***
Слава докуривал, прячась где-то у задних дверей ЗАГСа и улыбался сам себе: погода была идеальна, солнце окрашивало всё тёплым золотом, новые туфли, купленные специально по случаю, не давили на ноги, вытянутые вперёд. Всё было так хорошо, что от этого повального удовольствия, пусть и разбавленного каплей грусти, хотелось умереть на месте, чтобы самый последний момент жизни был именно таким — совершенно счастливым, тёплым и прекрасным. Его лучший друг женится на девушке, которая, кажется, была предназначена тому судьбой, и они точно будут счастливы всю жизнь, а он на этой свадьбе… — Свидетель. Привет. Обернувшись, мужчина увидел Анжелу, одетую в длинное шёлковое платье-комбинацию глубокого изумрудного цвета; кажется, у неё было такое же, но другого цвета, вроде бы, чёрное. Мужчина похлопал на месте возле себя, предлагая девушке сесть рядом. На её плече синела такая же лента, как и у него. — Привет, красавица, — Слава кивнул ей. — Ты одна что ли? А где твой мент? Девушка печально опустила голову, закрыв щёки длинными волосами. Никому последний избранник Анжелы не нравился: кому-то из-за звания майора, кому-то из-за надменного лица, кому-то из-за полного отсутствия счастливых чувств в глазах Анжелы при рассказе о нём. — Он не придёт. Сказал: «Я с твоими бандитами за один стол не сяду. Если тебе комфортно, это не значит, что и мне должно быть». Вообще, всё начиналось с того, что он якобы свадьбы не любит, но начали за здравие, а закончили, как говорится… — Дааа, — мужчина выдохнул сигаретный дым. — Мудак он, конечно. Не сопроводить собственную девушку на свадьбу лучшей подруги — это ж надо так придумать. Анжела села рядом с ним и вытянула ноги, укладывая руки на колени. И она, и Слава сейчас чувствовали себя одинаково: им казалось, что они что-то теряют, но на деле эта потеря становилась для них шагом к приобретению. И если к мужчине это понимание уже приходило, то девушке только предстояло это испытать. — Я думаю бросить его. Не нужен мне такой человек, который не может отказаться от своих убеждений. — А сама — такая же, — Слава поправил складки её изумрудного платья. — Красивое такое. — Пары раз хватило, чтобы перестать так делать. Я не хочу больше так жалеть. Анжела положила голову на плечо Славе, и тот приобнял её одной рукой. А всё-таки они родственные души, разные, но очень схожие. Дверь слева громко открылась, и из неё показался Богдан, гладко выбритый и весь блестящий непривычно светлыми оттенками в наряде. — Слав, опять за своё? — он держал дверь открытой. — У неё вообще-то парень есть. — Уже надо идти? — девушка подняла голову. — Было бы неплохо. Мужчины галантно пропустили даму, судорожно поправляющую ленту свидетельницы на плече, вперёд. Проходя в помещение, Слава тихо шепнул Богдану на ухо: «Не будет у неё больше парня», — и подмигнул. Просторный светлый зал ЗАГСа города Воскресный был новым, свежим после ремонта, уже не напоминал стандартные залы, открывшиеся в середине прошлого столетия и с тех пор не знавшие ни ремонта, ни перемен в духе наступающих времён: светло-голубые высокие стены разбавлялись аккуратными белыми плоскими колоннами, нигде не было ни одного вензеля, ни одного искусственного цветка, ни одной крошки позолоты. Богдан открыл двери и пропустил вперёд жениха и невесту; ожидающие их свидетели и родители обернулись. Катя чувствовала, как колотится её сердце, и сжимала руку Игоря, который и сам едва дышал, боясь сдвинуться или повернуться хоть на дюйм в сторону. На время речи регистратора они повернулись друг к другу и попытались поговорить без слов, одними лишь глазами: «Как думаешь, сколько она будет говорить?» «Надеюсь, не так долго, как в «Уральских пельменях»** «Мне до ужаса страшно» «Мне тоже, Катён. Я люблю тебя» «А я люблю тебя» — В знак заключения вашего союза прошу жениха и невесту обменяться кольцами. Игорь и Катя одновременно вышли из своих переглядок и повернулись к столу: регистратор протягивала им красную подушечку с двумя гладкими кольцами. Дыхание всех присутствующих само собой затаилось, когда длинные пальцы жениха надели маленькое колечко на палец невесты, а та, в свою очередь, глядя любимому прямо в глаза, дрожащей рукой надевала крупное широкое кольцо на его палец. — Игорь и Екатерина, объявляю вас мужем и женой! Только теперь задышавшие не беспокойно, а вполне нормально молодожёны крепко обняли друг друга и поцеловались: теперь они оба официально Унаровы. Громкие счастливые возгласы раздались из-за дверей, и ожидавшие вне зала гости радостно засмеялись, хлопая в ладоши.***
Тёплый свежий ветерок впускал длиннющие складки тюля сквозь окна в просторный зал, где развернулся настоящий свадебный банкет. На еду особо не обращали внимания, все разговаривали и смеялись, кажется, и говорить могли громче и быстрее, но не хватало радостного дыхания. «Горько» уже несколько раз прозвучало обрывчатой фразой, но ни одного полноценного тоста пока сказано не было: Анжела и Слава переглядывались, не в силах решить, кому из них первому удастся сказать тёплые и добрые пожелания молодым. За этой нерешительностью наблюдал один из гостей, держа в руке лёгкую рюмку коньяка; подгадав удачный момент, когда гости всего на пару секунд замолчали, он поднялся и громко выдохнул. — Я пытался подготовить речь заранее, но, — Пётр Петрович махнул свободной рукой, — решил, лучше так. Доченька… Глаза Кати уже блестели слезами, хотя отец ещё не успел сказать и слова. Игорь мягко погладил свою уже жену по спине и прижал её к себе. Пётр Петрович принимал и любил своего зятя, и тот безмерно это ценил, отвечая тестю взаимными тёплыми чувствами: один сопровождал второго в травматологию, пока невеста сдавала экзамены, а второй старательно рассматривал, что нуждается в ремонте на даче первого, совещался с Богданом и заказывал новую технику, ругаясь и изо всех сил стараясь объяснить, почему, по его мнению, электрический чайник лучше обычного. — Я не смог построить своей личной жизни, сомневаюсь, что знаю, какова любовь женщины к мужчине, поэтому, Катюша моя, люби своего мужа так, как чувствуешь сама. Однако я знаю, как мужчина может любить женщину, поэтому, Игорь, люби мою дочь так сильно, как только сможет твоё сердце. Никто не возведёт счастья в семье, кроме совместного труда мужа и жены, поэтому, не дайте этому счастью остаться простым долгостроем. Вообще, честно скажу, почти всех здесь я вижу впервые, но если Катя здесь, значит, все эти люди достойные, и я могу спокойно вверить самое большое сокровище, что у меня есть, вам. Пётр Петрович прижал кулак к носу и шмыгнул, стараясь сдержать слёзы. Анжела надула губы от умиления и прижалась головой к его боку. — Последние 23 года моей жизни были самыми счастливыми, потому что у меня была моя дочь, а все последующие я проживу вдвойне счастливым, зная, что теперь у меня есть ещё и сын. Игорь первым поднялся с места: таких слов он не слышал и от собственного отца; жених и невеста вместе обняли мужчину, и тот обхватил их руками под громкие аплодисменты других гостей. Звон рюмок и бокалов прокатился по залу и сменился тем же счастливым смеющимся гомоном. Свидетели поняли, что теперь им от тостов точно не отвертеться, и после переговоров за спинами молодожёнов первой для речи путём «камень-ножницы-бумага» была избрана Анжела. — Как там говорят: между первой и второй перерывчик небольшой, да? — девушка смахнула с плеча уже изрядно надоевшую синюю ленту. — У меня, в отличие от моего сентиментального соседа, получилось составить какие-то пункты, и я считаю своим долгом их озвучить. В первую очередь, я хочу пожелать вам всегда быть вместе: не только физически, но и психологически. Все мы знаем, насколько люди бывают разными, но самое важное — это научиться брать эту разность под контроль и вертеть её самостоятельно, не позволяя ей вертеть вами. Кроме вас самих, никто не поможет починить то, что выйдет из строя в ваших отношениях: говорите друг с другом каждый день и не забывайте, что вы составляете две половины чего-то целого, а целое лучше никогда не делить. Я знаю Катю почти всю жизнь, и она может быть таким тираном, Игорь, — она поджала губы и покачала головой, — так что учись уравновешивать этот симпатичный ураган. Но и в Игоре я успела кое-что заметить: такой он, конечно, нерешительный и скромный иногда; подталкивай его, Кать, но только не к краю, он же тебя за собой утянет. Хотя, и в этом есть что-то важное, подтверждающее, что вы должны всегда быть друг с другом. Девушка подняла свой бокал с кислым клюквенным соком. — Пусть в вашей жизни всё будет сладко и никогда не будет горько, — она ойкнула и засмеялась. — Горько! Гости засмеялись в ответ, и молодожёны вновь повернулись друг к другу, чтобы вновь поцеловаться. Когда Игорь ещё обнимал Катю, та распахнула глаза: в них сверкнула неожиданно позабытая идея. — Точно! — девушка аккуратно откинула платье в сторону и вышла из-за стола. Поодаль, на столе, уставленном подарочными коробками и конвертами, стояла высокая ваза: в ней крупным пионовым облаком красовался букет невесты. Катя подхватила его, и капли упали на плитку под ногами. Из всех присутствующих женщин незамужними были лишь двое — Анжела и разведённая сестра Игоря, Мила. — Давайте, девчата, идите сюда все! — невеста едва не запрыгала на месте от нетерпения. — Поль, давай! Под тихий смех мужчин гостьи выстроились за невестой; Анжела смущённо усмехнулась и остановилась чуть дальше других, там, где букет, по её расчётам, оказаться совсем не мог. «Раз», — громко начал Игорь. «Два», — подхватил Слава. «Три», — крикнула Катя и бросила назад пионы. Букет спокойно, не распускаясь и не разваливаясь, пролетел кремовыми лентами по воздуху и сам упал в руки одной из гостей. Анжела заворожённо смотрела на цветы, так чётко и уверенно лёгшие в её руки. Катя крепко обняла её и зачирикала что-то весёлое на ухо, но, качаясь в объятиях подруги, девушка видела только одно — полный грустной нежности взгляд Богдана. Он смотрел прямо на неё и словно шептал, признавался, умолял одними глазами; прошло какое-то время, и мужчина ушёл, видимо, на перекур, так ничего и не дождавшись от неё. Катя наконец отпустила подругу, банкет продолжился, но Анжела будто остановилась во времени. «Иди, дурында», — заключила она сама для себя и застучала шпильками по плитке. Опиравшийся на перила Богдан отнял от губ айкос и задумчиво вздохнул, смотря вперёд — на красивую природу внизу. Можно было увидеть и загородные дома, и какой-то новый пляж, и густой лес, окружающий и его, и всё остальное, что только мог выделить и обозначить для себя взгляд. А мыслей теперь в голове было столько же, сколько и деревьев там, внизу: Анжела поймала букет невесты и посмотрела, в первую очередь, на него. Значило ли это что-то, или он просто случайно попался ей на глаза? — Это я виновата. Мужчина обернулся и увидел рядом с собой и саму Анжелу: она нерешительно стояла на расстоянии и смотрела на него глазами, полными жалости. — В чём? — он дёрнул головой от непонимания. — В том, что мы потеряли столько времени, — Анжела виновато свела поднятые брови, — целый год. Я такая дура. Ты сразу же сказал: «Попробуй отделить человека от сферы его деятельности», — а я не смогла. Я так жалела, что предложила разойтись… — Мы же не встречались. Анжела приставила палец к губам, предлагая ему пока помолчать. — Я не была счастлива без тебя: ни одна, ни с… неважно. Мне потребовался год, чтобы понять это, представляешь? Целый год. — Прости, что провоцировал твоего майора. — Я ни разу не смогла объяснить ему, что ты делаешь. Что бы я сказала? — она сделала шаг ему навстречу. — Что этот мужчина в машине до ужаса меня любил, а я поступила с ним как последняя сволочь? Что я сама продолжала его любить? — Я не любил тебя. Девушка на мгновение перестала дышать. — Я люблю до сих пор. Не переставал этого делать. Богдан тоже сделал шаг и осторожно взял руки Анжелы в свои, заглядывая девушке в глаза. — Ни на секунду не переставал любить тебя: психолога, снежную королеву, чью-то подругу, свидетельницу, поймавшую букет невесты. Мою Анжелу. Мою Аварию. Она улыбнулась не только губами, но и счастливыми глазами, блестящими тёплыми слезами. Он не уставал ждать её, и она это знала, видела, чувствовала. Спустя год он помнил номер её квартиры на 7 этаже, её золотую подвеску с лабрадоритом, её карманное зеркальце с поцарапанным стёклышком. Спустя год она могла назвать его номер наизусть, точно сказать, во сколько он приезжает на работу, и что… — Ты так и не подарил мне вазу. — Я куплю тебе вазу. Если захочешь, даже две. Когда они возвращались, слева от жениха уже стоял наготове свидетель. Пара быстро и неловко прошмыгнула на места, и Слава шумно вздохнул. — Что ж, я, — он прыснул лёгким смешком, — знал, что окажусь на свадьбе Игоря, но, что невестой, да даже уже женой, будет Катя, я предположить не мог. Согласия в семейной жизни уже пожелала моя прекрасная напарница — свидетельница, счастья и долгих совместных лет пожелал новоявленный тесть, мне остаётся импровизировать уже по мелочи. Ребята… — он положил руку Игорю на плечо. — Будьте друг для друга самой крепкой и одновременно самой нежной опорой, сделайте всё, чтобы срок годности у вашей любви был не ограничен — обнимайте друг друга, слушайте друг друга и не бойтесь обращаться друг к другу за помощью. Знаете, говорят, мол, как корабль назовёшь — так он и поплывёт; исходя из этого прекрасного изречения, я хотел бы, чтобы ваш корабль плыл всегда под солнечными лучами и был настоящим райским судном, а потому… Мужчина достал из внутреннего кармана пиджака узкий конверт. — Я хотел бы, чтобы первым вашим совместным путешествием стало посещение чайной плантации в Сочи. Богдан хотел подарить поездку в Грузию с винными дегустациями, но я победил — напиться вы ещё успеете. Слава обнял Игоря и поцеловал Катю в щёки. Их треугольник вновь сложился в мирные и любящие формы, и ощущать это было просто потрясающе. — Я пойду покурю, — прошептал мужчина между молодожёнами. — Без меня никаких интерактивов не устраивайте, обижусь. Слава практически выбежал на открытый воздух и вдохнул его полной грудью прежде, чем достал пачку сигарет. На горизонте уже садилось солнце, и небо было прекрасно в своих акварельных переливах цветов и оттенков, что-то зеленело, что-то уже желтело, вдалеке поблёскивала небольшая речка, и этот чудесный пейзаж хотелось запечатлеть в памяти на всю жизнь. Если бы под рукой был Катин полароид, Слава уже утащил бы его. Когда сигарета в пальцах уже наполовину растаяла, Слава почувствовал, что по всей его ноге расходится вибрация — звонил телефон. Увидев звонящего, мужчина улыбнулся. — Алло? — Привет! — голос весело звучал в трубке. — Слушай, я сейчас на обеде, а тут мужчина в машине ехал, так на тебя похож. Вот думаю: ты или не ты? — Не я, я же на свадьбе, — он выбросил за перила бычок. — Точно, вообще из памяти вылетело! И как там? Слава всмотрелся в покрытый туманом тюля зал и понял, что именно в этом зале и заключается настоящее человеческое счастье. В том, как влюблённо Катя смотрит на Игоря, своего мужа. В том, как Анжела, насупив брови, внимательно слушает рассказ Клима, пока его жена советует Олегу всегда сажать черри вместо обычных помидор. В том, как Пётр Петрович притворяется, что его нос покраснел от выпитого, а не от слёз радости за любимую дочь. В том, как Айдар рассказывает родителям Игоря, что дома у него всё хорошо, и родители тоже в полном порядке, сейчас делают ремонт у себя на даче. В том, как воркуют Полина и Сергей, будто только познакомившиеся. В том, как громко Богдан клянётся в чём-то сестре и племяннице жениха. Даже в том, как теперь спокоен, наверное, в Калининграде с семьёй Кирилл. Сейчас Слава понимал, что каждый трудный момент, который они прожили за этот год, каждая бессонная ночь, каждая слезинка, упавшая с чьей-либо щеки, каждая капля крови, которую он потерял — всё это точно стоило этого вечера. — Лучше и быть не могло.