***
— Ну привет, родная дыра, — пробормотал я, бросив ключи на тумбочку, и включил свет в квартире. — Можно разворачиваться и ехать назад в тот слепой ресторан. Я вздохнул. До сегодняшнего дня меня одиночество как-то не особо тяготило, но сейчас такое чувство образовалось внутри, словно оторвалась половина меня. Но я как обычно вздохнул и закатил глаза — мой единственный способ показать недовольство. Заварив себе чай и выпив его, я принял горячий душ, почистил зубы и завалился спать. На следующий день в отделе первый, кто ко мне подошел, был Кирштайн. — Капитан, вы вчера так загадочно уехали с Алессандрой, я прям горжусь вами. Я фыркнул. Какого хрена? Гордится мной? Этому болвану жить надоело? Разговаривает со мной, как с мальчишкой. Совсем перешел все границы дозволенной дистанции между капитаном и обычным полицейским. Молча схватив его под локоть, я потащил Жана в свой кабинет и захлопнул дверь. Глубокий вдох. Выдох. Правда, я всегда знал, что сказать и ответить моим подчиненным. — Во-первых, «доброе утро, капитан Аккерман», а во-вторых, это не твое, черт возьми, дело, Жан, с кем и куда я поехал, — я устало прикрыл глаза рукой, зажал переносицу. — Но больше никогда не зови меня в подобные заведения. И если я узнаю, что ты проболтался кому-то о вчерашнем нашем похождении, будешь весь год драить отдел. — Так, а вы что, не поехали ну… трахаться с ней? — Что? — я думал, что сейчас этого дебила прикончу на месте. — Пик мне показывала ее на фотке, сиськи и задница у нее просто отпад, — продолжал Кирштейн в своем мерзком пошлом духе. Я медленно начал опускаться в кресло, а затем, рухнув в него, откинулся на спинку и закинул ногу на ногу. — Пошел вон, не желаю такое обсуждать с тобой, Жан. Я эту девушку видел в первый и в последний раз. Алессандра… Отдалось у меня в ушах. Имя был очень красивое, и девушка действительно невероятная. Но мне не посчастливилось познакомиться с ней поближе. Студентки не в моем вкусе, да и я давно уже не во вкусах молодых девушек. — О, зайка, ты здесь? Утро в моем кабинете продолжало меня раздражать. Появилась Дрейс. Хитч на секунду задохнулась, глаза сами по себе сузились в щелки. Так она обратилась, слава богу, не ко мне. — У меня срочный разговор с капитаном, — задержал ее Жан. — Уже не срочный, — шикнул я. — Так, Дрейс, давай сюда бумаги, и валите оба. Я занят. — Жан, насколько сильна должна быть любовь, чтобы выйти за человека старше тебя на тридцать четыре года? Хитч закусила губу. Только не злиться. Нет. Нельзя. Но я имел право быть агрессивным, когда мои подчиненные обсуждали в моем же кабинете хрен знает что. Я надеялся, что Дрейс ляпнула это по делу последнего преступника. — Давайте вы потом решите свои полигамные отношения, а сейчас покиньте мой кабинет. Живо, лентяи! Когда Хитч вышла, Кирштайн вновь появился на пороге и бросил мне напоследок: — Только знайте, эта Алессандра очень странная. Я бы с ней ни за что не стал бы встречаться. Я нахмурился, ожидая объяснения. — Она только и ходит на свидания, а до большего никого не подпускает. Это мне Пик сказала. — Бинго, Кирштайн, ты выиграл приз! — шикнул я на ходу. — В гробу я видал твои сплетни. Работать иди, придурок. И дверь кабинета захлопнулась.Глава 2
18 мая 2022 г. в 15:54
Агрессивный звук клаксона ворвался в салон и дал по ушам, отбился в мозгу, врезался болезненным звоном. Я заметил, как спутница, которую я вызвался подвезти домой, поморщилась.
— Пошел нахрен, вымесок!
Оторвав руки от руля, я прижал к боковому стеклу выставленный средний палец и удостоверение полицейского. Пацан в новеньком седане на соседней полосе начал опускать стекло. Очевидно решил высказаться. Ну, удачи ему…
— Себе побибикай, молокосос! — рявкнул я и ударил по газам. Не сильно хорошее впечатление я сейчас произвел на девушку, но это был я, чертов Леви Аккерман. Грубый и заносчивый. Гордость плескалась во мне, и было абсолютно плевать, что подумает Алессандра и другие окружающие. Меня нельзя дразнить, тем более на дороге.
— Так где ты сказала учишься? — тяжело выдохнул я, когда ситуация на дороге устаканилась, и мы смогли продолжить наш разговор и ехать дальше.
Серый асфальт и ночные огни за окном стелились впереди. Но я не позволял себе в городе ездить так, чтобы стрелка спидометра тряслась на границе разрешенной скорости. Бешеную прыть я проявлял только за городом и только на байке.
— Учусь в Стохесе, на преподавателя французского языка. Подрабатываю репетиторством. Ничего особенного.
Итальянка разговаривает на французском, что может быть сексуальнее… Но эту мысль я оставил при себе, не решаясь ее озвучить. Боковым зрением заметил, как Алессандра не сводила глаз с дороги, словно боялась встретиться со мной взглядом. За время поездки она ни разу меня ни о чем не спросила и постоянно одергивала свое трикотажное платьице к коленям. Но я туда и не пытался смотреть.
Жаль девушку. Она-то думала, что на свидание придет молодой парень, типа Марко Бодта, но пришел престарелый брюзга, которому до пенсии в военной полиции осталось каких-то пять лет.
— Твои духи теперь чувствуются в салоне, — уголки моих губ невольно дернулись. Улавливался запах жасминового чая и лотоса.
— Да? — она улыбнулась. — Запах наконец-то раскрылся.
До пункта назначения оставалось четыре квартала, хотя я не был уверен, что Алессандра дала мне правильный адрес. Зачем говорить человеку, где ты точно живешь, если никогда больше не встретишься с ним.
— И часто молодые люди ходят на свидание вслепую? — спросил я, взглянув сперва наручные часы на левой руке, которой я уверенно вел авто, а потом посмотрел и на Алессандру, добавив: — Чисто профессиональный вопрос.
— Ну, я не знаю... — Она крепче сжала смартфон в руке, нервничала из-за подруги. — На свидания меня обычно приглашают в нормальное кафе, где видно еду и собеседника. Я пошла, чтобы подругу поддержать, и надеюсь, у Пик сейчас все в порядке.
Действительно. Никакой драмы. Надо еще раз вспомнить, что годы перевалили за тридцатник, а эту очень красивую девушку-студентку, которая сидит в салоне моего авто, постоянно приглашают на свидания. И в душе такое чувство закралось, что Жан просто посмеялся надо мной. Идиота кусок. Хотя, чего я на него сержусь, меня никто не заставлял подвозить Алессандру. Умчаться бы с ней в свой любимый паб, чтобы скрасить одинокий вечер выходного, но тогда я сам себя не понимал бы.
Мы еще поговорили о ее учебе. В основном, я задавал вопросы, потому что вряд ли ей были бы интересны мои полицейские будни. Алессандра мило отвечала. Ее темно-шоколадные глаза под длинными черными ресницами украдкой изучали мой внешний вид и салон.
— У вас такая чистая машина. Ни пылинки.
— Спасибо. Я сам за ней ухаживаю. Люблю порядок.
Мы проехали еще один квартал, и она произнесла:
— Вот здесь, — раздалось в салоне. — Здесь остановите.
— Понял, — сухо выронил я и, развернув машину на сто восемьдесят градусов, остановился у бордюра.
— До свидания, господин Аккерман. — Алессандра впала в какую-то беспокойную рассеянность, и я почувствовал, что, прощаясь со мной, она думала о чем-то другом. Я понял это, когда наш разговор оборвался, и она неожиданно протянула мне руку. Теплую, хрупкую, а моя была холодной, и мне не хотелось, чтобы руки девушки замерзли по моей вине. Поэтому я довольствовался коротким пожатием.
— До свидания, Алессандра. Надеюсь, следующее твое свидание вслепую пройдет более успешно.
— Спасибо вам, что довезли до дома.
Больше моя собеседница ничего не сказала, и моя машина вильнула в сторону. На секунду заехала на соседнюю полосу, но я тут же выровнял руль. Со стороны опять раздался резкий звук клаксона.
— Да иди ты… — Средний палец снова припечатался к стеклу.