Разрывая облака / 破云 / Breaking Through the Clouds

Бу Вэй была похожа на белые водоросли, колышущиеся на дне реки. Через некоторое время она вошла в палату, закрыла дверь наотмашь, подошла к больничной койке и села, выпрямив спину. Этот угол ракурса позволял ей и Цзян Тину прямо смотреть на лица друг друга… как будто какое-то проклятие оказалось тихо снято в потустороннем мире и, наконец, вырвалось на свободу из-за этого углового ракурса. Она сказала: – О чём вы хотели меня спросить? – Хотя это произошло накануне вечером, я не думаю, что у полиции было время сообщить вам. – Цзян Тин сделал паузу, а затем сказал: – Ван Синъе мертв. Лицо Бу Вэй оставалось пустым, как будто у нее не было времени подумать о том, какими эмоциями стоит заполнить белую доску, но через несколько секунд, на ее лице все же появилось удивление, недоумение и страх: – …Чт… Что? – Он упал с крыши жилого дома в Гунчжоу. Его тело было обнаружено рано утром следующего дня, и полиция установила, что это было самоубийство во избежание наказания. Цзян Тин откинулся верхней частью тела на спинку кресла. Его поза была естественной и расслабленной, что является полной противоположностью напряженной и нарочито прямой сидячей позе девушки. Казалось бы, что Бу Вэй с трудом пытается переварить печальные новости, и спустя долгое время, она хрипло сказала: – …Это слишком неожиданно, я не ожидала… – Правда? Голос Бу Вэй резко прервался, она посмотрела на Цзян Тина, который повторил вопрос, но уже глядя ей в глаза: – Вы правда этого не ожидали? – …Я не понимаю, что вы имеете в виду. – Я думаю, что вы знали, что Ван Синъе умрет, когда сказали “похититель - мой дядя” при Янь Се, – медленно произнес Цзян Тин. – …или ранее, когда услышали, как Янь Се обсуждал с остальными, что шансы на пробуждение Шэнь Сяоци очень высоки, поэтому решили взять инициативу в свои руки и вышвырнули Ван Синъе, чтобы отвлечь их внимание… – Я не понимаю, о чем вы вообще говорите? – Резкий голос Бу Вэй прервал Цзян Тина. – Это похитители заставили меня столкнуть Шэнь Сяоци вниз. Что плохого в том, что я говорю правду? – Ничего плохого. – … – Но единственный, кто может это доказать - Ван Синъе. Вот только он мертв. – В глазах Цзян Тина появилась улыбка, однако в ней не было дружелюбия и доброты. – Другими словами, сейчас никто не может доказать, что вас принудили к убийству, к активному сотрудничеству, что вы были сообщником или даже… с самого начала собирались убить Шэнь Сяоци. Выражение лица Бу Вэй стало странным, как будто два противоположных проявления свирепого взгляда, слабости и невинности смешались между собой, и когда она вновь заговорила, то голос стал немного искажен: – Дядя полицейский, я обычная бедная школьница, чем я вас оскорбила? – Не стоит так переживать, это лишь обычное логическое предположение с точки зрения уголовного следователя. – Выражение лица Цзян Тина стало более мягче. – Кстати, быть может, они забыли вам сказать, что вы не первая жертва… В одном из тайников Ван Синъе мы нашли записную книжку или, точнее, архив, в котором записаны первые две девушки: Тэн Вэньянь и Ли Юйсинь. Вы слышали об этих двух именах? Бу Вэй настороженно покачала головой: – …Нет. – Похоже, что вы действительно не знаете. Ван Синъе нашел Тэн Вэньянь пять лет назад в городе Линчжоу. Два года назад, в середине июля, она и еще один подросток по имени Ли Жуй были похищены и убиты. Ван Синъе нашел Ли Юйсинь четыре года назад в округе Цзянъян. В середине июля прошлого года, она и еще один мальчик по имени Хэ Лян, были похищены. Впоследствии Хэ Лян был убит, а Ли Юйсинь страдала от тяжелого посттравматического расстройства. Точно также вы столкнулись с подобным после того, как три года назад вас взяли под опеку. Такое чувство, что три года… это как срок годности, который исчерпал свою свежесть. Как только срок годности заканчивается, то этот человек сразу же теряет свою ценность. Казалось, будто Цзян Тин нашел свои слова весьма интересными, поэтому посмотрел на Бу Вэй с легкой улыбкой. Но узнав, что есть еще две девушки, белое и нежное лицо Бу Вэй внезапно стало уродливым, а после последних слов Цзян Тина оно даже слегка посинело. – О, точно. Тэн Вэньянь - девушка из города Линчжоу, торговала шампунем, в то время как Ли Юйсинь - девушка из округа Цзянъян, которая вышла “пообщаться” со своей биологической матерью-наркоманкой. – Улыбка в глазах Цзян Тина становилась все более и более явной. – …Итак, грустить не нужно. Во всяком случае, вы не такая уж… как бы это сказать, уникальная. В то же время внутри мчащегося Volkswagen Phaeton. “Как только срок годности заканчивается, то этот человек сразу же теряет свою ценность… Во всяком случае, вы не такая уж уникальная.” Bluetooth в автомобиле синхронно воспроизводил голос Цзян Тина. Хань Сяомэй подозрительно нахмурилась и несколько раз украдкой посмотрела на Янь Се, и все же не смогла удержаться: – Янь, капитан Янь? Янь Се включил поворотник и сменил полосу движения. Его глаза были прикованы к передней части машины, и он подал сигнал кивком головы, давая понять, чтобы она продолжала. – Это… Почему консультант Лу сказал, что Тэн Вэньянь и Ли Юйсинь взяли под опеку на три года? Об этом же не было написано в записной книжке, которую вы нашли в доме Ван Синъе? Янь Се ответил: – Чтобы сломать её психологическую защиту. – Хм? – Спокойствие Бу Вэй проистекает из определенной уверенности в глубине ее сердца. Хотя мы не знаем источника, но должно быть это связано с кем-то. Консультант Лу намеренно описал двух потерпевших таким образом, чтобы исказить своего рода исключительность Бу Вэй во всех направлениях. Таким методом он ломает её защитный психологический барьер. Хань Сяомэй, которая поняла, и в тоже время не поняла его слов, приняла их к сведению, закрепила в своем сознании и начала безостановочно размышлять над ними. …Действительно, Бу Вэй обладает ловкостью, нежностью и жалостью, которые совершенно несовместимы с ее возрастом. Этот уникальный темперамент редко встречается у многих опытных взрослых женщин. Но столкнувшись с Цзян Тином, эти уникальные черты внезапно стали чрезвычайно хрупкими, и их стало куда труднее поддерживать. Кажущееся непобедимым оружие встретило своего естественного врага. – Обычно дядя Ван работал вне города, и я не знаю, чем он занимался. – Бу Вэй опустила глаза и уставилась на свою тонкую белую руку, лежащую на бедре. – Я не знаю, о чем вы говорите, дядя полицейский. Вы собираетесь меня арестовать? Могу ли я нанять адвоката? – Никто не собирается вас арестовывать, я же сказал, что хочу, чтобы вы сотрудничали со мной отвечая на вопросы. – Цзян Тин все еще сидел в очень удобной позе, прижимая левой рукой художественный альбом к бедру, а правую руку засунул в карман брюк. Внезапно он сменил тему разговора: – …Вы знаете, почему вдохновитель организовал три похищения в течение трех лет подряд? Голос Бу Вэй звучал мягко: – Я уже сказала, что думаю на этот счет, дяде Яню. Дядюшке Вану просто нужны были деньги. – Если бы ему просто нужны были деньги, то он бы не стал содержать вас в течение трех лет. К тому же, он бы тогда вообще не смог себе позволить содержать вас. Бу Вэй промолчала. Солнечный свет отражался в палате от стеклянного окна позади нее. Даже находясь против света, ее волосы выглядели мягкими и блестящими, как атлас, а кожа кристально белой и, казалось, что она слегка сияет. Девушка просто сидела на больничной койке в своей ночной рубашке, и все ее тело излучало невидимую утонченность, элегантность и аромат. Независимо от того, насколько молода женщина и насколько высок ее природный капитал, этот вид художественного аромата не может быть полностью унаследован от природы. День за днем бесчисленное количество денег и финансовых ресурсов, должно быть, тратились на детали, невидимые человеческому глазу. – Ван Синъе - всего лишь посредник. – Беспечно сказал Цзян Тин. – За ним также стоит тайный инициатор, человек, которому нравится писать сценарий и интерпретировать сюжеты, и только похищение может удовлетворить его истинные желания. Вы - актер, но не единственная. Спина Бу Вэй еще сильнее выпрямилась на краю больничной койки, как будто ее позвоночник поддерживала палка: – …Я не знаю, о каком тайном инициаторе вы говорите. Может дело было в том, что воздух был слишком застоявшимся, или, возможно, ее стимулировала чрезмерно расслабленная поза Цзян Тина в этой безвыходной ситуации. Через несколько секунд Бу Вэй, наконец, не смогла удержаться и вновь с вызовом подняла голову: – Но даже если похищение - это всего лишь спектакль, действительно ли существует так называемый “единственный актер”? – Конечно, есть. - Отношение Цзян Тина было весьма равнодушно, как будто он вообще не почувствовал легкого укола со стороны девушки. – Но раз разговор уже дошел до этого, тебе все еще нужно притворяться, что ты ничего не знаешь, да, маленькая девочка? – … Цзян Тин одной рукой аккуратно положил художественный альбом под названием “Искусство звездного неба” на прикроватный столик: – Обычно ты очень усердно изучаешь астрономию, верно? Художественный альбом принадлежал Бу Вэй, и когда угол книги ударился о прикроватный столик со звуком “Бум!”, сердце девушки внезапно провалилось в бездну. – Мы разные. Я ненавижу астрологию и созвездия, которые одновременно не приносят плоды в реальности и являются необоснованной чушью. Если кто-то осмелится продемонстрировать мне напоказ эту расплывчатую науку, то подвергнется отторжению или даже будет проигнорирован. – Цзян Тин улыбнулся и сказал: – В этом разница между мной и тобой. Внизу, в жилом районе, Volkswagen Phaeton быстро остановился. Янь Се вышел из машины в наушнике и внезапно замер. Увидев его действие, Хань Сяомэй и Ма Сян остановились позади него, и их встревоженные глаза сосредоточились на Янь Се. Затем они увидели, как он одной рукой нажал на гарнитуру синхронного воспроизведения, и через долгое время с сомнением пробормотал: – …Астрология? Палата была наполнена удушливым запахом дезинфицирующего средства, а белые потолок и стены отражали мутный и абсолютно не согревающий свет. Если выражение лица Бу Вэй только что было уродливым, то сейчас его можно назвать холодным и мрачным. Спустя неизвестное количество времени, она повернула голову, словно ржавая машина, и уставилась на Цзян Тина: – Ну и что? – … – Итак, о чем теперь ты хочешь спросить меня, консультант Лу? Цзян Тин вытащил правую руку из кармана брюк… между его пальцами было зажато миниатюрное синхронное подслушивающее устройство. Без церемоний он открыл ручку, щелкнул кончиком пера, открутил крышку, затем извлек аккумулятор и помахал им перед Бу Вэй. …На расстоянии нескольких километров голос в наушнике внезапно исчез. Ошеломленный Янь Се застыл в оцепенении, а затем его телефон завибрировал, оповещая о новом сообщении. Сообщение пришло от Цзян Тина: [Батарея разрядилась.] Озадаченный Янь Се поколебался две секунды, а затем напечатал: [Мне отправить кого-нибудь в больницу?] В диалоговом окне отобразился ввод текста, который исчез через несколько секунд, а затем появился вновь. Но ответ Цзян Тина состоял всего из одного слова: [Хорошо.] – До прибытия полиции осталось около получаса. – Цзян Тин убрал свой мобильный телефон обратно в карман брюк. – Хочешь поговорить, маленькая девочка? Бу Вэй, которая всегда была приветливой и нежной, внезапно произнесла ледяным тоном: – Ты разве не знаешь моего имени? – Знаю. – Тогда почему ты называешь меня маленькой девочкой? Цзян Тин посмотрел на нее с большим интересом: – Потому что имя - это индивидуальный код человека как независимой личности, оно имеет особое значение, надежду и уникальность, а ты, очевидно, просто марионетка массового производства. Ты не первая, и ты не последняя. В этом мире ничего не изменится из-за твоего ухода, и насколько я понимаю, ты всего лишь тень. Так какое отношение твое имя имеет ко мне? Рука Бу Вэй, лежавшая на бедре, сжалась, и внезапно на ее тыльной стороне ладони вздулись вены! – Дай угадаю. – Цзян Тин будто бы и не заметил, как в ее глазах вспыхнуло холодное пламя, и лениво сказал: – Ты повстречала этого человека три года назад, не так ли? Бу Вэй слегка приподняла голову с выражением на лице “Я хочу посмотреть, как много ты знаешь”. – Ты жила с родителями, принимавшими наркотики, поэтому ваша семья жила в крайней нищете и бедности, и тебя часто били по разным пустякам. Когда тебе было 11-12 лет, оба твоих родителя умерли из-за наркотиков, что сделало твое и без того несчастное детство, еще хуже. Вероятнее всего, тебя отправили в сиротский приют или в приемную семью, но, несмотря ни на что, такого жизненного опыта достаточно, чтобы ребенок смог преждевременно ощутить холод этого мира. Ты думала, что эта безнадега и несправедливость продолжится во взрослой жизни, но не ожидала, что скоро наступит поворотный момент, о котором ты никогда и не мечтала… В возрасте 13 лет ты встретила взрослого мужчину, очень богатого, вежливого, так называемого джентльменского поведения, который позволил тебе жить как маленькой принцессе в сказке. – Естественно, достигнув влюбленного возраста, он стал твоей первой любовью. Ладони Цзян Тина в изящной манере легли на подлокотники с обеих сторон. Бу Вэй прикусила нижнюю губу, и судорожно сцепила переплетенные пальцы. – Необычная привлекательность, чрезмерно развитая не по годам личность, в детстве пережила мрачное время и слепое поклонение жестокости, насилие, криминальную власть и другие негативные факторы, создавшие твой чрезмерно чувствительный и экстремальный характер. Поэтому, когда ты поняла, что всего лишь тень… Возможно, в то время ты не думала, что являешься не единственной тенью… вместо того, чтобы погрязнуть в жалости к себе и превратиться в жалкий кусок мусора, ты решила проявить инициативу, принять удар судьбы и нанести ответный удар, поэтому нашла Фань Чжэнюаня. Цзян Тин слегка наклонился вперед, пристально глядя в дрожащие глаза Бу Вэй: – Будь ты старше, то могла бы вступить в контакт с более несговорчивым элитным убийцей. Они хладнокровны, жестоки, дороги и хорошо обучены. Но, в конце концов, ты слишком молода, поэтому в твоем возрасте и социальном положении, единственный человек, который пошел на сделку, был Фань Чжэнюань. Хотя в глазах нас, взрослых, он слишком неуклюж и уязвим. Вот только ты не ожидала, что правда всплывет наружу. – …И что с того? – Бу Вэй тоже невольно наклонилась вперед, заставляя себя встретиться с пристальным взглядом Цзян Тина. – Просто мне не повезло, что все вырвалось наружу. Я усвоила урок и в следующий раз добьюсь своего, дядюшка… Лу. Цзян Тин не придал значения ее словам: – Одного дерзкого поступка достаточно, чтобы получить наказание. О каком следующем разе ты говоришь? – Что за наказание? Понятия не имею, о чем ты говоришь… – Ты знаешь, маленькая девочка. – Цзян Тин откинулся на спинку кресла с несчастным выражением лица. – Как думаешь, почему два похищения Тэн Вэньянь и Ли Юйсинь произошли в середине июля, и только твое - в конце июня? Бу Вэй не знала почему, но она была девушкой с острым умом и очень высоким IQ. Слова Цзян Тина заставили ее инстинктивно почувствовать неладное. – …И что насчет конца июня? – Так называемый ритуал, или испытание этим человеком для маленьких девочек происходит только в середине июля каждого года. Потому что много лет назад, именно в середине июля, история начинается в момент захода солнца в 20:09. – Думаешь, что до тех пор, пока ты в совершенстве воспроизводишь каждую деталь и каждый диалог, которые произошли когда-то, ты сможешь пройти это испытание и превратиться из блеклой тени в главного персонажа? …Нет. То, что ты пережила, - это не испытание, а наказание. Это незначительное репетиционное представление, которое разыгрывают марионетки каждый год перед началом официальной драмы. Спокойный и слегка хриплый голос Цзян Тина очень приятно звучал, но для ушей Бу Вэй он был страшнее самого жестокого проклятия: – …Не верю… – 20:09, - насмешливо сказал Цзян Тин, и улыбка на его губах стала шире. – Если произойдет летом в середине июля, то перепадает на конец дня и начало долгой ночи, и означает, что беззаботная юность сменится темным и долгим наказанием. Но что означает конец июня? Уже темно, и человек, написавший этот сценарий, давно ушел. Ты действительно думаешь, что его будет волновать, сколько усилий ты вложишь в прохождение этого так называемого “испытания”? Испытание изначально не было предназначено для тебя, ты уже изгнанная пешка. – Я не подверглась изгнанию! Нет! – Бу Вэй внезапно встала, но улучшение ее физического положения не дало ей преимущества. Напротив, будто в трансе, она начала стремительно падать в ледяную бездну. – Не говори глупостей! Ты просто… Цзян Тин пригвоздил невротичную девушку к месту одним предложением: – Тогда почему ты больше не получаешь никаких указаний от этого человека с тех пор, как тебя нашла полиция и ты оказалась госпитализирована? Глаза Бу Вэй расширились, и ее лицо побелело. – Он игнорирует тебя. Ты брошена. – Цзян Тин посмотрел на нее с улыбкой и, казалось бы, даже испытал легкую жалость. – Это наказание за тщетную попытку уничтожить оригинал.

…

Ветхая и ржавая железная дверь была распахнута настежь, и наружу вырвался воздух с сильным запахом серой плесени. – Будьте осторожны, у нас нет ордера. – Янь Се отвел Хань Сяомэй в сторону. – Ма Сян, охраняй вход. Если мы что-то обнаружим, вернешься в управление и получишь ордер на обыск. Это был типичный дом старомодной планировки. С левой стороны от двери находится кухня, заваленная мусором, напротив маленького входа небольшая столовая и туалет, а через деревянную дверь был холл с сеточной кроватью. По размеру кровать подходила для взрослого, который мог спать на ней лишь боком и свернувшись калачиком. Вероятно, это было то самое место, где Бу Вэй обычно спала, будучи еще ребенком. Восточная сторона холла соединена со спальней взрослых, со старым письменным столом, деревянной кроватью и большим шкафом с облупившейся краской. На стене висят несколько свадебных фотографий с едва различимым фоном, сделанные в фотостудии десятилетия назад. Все цвета фона давно поблекли, а лица молодоженов в хаотичной манере изрисованы акварельными кистями. Резкие и неаккуратные мазки кисти ясно показывали ненависть ребенка. – Это место… Должно быть дом родителей Бу Вэй. Кажется, что в нем уже давно никто не жил. – Хань Сяомэй опустила голову и осторожно прошла в спальню, прищурилась и огляделась по сторонам. – Странно, почему она до сих пор носит ключ с собой? Голос Янь Се прозвучал снаружи: – Потому что она недавно возвращалась. – Да? Хань Сяомэй бесшумно вышла из спальни и увидела Янь Се, сидящего на корточках перед видеопроектором в холле. …Все в этой комнате было покрыто пылью, только проектор был немного новее, и на нем видны явные следы протирания. Янь Се включил питание, и на экране внезапно вспыхнул флуоресцентный свет, за которым последовал жужжащий звук из дисковода, который автоматически извлек не убранный до отключения питания диск. – Что это? – С любопытством спросила Хань Сяомэй. Янь Се не ответил, надел перчатки, вставил компакт-диск обратно в проектор и нажал на кнопку воспроизведения. Освещение в старом доме было плохое, сам дом прогнивший и темным, и лишь слабый флуоресцентный свет на экране смутно отражался на лице Янь Се. Первое, что бросилось в глаза, были снежинки и цветные полосы, полученные с помощью некачественного компакт-диска. Затем изображение вспыхнуло, и пальцы, увеличенные на весь экран, появились перед Янь Се и Хань Сяомэй. – Работает? – спросил кто-то на экране. – Он не так прост в использовании. – Я не могу удерживать кнопки, слишком тяжело… – Экран продолжал дрожать, а затем сместился фокус. Фоном оказался офис управления общественной безопасности. Молодой человек, одетый в светло-голубую рубашку, эполеты и галстук, а манжеты небрежно закатаны до локтей, сидел за просторным письменным столом. Когда камера приблизилась, он резко поднял голову, а затем протянул руку, чтобы закрыть половину своего красивого лица. – Вперед, капитан Цзян! – Кто-то крикнул за камерой. – Машина ждет нас внизу! Молодой человек разобрался с материалами дела, встал и взял полицейскую форменную куртку, висевшую на спинке стула. Возможно, из-за хорошо отглаженных форменных брюк, но его ноги выглядели довольно длинными, когда он шел вперед. Он слегка нахмурился, проходя мимо камеры, и в этот момент его бледное лицо, черные как смоль волосы и даже ресницы, которые становились все гуще и гуще, когда он хмурился, казались на экране более четкими: – Сначала выключи его, а потом уже закрой объектив. Хань Сяомэй открыла рот, не в силах произнести ни слова и, пошатываясь, опустилась на диван. С другой же стороны, Янь Се уставился на экран и стиснул зубы, и казалось, приоткрой он немного рот, так его бешено колотящееся сердце выпрыгнет через горло… Это видео было когда-то записано правоохранительными органами отряда Гунчжоу. Бу Вэй пряталась в этом полуразрушенном старом доме, наблюдая за Цзян Тином, вновь и вновь подражая действиям и поведению молодого человека!