Под прицелом телекамер

      «Готэм — помойная яма, в которой копошатся крысы и тараканы. Здешние короли восседают на вонючих горах мусора и думают, что они ближе к людям, чем все остальные. Идиоты! Если бы это было правдой, они бы давно сделали из этого места хотя бы подобие города, или бросили эту свалку догнивать, а не пытались нажиться на том, что сдохло уже во второй раз», — слышать подобное о месте, в котором ты родился и прожил почти всю жизнь, всегда неприятно и больно, но привыкнуть к этому так же легко, как и разбить нос тому, кто посмел произнести подобные слова при коренном жителе Готэма. Гнев быстро утихает, а на его место приходят смирение и печаль.       Да, Готэм был не тем местом, где ты мог спокойно растить детей, гулять вечером по парку и даже просто выйти в магазин без угрозы того, что тебя обворуют или, того хуже, пристрелят в переулке. Улицы кишели разного рода отродьем, а на верхушке сидели коррумпированные богачи и мафия, по которым давно плакала тюрьма, а может, и не только она. Даже местная полиция давно перестала считаться с законом и превратилась в продажную шлюху, водящуюся с теми, кто даст побольше и спросит поменьше. Растущий уровень безработицы, высокая смертность, поголовная нищета, монополизация — и это лишь малая часть местных «достопримечательностей».       Люди видели это, люди ненавидели это, но это не мешало им продолжать любить этот город. Они были детьми Готэма, а дети любят своих матерей, даже если те ненавидят их и пытаются уничтожить. Лучше получать крохи со стола вперемешку с тумаками, чем умереть от голода в мнимой безопасности.       «Если этот город свалка, то я — преданный мусорщик. Я разгребу эти кучи и свалю королей. Использую что можно и что нельзя на пользу. Засажу пустыню растениями. Я верну потерянный рай его жителям», — громкие слова для самого молодого окружного прокурора, но отличная предвыборная речь для будущего мэра. Кто-то назвал бы это пустыми обещаниями, но, познакомившись поближе с человеком, который это говорил, этот кто-то поменял бы свое мнение.       Харви Дент был лучом света, надеждой, которой так не хватало Готэму все эти годы. Люди в этом городе привыкли ко многим вещам: крупным грабежам средь бела дня, разборкам мафии, террору, но бескорыстный и честный политик сумел удивить их, вырвав из лап коррумпированной олигархии пост окружного прокурора и напомнив всем о значении слова «закон». Его можно было сравнить с цунами, сметающим все на своем пути, но отличало его от этого бедствия одна значительная деталь — его целью был не хаос, а полный порядок, к которому он шел семимильными шагами. Это вызывало уважение и страх.       Скептики считали, что молодой и неоптный прокурор ведет себя как Икар — подлетает к солнцу слишком близко, забывая об опасности. Отчаявшиеся и нуждающиеся видели в нем героя и спасителя, отважно идущего на гидру с клинком правосудия в руке. Кто-то говорил, что скоро буря под названием «Дент» стихнет и все вернется на свои места. Мнений было много, все они разнились, но никто не мог отрицать очевидного — победа уже почти была у него в кармане, ведь спонсором его кампании был Брюс Уэйн.       Как и его родители, молодой миллиардер был филантропом, отдавал городу столько, сколько мог, возглавлял фонды и устраивал благотворительные мероприятия. Казалось бы, такой человек должен каждодневно светиться на первых обложках всех газет, но все было совсем наоборот. Уже больше двадцати лет Брюс Уэйн нес неофициальный траур, а потому редко появлялся на публике, почти не давал интервью и совсем не питал страсти к политике. Именно поэтому, когда новый кандидат на пост мэра впервые представил своего спонсора публике, горожане удивились во второй раз, еще пуще прежнего.       Такое неожиданное появление на сцене столь знаменитой и значимой личности не могло не остаться без внимания, вопросов и новой волны споров. Кто-то лишь убедился, что Дент ничем не отличается от других кандидатов: «Брюс Уэйн решил наконец купить город, надо же. Мог бы и поскромнее об этом заявлять!» — такие слова были напечатаны на первой странице «Газетт». Кто-то оставил это без внимания, все равно считая, что это лучше, чем Хилл, сидящий на посту уже черт знает сколько лет. Ну, а репортеры, как всегда, начали копать глубже.       Связь Харви Дента и Брюса Уэйна начала интересовать общественность намного больше крупных преступлений, убийств и очередной некомпетентности Департамента Полиции. На задний план ушли даже отвратительные законопроекты нынешнего мэра, который, похоже, из кожи вон лез, лишь бы привлечь к себе былое (даже плохое) внимание. Все задержали дыхание в ожидании, когда случится что-то такое, из чего можно будет сделать сенсацию. Драка, ссора, слишком долгий взгляд, да хоть поцелуй! Применение найдется всему.       Разумеется, Брюс привык к столь пристальному вниманию к его персоне. Он прекрасно осознавал свое положение и давно смирился со всеми его минусами, но, признаться, столь частое появление на публике начало его выматывать еще в первые недели. Фотосессии, пресс-конференции, интервью, беседы с избирателями — все это сильно отвлекало от основной работы. После очередных бессонных суток он даже задумался о том, чтобы перенести несколько встреч, но это бы не пошло на пользу кампании Харви, а его подводить он не был готов.       Альфред говорил, что до добра это не доведет, но Брюс постарался успокоить его, заверив, что он обязательно попросит Харви о перерыве. Правда он не сказал, когда это сделает, поэтому с того обещания прошел месяц, но это было мелочью. Даже при таком загруженном графике он находил время на сон, и не важно, что это были жалкие два-три часа, после которых он облачался в костюм ночного мстителя и шел патрулировать город. Да, его рефлексы заметно ухудшились, из-за чего он часто получал не самые приятные ранения, но главным ведь было то, что он все еще жив.       В этот раз ночь выдалась особо сложной. Группировка, насчитывающая не менее сотни человек, на которую он вел охоту уже две недели, наконец выдала себя. Отряд полиции прибыл именно тогда, когда он рассчитывал, Гордон среагировал моментально и выбрал лучший маршрут. В этот раз он сам облажался, решив, что полезть на дюжину вооруженных бандитов в не самой лучшей форме будет хорошей идеей. Ему удалось застать врага врасплох, свести потери до минимума, но сам он поплатился несколькими огнестрельными ранениями в незащищенные участки костюма и болезненным ударом приклада в челюсть.       В целом, это было не так страшно, бывало намного хуже. Альфред даже почти не возмущался, когда извлек из его левой ноги две пули. Ходить сможет, но не слишком быстро и много, а этого на предстоящем интервью и не потребуется. Ему просто нужно поулыбаться, ответить на несколько вопросов и в очередной раз похвалить Харви, что он сделает с большим удовольствием, ведь ему даже не придется врать. Было бы намного проще, если бы этого уже не требовалось, но... люди в Готэме всегда относились с опаской к новым лицам, особенно когда они были связаны со столь большими деньгами, поэтому приходилось крутиться. Еще несколько выходов на бис, и все успокоятся.       — Мастер Брюс, вы уверены, что вам обязательно являться на подобное мероприятие в таком состоянии. Ваш вид, — Альфред запнулся, пытаясь подобрать слово помягче, — несколько непрезентабелен. Это может отпугнуть...       — Ал, расслабься. У меня есть время, чтобы передохнуть и привести себя в порядок. Через пару часов буду выглядеть так же, как на обложке журнала, — посмотрев на все еще неуверенного дворецкого, Брюс улыбнулся. — Все хорошо, правда.       — Я продолжу надеяться, что мистер Дент наконец заметит, в каком вы состоянии, и примет меры. Может, вы послушаете хотя бы его.       Брюс улыбнулся шире, принимая помощь и с трудом вставая. Обезболивающее как раз начало действовать, притупляя неприятные ощущения в ноге и боку, но он все равно не смог сдержать тихого стона, когда сделал несколько шагов вперед.       День обещал быть таким же веселым, как и ночь.       Нескольких часов и правда хватило, чтобы он снова выглядел как Брюс Уэйн, которого все привыкли видеть. Идеальный внешне: с лучезарной, почти не фальшивой улыбкой и в дорогом костюме, пошитом на заказ несколько лет назад. Лишь в глазах иногда были заметны усталость и не покидающая его печаль, но увидеть это могли лишь очень внимательные и дотошные люди. Возможно, не будь у репортеров ярого желания залезть к нему в постель или мусорный бак, в газетах давно бы писали о глубокой депрессии «любимого» миллиардера Готэма.       Хорошо, что сейчас его сияние ослепляло всех и не давало разглядеть боль, которую он испытывал, вставая на больную ногу. Попытки не хромать увенчались успехом, но цена за сохранение идеального образа была высока. Возможно, сегодня ему придется пропустить ночное патрулирование в пользу отдыха, если не случится что-то очень серьезное. Тогда Альфред точно не сможет парировать его уговоры аргументом «с этим справится полиция». На самом деле, он был бы даже не против, если бы в этот раз Гордон обошелся без его поддержки.       — ...а вот и он! В этот раз даже без опоздания, — Харви взмахнул рукой, указывая на Брюса, о котором, видимо, шла речь в прерванной беседе, от чего тот неловко улыбнулся, приветствуя всех легким кивком головы. — Простите, господа и дамы, но с этого момента вопросы только в контексте интервью. Мы начинаем через несколько минут, так?       — Ровно в десять часов, мистер Дент, — ответил кто-то из съемочной команды, по видимому, режиссер.       — Замечательно, значит, у нас есть время сделать идеал еще идеальнее, — Харви постарался улыбнуться каждому, а после отошел к Брюсу. Кажется, он все же заметил, насколько тот сегодня вялый. — Все в порядке? Хотя о чем это я, у Брюса Уэйна всегда все в порядке.       — Да, Харв, все отлично, — тут же подхватил позитив друга тот. — Просто последние недели были утомительными. Не представляю, как ты можешь оставаться таким бодрым после всего этого. Я даже завидую твоей улыбке.       — О, люди здесь пришли смотреть не на мою улыбку, а на твою, не забывай, — почти шепотом проговорил Харви, хлопая его по плечу. — На самом деле я тоже безумно устал от этого всего, но мы все знали, на что идем, когда начали это. Осталось совсем немного и будет передышка, клянусь.       — Неделя, может, две, а потом снова за работу, да? — Брюс монотонно закивал, выдавливая из себя смешок. — Жизнь мечты.       — Ну хватит тебе. Освети жизнь горожан собой еще пару раз, и я отстану от тебя до сам знаешь чего, — на последних словах он понизил тон, озираясь по сторонам. — Это важно, ты же знаешь.       — Я знаю, Харви. И раз я тут, значит, я готов. Все будет в порядке, обещаю.       — Тогда за дело, Брюс, — он начал медленно отходить от него, поправляя галстук. — И не забудь свою лучшую часть!       — Да-да, я помню.       Глубоко вдохнув, Брюс мягко улыбнулся, следуя за Харви и даже не слушая слов режиссера. В такие моменты он старался действовать на автомате, зная, что выработанные рефлексы никогда не подведут его. Каверзный вопрос — шуточный ответ, который не даст никакой информации; витиеватый диалог, так и норовящий увести от главной темы, — ответная атака, выводящая разговор на нужную тропу. Журналисты, репортеры и ведущие никогда не получали от него того, что им было нужно, может, злились из-за этого, может, расстраивались, но на это лично ему было уже все равно.       Однако действительно умел заговорить зубы, да так, что все забывали свой первый вопрос, именно Харви. Окружной прокурор, не проигравший ни одного дела за несколько лет работы на посту. Под его чутким руководством в тюрьму сажали даже тех, кто был под своеобразным готэмским вето, и задерживались эти господа там надолго. Неудивительно, что с такими достижениями он легко переключал юрких ведущих на ту волну, которая была нужна ему. Наверное, Брюса восхищало это слишком сильно, потому что иногда он заслушивался Харви и забывал, что ему тоже нужно участвовать в разговоре.       И сейчас это было особенно заметно.       Он отвечал на вопросы легко, без запинок и долгих раздумий, но именно это и было опасно. Брюс боялся сболтнуть лишнего, поэтому иногда подавал сигнал Харви, чтобы тот брал инициативу на себя. И сегодня он делал это слишком часто и слишком отчаянно, чем взволновал друга, но тот, разумеется, даже не подал виду. В этом деле главное улыбаться и делать вид, что все так и задумано. Не показывать смятения и страха, не показывать, что все как-то не так. Никто не должен узнать о твоей слабости. Никогда.       Они просидели два часа, пока передача наконец не подошла к концу и не пришло время красиво уходить за кулисы. Брюс больше не мог терпеть. Все же травмы оказались намного хуже, чем он думал. Обезболивающее перестало действовать, поэтому недавние огнестрельные ранения саднили и жгли. К горлу подступила тошнота, а голова кружилась, словно он только что слез с безумной карусели. Он держался из последних сил, когда ведущая наконец начала прощаться со зрителями.       О, это была самая лучшая часть этого дня.       Добродушно улыбнувшись, он встал с места и некрепко пожал руку девушке: ее имя он, конечно же, не запомнил, а может, и вовсе прослушал, поэтому просто повторил его за Харви. Скорее всего, он не запомнит и ее лица, учитывая, насколько сильно окружение начало размываться, как только он оторвал тело от мягкого дивана. Теперь оставалось просто уйти со сцены, немного поговорить с другом и сесть в машину, чтобы уехать домой. Всего-то несколько спасительных действий. Ничего сложного.       И, кажется, он действительно смог пережить этот ад, смог добраться до машины и уже был на полпути к особняку, где его ждали горячая ванна и такая долгожданная постель. По крайней мере, так ему казалось несколько секунд, когда вокруг все неожиданно потемнело и он прислонился к чему-то упругому и одновременно мягкому. Однако, когда он открыл глаза, он был не в салоне автомобиля, как ему хотелось думать, а все на той же съемочной площадке. От странного наваждения осталось лишь приятное ощущение тепла от...       Брюс бегло осмотрелся и тут же густо покраснел, натягивая на лицо глупую улыбку, чтобы хотя бы сделать вид, что все хорошо. Примерно то же самое делал и Харви, который держал его на руках, крепко прижимая к себе, и быстро уходил за кулисы — подальше от камер и прожекторов.       — Мы же сняли это?! — слишком громко выкрикнула девушка, быстро подбегая к одному из операторов. — В прямом эфире, так еще и...       Больше Брюс ничего не услышал, так как Харви ускорился, видимо, надеясь покинуть здание до того, как им начнут задавать лишние вопросы. Что ж, в этом они были солидарны. Только Брюс предпочел бы это делать на своих двоих, а не в столь необычном положении. Уже собираясь сказать, что его больше не надо «поддерживать», он увидел дикий взгляд друга, направленный словно в пустоту. Он повидал многое, но почему-то это зрелище действительно слегка напугало его. Наверное, стоило все же помолчать, пока они не выйдут на улицу или... куда они вообще направляются?       «Надо было послушать Альфреда», — рассеянно подумал Брюс, чувствуя, как тело само расслабляется в чужих руках. Вся усталость, копившаяся столько дней, неожиданно и молниеносно обрушилась на него волной апатии, сбивая с ног в буквальном смысле этих слов. Хотелось закрыть глаза и просто заснуть в теплой хватке друга, но он не мог себе позволить подобной роскоши. Не при таких обстоятельствах.       Черт, как же это все нелепо. Мало того, что он вот так в прямом эфире потерял сознание, так еще и Харви пришлось ловить его и нести со сцены. Насколько сильно это повлияет на его кампанию и имидж в целом? И, что важнее, насколько сильно это повлияет на их дружбу? Разумеется, ситуация была совершенно случайной и не означала ровным счетом ничего, но... все это так неловко и совершенно не вовремя. Как он вообще мог так облажаться, когда обещал, что все будет хорошо?       Нет, так продолжаться больше не могло.       — Харв, — позвал он. Его собственный голос казался непривычно тихим и надломленным. Вот и не спи после такого несколько дней подряд. — Харви.       — Что? — тот резко остановился, начиная опасливо озираться по сторонам, пока его взгляд не упал на Брюса, которого он все еще прижимал к себе. — О, слава богу, ты в сознании. Я уже думал вызывать скорую. Хотя, как по мне, это все равно нужно сделать, — он нервно улыбнулся, от чего его лицо стало лишь более взволнованным. — Брюс, что случилось?! Если тебе было настолько плохо, то стоило просто позвонить и отменить все. Я же не изверг, чтобы таскать больного друга на такие изнурительные мероприятия. Одно дело работа, но уже другое — здоровье.       — Слушай, все нормально, правда. Не надо вызывать скорую и поднимать лишнюю панику. Кажется, у нас и так будет куча проблем в скором времени...       — Нормально?! Ты еле говоришь! К черту все эти проблемы, я разберусь со всем этим позже, сейчас главное, чтобы ты оказался под надзором врачей.       — Пожалуйста, Харв, не надо, — сделав попытку вырваться из крепкой хватки друга, Брюс безнадежно вздохнул. — Я могу идти сам, правда. И мне не нужны врачи. Я просто поеду в особняк, попрошу Альфреда отменить все встречи и немного посплю. Обещаю, к следующему разу я буду в лучшей форме и такого точно не повторится, — произнося эти слова, он чувствовал себя провинившимся ребенком, которого поймали прямо на месте преступления.       К сожалению, даже это не убедило Харви хотя бы опустить его на землю. Вместо этого он лишь крепче прижал его к себе и вновь зашагал по безлюдному коридору студии. Он даже не обратил внимания на охранников и других сотрудников, которые проводили их удивленными взглядами и перешептываниями до самого выхода. Упрямясь и делая все это, он лишь усугублял ситуацию, и Брюсу очень хотелось сказать ему об этом, хотелось привести его в чувства, напомнить, что они должны были играть свои роли до самого конца, но он и правда был слишком слаб даже для разговоров.       В какой-то момент он потерял связь с реальностью, погружаясь в подобие дремы, а когда очнулся, то почувствовал, как его заботливо усаживают на переднее сидение не совсем знакомого автомобиля и пристегивают. Лишь бы он не повез его в больницу. Зная Харви и то, каким настойчивым он мог быть, Брюс действительно опасался того, что скоро окажется там, где совсем не хотел быть. Ослепительно белые стены, дотошные врачи, бесполезный постельный режим и, что самое главное, множество вопросов о том, откуда у него несколько свежих огнестрельных ранений. Это ставило под угрозу все, надо чем он так долго работал.       — Харви, послушай, не надо везти меня в больницу. Со мной все нормально. Это просто переутомление, со всеми бывает, так ведь? — вновь начал Брюс, слыша тежелый вздох друга. — Ты же знаешь Альфреда, он позаботится обо мне лучше всяких врачей.       — Никогда бы не подумал, что миллиардеры так боятся больниц, — Харви завел машину, пытаясь успокоиться и вслушиваясь в кряхтение старого двигателя. — Просто пообещай мне, что если ты вновь почувствуешь себя неважно, то сразу же позвонишь мне и попросишь отменить все, даже если у нас будет встреча с самим, мать его, президентом.       — Я... — поймав на себе строгий взгляд друга, Брюс вздохнул. — Ладно-ладно. Обещаю.       — Видишь, не так сложно! Позаботься о себе, Брюс, а я позабочусь обо всем остальном. Клянусь, завтра эти сорвавшиеся с цепи псы будут сидеть в своих будках и скулить, а вся эта ситуация забудется уже через пару дней.       — Я доверяю тебе, Харв, ты знаешь, но... — он не договорил, кривясь от боли. Сознание опять начало покидать его, а он даже не стал сопротивляться, закрывая глаза и начиная тяжело дышать.       Харви лишь обеспокоенно посмотрел на него, качая головой и возвращая взгляд на дорогу.       Что ж, придется перенести несколько мероприятий на следующую неделю, а может, и вовсе отменить, учитывая ситуацию. Удивительно, что ему еще никто не позвонил насчет этого и не устроил разбор полетов. Ну и к черту, все равно он знает, что действовал правильно, никто не сможет доказать ему, что это было лишним и что он мог бы поступить более профессионально. Окажись на его месте кто-то из них, а на месте Брюса их близкий друг или родственник — не поступили бы они так же опрометчиво и эмоционально? Вообще-то он сомневался в ответе, люди были способны на многое, но даже понимание того, что он точно не один такой, успокаивало.       Прорвутся. Если он не сможет справиться с этой проблемой, то как собирается менять Готэм? Это всего лишь маленькое препятствие, с которым он точно разберется. Не о чем волноваться.       «В конце концов, это даже смешно. Интересно, что они могут раскрутить из этого всего. «Наш будущий мэр — гей?» Хочу посмотреть на лицо Хилла, когда он это увидит и подумает, что теперь-то мне точно конец», — Харви усмехнулся, доставая из кармана звонящий телефон и смотря на знакомый номер.       Ну вот, работа только началась.

***

      Брюс действительно был благодарен Харви за то, что тот, как и обещал, отвез его в особняк, а не в больницу. Он даже донес его до дивана и дождался, когда он очнется, хотя это уже явно было лишним. Было видно, что слова про переутомление его не убедили, но он не задавал никаких лишних вопросов и не пытался добиться правды, только пожелал ему поскорее поправиться и обещал разобраться с их общей проблемой.       — Настоящий друг, которому можно доверить свою жизнь, — сказал в тот день Альфред, подавая Брюсу обезболивающее. — Редкость в наше время, не так ли?       — А в какое время это не было редкостью? — Брюс устало усмехнулся, проглатывая горькие таблетки и пытаясь расслабиться. — Если честно, меня несколько утомляет его забота.       — Это не удивительно... — он явно хотел сказать что-то еще, но лишь тяжело вздохнул. — Надеюсь, вы хотя бы благодарны ему за то, что он сделал.       — Конечно, но последствия... за них я не благодарен ни себе, ни ему.       Тогда Альфред не нашел, что ответить на это. Может, он хотел сказать, что, как и всегда, был прав или что-то вроде «я же говорил», но позволить себе такую грубость он не мог.       Первые новости о случившемся появились уже вечером того же дня.       Смотреть на себя со стороны, да еще и в такой нелепой ситуации, было стыдно, но, в целом, это не сильно ударило по нему. Вообще-то он и не особо вслушивался в слова ведущих, пока они не перешли на криминальную сводку. Как на зло, в этот день преступный мир Готэма будто застыл на месте. В новостях рассказали только о каких-то мелких нападениях, с которыми легко справилась полиция, и попытке ограбления мэрии, не увенчавшейся успехом. Это и радовало, и злило. Судьба будто специально выставляла на показ то, что он предпочел бы поскорее забыть.       Однако это было только началом.       Если телеканалы еще хоть как-то сдерживали себя, пока что находясь в позиции нейтралитета и лишь очень несмело выдвигая теории, то газетчики накинулись и распотрошили все как голодные волки. Заголовки пестрили вызывающими словами и выражениями, фальшивые и не очень интервью противоречили друг другу, а авторы статей смело высказывали все, что было у них на уме. Кто-то был крайне недоволен и требовал ответов, кто-то смотрел на это невероятно позитивно, ну, а кто-то ждал достоверной информации от самих виновников шума.       Мало того, что общественность очень волновало состояние здоровья Брюса Уэйна, так всех еще и смутили действия нынешнего кандидата в мэры. Второе стало основной темой новостей. Не каждый день в прямом эфире один мужчина без смущений и раздумий берет на руки другого мужчину. Казалось бы, он просто решил помочь другу, но... кто бы вообще стал говорить о таком, как о чем-то платоническом, учитывая, что сейчас происходило в Америке и всем мире. Тема подобных отношений дошла до пика своей популярности и еще неизвестно, когда это все утихнет.       Молчание окружного прокурора и его представителей лишь наводило людей на новые размышления, а Брюса не на шутку тревожило. Он не сомневался в Харви, но если тот не справится с этим сейчас, то Хилл придумает как использовать это против них. Этот старый эгоманьяк отчаянно старался не утонуть вместе с лодкой, которую сам продырявил, и теперь у него действительно появился шанс остаться сухим.       Впервые Брюс был так рад звонку от друга. У него аж камень с души упал, хотя он понимал, что это лишь доказывает всю плачевность их положения.       Харви говорил много. По делу и без. Видимо, ему просто нужно было снять стресс, поговорить с кем-то, кто точно мог понять его. Брюс был не против этого, но, если честно, ему было бы намного легче, если бы все уже разрешилось и если бы он не слышал в голосе Харви ноток подступающей истерии. Он все еще сохранял оптимизм, но явно был готов сорваться в отчаяние, если они что-то не придумают и желательно как можно скорее.       — Знаешь, ты мог просто дать мне упасть. Тогда бы я принял весь удар на себя. И я сейчас не об ударе об пол, — Брюс усмехнулся, благодарно кивая Альфреду, который так вовремя принес поднос с горячим чаем.       — И позволить любимчику Готэма расшибить свое красивое лицо на глазах у миллиона людей? Да ты представь, что бы началось!       — Ну, что-то все равно началось. И из этого выпутаться будет намного сложнее, — Брюс посмотрел на брошенную на кофейный столик газету, на которой красовалась фотография с ними двумя. Не самый удачный парный снимок. — Теперь все будут думать, что ты из тех, кто спит с богачами ради повышений и денег. Даже твоя карьера прокурора будет запятнана этим.       — Умоляю, Брюс, половина города и так думает об этом после того, как ты активно начал поддерживать мою кампанию. Сильно ли что-то изменится от того, что их домыслы подтвердятся? Навряд ли, — судя по тону, Харви и сам не верил в правдивость своих слов. — В любом случае, с этим сейчас разбирается мой пиар-менеджер. Я подкинул ему пару идей, но не знаю, возьмет ли он хоть одну.       — Я даже не хочу знать, что ты мог ему предложить... — Брюс прикрыл глаза и потер переносицу. — У меня плохое предчувствие.       — Самое время придумывать план побега, да?       — От тебя сбежишь, как же...       — Эй, когда я успел стать тираном? — в трубке послышался смех. Не наигранный, искренний. Что ж, он хотя бы немного успокоился, это уже было приятно.       — Ты хуже, Харв. Намного хуже. Ты мой друг.       — Не знаю, радоваться твоим словам или нет, — они оба знали ответ. — Черт, повиси несколько минут, мне звонят.       Голос Харви пропал в противных гудках, а после них начала играть расслабляющая музыка.       Обычно такие мелодии играли в минуты томительного ожидания, в лифте, например. Когда-то кто-то решил, что это будет хорошей идеей, что люди смогут отдохнуть от шума и суеты, но вряд ли он предполагал, что всех это начнет лишь больше бесить. Каждый день ты спускаешься на лифте, чтобы добраться до нелюбимой работы, каждый день поднимаешься на нем обратно домой, чтобы понять, что у тебя нет сил ни на одно любимое дело и день, по сути, опять потрачен на глупую рутину. Не удивительно, что эта въедливая музыка начинала выводить из себя, когда ты уже в сотый раз заходил в любимый лифт или ждал ответа на важный звонок.       Когда мелодия начала повторяться в третий раз, Брюс безнадежно вздохнул и положил телефон на столик, откидываясь на спинку дивана и прикрывая глаза. Он отдохнул, выспался, даже нормально поел, чем очень порадовал Альфреда, но все еще чувствовал себя как-то вяло. В этом можно было сколько угодно обвинять потерю крови, травмы и побочные действия лекарств, но он прекрасно понимал, в чем дело. Он волновался за Харви и это просто выматывало его.       Если бы он послушал Альфреда и отменил все, сейчас бы все было хорошо. Он подставил и себя, и Харви, и вообще всех, кто был как-либо с ними связан. И если у него еще есть возможность как-то отшутиться и сказать, что мода нынче странная, то у друга такой возможности нет.       Все развивалось слишком быстро, он не успевал думать, а заранее заготовленной схемы на такой случай у него никогда и не было. Он никогда не представлял, что может произойти что-то настолько невероятное. Харви, держащий его на руках, прижимающий к себе очень крепко, но аккуратно... Черт, нет, ему нужно думать о другом!       — Брюс, ты тут? — послышался тихий голос из телефона. — Брюс!       — Да-да-да, я тут, прости. Тебя долго не было, — он взял телефон, — есть новости?       — Еще какие! Мне нужно обсудить с тобой то, что придумали мои ребята. План дерзкий, прям таки авантюрный, но у нас нет ничего лучше.       — Звучит отчаянно, — Брюс был готов даже на это. — Так что нужно?       — Мне... Мне как-то неловко тебя об этом просить вот так, по телефону.       — Харви, нам сейчас не до личных встреч.       — Напротив, нам нужно больше личных встреч. Желательно прилюдно! — Подожди, ты же противоречишь сам себе, — Брюс выпрямился, по привычке беспокойно смотря на старые часы. — Харв, что ты задумал? Говори.       — Ну, — Харви вновь замялся. Похоже, план действительно был до безумия дерзким, раз даже всегда уверенный в своих действиях прокурор вел себя так. — Слушай, ты только не сердись и не нервничай, но...       — Но? — Брюс чуть ли не выкрикнул это, но даже без этого он звучал угрожающе.       — Нам нужно стать парой.