*从善如流 - слушаться доброго совета; прислушиваться к чужому мнению (замечаниям, предложениям).
Вэй Яо глубоко вздохнул и продолжил играть роль строгого начальника, как внезапно дверь открылась и вошел начальник Люй, неся в руках большую кружку чая с ягодами годжи, а следом за ним зашел еще один седовласый пожилой руководитель. – Лю Тин пришел, – несколько специалистов провинциального департамента тут же встали, и поприветствовали его: – Лю Тин! – Здравствуйте, Лю Тин!.. Если у присутствующих еще оставались какие-то сомнения, то теперь они оказались полностью развеяны… Неудивительно, что старик по фамилии Вэй из муниципального управления Цзяньнин был грозен гром, да капли дождя мелки*, ведь они уже провели поочередно три расследования, но даже полслова о наказании не было упомянуто. Как хорошо родиться единственным сыном в самой богатой семье, который мог нарушить дисциплину и лично пригласить Лю Тина из провинциального партийного комитета…*雷声大雨点小 - много шуму, а толку мало; много обещает, да мало делает; одни разговоры.
– Теперь вы все можете возвращаться, а выпьем с вами мы как-нибудь в другой раз. – Начальник Люй улыбнулся и отправил специалистов за дверь. Затем он жестом приказал заместителю Вэю отослать их взглядом и уйти вместе с ними, после чего закрыл дверь. Раздался щелчок, и в небольшом конференц-зале остались только Янь Се, Лю Тин и он сам. – Продолжай. – Начальник Люй медленно повернулся и сказал: – Твой отец сказал Лю Тину, что последние два дня ты сидел дома и дотошно писал самокритику в десять тысяч слов, пока не запомнил их наизусть. Ну же, мы готовы тебя слушать. Янь Се не осмелился лениво откинуться на спинку стула, поэтому быстро встал: – Лю Тин, начальник Люй, я действительно прошу прощения. Занявшись расследованием этого дела, я напрочь проигнорировал организационную дисциплину и все установленные правила. Мое ненадлежащее поведение в критический момент отразило банальное отсутствие дисциплины в обучении… – Ладно, ладно, этого достаточно. – Лю Тин горько усмехнулся и махнул рукой, чтобы остановить его: – Сяо Янь, ты молод, но ведь ты являешься сотрудником криминальной полиции, который ведет дела вот уже больше десяти лет. Как ты допустил такую элементарную ошибку? Янь Се виновато улыбнулся. – К счастью, дело не было доведено до уведомления общественности, и у Бу Вэй нет членов семьи. В противном случае, из-за того, что похищенная несовершеннолетняя прыгнула в реку из страха перед наказанием, правоохранительным органам пришлось бы крайне тяжело проконтролировать общественное мнение, не имея на руках никаких видео-доказательств. Столкнись мы с более сложной ситуацией, например, если бы подозреваемым в совершении преступления была несовершеннолетняя девочка, а Янь Се не состоящий в браке или отношениях полицейский-мужчина, который отправился на место преступления в одиночку, это привело бы к… Эй, – Лю Тин повернулся к начальнику Люю, дважды указав пальцем в воздух, и продолжив говорить с сильным ударением: – Это вызвало бы переполох! Начальник Люй тут же кивнул и бесцеремонно указал пальцем на Янь Се… Лю Тин не мог напрямую ругать Янь Се, поэтому мог сделать это только через начальника Люя. В итоге у них троих сложилась идеальная взаимосвязь, как камень-ножницы-бумага. – По счастливому стечению обстоятельств, у нас есть полная цепочка доказательств. – Вмешался начальник Люй. – Фань У успел объяснить своим сообщникам два факта преступления: во-первых, он был нанят Ван Синъе для убийства Ли Юйсинь; во-вторых, его преследовала полиция, и в момент отчаяний, зная о деньгах своего брата Фань Чжэнюаня, который спрятал полученные от нанимателя 250.000 наличными, он рискнул и вернулся, чтобы украсть эти деньги, но неожиданно наткнулся на Янь Се и остальных сотрудников полиции. Кроме того, были извлечены отпечатки пальцев Бу Вэй с пакета с наличными, и идентифицирован почерк, который полностью сопоставлен с ее почерком, что подтверждает признание Фань У в том, что Фань Чжэнюаня наняли для убийства… – Лао Люй как всегда во всем разбирается досконально, – кивнул Лю Тин, слушая, и не забывая нахваливать. – Даже если это дело будет передано в прокуратуру, они ни к чему не смогут придраться. Начальник Люй несколько раз отмахнулся. – Но есть одна вещь, которую я не могу понять, – нахмурился Лю Тин. – Ты сказал, что маленькая девочка заплатила Фань Чжэнюаню 250.000, так кого она пыталась убить? Янь Се внезапно поднял глаза. Конечно же, начальник Люй тоже с серьезным видом кивнул: – Трудно сказать. Среди серий преступлений Фань Чжэнюаня, единственное, о чем мы точно знаем, это то, что он напал на Янь Се с пистолетом. Затем кто-то убрал свидетеля, задушив его до смерти, а выброшенное тело на скоростном шоссе было раздавлено. Но основываясь на этих данных, получается неправдоподобный вывод о том, что Бу Вэй или Ван Синъе поручили ему убить Янь Се. …Конечно же, они не собирались убить Янь Се. Бу Вэй пыталась из ревности убить Цзян Тина. На лице Янь Се было смирение и понимание, присущее только молодому поколению, но его вспотевшие ладони говорили совсем об ином. Затем Лю Тин коснулся своего подбородка и согласился: – Действительно всё слишком притянуто за уши, особенно учитывая то, что его намеренно заставили замолчать… Сяо Янь! Если бы я не знал характер твоего отца, то подумал бы, что это он убил Фань Чжэнюаня, и при этом сделав всё довольно аккуратно, ха-ха-ха… Янь Се: – … Лю Тин, вероятно, сам понял, что шутка оказалась не очень смешной, поэтому немного смущенно потрогал пальцем кончик своего носа: – Итак, Лао Люй, это дело нужно начать с расследования связи между Фань Чжэнюанем и Ван Синъе, а также связь Ван Синъе с наркоторговцами. У нас есть основания полагать, что Ван Синъе имеет тесные связи с группой наркоторговцев, действовавшей за границей еще в первый год. Давай составим план и доложим о нем в министерство, а также постараемся создать специальную оперативную группу для дальнейшего более глубокого изучения улик. Начальник Люй считал так же, и постоянно ему поддакивал. Они продолжили разговаривать друг с другом, а Янь Се несколько раз быстро переводил взгляд на их лица, кашлянул и поднял руку: – Это… Я возьму на себя задачу специальной оперативной группы. Когда вернусь сегодня вечером, я также напишу подробный план и попрошу вас его утвердить. Также я могу… – Ты? – Лю Тин посмотрел на него и рассмеялся. – Ты хоть знаешь, на каком уровне находится эта организация по трансграничному обороту наркотиков? Янь Се потер руки. – Это не обычная организация по трансграничному обороту наркотиков. Новый тип соединения фентанила, изъятого в вашем последнем деле, распространился не только через юго-западную границу Китая и страны Юго-Восточной Азии, такие как Мьянма и Вьетнам, но даже Соединенные Штаты и Мексика сообщили о связанных случаях. Дело настолько серьезное, что если для решения этого вопроса будет создана специальная оперативная группа, то она будет находиться под личным контролем Министерства общественной безопасности. – Лю Тин похлопал Янь Се по плечу и сказал с улыбкой: – Что же касается твоих искренних слов, ты всё равно должен будешь предоставить мне хорошо написанный отчет о проведении расследования и передать его в отраслевое управление провинциального правительства. Тебе объявлен выговор, поэтому будешь отстранен от должности для пересмотра дела… В любом случае, расследование должно продолжиться. Твой отец сказал, что ты полон решимости сотрудничать с организацией и попросил дать тебе месячный отпуск, так что возвращайся домой и… сходи на свидание вслепую. Янь Се был ошеломлен: – Отстранение от должности для пересмотра дела на один месяц? Начальник Люй довольно ухмыльнулся и сделал ему знак рукой. – Нет, ведь здоровье капитана Юй не в порядке, и заместитель начальника Вэй тоже не молодеет… – Лао Вэй не станет возражать, и Лао Юй может отложить время выхода на пенсию по болезни. – Возвращайся домой, как следует проанализируй и поразмышляй над своим поведением, и тогда уж посмотрим, осмелишься ли ты нарушить дисциплину в следующий раз. Янь Се: – … – Ах да, – казалось, что начальник Люй внезапно что-то вспомнил. – Работа по проверке контрабанды на складе, подлежащего уничтожению, наполовину завершена. Раз тебе нечего делать, и чтобы зазря не растрачивать свою энергию впустую, помоги перетащить коробки. – Ах, но я… Прежде чем Янь Се начал препираться, Лю Тин махнул рукой: – В таком случае, решено! Отстранение от должности для пересмотра дела было чем-то новым в карьере Янь Се в качестве сотрудника уголовной полиции. Даже пять лет назад, когда он враждовал с муниципальным управлением из-за личных второсортных заслуг, его никогда не подвергали такому наказанию. Причина кроется не иначе, как в нехватке рук угрозыска. В наши дни повсюду ощущается нехватка людей. Судмедэкспертам, имеющим небольшой опыт работы в отделе судебной экспертизы, приходится через каждые три дня выезжать на лекции, и с каждым годом студентов-медиков становится все меньше и меньше. Криминалисты нуждаются в стаже работы и дипломах, но было всего несколько сотрудников технического типа уголовной полиции, которые могли проходить тестирование каждый год. По мнению посторонних, которые не понимали всей ситуации, угрозыск должен быть менее востребованной работой, но на самом деле сотрудника полиции низового уровня можно перевести в отдел уголовного розыска в местный полицейский участок и подразделение, но вот в городское управление они не могли попасть. Кроме того, за последние два года, состояние капитана Юй ухудшилось, и весь рабочий процесс лег на плечи Янь Се, к тому же, он был единственным, кто мог руководить работой под руководством заместителя начальника Вэя. По достижению среднего возраста, земля наполняется дымом*. Им приходилось оказывать поддержку старикам и проявлять заботу о младших… Это было ежедневное рабочее состояние Янь Се.*狼烟 - дымовой сигнал, указывающий на присутствие враждебных сил.
– Хорошо, – сказал он, – тогда Лао-цзы уходит в отпуск. Его манжеты были закатаны до локтей, обнажая крепкие мышцы рук и дорогие часы. Янь Се схватил полицейскую форменную куртку одной рукой и накинул ее на плечи, а другой рукой небрежно вытащил солнцезащитные очки и надел их на свое красивое лицо. Куда бы он не пошел, все выглядело так, будто сейчас раздастся музыка для создания атмосферы на фоне, как из американского криминального фильма. Он, как торнадо, быстро спустился по ступенькам ворот городского управления и захлопнул дверцу машины. G65 с ревом тронулся с места и влился в вечернее движение в час пик. Щелчок— Дверной замок элитной квартиры открылся с помощью отпечатка пальца. – Если нет западной кухни, то пусть шеф-повар приготовит две тарелки лапши с говяжьей грудинкой. Говяжья грудинка обязательно должна быть свежей, с умеренным содержанием жира, а также пусть положит побольше кориандра. Маринад из нежных сушеных отварных и прессованных побегов бамбука, приготовленный в прошлый раз шеф-поваром, был довольно хорош, а также пусть приготовит четыре тарелки охлажденных и освежающих закусок, но только не слишком острых… Янь Се повесил свое пальто на вешалку у входа, повернулся, разговаривая по телефону, и от неожиданности застыл. В столовой на обеденном столе были аккуратно расставлены тарелки и палочки для еды, рядом стояла тарелка свежего зеленого салата, обжаренного с чесноком, тарелка с тушеной говяжьей грудинкой и приготовленный на пару картофель. Воздух был наполнен теплым ароматом, а из кухни доносился звук вытяжки и бульканье воды, настолько оживленный и знакомый, как будто кто-то собирается положить лапшу в кастрюлю с кипящей водой. – Молодой господин? Алло? – В телефоне раздался громкий голос управляющей ресторана: – Вы хотите что-нибудь еще, или этого будет достаточно? – …Нет, мне ничего не нужно. – Пробормотал Янь Се, словно лунатик: – Моя невеста сегодня готовит. Янь Се повесил трубку и пошел на кухню. Цзян Тин был одет в домашнюю футболку с длинными рукавами, хлопчатобумажные брюки и тапочки. Он стоял боком рядом с плитой, держа в руке горсть лапши, и как раз собирался опустить ее в кастрюлю. – Вернулся? Вымой руки, еда совсем скоро будет готова, – сказал Цзян Тин, не поднимая головы. – Сегодня вечером мы будем есть томатно-яичную лапшу. За свои прожитые 30 лет, у Янь Се впервые возникло смутное ощущение женатого мужчины, вернувшегося с работы домой на ужин. На всякий случай он ущипнул себя, но боли не почувствовал, поэтому на несколько секунд вдруг поверил, что видит сон. – Чего застыл? – Цзян Тин с некоторым удивлением оглядел его с ног до головы. Он увидел, что Янь Се сегодня был одет в полицейскую форму, и на несколько секунд задержал на нем взгляд, затем слегка улыбнулся и опустил голову, вновь смотря на кастрюлю. Янь Се как назло спросил: – ...Над чем ты смеешься? – Ни над чем. – Нет, ты только что улыбнулся. Так над чем? Цзян Тин переложил лапшу палочками для еды: – Я же ничего не сказал, так что неважно. – Ты явно смотрел на меня... – Возьми столовые приборы, – приказным тоном сказал Цзян Тин, - не думай, что ты просто будешь сидеть ничего не делая, и ждать своей еды. Губы Янь Се округлились в форме букву “о”, а затем он сердито сказал: – Я только вернулся домой, а ты уже приказы раздаешь. – После чего он поставил сумку, переоделся и обулся, и пошел на кухню, чтобы взять тарелки и палочки для еды из дезинфекционного ящика. Прильнув к уху Цзян Тина, он прошептал: – Бесполезно отрицать, но я знаю, что ты улыбался, потому что я выгляжу красивым… Мм! Цзян Тин взял яйцо из кастрюли и отправил ему в рот: – Ешь свою еду. Для приготовления томатно-яичной лапши сначала следует надрезать помидоры крест-накрест и отварить их в воде до мягкого состояния. Затем опустить в холодную воду, чтобы удалить кожицу, и готовить в небольшом количестве масла, постоянно помешивая, до получения густого соуса. Вначале следует отдельно обжарить яичную массу, стараясь разделить комки яйца на маленькие кусочки, после чего переложить в томатный соус, добавить немного соли, сахара, приправы с куриным вкусом, воды, приправить измельченным зеленым луком и кориандром и, наконец, сбрызнуть несколькими каплями кунжутного масла. На тарелке поверх лапши лежали восхитительно вкусные ярко-красные помидоры, кусочки ярко-желтого яйца, нарезанный зеленый лук и кориандр. Янь Се ел словно вихрь прочь унося остатки туч*, съев большую тарелку лапши с жирной и нежной говяжьей грудинкой. Это было так вкусно, что у него просто не хватало времени на разговоры. Доев, он встал и пошел на кухню за добавкой, и когда вернулся то серьезным тоном сказал: – Это того стоило.*风卷残云 - еда бесследно исчезала.
– Что того стоило? – спросил Цзян Тин, допивая суп. – Вся система объявила мне выговор, а также меня отстранили от должности для пересмотра дела на один месяц. – Янь Се взмахнул указательным пальцем в воздухе и указал на чашу перед собой. – И всё ради этого. Цзян Тин улыбнулся и палочками для еды положил ему говяжьей грудинки: – Сожалеешь об этом? Глазные впадины у Цзян Тина глубокие, кончики глаз вытянуты, переносица прямая, а губы тонкие. Чаще всего его лицо выражало безразличие, от чего у многих складывалось впечатление о нем как о рациональном и профессиональном, но холодном специалисте по уголовным делам. Поэтому, когда он был одет по-домашнему, сидя в разгар трапезы, с пушистыми свежевымытыми и высушенными феном волосами, то этот огромный контраст придавал ему неописуемое очарование. Янь Се не моргая уставился на Цзян Тина, и вдруг задал внезапный вопрос: – Ты когда-нибудь получал какую-либо выгоду из-за своей красоты? – Нет. Ты об этом весь день думал? Янь Се улыбнулся, поедая кусок говядины, и сказал: – Теперь да. Янь Се начал жить один после того, как получил работу, и причина, по которой он все еще был жив и здоров, конечно, в его стальном желудке, и в незаменимом вкладе повара и тетушки-уборщицы. Но согласно рассуждениям Цзян Тина, в доме проживало лишь два человека, а значит использовалось не много посуды, поэтому не было нужды в беспокойстве уборщицы, которая утром могла перемыть все тарелки, оставленные в раковине на ночь. В виду этого, инспектор первого ранга Цзян Тин лично отнес жирную посуду на кухню, собираясь вымыть ее. Янь Се должным образом взял кухонное полотенце и встал рядом с ним. Когда Цзян Тин заканчивал мыть одну тарелку, то передавал ее Янь Се, который в свою очередь, вытирал полотенцем, а затем аккуратно убирал в дезинфекционный шкаф. В это время на улице уже стемнело, на кухне горел свет, и они вдвоем стояли плечо к плечу. Из гостиной послышался звук включенного телевизора, но они даже не имели понятия, что там показывают, поскольку в пространстве перед ними был лишь шум текущей воды. – Как тебе удается так вкусно готовить? – Янь Се прошептал на ухо Цзян Тину: – Ты специально этому учился, и планировал готовить для кого-то? М? Цзян Тин сделал шаг в сторону, уклоняясь: – Раньше я жил один, и если бы я каждый день заказывал еду на вынос, то как бы тогда научился готовить? – Исключая меня, кто еще это ел? – Никто, только ты. Янь Се подозрительно прищурился: – Правда? – Правда-правда. – Ты лжешь мне. – Ты, – Цзян Тин, вымыл большую расписанную вручную фарфоровую тарелку стоимостью в четырехзначное число, и насильно сунул ее в руку Янь Се: – Когда тебе говорят неправду, то ты злишься, а когда говорят правду, ты начинаешь подозревать человека во лжи… Янь Се воспользовался возможностью и схватил его за руку: – Не двигайся, вода попала тебе на рукав, дай мне хорошенько ее вытереть. – Не надо, отпусти, иначе разобьем тарелку… – Неважно, дай я вытру. Вода всё ещё продолжала течь из крана, и часть палочек для еды были разбросаны по раковине. Цзян Тин попытался с силой вырвать свою руку, но Янь Се не собирался его отпускать. Как голодный волк, он оттянул манжет на правой руке Цзян Тина и краем глаза увидел еле заметные шрамы на внутренней стороне его запястья. Если бы он хотел перерезать себе вены, то порезы на запястье должны быть параллельными или перекрещивающимися, но то были именно четкие следы укуса. Брови Янь Се резко дернулись, но на его лице ничего не отразилось. Цзян Тин не заметил выражения его лица, и воспользовавшись паузой, быстро отдернул руку, взял большую фарфоровую тарелку, чтобы поставить ее в шкаф. Его щеки слегка покраснели, и он сказал холодным тоном: – Ты только что чуть не разбил тарелку! Он повернулся спиной к раковине и не заметил глубокого и неуверенного выражения на лице Янь Се. В следующую секунду он только почувствовал, что его внезапно схватили за талию, а затем почти 1,9 метровый Янь Се насильно прижал его спиной к стеклянной двери дезинфекционного шкафа. – Ты… – Шшш, – прошептал Янь Се, прикусив кончик его уха, – просто позволь мне ненадолго к тебе прижаться, тс-с. Цзян Тин внезапно применил силу, и прежде чем смог вырваться, Янь Се вновь крепко его прижал. Вертикальный дезинфекционный шкаф, который был выше человеческого роста, издавал скрипы, настолько отчетливые, что даже звук телевизора в гостиной не мог его заглушить. Уши Цзян Тина были красными и горячими, и он не мог произнести ни единого слова. Он хотел повернуться, но Янь Се схватил его за руку и заломил ее за спину. – Янь… Янь Се! Голос Цзян Тина, который всегда был спокойным и сдержанным, внезапно изменился. Он хотел вырваться, но его запястья сжали еще крепче. Во время борьбы посуда, расставленная в шкафу, соскользнула и, с четким и оглушительным звоном упала. Цзян Тин воспользовался возможностью, в столь небольшом пространстве смог развернуться, и сердито нахмурился: – Янь Се! Янь Се: – Просто поцелуй меня, хотя бы один раз… Цзян Тин повернулся, но прежде чем он смог оттолкнуть руку Янь Се, он вновь оказался прижат к стеклянной двери. В падающем теплом желтом свете их губы и язык соприкоснулись, слившись воедино. – …Как я уже говорил… – После долгого молчания Цзян Тин, наконец, сказал хриплым и раздражительным голосом, но, к сожалению, чрезмерно подчеркнутое раздражение не смогло скрыть его покрасневшие щеки: – …Ты принял не то лекарство*?*吃错药 - не в своём уме, не в себе, чокнулся, рехнулся, белены объелся.
Свет лампы исходил из-за спины Янь Се. Он слегка прищурился и не моргая уставился на красные от поцелуев губы Цзян Тина, а затем внезапно прошептал: – Мои родители приедут завтра в гости. Цзян Тин на мгновение застыл в оцепенении, и внезапно в его сердце возникло неописуемое и очень плохое предчувствие. Какое-то время они молча смотрели на друг друга, и атмосфера, что была столь щекотливой и двусмысленной, чем поцелуи, внезапно испарилась без всякой причины. Они понятия не имели, какое эстрадное шоу показывают по телевизору, но преднамеренные аплодисменты и смех в этот момент стали особенно резкими и неловкими. – Янь Се, – Цзян Тин резко отвел взгляд и равнодушным голосом сказал: – Не хотел бы ты еще раз подумать... – Да о чем тут думать! – Янь Се внезапно отпустил его, повернулся и пошел к раковине, смеясь. – Мои родители приедут, потому что послезавтра у меня день рождения, ха-ха-ха... Цзян Тин действительно оказался ошеломлен и остался стоять в ступоре, наблюдая за тем, как Янь Се, смеясь, берет палочки для еды и ополаскивает их под краном. На его лице появилось дразнящее выражение. Цзян Тин не знал, как реагировать, поэтому некоторое время стоял, указывая на Янь Се рукой. – Не волнуйся, я просто сказал им, что мой друг из полицейской академии недавно перевелся в Цзяньнин, а его комната в общежитии еще не подготовлена, поэтому он поживет у меня несколько дней. Обычно они очень заняты на работе, поэтому придут только на обед и сразу же уйдут. Так что, это не то, о чем ты подумал. – Янь Се игриво поиграл бровями и намеренно оглядел Цзян Тина с ног до головы. – Только посмотри, как ты нервничаешь в предвкушении, тц-тц-тц… Не можешь дождаться встречи с родителями своего мужа и получения денежного подарка*?*改口费 - денежный подарок от родителей с обеих сторон после свадьбы своей новой невестке или зятю.
Цзян Тин фыркнул: – С моей точки зрения, они мне тесть и теща. – Сказав это, он поднял кухонное полотенце, бросил его Янь Се, а затем вернулся в спальню. Янь Се наблюдал, как фигура мужчины исчезает в двери гостевой спальни. Продолжая протирать палочки для еды, улыбка на его лице не исчезла, но искра в его глазах мало-помалу угасала, пока они не стали холодными, как глубокий пруд. Спустя долгое время он, наконец, закрыл кран и выпрямился. Не понятно, о чем он сейчас подумал, но его густые брови слегка нахмурились.