Пробежка под дождём

На улице лило сплошной стеной. Юля и Ромка забежали в магазин еще когда дождь тихо капал, холодный и колючий, и прохладный ветерок бросал капли в лицо. Но пока бродили вдоль прилавков, пока накидали в корзину зелень, крупы и мясо, пока расплатились, поняли: лучше бы сразу бежали домой. На улице только всадников не хватало до полного Апокалипсиса. С магазинного крыльца виднелся дом, даже подъезд угадывался за кроной раскидистой сирени. Но пока добежишь — насквозь вымокнешь. Юля поймала Ромин взгляд и кивнула: — Три, два, один!.. Они побежали на перегонки, туфли хлебнули воды, и ступня погрузилась в хлюпающую холодную жижу, волосы прилипли к щекам, мокрая блузка приклеилась к рукам и спине, юбка вмиг стала тяжелой и мешалась. Рома вырвался вперед, и мог бы, ведь правда мог бы, уже нырнуть под козырек подъезда, но оставался рядом с Юлей. Наконец они оба добрались до дверей, до сомнительной безопасности площадки у лифта, створки открылись, глотая вымокших людей, с которых вода лилась струями, и только тогда Юля смогла перевести дыхание. На мгновение. Пока сердце не зашлось и не потеплело в животе. Мокрая футболка обрисовывала Ромкины мышцы, фигуру Аполлона, разлет мощных плеч и ширину рук, которые без труда могли долго удерживать на весу во время секса. С волос струилась вода, капли зависли на носу, на ресницах, катились к губам, и Юлька не выдержала, впилась в эти губы поцелуем, грудь прижалась к твердости Роминого торса, его руки обхватили за талию, скользнули ниже… Если бы не шокированные соседки на площадке, до квартиры бы не добрались. Соседки одинаково скривились: ишь ты, живет гражданским браком с таким импозантным мужчиной, а еще любовника домой водит — и с одинаково надменными минами зашли в кабину, когда Юля и Рома вышли. Соседки, впрочем, на Юлю всегда косо смотрели: ишь ты, баба-майор, ясно-понятно, чем дослужилась. Они и про любовника заговорили, когда Рома появился в Костиной и Юлиной квартире в первый раз, и продолжали эту песню день за днем, месяц за месяцем, год за годом. Хотя Костик не раз на реплику «А твоя жена любовника водит!» раздраженно рявкал: «А это мой!» Соседки погрузились в лифт, не заметив, что именно Рома достает из кармана ключи и открывает дверь. А Юля втащила Рому внутрь, захлопнула дверь за спиной и скинула наконец мокрые безнадежно испорченные туфли. — У меня, пардоньте, даже яйца промокли, — пожаловался Рома. Юлькино белье тоже вымокло под ливнем, и вот по-хорошему, вот в идеале, им надо было дойти до спальни, достать сухую одежду, затем погрузиться под душ и после согреться чаем. Но в спальне отсыпался после дежурства Костик. А Рома в этой мокрой футболке и с влажными волосами был слишком сексуален, чтобы Юля могла сдержаться. Губы вновь встретились в поцелуе, Ромкины ладони скользнули по Юлиной юбке и с нажимом погладили ягодицы, а потом вжикнула молния, мокрая ткань свалилась к ногам и следом за нею последовали трусики. Юля запустила руку в Ромкины штаны. Кожа на животе и лобке была прохладной и влажной, а член наливался горячей кровью, и Юлька скользнула по нему кулаком, насколько позволяла узость плавок. Рома целовал губы, ласкал уши и шею, его ладони мяли грудь, дыхание прерывалось, и возбуждение находило тяжелыми волнами. Рома подхватил Юлю под ягодицы, и понес в кухню, к обеденному столу, застеленному льняной скатертью. Его тяжелые от влажности джинсы повисли на лодыжках, не давая освободить ноги. Юлька почувствовала прикосновение сначала Ромкиных пальцев, размазывающих смазку по половым губам, затем головки толстого члена, который она так любила. Который они так любили. Боже! Стон получилось сдержать, лишь прикусив губу. И Рома тоже замер на миг, но за стенкой движений не слышалось, Костин сон продолжался. Юля потянула вверх Ромину футболку, проследовала ноготками по прессу, выше, к груди с еле заметными светлыми волосками, царапнула соски, губами нашла губы, пальцы скользнули в волосы, в мокрую, в мягкую челку, спадающую на висок. Юля осыпала поцелуями лицо, и чем сильнее приближалась к оргазму, тем исступленное были ласки, и тем громче стучало в голове «Ромка, красивый Ромка, горячий Ромка, ее, их, только их!» Скрипнула половица, и Юлька вскинула голову, мгновенно отрываясь от Роминого лица — и в желанный оргазм ее провожал сонный и влажный взгляд Костика. — Что за порно без доставки в кровать? — немного обиженно спросил Костя. — Мы думали, что ты спишь. — Ради вас я бы проснулся. Костя потер мягкое со сна лицо, и приблизился, его ладонь дотронулась до Роминых ягодиц, скользнула к лобку и ниже, туда, где соединялись Ромино и Юлино тела. Костя поймал Юлины губы, втянул в долгий поцелуй и с сожалением отстранился. — Сергеич, а мне что-нибудь перепадет? Юлька коленом почувствовала, как тяжелеет у Кости в штанах, подтянула вверх ногу, и стопой коснулась уже твердого члена. Костя вновь потянул Юлю на себя, но лишь для того, чтобы поцеловать, чтобы скользнуть подушечкой пальца по влажному влагалищу и нырнуть внутрь не больше чем на фалангу. После Ромкиного члена этой ласки было мало, раздражающе мало, и Костя понимающе усмехнулся, собрал пальцем смазку и Ромину сперму и поднялся к клитору, нажимая именно так, как всегда нравилось Юле. Рома стянул Костины штаны книзу, уже когда опустился на колени. Взглянул вверх сначала на Костю, потом на Юльку, и они, не сговариваясь, положили ладони на Ромин затылок. Головка члена скрылась между мокрых от слюны губ, Костя протяжно вдохнул и шевельнул пальцем. Костя однажды сказал, что Рома и Юля похожи, они, мол, одного типажа. Юля не поняла тогда: они же разные, как день и ночь. Ромка вон раскачанный Аполлон, сама Юлька стройная, как осинка. Рома позитивный и насмешливый, Юля же считала себя более лиричной, серьезной, она и одевалась соответственно, тогда как Рома всюду таскал кожаные куртки и джинсы. Она и сейчас не понимала, что там такого одинакового нашел Костя, и не пытался ли этой схожестью объяснить для себя любовь сразу к двоим. На Юлин взгляд они просто отлично дополняли друг друга. Она вот, к примеру, не любила делать минет, когда кончит. Истома наваливалась вместе с желанием упасть морской звездой и летать в нирване, во рту пересыхало, какой уж тут минет. Ромка наоборот был неутомимым бойцом: сам кончит, а все равно льнет, чтобы Юльке куни сделать, чтобы Костику отсосать, чтобы поцеловаться хотя бы, чтобы продлить близость и нежность. А Костя целоваться любил, когда ему минет делают. При этом раскладе без третьего никуда. Без Ромки никуда. Ромка не был просто третьим, Ромка был своим, частью целого. И глядя на то, как он старательно сглатывает, как двигает головой, отсасывая Косте, чувствовала такое безумное возбуждение, как будто это ее касались Ромины губы. Костя вновь потянулся за поцелуями, уже не целовался толком, просто тыкался горячими губами, с которых то и дело срывались рваные стоны, его палец двигался быстрее, хаотично, не подводил к оргазму — побрасывал, и Юлька накрыла ладонью его ладонь, направляя и помогая. И кончила, кажется, в тот же миг, что и Костя. Рома тщательно облизал член и натянул на место Костины штаны. Затем поднялся с колен и окончательно стащил свои вместе с бельем, все еще мокрым после пробежки под дождем. — В душ? — мурлыкнул он. Юля и Костя с готовностью кивнули. Рома подобно Гамельнскому крысолову мог вести за собой, а Юля с Костей последовали бы и в душ, и в трубы, и в пекло. И на край света.