Забудь о зелёной «Волге»

Опираясь лицом на ладошку, Катя наблюдала, как Игорь раскладывает свои вещи по комнате. Он расслабленно кружил по комнате, доставая из сумки то одежду, то какие-то тонкие книжки, которые девушка успела перехватить. — Ты мне такой вечер обломал… Акунина* любишь? — она задумчиво рассматривала обложку. — А? — Игорь повернулся, завязывая волосы в хвост. — Детективы люблю, да. — А я вообще читать не люблю, — Катя положила верхнюю книгу на место и принялась за следующую. — Слава заставил «Тихий Дон» прочитать, когда узнал, что в школе я профилонила — любую охоту отбил. Спасибо надо сказать, что тест не заставил писать. Игорь усмехнулся. Он увидел, что один из шкафов полностью пуст, и теперь укладывал всё туда, от джинсов до футболок, не особо аккуратно складывая и доводя тем самым Катю до нервного тика. — И это ж всё мне потом гладить… — она недовольно захныкала. — Хорошо, что ты рубашек не притащил, боюсь представить, в каком состоянии они у тебя, наверняка, как из жопы. Игорь постоял пару секунд на месте, вышел из комнаты по направлению к кухне и вынес в гостиную ещё одну спортивную сумку, уже поменьше. Описать то удовольствие, которое он испытал, наблюдая за изменяющимся лицом Кати, когда он поднял 5 сложенных кое-как рубашек, было просто невозможно. Она поражённо закрыла глаза, вздохнула и опустила голову. — Ладно, вру, у меня отпариватель есть, — девушка вернулась в исходное положение. Стоит ли говорить, насколько она переживала? Во-первых, она стеснялась чужого, практически неизвестного ей мужчины. Во-вторых, этот мужчина был лучшим другом её парня и его помощником, то есть, тоже нечистым на руку. Игорь заметил, что Катя отвлеклась от него, и сам посмотрел на неё: сидит на стуле у окна, подогнув под себя ноги в широких шортах, рассматривает его книжки, которые он никогда не прочтёт, перебирает губами. Он не смог не улыбнуться тому, какая она красивая и простая, скромная, всё ещё немного смущённая его неожиданным визитом и тем, что он останется надолго. Именно это и было «в-третьих». — Кать? — он подошёл к ней. — Я ж знаю, что ты мне не особо рада. Но надо потерпеть, по-другому никак. Если с тобой что-то случится — мне Слава голову открутит голыми руками, да и сам я себе не прощу, если честно. Надо как-то уживаться. — Завтра за продуктами пойдём, — Катя не отреагировала на его слова. — Кефира нужно купить, картошки, курицы, сахара, если ты его ешь. А вообще, пошли на кухню, посмотрим, что у нас вообще есть. Мужчина послушно последовал за ней. За окном уже начиналась летняя ночь, только сейчас темнеющая на небе, и оставшиеся на футбольном поле во дворе ребята стали расходиться. Катя открыла холодильник и молча провела полную ревизию, выяснила, что есть и чего нет, когда Игорь заметил только стоящие в боковых отсеках бутылки. — Пиво? — он заглядывал в холодильник, нависая над Катиной спиной. — В том числе. Ты тоже будешь? — девушке совершенно не хотелось делиться, но из вежливости она всё-таки предложила. — Ты отдохнуть, наверняка, хотела, а тут я. Не хочу наглеть, — он улыбнулся. — Посмотри лучше, что в холодильнике лежит, побухать всегда есть время. Я-то ем мало, мне особо нет разницы, а тебя кормить как-то надо. Доставай телефон, записывай, что нужно купить. Игорь принялся составлять продуктовый список, и Катя убежала в ванную. Пусть занимается, а она всё ж таки устала. Слава, Слава… Умотал, раз кого-то привёз — значит, надолго, а девушка ненавидела, когда его долго не было рядом. Причин тому был целый вагон, ну, и маленькая тележка в придачу: со Славой было спокойно (не как за каменной стеной, конечно, потому что стену пулей пробить тяжеловато), она многое получила с его помощью и поддержкой и, в конце концов, любила. Их чувства тяжело было назвать любовью, такой, к какой привыкли все мы, но друг с другом они были довольней, чем по раздельности. По многим аспектам они подходили друг другу, смотрели на жизнь и отношения одинаково, скорее безмерно уважали и ценили друг друга, нежели обожали. Слава был эдаким золотым стандартом для неё, Катя ненавидела это слово, но он был удобным: привлекательным, сообразительным, внимательным, не совсем честным, но достаточно открытым. Ей казалось, что мужчины лучше она уже не встретит, да и пытаться никогда не хотелось. Катя осторожно выглянула из ванной через щёлку приоткрытой двери: Игорь уже распустил волосы и теперь сидел на диване, что-то печатая в телефоне и иногда поглядывая серьёзными глазами на телевизор, который заглушал шумный поток воды. Наверное, нужно начинать к нему привыкать, столько времени уже знакомы, да и он не так плох. К тому же, им предстоит увидеть друг друга не с самых выгодных сторон: кто-то будет раньше просыпаться и проходить мимо спящего соседа, а красиво никто не спит, Катя точно будет пугать его разноцветными масками для лица и долгими макияжами, Игорь будет курить прямо в квартире, держа сигарету в зубах, как ненавидели абсолютно все его знакомые. Своими жизненными ритмами и взглядами они не сойдутся, но попытаются. В тёплой ванне девушка задумалась: «Если он попробует что-то предпринять, что делать тогда? Откуда мне знать, умеет он контролировать свои эмоции или нет? Слава иногда может сорваться, а этот такой же наверняка. А почему меня вообще заботит Игорь? Он тут для галочки сидит, чтобы Славе спокойней было, а мне просто перетерпеть надо». — Кать, я знаю, что моё присутствие тебя смущает, — Игорь поднял голову, чуть только девушка вышла из ванной с полотенцем на волосах, — и поэтому у меня возникла идея. — Внимательно слушаю, — она оперлась боком на дверной косяк, скрестив руки на груди, и дёрнула головой, поправляя полотенечную улитку. — Тащи пиво, знакомиться будем. Я всё объясню, правила игры проще, чем в «резиночках»** в детстве. А коньяка у вас нет? У Славы в прошлой квартире мини-бар был целый, на него не похоже было бы, если бы на всю квартиру только пара бутылок пива. Катя закатила глаза и, опустившись на корточки, открыла нижний шкафчик под телевизором: стекло задорно зазвенело, и она выудила бутылку армянского коньяка. Протянув её Игорю, она села по-турецки на другой конец дивана и сняла с головы полотенце — потемневшие от воды русые волосы упали на спину одним мокрым пластом и закапали на плед, которым был укрыт диван. — Разрешаю пить с горла. Слава не обидится, а я пить не собираюсь. Рассказывай, что ты там придумал. — План таков: каждый из нас должен рассказать две истории — самую крутую и самую детскую. На выбор, что угодно, даже что-то мерзкое. Если хочешь, я начну, — он действительно отпил коньяк прямо из бутылки. — Самая крутая ситуация. Катя оперлась локтями на бёдра и стала слушать. Игорь ещё не успел переодеться и сидел в широкой серой футболке и джинсах, уже поблёскивал карими глазами с каплей коньяка и восхищённой симпатии. Ему было уже далеко не 15, чтобы от алкоголя голова пустилась в пляс, однако сейчас новая соседка казалась ему даже прекрасней, чем все 3 года до этого. — Когда мне было 17 лет, то есть, — он грустно вздохнул, — больше 11 лет назад… — Ты копил на новенький мопед***? — Катя впервые за день искренне ему улыбнулась. — Почти. У меня не было ни прав, ни машины — вообще ничего, но я умел водить, дядька ещё в детстве научил. А история вот в чём: Славян сцепился с какими-то скрипачами, — он поспешил объяснить, увидев чуть не хохочущую Катю, — не, серьёзно, мы раньше жили недалеко от консерватории, и там были просто отвратные скрипачи, плохие не как музыканты, а как люди, мы их «консервами» называли. И поехал он на разборку с ними — один против трёх, думал, всё в шоколаде, он же покрепче, а там прямо дистрофаны были. Дистрофаны, но со струнами, а их если натянуть умело — можно яблоки нарезать. Вечер, я никого не трогаю, смотрю «Галилео»****, и звонит мне мой одноклассник, говорит: «Славку порезали». Я ж чуть не поседел, но в себя быстро пришёл, схватил у того одноклассника машину и покатил. Ехать было километров 5, а мне казалось, я из области выехал. Пушки у меня тоже не было, а зажигалка в виде пистолета была, я её в руки — и побежал консервы шугать. Смотрю — а шугать уже нечего, валяются избитые все: один плачет, второй без сознания, третьего Слава продолжает бить. А его и правда порезали, только не ножом, как я подумал, а струнами, весь он в крови был, причём, и в своей, и в чужой. Я его под руки и потащил в машину, он злющий был, кое-как затолкал. Едем назад в ночи, время-то уже ого-го было, и тут бац — менты. Катя прям-таки заслушалась историей Игоря. Он был таким искренним, так живо и весело рассказывал, упивался этим воспоминанием, будто это было самое важное событие в его жизни. А вдруг это так и было, и просто никто об этом ещё не знал? А самое главное — Кате было интересно. В тот момент, как её Слава на пороге совершеннолетия дрался где-то за городом с молодой интеллигенцией, она только собиралась идти в 5 класс. — Ну, я объяснил, мол, на друга вот напали, везу домой. — Поверили? — Представь, — он чуть наклонился ближе, — у меня на заднем сидении сидит окровавленный человек, видно, что покоцанный, а я-то чистенький, значит, не я бил. С меня взятки гладки. Поверили, конечно, пожурили, что документы с собой не вожу, на том всё и кончилось. Сейчас понимаю, ситуация была некритичная, но тогда я чувствовал себя настоящим героем. — Ну, как это — некритичная? А если бы ему горло перерезали? — Я тебя умоляю, — Игорь выпил ещё коньяка. — Твоя очередь. Катя взъерошила волосы, чтобы они не придавливались к голове и не оставили корни плоскими, и напрягла память. Надо вспомнить что-то интересное, что-то впечатляющее, такое, что и ей самой запомнилось, и детям можно в будущем рассказать без стыда. — Незадолго до моего 19-летия мы с моей лучшей подружкой Анжелой пошли в бар, — она хитро улыбнулась. — И перед этим прочитали, что нужно съесть неплохой такой кусок масла, чтобы не опьянеть. Анжела в жизни не пила, она гимнастка, а я, ну… не гимнастка. Я рубанула сливочного масла, и мы поехали. Уже не помню, что и как было, но по итогу мы услышали разговор бармена и одного из посетителей: они обсуждали, пьют ли такие утончённые девушки водку? И всё это дело привело к тому, что передо мной выставили пять стопок водки и поставили условие: если я не выпью их, я пойду на свидание с посетителем, а если выпью, так ещё и менее, чем за минуту — он заплатит за все эти стопки, и я уйду восвояси. — И что же ты? — Игорь счастливо улыбался и думал: «Какая же она прекрасная, Господи». — Я вспомнила, что наелась маслом, как сердце чуяло. Ни одна мышца не дрогнула, и я перевернула все пять стопок вверх дном. Лица и бармена, и парня, и Анжелки надо было видеть, конечно. Разочарованный посетитель заплатил, и… я дала ему свой номер. Ты не впечатлён, да? — Ну, как это… Впечатлён, конечно, но… — он ухмыльнулся. — Этим посетителем был Слава. И это был первый и последний раз, когда я пила водку. Улыбка Игоря стала заметно кислеть, но он изо всех сил старался это сдержать и скрыть. История Кати его, конечно же, несколько изумила, но присутствия Славы он в ней явно не предполагал. «Нет, больше я пить тут не буду. Одно дело — поглядывать на Катю, когда она со Славой рядом, а другое — когда она в полуметре от тебя сидит в пижаме», — думал он. — Как-то, — Катя растерянно опустила взгляд и стушевалась, — все истории вокруг него вертятся… Ты не против, если мы отложим наше знакомство на завтра? Всё-таки день тяжёлый был, такое чувство, что часов в 30 вместо 24. — Согласен, — Игорь сделал последний глоток и закупорил бутылку обратно. — Надеюсь, пожелание спокойной ночи действительно сделает её спокойной. — Да, наверное… Мужчина кивнул ей, постоял пару секунд на месте и ушёл в сторону ванной. Катя проводила взглядом его спину, пока дверь не закрылась, и накрыла лицо полотенцем. — Лечь спать. Лечь спать и не просыпаться раньше полудня.