Странная рыба в морях далёких планет

      Он брел по улице, выверяя каждый свой шаг, опасаясь, что, вот-вот, одно неосторожное движение, и — вот-вот, ай-ай, он летит на заледенелый асфальт, а потом лежит на нем с разбитой головой. Лежит, а под его головой медленно образуется лужа голубой крови, подарок от матери.       Жаль, что голубой она была буквально, а не метафорически. При втором варианте жизнь бы существенно упростилась — как минимум, ему не пришлось бы так переживать на счёт собственных ног, их можно было бы заменить на что-то более устойчивое. Или ещё лучше — выбраться из этой отходной планеты, где технологии дай бог дотягивали до 13 века куда-нибудь, где дорогу научились чистить. А так, она все только усложняет. Да, холод был ему нипочём. Метаболизм хороший, ешь и не толстеешь. Наестся, в общем-то, тоже никогда не получается, но что такое "набить полное брюхо" он даже не знал, так что и не беспокоился. Многие кровяные или венерические заболевания, так тут популярные, ему не страшны. Но переливание так просто не сделаешь — жди, пока из анализов синтезируют. И это из того, что "маловероятно", потому что, ну кто ему кровь-то переливать будет? А вот постоянное обезвоживание...       Нет, мать ему что-то никаких хороших подарков перед смертью не оставила. Подводное дыхание? Да, круто, только где ж здесь воду взять?       Он остановился перед газетным киоском. Они были анахроничными даже в условиях ужасного отставания от всей вселенной на Укоморе и представлялись диковинкой не только туристам-экстрималам, но и многим местным. Но популярностью пользовались, хотя и непонятно, с чего это кому-то хочется смотреть на то, как где-то там, на других планетах, где все хорошо, живут припеваючи, изобретают что-то такое-эдакое, а ты доедаешь остатки прошлогоднего сойлента.       Сегодняшний хит: новые подробности о лужной катастрофе!       "Были найдены останки Хризол Пермо, известной также как Перрие Дотон — хомовотской ученой, основательницы проекта Кластер, долгое время скрывавшейся под чужой личностью. У поврежденной карты памяти оказался резерв, так что её воскресят и осудят. В подозрительной близости к ней был найден труп гидравлика Ляпис Лаа́зумуий."       Матушка?       Он раздражённо сплюнул. Черт, кажется, действительно она! Хотя, какая разница ему, инкубёнышу?       Он резко дёрнул одну из газет и пустился бежать, пока старый, ржавый робот-продавец не осознал, что случилось. Раз шаг, два шаг, три шаг — опля, его нога соскальзывает, он принимает позу морской звёзды и падает затылком об бордюр. Тот впивается в череп, а если бы этого оказалось недостаточно (а этого оказалось достаточно, ибо смерть наступила прямо в тот момент), ломается и шея.       Робот подошёл к телу и забрал из мертвых рук газету, после чего вернул её на прилавок. Машина по производству сойлента, которая, по совпадению, оказалась рядом, подобрала труп.       И никто так и не узнал о том, что у Ляпис Лаа́зумуий был сын. Если, конечно, это действительно можно было посчитать за сына. Какая кому разница на инкубёныша, тем более, пиратского?