***
— Погуляешь вечером с Бонни? — Агата третью минуту делала вид, что пилит столовым ножом остывшую яичницу, к которой все еще не притронулась. Александр не любил задавать глупые вопросы, поэтому обычного наклона головы было вполне достаточно, чтобы девушка продолжила: — Я обещала тете, что схожу с ней и Элизой в театр, — пояснила на немой вопросительный взгляд, — что-то вроде «только девочками» и все такое. — А почему идти не хочешь? — Больше тянуло, конечно, спросить, почему она пытается такое нежелание скрыть, но да ладно. Приборы, которые Харрис держала над тарелкой, так и застыли в нескольких сантиметрах от еды. Где-то под столом требовательно заскулила Бонни, которую в связи со слишком активным для щенка набором веса перевели на здоровое растительное питание из морковки, кабачка и сельдерея. — Бонни, нельзя! — прикрикнула Агата и, покраснев лицом, подскочила из-за стола якобы для того, чтобы налить себе сок. Всегда так делает, когда тема особенно неприятна. Откровенно офигев от строгого запрета любимой хозяйки, Бонни громко и тонко взвизгнула, а затем обиженно умолкла, плюхнувшись на собственный хвост. «Да, да, плюшевый чертенок, включайся в характер своей покровительницы», — не без улыбки подумал Александр, но, сжалившись над противником, в чьих черных больших глазах вовсю плескалась откровенная щенячья тоска, незаметно протянул несчастной голодающей кусок ветчины. Бонни недоверчиво покосилась на аппетитное угощение, оглянулась на хозяйку, уже закрывающую пачку сока, и резко прыгнула ближе к Нильсену, жадно отхватив еду едва ли не с пальцами. — Ну так что там с твоим нежеланием? — уточнил более настойчиво, по обреченному выдоху девушки убеждаясь, что от ответа она не уйдет. — Мы с Элизой поругались, — недовольно буркнула та, — не бери в голову. Образуется, просто… В общем, забей. Агата громко отставила тяжелый стакан с соком на гарнитур и, качнув головой, показательно отправилась одеваться, до последнего избегая встречи взглядом. Дополнительное подтверждение, что какой бы пустячной ссора с кузиной ни была, Харрис осталась задетой за живое. «Не сейчас», — решил Александр для себя. Пока что маленькая гордая леди ни с кем обсуждать ничего не станет. Потом вмешается. Вечером. Когда она сама этого захочет. Вот уже несколько месяцев Харрис проходила стажировку в одной из небольших компаний, занимающейся строительством загородных коттеджей. После рабочего дня девушка приходила максимально разбитая и уставшая, падала на диван и требовательно укладывалась головой на плечо Нильсена, принимаясь с присущей ей эмоциональностью жаловаться на всех сотрудников компании, которая вытягивает из нее последние соки за какие-то там жалкие гроши, какие и деньгами не назовешь. Александр знал, что влиятельная семья девушки предлагала ей более прибыльное и менее «пыльное» место, однако Харрис наотрез отказалась, категорично заявив, что хочет научиться пробиваться в этой жизни самостоятельно. И хоть ее тетя, судя по всему, отнеслась к такому желанию с максимальным уважением, остальная семья непонимающе округляла глаза, что предсказуемо выводило Агату из себя. Так что с тех самых пор единственным, кому гордая леди жаловалась на недомолвки с коллегами да и вообще с кем либо, оказался Нильсен. И он был максимально не против. Вот и сегодня заранее анализировал, что момент еще не наступил. Но наступит. Наступит однозначно. От мыслей Александра отвлекла чья-то когтистая лапа, требовательно царапающая его ногу. Он заглянул под стол: Бонни смотрела исподлобья да еще и с максимальной угрозой. — Ты в курсе, что так вкусняшку не выпрашивают? — учтиво поинтересовался, словив громкий звонкий: «Гавк» в ответ. — И не корми Бонни всякой гадостью, — донеслось из спальни. Видать, Харрис и оттуда услышала зов подопечной. — Помни, что сказал ветеринар! — Слышала? — Он довольно усмехнулся, зная, что поручение готов выполнить с особенным удовольствием. — Не кормить тебя гадостью. Бонни негодующе фыркнула, чихнула и, низко зарычав, вцепилась в его штанину, резко мотая головой. Александр не был уверен в трактовке перевода с щенячьего на человечий, но, кажется, маленькая шерстяная нахалка намекала, что гадость — это вареная морковка, а не свежий, вкусный бекон. Поддаваться на ухищрения второй раз мужчина не стал, так что ни капли не удивился, что его тщательно подготовленные к презентации проекта документы были разбросаны по всей гостиной минут за пять до выхода. Каким образом ушастое создание считывало их расписание, пока оставалось загадкой, но вот последствия этой сознательности незамеченными не оставались. — Непродуманный поступок, носатая, — ухмыльнулся он, собирая бумаги, — тебе еще весь вечер мое общество терпеть. Бонни не отреагировала на его высказывание, прикинувшись, что больше увлечена новеньким ярко-зеленым мячиком, однако когда Александр закрывал дверь квартиры на ключ, он спонтанно нахмурился, внезапно доходя до мысли, что действительно несколько минут назад пытался что-то там доказать несмышленому щенку. «Это уже клиника какая-то», — справедливости ради решил для себя. В то, что питомица обладала врожденной вредностью, он верил охотно, но никак не в то, что она невзлюбила его из чистого собачьего принципа. Хотя, с другой стороны, вечером у него выдался еще один шанс все взвесить и все-таки предположить, что что-то личное в строптивости Бонни оставалось неизменным. Например то, что гуляя именно с ним, ушастая негодяйка не пропустила ни одной, самой запущенной на вид лужи. Утром выдался неприлично мощный ливень, поэтому обычно чистые и аккуратные улочки превратились в настоящее месиво, в котором домашняя «любимица» чувствовала себя как рыба в воде. Ну или поросенок в хлеву, это было чуть поближе. — Щеночек! — Донеслось откуда-то со стороны довольное детское причитание, и непонятно из какого угла выскочили двое близнецов, за которыми безуспешно гналась благородного вида старушка. «Ну, нет!» — Нильсен крепче схватил поводок, предчувствуя, что ничем хорошим встреча Бонни и местных детишек не кончится. Он не ошибся: стоило щенку почуять рядом радостный визг вперемешку с ограничением свободы, и вот она уже вовсю неслась играться с несмышленой малышней, вслед которой доносилось усталое и выдохшееся старушечье: «Вильям! Арианна! Ваша одежда!». Впрочем было поздно. Разогнавшись, насколько позволяла сокращающаяся с каждой секундой длина поводка, Бонни задорно скакнула в холодную неглубокую лужу, брызгая грязными ошметками на идеально чистое и явно недешевое платье светловолосой девочки, успевшей добежать до щенка раньше брата… Дальнейшая картина, словно бомба замедленно действия, вспыхнула ярко и красочно. Ближайшие десять минут Александр без всякого удовольствия наблюдал неизбежное представление: нянька-старушка громко отчитывала задыхавшуюся от рева подопечную, пытаясь суховатой ладонью стереть с платья крупные пятна грязи. Пятна не поддавались, наоборот, въедались сильнее, на что с язвительным смехом реагировал уже мальчишка, хохоча до такой степени показательно, что девочка залилась слезами и того пуще, переходя на какие-то абсолютно новые ноты ультразвука. — Видите, что наделала ваша псина! — сорвалась старушка на Александра. — Если не умеете воспитывать эту дворнягу, сдайте в приют! У Арианны аллергия на шерсть! Безобразие! Кто это возместит?! От каждого слова няньки мальчик смеялся громче и язвительнее, под конец совмещая веселье с поиском ископаемых в собственном носу. Девочка принялась отбиваться от заботы старушки, из-за чего споткнулась и упала в лужу всем нарядом, отчего рев сменился истеричным визгом. А старуха продолжала на чем свет ругать Бонни, которая едва ли не впервые на глазах Александра смиренно поджала уши и, боязливо пригнувшись, спряталась около его ног. — Шкодливая, безобразная собака! — не встречая ответной реакции, нянька разошлась окончательно. — На что вам только этот поводок?! — Да, в чем-то вы правы, — сухо откликнулся Александр, присаживаясь к щенку. Бонни виновато зарылась лапами в сырую землю, не смея поднимать взгляд. — Потому что думать надо, молодой человек! — полностью удовольствовавшись своей «победой» в споре, старушка до последнего пыталась поднять из лужи девочку. Та непослушно кренилась назад, размазывая грязь по красному от слез лицу свободной ладонью. Хмыкнув, Александр не стал подкреплять эту уверенность. Он тихо отстегнул поводок от ошейника Бонни и неспешно выпрямился, направляясь в сторону причитающей няньки. — Что вы… — старушка широко округлила глаза и подавилась от возмущения воздухом. — Здесь один, но вам, действительно, нужнее, — кивнул он, протягивая поводок. Нянька покраснела немногим меньше девочки и, предельно громко крикнув на всю улицу «Безобразие!», схватила обоих детей за шиворот, вот теперь без всяких препятствий утаскивая сопротивляющихся подопечных за собой. Рядом что-то звучно хлюпнуло. Александр оглянулся вниз: Бонни с чувством собственного достоинства стояла всеми четырьмя в луже и активно махала хвостом. — Это не значит, что тебя не ждет ванна, — напомнил он питомице. Домой возвращались без поводка.***
— Алекс, Алекс, вставай давай! Агата упала на него всеми силами своего небольшого веса, с титаническим упорством дергая за края футболки и смахивая тем самым остатки былой дремы. Нахмурившись и пока не до конца разлепив глаза, Александр протянул ладонь, сгребая девушку в охапку, с удовольствием чувствуя примесь ее легких духов со свежей прохладой улицы. — Что случилось? Даже такая, суетливая, грозная, взлохмаченная, Харрис все еще казалась самым идеальным творением всевышнего, дарованного ему непонятно за какие такие жизненные достижения. — Где Бонни?! Ты что с ней сделал? — И да, это творение иногда не забывало напомнить о том, что любит делать поспешные выводы, а обвинять в них всех окружающих и того больше. — Отправил в собачий цирк, — лениво пробормотал, еще неохотно расставаясь со сном, — мне сказали, там нехватка кадров. — Алекс! Касаясь носом шеи девушки, Александр не видел ее гневного взгляда, но по плечу схлопотал очень так заметно. Выдохнул. Приподнялся, опираясь спиной о изголовье кровати и утянул капризную леди следом, усаживая ее на колени, а про себя отмечая, что в легком коктейльном платье голубого цвета его гордая Харрис выглядит превосходно. Возмущенный же огонь в глазах лишь добавляет ее внешнему виду особенной притягательности, о которой эта гордячка наверняка и не догадывается. — Нагулялась, намылась, наелась и сопит в своем домике, — ответил он. В голове мелькнуло приятное понимание, что за последние месяца полтора это первый раз, когда Бонни не мешает их уединению своим присутствием. Сон пропал окончательно. — Что значит в домике?! Она же… Легким порывом Александр перечеркнул лишние слова коротким прикосновением к мягким губам. Мало. Подался сильнее, ощущая как под пальцами послушно собирается ткань одежды. Как же ему этого не хватало. — Мы поговорили по душам и пришли к выводу, что детям приходится рано или поздно сепарироваться, — пояснил, переходя к открытой линии плеч. — Детям? — Агата усмехнулась, послушно забираясь пальцами под его футболку. Учащающееся дыхание девушки постепенно заводило, подталкивая действовать дальше. — Угу, — он уже расстегивал непослушную молнию, чудом контролируя энергию, требующую большего, — сегодня на прогулке как раз с двумя такими встретились. Но я пришел к выводу, что Бонни воспитана лучше. Агата замерла и сжала края его футболки, а затем отстранилась, вглядываясь в лицо. Локоны ее волос упали на щеки и скулы, закрывая эмоции девушки от наблюдательного взора Александра. — Что такое? — он провел ладонью, медленно заправляя за ухо одну такую прядь. Харрис покачала головой, но после облизнула нижнюю губу и тяжело собрала воздух, медленно выдыхая его. — Ты хочешь детей? — поинтересовалась прямо и в лоб. От неожиданности вопроса Александр еле удержался, чтобы не прокашляться, резко подавившись слюной. «После увиденного сегодня не столь неистово», — решил про себя, но говорить не спешил. Не совсем понятно, к чему этот ответ самой Харрис. Та же, словно почуяв, сразу продолжила: — Элиза, — ответила, — мы с ней повздорили, помнишь? Все потому, что… Ну, когда я в день рождения звонила ей рассказать про Бонни, Элиза подумала, что ты мне кольцо подарил. И потом… Ну, в общем… С каждым словом Харрис все больше покрывалась краской и все дальше уводила взгляд. Было видно, что тема не очень-то ее прельщает. Мнение упомянутой кузины девушки Александра не интересовало совершенно, поэтому и копнул он с другой стороны. Со всей серьезностью, на которую был способен: — А ты бы хотела кольцо? — Нет! — Агата вспыхнула и тут же замахала руками. — Ну, то есть… Не пойми меня неправильно… — Зарылась ладонями в волосы, убирая их с лица. — Да, мы уже год вместе, но… Я… В общем… — Вновь выдохнула и опустила взгляд ниже, проводя ладонью по его груди и тем притягивая сердечный ритм. — Мне нравится все так, как есть, понимаешь? Нравится быть твоей девушкой. Я хочу запомнить этот момент… И я не хочу никуда спешить, но… — Но твоя кузина думает, что мне пора мечтать о детях? — Всей силой собственного контроля Александр пытался не пропустить в голос негодования. Вышло плохо. Харрис пожала плечами. Сжала ткань в ладонях, оставляя через нее слабые поверхностные царапины. — Я сначала на нее наехала, но потом… Я ведь никогда тебя об этом не спрашивала. Где-то справа отзвучал знакомый цокот нестриженых когтей по паркету. Шуршание шерсти по полу, знаменующее приготовления к прыжку, и вот Бонни уже всей своей упитанной мордахой радостно скачет по кровати, напоминая, что за пару часов она вполне успела соскучиться. — Ну, — протянул он и с особенным тоном подчеркнул: — знайте, пока еще мисс Харрис, что один ребенок, лишивший меня вашей компании по вечерам, у нас теперь точно есть. Агата коротко хихикнула и потянулась за щенком, прижимая ушастое существо к груди. Аккуратно поднялась с кровати, удерживая зевающую Бонни на руках. — Пожалуй, уложу ее спать, — игриво сообщила, прежде чем двинуться в сторону выхода из комнаты, — а потом мы еще поговорим… об этой компании. Хитрая ухмылка сама собой коснулась губ Александра. Разговор обещает быть долгим и, безусловно, приятным…