Забудь о зелёной «Волге»

— Мне очень нужно с тобой поговорить, я могу присесть? — она перевела взгляд на Анжелу. — Я никуда не уйду, у нас нет секретов друг от друга. Мы идём в комплекте, так что, — Анжела похлопала ладонью рядом с собой. Девушка опустилась на скамеечку между ними, аккуратно поправив голубую ткань платья. Она повернулась с Кате и поджала губы. — Ладно, в общем, — Марина запнулась и громко вздохнула, — я знаю, что это прозвучит дико и странно, но я имею определённые отношения с одним близким тебе человеком. Я подумала, что тебе необходимо это знать, потому что так получилось, что нас обеих обманули, и… — Погоди, притормози, — Катя тоже повернулась к ней и свела брови. — О чём ты вообще, о ком? — О Славе. Катю окатила ледяная волна. Как?.. Такого не может быть, ни за что и никогда. Девушка поддерживала теплящуюся надежду, совершенно абстрактную: может, эта девушка врёт, может, Катя ошибается сама и думает не то, может, это очень плохой розыгрыш? Она смотрела на Анжелу за плечом Марины: та безумными глазами смотрела на подругу, закрыв раскрытые в ужасе губы ладонью и говоря своим молчанием: «Я говорила». — Вы с ним спите? — Вообще мы вроде как встречаемся. Я понимаю, ты в шоке, потому что и я в шоке была, когда узнала о тебе. Я думала… — Я ничего не могу понять, ты можешь рассказать всё с самого начала? Блондинка сочувственно вздохнула и грустно вскинула голову, тряхнув волосами и обнажив аккуратную татуировку ангела на плече. — Утром я приехала сюда, потому что захотела сделать своему, как мне казалось, парню сюрприз. В центре я встретила его друга, Богдана, наверное, ты и сама его знаешь, и спросила, где Славик и почему он ко мне не приехал, когда обещал. Ну и он выдал: «К Кате торопился», — только потом подумал и понял, что сказал. Чем больше девушка рассказывала, тем глубже Катя падала внутри своего сердца, тем страшнее становился взгляд Анжелы, застилающийся слезами. «Не приехал, когда обещал…», — гулко прозвучало в Кате. — Я немного поискала и нашла тебя. И ваши совместные фотографии у тебя на страницах. Я не собиралась никого уводить, я даже не знала, что у него есть девушка… вторая… — Подожди, ты, — Анжела уже начинала говорить в нос, — уверена? Ну, что мы об одном человеке говорим. У тебя есть ваши фотки или что-то подобное? — Нет, не поверишь, за почти полгода ни одной. — Полгода?.. — Катя обессиленно выдохнула. — Слушай, — Анжела поднялась с места и пересела на стул напротив, — можешь рассказать, пожалуйста, прям с самого-самого начала? Как вы познакомились? Этот январь, кажется, совершенно не знал, что является зимним месяцем, и ему положено быть холодным и сверкающе-снежным. Липецк ещё сохранил свои новогодние украшения, но ощущения былого присутствия праздника в городе совершенно не было. Неоновые огоньки уличного освещения смешивались в глазах Славы с таким же ярким свечением вывески бара, во всю гудящего людьми. Выпитые коктейли, перемешанные уже в его сердце с коньяком, заставляли смотреть на этот зимний, но недостаточно холодный вечер как на новое приключение. Одна из барменов усиленно старалась понравиться ему, даже предлагала шот текилы за счёт заведения, но что-то в ней Славе совершенно не нравилось: то ли яркие волосы, то ли что-то в лице, то ли в этом навязчивом желании познакомиться. Когда бар был уже забит практически под завязку, он расплатился за выпивку, решительно отказался от подарочной текилы, натянуто улыбнулся барменше и вышел на улицу. «Время, — он опустил взгляд на экран телефона, — 22:50. Веселье только начинается, а я уже перехотел». Холодный воздух выбил из него где-то 70% алкоголя, оставляя только расслабленную нотку. Город всё ещё был ему незнаком, да и сам Слава не торопился проявлять инициативу в этом знакомстве. Вообще, сегодня, видимо, ему знакомиться не хотелось ни с кем и ни с чем. — Молодой человек, вы паспорт выронили. Или нет. Мужчина обернулся: у дверей бара стояла девушка, обёрнутая в большой светлый шарф и протягивающая в руке паспорт в мокрой от жидкого снега обложке. Видимо, она видела его в баре, а он чуть не потерял документы. Издалека, сослепу и под градусом, он не мог различить, видел ли он эту девушку сам. — Это не ты ко мне в баре клеилась? — он подумал, что это могла быть и девушка с бара. — Прошу прощения?! Слава подошёл ближе: нет, не она. Эта девушка была светловолосая, тепло одетая, просто прохожая, увидевшая его незаметную неловкость на улице. Она хмуро смотрела на него тёмными глазами, её красные губы плыли в недовольном изгибе, а покрасневшая от мороза рука всё ещё держала несчастный паспорт. — Ой, извини, — мужчина закачал головой, растягивая слова. — Ко мне сейчас вот в этом баре очень навязчиво подкатывала барменша. Но она мне не понравилась. Он забрал паспорт из рук незнакомки, буркнул раздельное «Бла-го-да-рю» и пошёл дальше. Услышав за спиной хлюпанье женских ботинок, он обернулся и крикнул: «Погоди». Девушка, вышедшая под свет фонаря, остановилась и смогла наконец нормально рассмотреть мужчину, подходящего к ней. «Красивый. И скорее трезвый, чем пьяный», — заключила она. — А вот ты мне нравишься. Как тебя зовут? — Марина. — Ростислав, приятно познакомиться, — он ухмыльнулся. — Ничего, что я сразу на «ты»? — Да ничего. Я, наверное, пойду… — Подожди, — мужчина взял девушку за руку. — Не хочешь пойти со мной? Я в гостинице вот напротив остановился, по работе приехал, у меня в номере шампанское есть. Я градус понижать не буду, но тебя могу угостить. — Сомнительно как-то, — Марина надула губы. — Бутылка закрытая, с этикеткой отеля, ничего не подмешаю. Паспорт мой ты уже видела, можешь сфоткать, если переживаешь. Мужчина отпустил её руку и протянул раскрытый паспорт. — И ты пошла? — Катя прикусила палец. — Пошла. Слава отдал новой знакомой ключ-карту в руки, чтобы она смогла уйти, если захочет. Вблизи и без тёплого пуховика она оказалась ещё привлекательней, чем показалась в огнях неоновой вывески: стильно одетой, стройной, с красивой фигурой. — Я впервые в Липецке, — мужчина приглушил работающий телевизор, сидя рядом с девушкой на диване. — Мне кажется, он такой же, как Курск, Белгород, Орёл. Только не обижайся. — И не собиралась, — Марина улыбнулась. — А ты сам откуда? — Из Воронежской области. Город такой же, только поменьше, — он облизнул губы. — Опять потрескались на морозе, ужас. У тебя нет, случайно, крема какого-то? — Я только гигиеничку купила, ещё не открыла. Девушка немного наклонилась через подлокотник к сумке. Мужская рука легко легла на её спину, и она обернулась: Слава был ближе, но всё ещё на расстоянии. Может, его губы и правда были сухими, но важно ли это было, если они были на её губах? — Если что, мне 20… — Поверю на слово. Мужчина одним рывком притянул девушку к себе, сбрасывая с дивана лишние подушки и роняя на пол пульт от телевизора. Марина шумно выдохнула воздух из надутых щёк. Свой основной рассказ она закончила. — Периодически он приезжал на день-два, когда уезжал по работе, иногда мы встречались у меня, иногда в гостинице. Когда его не было, мы переписывались, не особо часто, потому что я могла подолгу не отвечать из-за учёбы. Через месяц, наверное, мы как-то неофициально, но стали встречаться, потому что я не хотела быть просто девчонкой, с которой можно переспать в командировке. А неделю назад он не приехал, сказал, заказ что ли неожиданный или что-то подобное, и я подумала: «Хммм, почему бы не сделать ему сюрприз?». Сделала. — Вот уёбок. Марина и Анжела, всё это время листавшая переписки на телефоне девушки, обернулись к Кате. Она сидела розовая, дрожащая и совершенно разбитая. Этого не может быть. Просто не может, и всё. Да, 3 года — не 10, но они же жили вместе. Да, она сомневалась и, наверное, даже боялась признаться самой себе, что ждёт, когда он крупно облажается, но всё же испытывала к нему чувства. А сейчас всё, что в ней осталось — обида, бессмысленная и беспощадная как русский бунт*. Она пульсировала в её голове, вытягивала кровь из подушечек пальцев, стучала в груди то справа, то слева, толкала из её глаз тяжёлые капли, била по краснеющим губам. — Он никогда даже повода не давал… — она глотала крупные солёные слёзы. — Я готова была поклясться, что он меня любит… — Даже если и любил, вот такая форма любви тебе нравится? — Марина, сама блестевшая слезами, смотрела ей прямо в глаза. — Мне — нет. Анжела смотрела на двух обманутых девушках и думала: как же не вовремя ей самой подвернулось счастье. С другой же стороны, они с Катей всё ещё нормально не поговорили о её непонятных чувствах с Игорем, и это точно имеет смысл, особенно сейчас. Что ей делать? А что делать Кате?.. — Я не знаю, что делать… — Катя закрыла лицо руками. — Мы 3 года встречались, понимаешь?.. — Я знаю, что делать. У меня было время подумать, — Марина горько усмехнулась. Катя совершенно не хотела возвращаться в квартиру; она впервые пожалела, что живёт на втором этаже, что до него так мало ступенек, так мало шагов по коридору. Так мало она чувствует, так много думает сейчас. — Ты так рано, — Слава открыл ей дверь. — Быстро наговорились? «Нужно взять себя в руки, сделать вид, что всё хорошо, ничего не изменилось», — твёрдо сказала она сама себе. Этот день будет тянуться целую вечность, но завтра… — Да а что было говорить? — она натянула улыбку и обняла его за шею. — Всё же хорошо прошло. Вот если бы что-то было не так, я вернулась бы домой только завтра. Или ты этого и ждал? А ну, признавайся! Мужчина рассмеялся. Не объявленное официально перемирие было заключено. Но только для него. Катя тяжело вздохнула и потёрла яркие от сухих слёз и красноты глаза. Слава показался в дверном проёме ванной и нахмурился. — Ты что, плакала? Что случилось? — Анжела заказала безалкогольный Апероль Шприц, я забрала у неё апельсин, и он брызнул мне в глаз… Мужчина обхватил лицо девушки руками и нежно поцеловал её закрытые веки. Он уже наклонялся к губам Кати, когда услышал телефонный звонок; девушка для вида открыла воду в раковине и прикрыла дверь, а сама прислонилась к дверному косяку, чтобы слышать хотя бы часть разговора. — Ты как-то неожиданно, — голос Славы дрогнул в смешке. — Серьёзно? Да зачееееем, — он заложил руку за голову. — Нет. Нет, я не… Ну, вообще у меня были планы на завтра, но я постараюсь что-нибудь придумать. Но правда не стоило. Ладно, давай, да. Пока. «Я позвонила. Он согласился», — пришло на телефон Кати. Окей, она не ошиблась — Слава болтал именно с Мариной: по плану, она рассказала, что очень расстроилась, когда он не приехал, решила сама взять инициативу в свои руки и сделать сюрприз, теперь ждёт его завтра в съёмной квартире, готовит какой-то шоколадный торт, а от него требуется только купить чего-нибудь выпить. Катя перекрыла воду, выдохнула и вышла из ванной. — Ты ничего не готовил сегодня? — «По-флотски» сделал, — по нему было видно, что вот-вот он скажет то, что девушке совсем не понравится, — и, Катюш… — Что, опять?! — она скрестила руки на груди и оперлась боком на дверной косяк. — Не смей. — Я не в командировку, а в посёлок. И не сегодня — завтра, Влад звонил, послезавтра проверка — нужно некоторые гаражи освободить. Я просто заранее говорю, могу с ночёвкой остаться, чтобы встретить проверяющих, ну, договориться, сама понимаешь. Девушка сжала губы и закатила глаза. Всего сутки неискренности, всего сутки против его долгих месяцев. Марина сказала, что не строила воздушных замков, что справится сама, переживёт и забудет, не позволит этой обиде прорасти слишком близко и обрубит все связи с ним. И Катя постарается пережить. В конце концов, ей могут помочь. Слава был искренне удивлён тому, что ему позвонила Марина. Она приехала в Воскресный на пару дней, чтобы встретиться с ним, как и собиралась неделю назад, сняла квартиру, а сейчас готовит специально для него, надеясь, что он придёт. Ну и как он может не прийти? Одна беда — Катя. Обиженная, задетая его недоверием, не получающая ответов на свои вопросы, обманутая, но не знающая об этом, незаметно отстраняющаяся Катя. Любимая, но с оговоркой, и любящая, хотя, он был готов поклясться, что с оговоркой тоже. Мужчина выбирал брют** и изредка усмехался сам себе: что он вообще делает? Где совесть — придушена ревностью, усыплена чьим-то голосом, намеренно отведена в дальний холодный угол или оставлена дома вместе с Катей? В любом случае, сейчас Славе не хотелось к ней обращаться: он расстроен, ему многое кажется. А теперь он может ненадолго отвлечься от всего, что тяготит его душу лишний раз. — Славик! Марина бросилась ему в объятия, обхватывая ногами пояс. Мужчина сдержанно улыбнулся и проковылял внутрь квартиры в направлении кухни. Девушка не солгала: на столе стоял красивый шоколадный торт, только добытый из холодильника, где провёл всю ночь для застывания крема. Рядом с ним так красиво смотрелись блестящие чистотой бокалы, и бутылка шампанского стала финальным штрихом этой прекрасной картины свидания. — Удивила, не буду скрывать. А диплом? Получила? — Нет, в начале июля получаю, — девушка гладила его кожу кокетливым взглядом. — Приедешь отметить? — Я подумаю. Посмотрим, как с работой сложится, — Слава пытался максимально беззвучно открыть бутылку. — Главное, напиши просто, как получишь, чтобы я хоть поздравил. Марина вся искрила от нетерпения. Несмотря на прохладу за окном, температура в квартире поднималась вместе со стройной ногой, скользящей под столом по ноге мужчины вверх. Слава почувствовал, как возбуждающее тепло обволакивает его руки и шею, разливается внутри сердца текучим сладким мёдом, туманит распахнутые глаза и томно опускает их веки. Мужчина оставил открытое шампанское и медленно подошёл к девушке, увлекая её за собой, запуская крепкие пальцы в золотые волосы, прижимая к себе так близко, чтобы между ними оставались несчастные миллиметры одежды, от которых нужно было избавиться. Марина запустила тонкие руки под футболку Славы и обожгла его грудь холодным прикосновением; мужчина втянул воздух сквозь зубы и усмехнулся, позволяя девушке снять с него то, что ей покажется лишним. Мужчина провёл линию из поцелуев по её шее до самого плеча, одетого в тонкие запутанные лямки топа. Изредка открывая глаза, он заметил, что диван уже превращён в кровать, застеленную кремовым постельным бельём, пропитанным сладким ароматом вишнёвого парфюма для одежды, что Марина всегда носила с собой. — Погоди… Марина оторвалась от поцелуя и, посмотрев Славе в глаза, молча кивнула в направлении двери; мужчина обернулся и… — Чёрт… — только и проронил он.