечать, что Чёрный демон практически ничего не ест, и только вино не позволяет бледным губам окончательно пересохнуть..****
Сяньлэ брёл по сумрачному коридору Дома Блаженства, поправляя небесные шелка, к которым, после долгого ношения обычной ткани, всё ещё не успел привыкнуть. Наконец, он заметил красную фигуру, что сидела на подоконнике, глядя в ночные огни Призрачного Города и кучки снующей туда-сюда беспокойной нечисти. — Сань Лан, — мягко улыбнулся принц, пробуждая Хуа Чэна от раздумий, подбочениваясь к нему, — ты навещал демона Чёрных Вод? — Гэгэ всегда очень проницателен, — соглашается Градоначальник, натягивая привычную улыбку, но взгляда на мужа не поднимает. — Вы снова занимались этим? — предполагает Се Лянь, от которого у Красного демона нет секретов. — Да, — не отрицает Хуа Чэн, и улыбка его чуть блекнет. Но Сяньлэ чувствует, что она и без того пропитана глупой фальшью, попыткой обмануть самого себя. — Ему не становится легче? — Ему только хуже, — мрачно отвечает Собиратель Цветов, поглядывает на супруга исподлобья и переводит тему: — Гэгэ совсем не ревнует? — Ревновать? — чуть удивляется Сяньлэ. — Может быть, — соглашается он, задумчиво глядя на раскачивающийся в лёгком ветерке фонарик. — Отчасти. Но, правда сказать, я не думаю, что плотские утехи значат так много. Это ведь лишь способ доставить друг другу удовольствие — почему бы его не применить близким друзьям? На миг Хуа Чэн застыл, осмысливая услышенное, а потом улыбка на его лице стала ярче и обрела толику искренности. — Гэгэ удивителен. Я бы не смог не ревновать.. вряд ли смирился бы с подобным. — Но ведь у него остался лишь ты, — Се Ляня утянули воспоминания, и он не заметил, как муж вновь помрачнел. — Слишком многое Хэ Сюань вынужден был потерять. Месть.. Не знаю, как бы я поступил. Повелитель Ветров... Думаю, они искренне полюбили друг друга. Но теперь лишь Сань Лан может быть рядом с демоном Чёрных Вод. В его жизни остался лишь ты.. — Се Лянь с глубокой задумчивостью глядит на оживлённые, мрачные улочки. — А сейчас он там один? — У него есть слуги, — будто бы оправдался Хуа Чэн. — Из этого мрачного болота его не вытащишь, а в Призрачный Город и вовсе не затащишь.. — Может быть, стоит проявить чуть больше настойчивости? — осторожно предположил Сяньлэ. — Быть одному очень больно, и вспоминать, что мог бы вовсе и не быть один — ещё больнее. Поэтому, Сань Лан, пожалуйста, попытайся уговорить его пожить немного здесь, рядом с тобой. Я всё равно часто пропадаю на Небесах. Так вам обоим будет легче.. — он хотел на этом закончить, да только слова сами вытеснулись сквозь губы. — Или хотя бы останься в следующий раз рядом с ним, а не уходи, пока он спит. Краски сошли с лица демона. Он ощутил привкус горечи, и кислую муть вишнёвого алкоголя. Сложно признаться, что ему нелегко находиться рядом с нынешним Черноводом, ставшим ещё более замкнутым и безэмоциональным, и вечные попытки избегать какого бы то ни было сближения, физического или душевного, очень печалят и слишком жестоко выводят из себя Красного демона. Раньше они были едва ли не слишком близки, вот только сейчас один из них отдалился, и второму стало неуютно в образовавшейся меж ними невидимой, но едкой грани. Ранее отношения были взаимовыгодные, и каждый вкладывал в них ровно половину из общей суммы, но сейчас один из них не способен давать что-то взамен, да и принять что-либо для него необъяснимо тяжко. Везде мерещится обман, и даже собственные мысли чудятся фальшивкой... Хуа Чэн же дал себе клятву, жить лишь ради Гэгэ, но в период отчаяния и минутной слабости он позволил себе привязаться к Черноводу, и сегодня вынужден терзаться этим. Сколько же раз после возвращения Сяньлэ он пытался забыть младшего демона? — Хорошо, — без видимых эмоций, коротко соглашается Собиратель Цветов. Наверное, он просто притащит сюда Хэ Сюаня, плюя на мнение этого глупого демона. Давно уже пора прочистить его затуманенную голову. Или вправить мозги самому себе. Владыка печально вздыхает. Не столь тяжко заботит его судьба мрачного демона, с которым Сяньлэ толком и не знаком, но видеть терзания мужа просто невыносимо.Если он важен кому-то из двоих, третий не может быть лишним...
*****
Во мраке ночи свет луны мелькает на густой листве, где шелестят притихшие зверята, а редкая птица издаст звенящий возглас и всхлопнет крыльями, охотясь на крысят. Здесь редко бывает ветер. Чёрные Воды на веки спокойны — они ведь просто мертвы. В тени густого леса Хэ Сюань, опустившись коленями на влажную, травянистую землю, устанавливает деревянную табличку с надписью, пару причудливых иероглифов:Цинсюань. Ши Цинсюань
Зарыто ни что иное, как веер, некогда бывший Небесным атрефактом «Величественной Повелительницы Ветров» — дряхлый веер, что давно уже потерял свою значимость, а всё хранился, будто прошлое можно возвродить... Черновод и сам не может понять, к чему соорудил фальшивую могилу. И почему же он так долго на это не решался? Разве он хоть что-то потеряет? Демон взглянул на установленную табличку. Затем перевёл взгляд на ту, что лежала у колен. Его собственное имя. Написано чуть криво, пожалуй, немного расплывчато — просто руки дрожали. Но для такого мрачного и пустого демона вполне подходит. Смеет ли он упокоить своё надгробие рядом с поддельной могилой Цинсюаня?Хотя, а не всё ли равно? Сейчас, есть ли смысл хоть в чём-то?
Чёрный демон опустил взгляд на ладони, где покоилось кольцо, выполненное искусным мастером — нет, так лишь казалось.. — Прах удобнее хранить в виде украшения, — уверенно произнёс Хуа Чэн, не примекнув выказывать мнение в любом удобном случае, даже когда этого явно не требуется. Черновод пару секунд глядел на него пристально-молча. — Что за извращение? — Ты, как обычно, — Градоначальник ухмыляется, мечтательно покатывая меж пальцами красную жемчужину, — ничего не смыслишь в романтике. Украшение можно подарить любимому. — Ты один настолько безрассуден. — Не всем же быть одинаковыми. Да и любовь не совместима с рассудком. — Подаришь прах Наследному принцу — долго не поживёшь. — Пусть и так, не тебе об этом переживать, — Хуа Чэн погрузился в воспоминания и улыбнулся, чуть заметно, воссозданному в голове образу. — Его Высочество сам решит, принять меня или отвергнуть. Я же приму любой его выбор. Хэ Сюань ощутил нечто противно-тяжёлое в груди, застывшее прямо у горла. Но он не скажет, до чего же глупо вручать свою волю и жизнь одному лишь единственному — Посмешищу Трёх Миров! Черновод нервно откусил маньтоу, и Собиратель Цветов не мог не заметить его настроения и язвительно, самодовольно ухмыльнулся. — Надо бы подарить тебе что-нибудь красное. — Зачем? — двинул брови Чёрный демон. — Разве не интересно, как оно на тебе выглядит? — Я был женат — и знаю, как на мне выглядит красное. — Но я видел тебя лишь в чёрном, — парировал Хуа Чэн, не унимаясь. — Может, потом как-нибудь наденешь.. — Не надену, — отрезал Черновод, но старший демон лишь продолжал ухмыляться, уже придумывая, какие побрякушки вскоре нацепит на Хэ Сюаня. — И всё же, подумай: прах удобнее хранить в виде чего-нибудь, вроде кольца — и места меньше занимает, и может украсить тебя. Или ещё кого-нибудь. Как ни взгляни, а выйдет полезная вещица. — Тебя уже не исправить.. » Бледная ладонь, удерживая на себе тёмное кольцо, опустилась на колени, объятые красными тканями. Он по-прежнему сидел на земле. Луну заволокло серой тучей, ветвь треснула под весом беспокойной птицы. Хэ Сюань долго глядел в пустоту, и плечи его опукались всё ниже. А в самом деле, он ведь уже отомстил, за этим лишь и жил все эти годы после истиной смерти. Может, потому сейчас ничего не чувствует, что давно уже достиг единственной цели существования? Он давно уже в конце пути — лишь беспричинно топчется на месте... И что же тогда его держит? — наверное, те самые моменты, когда он вновь обретает способность чувствовать себя, своё тело.. Хуа Чэн, кажется, не задумывается об этом. Тогда и Черноводу ни к чему лишний раз подаваться в раздумия.
Что бы его ни держало — сейчас этого рядом нет..
Б р о ш у
К о г д а
З а х о ч у
Ладонь напрягается, образуя лёгкое свечение, и вдруг поднимается ветер, от чего в замке Чёрных Вод беспокойно вскакивают слуги, и прочие демонята начинают суетиться. Вечно спокойные воды забурлили и поднялись волнами, местами образовались воронки. Капели холодного пота выступили на теле Хэ Сюаня, впитываясь красными, драгоценными тканями. Его затрясло, но лишь один порыв — и ладонь резко сжимается. Раздаётся тихий, шуршащий хруст. Пепел осыпается вместе с частичками давно уже мёртвой ладони.. Луна медленно вышла из-за тучи, и отблески её света упали на бесцельно лежащие красные одежды, испачканные в белой пыли, и две таблички у одной единственной могилы.. Хуа Чэн долго глядел на огни его собственного Призрачного Города, а Сяньлэ тихо стоял рядом, прижимаясь к его плечу. И время для них, бессмертных, шло незаметно, как исчезает блеклый пепел в объятиях утренней росы..