Разрывая облака / 破云 / Breaking Through the Clouds

Поцелуй неторопливо перешел от ладони к основанию пальцев, а затем Цзян Тин почувствовал, что его укусили за кончик пальца. Колющая боль от клыков и легкое зудящее ощущение от облизывания языка одновременно пронеслись по его нервным окончаниям. Он рефлекторно вырвал палец из плена зубов Янь Се и увидел слабый влажный блеск на своем безымянном пальце и несколько отчетливо видимых следы зубов. – Ты что, собака… Мф!.. Янь Се коленями развел бедра Цзян Тина и с силой втиснулся между его ног. Хотя они оба устойчиво стояли на ногах, но нижняя часть их тел соприкасалась в опасной интимной позе, и твердый орган необычайно заметно выделялся сквозь ткань брюк. – Я хочу получить подарок на свой день рождения, – прошептал на ухо Цзян Тину Янь Се. Цзян Тин сказал сквозь стиснутые зубы: – …Завтра я куплю тебе подарок. – Нет, я не смогу дождаться завтрашнего дня. – И чего же ты хочешь? Янь Се засмеялся под булькающий звук кипящей воды, с дурными намерениями и агрессией он двинулся вперед, вновь потершись твердым органом через натянутые штаны. Его член стал твердым, стоило войти в дом, и до настоящего времени так и не обмяк. Даже напротив, он все больше и больше наполнялся кровью и становился горячее, и частота пульсации голубых вен отчетливо передавалась коже Цзян Тину через ткань. – Ничего, – сказал он, – лучше я сделаю тебе подарок. Цзян Тин отстранился, собираясь уйти, но Янь Се двигался быстрее. Он наклонился, обхватил его за колени, взвалил себе на плечи и в несколько шагов преодолел расстояние от кухни в главную спальню. Однако он не остановился у кровати, а сразу же прошел в ванную, ногой захлопнул за собой дверь, затем опустил Цзян Тина на пол и зажал его в углу. Рост и комплекция Янь Се вызывали чувства угнетения и давления в относительно небольшом пространстве ванной комнаты, не оставляя Цзян Тину возможности на побег. Руки мужчины были на талии и бедрах Цзян Тина, мешая тому ускользнуть и вынуждая смотреть прямо в лицо. – Почему ты убегаешь? – … – Я тебе не нравлюсь? Губы Цзян Тина слегка шевельнулись, но он вновь сжал их. Черты лица Янь Се немного отличались от распространенного эстетического восприятия. В нем чувствовалась чисто мужская аура, приправленная резкими и жесткими чертами лица, он красив, но не имел слишком серьезный вид. Когда он смотрел на кого-то сверху вниз, его глаза слегка прищуривались, маленькая косточка на переносице становилась прямее лезвия ножа, и каждая пóра его тела излучала свирепость и бандитский нрав, который он развил за более десять лет своей карьеры криминального полицейского. – Скажи, – Янь Се медленно приблизился, почти касаясь губами губ Цзян Тина. – Неужели я тебе не нравлюсь? Цзян Тин открыл рот, собираясь что-то ответить, но внезапно его схватили за горло. Этот поцелуй отличался от всех предыдущих. Находясь в столь тесной близости, орган нижней части тела Янь Се, который был настолько твердым, что уже готов вот-вот вырваться наружу, продолжал прижиматься к бедру Цзян Тина. В то же время язык имитировал частоту этого движения, исследуя его рот. Движения что сверху, что снизу вызвали у Цзян Тина чрезвычайно противоречивые и эротические чувства, как будто барьер, который он всегда тщательно охранял, внезапно треснул, и страстное желание Янь Се ворвалось в каждую трещину, вливая свое огненное дыхание в его тело. – Не двигайся, позволь мне сделать это, – нетерпеливо сказал Янь Се, одной рукой удерживая Цзян Тина за локоть, а второй яростно расстегнул рубашку, что пуговицы посыпались на пол. Затем он сунул руку за пояс его брюк и с улыбкой спросил: – Твердый? Да что там, не просто твердый, а практически каменный и горячий настолько, что готов вот-вот взорваться. От глаз Янь Се не скрылось, что уши Цзян Тина стали пунцовыми, но его лицо, напротив, было чрезвычайно бледным. Его черные как смоль брови были плотно нахмурены, образовавшаяся строгая тонкая линия прорезалась морщинками, а скулы в неестественной манере напряглись, потому что он крепко сжимал зубы Его лоб покрылся испариной, но Янь Се знал, что это определенно было не из-за жары, так как его локти слегка дрожали. Он нервничал. Янь Се и представить себе не мог, что независимо от ситуации, спокойное и чаще всего безразличное лицо Цзян Тина, будет демонстрировать такую выдержку и сдержанное напряжение из-за него самого. Это дало Янь Се значительную психологическую поддержку. Злой огонек, что слабо горел в его сердце, внезапно устремился до небес против ветра, и последний след нерешительности развеялся. – Мы можем пойти в кровать? – тихо спросил Янь Се. Цзян Тин, дрожа, схватил Янь Се за запястье и сказал: – Ты об этом пожалеешь… Янь Се на мгновение замолчал, затем внезапно улыбнулся, и его красивые глаза слегка прищурились: – Нет. Цзян Тин все еще сопротивлялся, но Янь Се немедленно разжал его холодные пальцы и сжал в своей ладони, после чего расстегнул его брюки и те бесшумно соскользнули вдоль лодыжек мужчины на пол. Янь Се развернул его и навалился сзади, прижав к кафельной плитке, точно зверь в период гона, что больше не в силах себя сдерживать. Прижавшись, он поцеловал затылок Цзян Тина, губами прошелся к его вискам, а затем добрался до ушей и щек. Тяжело дыша, он слегка прикусил теплую и нежную шею, в то же время расстегнул ширинку на брюках, и орудие убийства сразу же выскочило наружу, нетерпеливо пытаясь протолкнуться внутрь. Как только этот твердый и ужасающий орган коснулся его, спина Цзян Тина напряглась, он сильнее вжался в стену и выдавил фразу сквозь зубы: – …Янь Се… Его конечный звук сразу изменился, потому что кончик пальца Янь Се внезапно вошел внутрь. Как раз в этот момент, когда Цзян Тину показалось, что в его зад пытается протолкнуться наждачная бумага, он внезапно схватился за кафельную плитку, оставляя отпечатки пальцев. Янь Се попытался пошевелить пальцем, но было столь туго, что ему едва удавалось двигаться. Сделав несколько тяжелых вздохов, он внезапно протянул руку и схватил крем для лица с бортика умывальника. В спешке он только потрудился проверить, не просрочен ли крем, а затем быстро размазал его по пальцам и снова приставил к входу. На этот раз пальцу было гораздо легче войти, но напряженная спина Цзян Тина не думала расслабляться. Янь Се протянул руку через его плечо и притянул его за подбородок к себе, не прекращая покрывать поцелуями слегка влажный лоб. – Не бойся, будет не больно. Не бойся… Цзян Тин стиснул зубы, чувствуя, что количество пальцев увеличивается, но он не мог определить, сколько их, и вскоре ощутил невыносимую боль. Он собирался протянуть руку и схватить Янь Се за руку, когда внезапно давление в его теле ослабло, а грубые и жесткие пальцы были убраны. – Янь Се… – Да, – Янь Се прошептал: – Я люблю тебя. Цзян Тин замер, а затем услышал, как он снова сказал: – Я просто хочу, чтобы ты знал. Эти слова на мгновение привели Цзян Тина в замешательство, и прежде чем он смог что-либо ответить, что-то более толстое, длинное и горячее, чем его пальцы, с выпуклыми венами, коснулось отверстия и внезапно протиснулось внутрь! В одно мгновение в глазах Цзян Тина потемнело, в голове стало пусто, а в ушах зазвенело. Прежде чем осознать свои действия, он уже схватил руку Янь Се, покоящуюся на талии, сжав с такой силой, что на тыльной стороне ладони тут же выступили синие вены: – Вытащи… Вытащи! Твердый орган был введен только наполовину, а сильное удовольствие уже обрушилось на него, как каменная глыба. В висках Янь Се вдруг неожиданно запульсировало, и он уже не мог остановиться. Психологическая поддержка, которая была более сильной, чем физическая, смешалась с удовлетворением, страстью и еще большим количеством желания, быстро поднявшись вверх до мозга по центральной нервной системе. Он протянул руку от левого плеча Цзян Тина к передней части его тела, схватил за правое плечо и прижал обнаженную добычу в свои объятия, тяжело дыша, он продолжил целовать затылок Цзян Тина. – …Нет, - голос Цзян Тина дрожал. – Ты слишком… Ты слишком большой… – Не такой уж и большой. – Ты… Последующие его слова утонули в поцелуе. Твердые мышцы плеч Янь Се дрожали из-за неконтролируемого возбуждения. Он полностью прижал Цзян Тина к стене, постепенно врываясь еще глубже, и чувствуя, как разрезаются нежные и плотные внутренние стенки, словно пробивая сердце Цзян Тина, которое всегда скрывалось за густым туманом и теперь лежало в его сильной ладони. – Ты мне нравишься, – Янь Се резко выдохнул. – Я не знаю, каким образом это произошло, но это поистине… удивительно. Но Цзян Тин сейчас ничего не слышал. Если до этого в его ушах был лишь шум, вызванный быстрым приливом крови по всему телу, то теперь в его барабанных перепонках громко грохотало. Он изо всех сил постарался приподнять голову в попытке избежать ужасающего давления, которое все глубже и глубже проникало в его тело. Это действие было подсознательным, но безрезультатным. Ощущение контроля и проникновения было настолько явным, что ему стало казаться, будто его почти пронзают насквозь. Этот процесс был настолько долгим, что казался бесконечным, и в тот момент, когда член Янь Се наконец полностью вошел, все тело Цзян Тина покрылось холодным пóтом. От хрупкого приподнятого горла до груди и даже живота, едва свисающая рубашка была пропитана влагой и струящимся тонким светом. Невольно подумав, он ощутил неловкость, изо всех сил постарался отвернуть голову от Янь Се и не смотреть на себя в зеркало на умывальнике рядом с ними. Этот взгляд был настолько слабым, абсурдным и смущающим, что ему вдруг стало не по себе от самого себя. Но Янь Се рассмеялся и прошептал: – Ты такой красивый. Он немного отстранился, и прежде чем Цзян Тин успел издать вздох облегчения, он внезапно устремился обратно, глубже и сильнее проталкиваясь в плотные внутренние стенки! – …Ах!.. – Ты такой красивый, – Янь Се продолжал говорить, словно используя какую-то невидимую силу, чтобы выстроить прозрачную крепость безопасности, и повторяя неоднократно: – Ты мне нравишься, Цзян Тин, ты такой красивый… Хлюпающие звуки, вызванные быстрыми толчками, накладывались друг на друга и эхом отзывались в ванной, возбуждение продолжало нарастать, достигая невероятной высоты, и казалось, что так и не достигнет своего пика высвобождения. В Цзян Тина входили с такой силой, что все его тело ослабло, и он даже не мог стоять. Весь его вес был крепко удержан руками Янь Се, и тот продолжал яростно вколачиваться в него, игнорируя сокращения нежной плоти в самой глубокой части внутренних стенок, издающих хлюпающий звук. – Все еще больно? – тяжело дыша, Янь Се прошептал ему на ухо: – Тебе больно? Цзян Тин не мог выдавить из себя ни единого слова, чтобы ответить ему. Из его рта то и дело вырывалось прерывистое дыхание, а из стиснутых зубов непрерывные стоны вкупе крайней выдержки и упадка сил. Холодный пот пропитал его всегда красивое, холодное и спокойное лицо, а кожа на щеках стала похожа на влажный фарфор, такой же необычайно гладкий и бледный. Только полуоткрытые губы были ярко-красными, и постоянно дрожали с каждым яростным толчком. Янь Се уставился на него, как зачарованный. Он засунул два пальца ему в рот, коснувшись зубов и языка, и все еще продолжая вдалбливаться в бешенном ритме. – Посмотри на меня, Цзян Тин, посмотри на меня… Скажи, кто я? Сознание Цзян Тина было раздавлено на куски свирепо вбивающимся в него половым органом в нижней части тела, и он не мог издать ни звука. – Скажи, кто я? – но ненавистный инициатор все еще продолжал задавать вопросы в полной решимости вырвать ответ из его уст. – Посмотри на меня, скажи, как меня зовут? Брови Цзян Тина нахмурились, он покачал головой, пытаясь бороться, но незнакомое чувство удовольствия медленно поднималось изнутри его измученного тела, распространяясь по конечностям и костям, что даже его пальцы слегка онемели. – …Янь… Последнее слово застряло в его горле, но Янь Се возбудился еще сильнее, поры во всем его теле открылись, получая огромную стимуляцию, которую он никогда ранее не испытывал, и это чувство привело его разум в замешательство. – Янь Се… Первой реакцией Янь Се было то, что он не поверил своим ушам, и только через несколько секунд, словно буря, на него неожиданно нахлынула радость. Он внезапно вынул член, который был на грани семяизвержения, вынес Цзян Тина из ванной и упал на большую кровать в главной спальне. Затем он поднял стройную ногу Цзян Тина и положил ее себе на плечо и вновь вставил член до упора! Эта миссионерская поза не позволяла Цзян Тину спрятать лицо, и у него не оставалось другого выбора, кроме как подвергнуться пристальному взгляду Янь Се. Каждое едва уловимое выражение на этом лице запечатлелось в сердце Янь Се, и даже боль и терпение стали лучшим афродизиаком. – Я люблю тебя, Цзян Тин, – повторял он снова и снова. – Я люблю тебя. После неизвестного количества чрезвычайно сильных и неистовых толчков, член, наконец, погрузился до самого основания, извергая большое количество густой спермы. Во время процесса эякуляции, оба их члена все еще дергались, а анус сжимался, неоднократно засасывая горячую сперму. В то же время Цзян Тин вцепился руками в простынь, костяшки его пальцев побелели, он запрокинул голову, но не издал ни единого звука. Глядя на то, как выгнулся возлюбленный, Янь Се поддался порыву и яростно укусил его за кадык. Тяжелое дыхание и сердцебиение переплелись, как звук бьющихся барабанов, кровь вырвалась из сердца со всей силы ударяя в мозг. Действительно необычно, - внезапно пришла в голову Янь Се такая мысль. Очевидно, что я укусил его за уязвимое горло, но тот, кто действительно испытывает сильную уязвимость – это я. Солнце медленно опускалось за горизонт, отбрасывая золотисто-красный свет сквозь щели в занавесках. Одежда и постельное белье на большой кровати были в полном беспорядке. Наконец, тяжелое дыхание постепенно успокоилось, превратившись в два хриплых вдоха, которые затем слилось в одно. Янь Се все еще давил на тело Цзян Тина, они оба сняли одежду, и кожа их тел была близко друг к другу. Цзян Тин, наконец, устало поднял веки. – В чём дело? – тихо спросил Янь Се. Цзян Тин не ответил, продолжая очень внимательно и с серьезным видом рассматривать черты лица и брови Янь Се, походившие на тонкую манеру письма, словно перед ним находится прототип скульптуры. Спустя долгое время он поднял руку, на кончиках его пальцев все еще чувствовалось онемение от удовольствия, и нежно коснулся потного лица Янь Се.