Любовь, которая стоит жизни

Не в силах справиться с нахлынувшим страхом, Хюррем набросилась на евнуха, намериваясь задушить, потому что по виноватым глазам поняла–он ее предал. –Помилуйте Гаспажа, как я мог я не исполнить приказ Падишаха? –жалобно скулил предатель. –Выйди вон! В натуре Хюррем была борьба, она не собиралась просто так сдаваться. Ещё есть шанс сбежать, спастись. «Можно уплыть вместе на сегодняшнем корабле в Грецию, взяв с собой детей.» –лихорадочно соображала Хюррем. Появившеяся стража у дверей лишила пути к спасению. Это конец… Вечером повелитель позвал на ифтар. Часы взаперти казались адом. Невыносимо ощущать за спиной дыхание Азраила Когда зашло солнце Султанша в сопровождени четырёх крепких евнухов отправилась к султану. Войдя в главные покои, она увидела весёлого, ничего не подозревающего друга–любовника. Поклонившись султану, Хюррем села на подушку за стол. –Повелитель, подготовка к итальянскому походу почти закончена, дай Аллах, мы с завоюем Рим! –Дай Аллах, Ибрагим.–равнодушно отозвался Сулейман. Он пытался смириться с собственным решением. Его Великий Визирь, его бывший сокольничий, бывший друг и спутник. Его смеющаяся Госпожа… Прежде, чем подать нужный знак, он хотел запомнить их такими. Дверь на балконе скрипнула, шесть палачей, немых, безжалостных схватили Ибрагима и набросили на шею белую верёвку, так как поливать кровь зятя Династии– преступление. –Повелитель…–дышать стало трудно, лицо покраснело, глаза выпучились. Он не пытался попросить прощения, выговорил из последних сил лишь одно: –Настенька, любовь моя… Сулейман не знал русского, но смысл понял и впал в ярость: –Да убейте же его наконец! Сильнее тяните! Комнату наполнили судорожные рыдания и крики. Падишах не позволял Хюррем отвернуться или закрыть глаза. Видеть смерть любовника–часть её наказания. Через десять минут труп Визиря упал к ногам Падишаха, тот Брезгливо перешагнув, приказал палачам убраться и достал из серебряной шкатулки склянку с бесцветной жидкостью. –Пей! –приказал он Хюррем. Она знала: это яд, она знала, что больше не обнимет детей, она знала, скоро воссоединится с тем, кто несколько мгновений назад покинул этот мир и увидит родителей. Страха смерти не было, сожаления о совершенном тоже. Встретить Максима ещё раз, родить от него дочку–этот подарок судьбы куда ценнее мехов, слуг, положения Султанши. Для неё их кратковремнная земная любовь стоит такого конца, стоит жизни… –Береги наших детей, Сулейман, не заставляй их платить за мои грехи… –Ты ещё смеешь просить у меня что-то?! Как ты могла предать меня?! Постоянно говорила о верности, о любви, а в итоге, отдалась моему лучшему рабу, лучшему другу, разве это верность?! –Ты первый изменил мне с Гюльнихаль! Если бы ты любил меня по–настоящему, не посмотрел бы ни на одну другую женщину! Ты нашёл прекрасное оправдание–вековые традиции гарема! Я захотела быть с тем для, кого была единственной! –ничего более не объясняя, неверная наложница выпила яд, и через пять минут сердце перестало биться… Султан остался в одиночестве. Он понял, что в эту ночь месяца Рамадан умер, но тело осталось в земном мире. Ничего больше не обрадует его, ничего не воскресит. В темноте ему привиделось двое детей, убегающих от него прочь… Максим и Настенька вернулись к началу. Не было ни чужих имён, ни чужих земель. Отныне их дом–бесконечное детство, музыка песни. Сулейман же начал путь к концу: через год он казнил старшего сына Мустафу, заподозорив в заговоре. Через два года любимец Мехмед умер от оспы. Ещё через пять лет он приказал казнить непокорного Баязета, сбежавшего от отца к персам. Самый младший сын, Джихангир, умер прямо на его руках, мучяясь от боли в спине… Несчастья не оставляли в покое. Десятый Султан Османской Империи умер от подагры, перед самым концом все повторяя: –Остановитесь, не казните, я приказываю вам остановиться! Видимо, как человек он очень страдал от того, какой приказ отдал как повелитель четырёх концов света, 15 марта 1533 года, но не мог ничего исправить… Рыжеволосая Мелек, приёмная дочь Насуха Эфенди, очень плакала, как и многие проданные, узнав о смерти Падишаха.