***
— Так вот где живет моя принцесса! В машине мы едва успели поздороваться, как припали к друг другу губами. Леви отстранился всего на мгновение. Выбрался из кожаной куртки. Черная косуха отправилась на заднее сиденье, а в ямку между моей шеей и плечом вернулись мягкие губы. Будто там всегда и были. Будто там им и положено быть всегда. Клеймо, ожог, мой стон. Мужские руки легли на поясницу, пальцы легко забрались под белоснежную рубашку. Прекрасная профессия у Аккермана: раздевать людей, чтобы проверить на наличие опасных предметов. Я запустила пальцы в короткие черные волосы на затылке, и Леви шумно выдохнул, прямо по коже. Запах потрясающего одеколона витал по салону. Дорогие специи, смешанные с легким ароматов фруктов. Новый? По крайне мере, я впервые ощутила этот запах на Леви. — Какая же ты красивая, но немного бледная, малыш? Глаза потухшие… — вопрос прозвучал приговором, когда он отстранился от меня. — Не соскучилась? — Соскучилась, конечно. Просто спала плохо. Черт, у меня начал сильно тянуть низ живота из-за месячных, вновь разболелась голова, и я всеми силами пыталась этого не показывать Леви. — Та-ак, твою ж налево! Ты до сих пор меня ревнуешь? Что-то снова понапридумывала себе на голову и включила бессонницу? — шикнул он, взглянув на меня исподлобья. После этого вопроса я вдруг представила, что в мое отсутствие Аккерман не прочь был кому-то кончить в рот, но я резко отогнала подобные мысли. — Все нормально, поехали, покажу город и перекусим где-нибудь, — спокойно сказала я. — Шиганшина очень красивая. Он выпрямился. — Ладно. Давай так. Ты главная в наших отношениях. — Аккерман погладил меня по волосам, ища в моих глазах намек на чувства. — Я, кстати, был однажды в Шиганшине. На одном дельце. Мы отъехали от моего дома, проехав пару кварталов. Силуэты домов и зданий сменялись силуэтами деревьев. Сегодня хоть и четверг, но люди на улицах оживленно шли по своим делам. А мне никак не удавалось успокоиться, меня начинало тошнить. Да что ж такое, обычно я переношу женские дни не настолько плохо. Но сейчас… Леви резко дал по тормозам, благо, я сразу пристегнулась, зная его порывы на дороге. — Хочешь знать, я взволнован не менее тебя. Я блядски ревнив. Иногда подыхаю в своей ревности. Все в тебе привлекает внимание: и стройное тело, обтянутое со вкусом подобранной одеждой, и изящная шея, и длинные волнистые волосы, черные и блестящие, и интересное лицо, четкие линии бровей и слегка раскосые глаза. Ты ходишь всегда в коротком, у тебя красивые ноги. Да если бы мужики были псами, они бы в радиусе ста метров около тебя все обоссали. Каждый, сука, сантиметр. Вот как мне, а? Я искренне рассмеялась. Меня позабавило это сравнение, а еще то, что Аккерман действительно меня ревновал, хотя я ни разу, будучи с ним, повода не давала. Сама того не осознавая, я погрузилась в воспоминания об одной лекции по французскому языку у нас в университете на третьем курсе. И ощутила нежность и легкое возбуждение. Меня тогда после трехчасового выступления лично лектор пригласил в ресторан, единственную из всего потока. А я отказалась, видя в его глазах вожделение и секс. — Леви, какой же ты наивный. У меня просто начались ну… эти дни, мне неважно в первый день. Прости, что заставила тебя нервничать. Его брови невольно сошлись. — Так бы сразу сказала, что в кафе не едем. — Неловко как-то. Вдруг будешь злиться. — Я буду злится, если ты в обморок рухнешь на пороге заведения, или тебя вывернет. Однако как же он умел чувствовать. Мудрый мужчина, с большим сердцем, который готов был перевернуть весь мир, чтобы я была хоть капельку счастлива. Аккерман молча развернул машину на сто восемьдесят градусов, а потом серьезно сказал: — Я отвезу тебя домой и проконтролирую твое самочувствие. Леви и сам был таким уставшим от работы, от недосыпания и от меня, что не хотелось ничем его нагружать. Еще и назад сегодня придется ехать четыре часа. Бедненький. Мужчин не стоило жалеть, но я уже говорила, что буду Леви любить и лелеять, как смогу.***
POV/Леви Моя рука с телефоном безвольно упала на колено, я выключил зажигание и забрал косуху с заднего сиденья. Из багажника достал пакет со сладостями и небольшую подарочную упаковку. Все для моей девочки. Сердце забилось в странном неровном ритме, дыхание стало поверхностным. Нужно успокоиться. Я взрослый мужик, и знакомство с родителями не такое уж и страшное событие. Просто успокоиться, принять ситуацию и сориентироваться. Всего лишь. Никаких сложностей. Черт, каждый аспект моей жизни был действительно продиктован какой-то ебанью. Все эти чужие гормоны, витающие в воздухе, порождали не лучшие мысли. Сколько дней я был без Алессандры? Пятнадцать? Восемнадцать? И не она ли причина тому, что больше не замечал других женщин? Родители должны уйти на задний план. Но как только я переступил порог прекрасного дома, я ощутил спокойствие и, наконец, понял, что в семье Алессандры была главной именно она. — Так вы капитан полиции? — спросила госпожа Аманнити, когда меня представила Але. Ее мама приветливо меня встретила, затем достала пиццу, а Алессандра, обняв меня за локоть, тихонько спросила, буду ли я жасминовый чай. — Да, я капитан отдела по убийствам, — ответил я, присаживаясь на диван. После того, как Але передала мне чашку с ароматным напитком, подойдя ко мне, я тихо ей шикнул: — Может ты приляжешь все-таки? — Минутку. Вчера пирог и пиццу для тебя приготовила, попробуешь? И сладости твои откроем. — Это уже твои сладости, — настоял я. Я привез Алессандре огромный пакет из кондитерского магазина: четыре плитки шоколада, шоколадные яйца, мармелад, птичье молоко, заварные пирожные, шоколадные конфеты. Она прижалась ко мне на диване, обнимая. Я нашел ее шею и прижался носом к бархатистой коже, скрывая свою слабость. Она не смущалась ласкаться ко мне при родителях. Я оценил ее поступок. Через какое-то время в гостиной появился господин Аманнити. Я вежливо поздоровался, и мы познакомились ближе. Он почему-то не удивился моему появлению, заметив, что дочь приехала счастливая из столицы. Я внимательно его слушал и спокойно отвечал. Не задавал вопросов и не ставил ультиматумов, лишь хотел дать понять родителям Алессандры, что они могут на меня положиться. — А где вы познакомились с Алессандрой? В полиции что ли? — отец смущенно улыбнулся, но подобный вопрос я ожидал. — Дочь ничего нам не рассказывала. — Пап, нас познакомили, — ответила Алессандра. — А потом Леви мне помог со штрафом, я тебе говорила. А потом я ему чашку подарила в знак благодарности. — Так это были вы, господин Аккерман? — удивился отец. — Очень благородный поступок. — Да пустяки какие! Решил понравиться такой девушке, — сказал я и подмигнул Алессандре. Определенно, я понравился господину Аманнити. Всем. Начиная с внешности и заканчивая язвительной волевой натурой. Но и отец Але, несмотря на свой возраст, очень хорошо выглядел. Моя девочка была на него похожа. Уверен, ее папа был красавцем в молодости. Итальянская кровь генетически бурлила в генах дочери. Я быстро освоился на новом месте. Еще бы — ведь родители Алессандры так старались мне угодить. Наверное, потому что я занимал высокий пост в военной полиции столицы Стохес. В этой семье не разило фальшью. Они смущались меня, но было видно, что это льстит Алессандре. Мы вместе посидели с господином Аманнити и выпили немного вина, пока Але ушла в свою комнату на втором этаже. Потом я отпросился, словно у учителя, пойти за Алессандрой. — Папа не замучил тебя рассказами? — услышал я вопрос, когда вошел в светлую небольшую девичью спальню на втором этаже, от которой я моментально пришел в умиление. Комната была чистой, аккуратно убранной и слишком уютной, чтобы взять и уйти. Полки заставлены книгами, статуэтками, кубками по гимнастике, картинками. А что мне больше всего понравилось, так это огромная кровать, на которой уже переодетая в толстовку и мягкие штаны, лежала Але, держась за живот. — Все отлично, видно, кто в семье босс. Но я думал, ты предупредила родителей обо мне. Вроде: у него мерзкий характер, он упрямый, язвительный и резкий. Иногда с ним невозможно общаться. Она рассмеялась. — Как я могу сказать о тебе такое, если я босс! — Але вновь рассмеялась. — Да. К слову, мужчине полагается встряхнуться, когда он просыпается рядом с прекрасной женщиной. — Ты единственный мужчина в моей жизни, не считая папы, а мне же нужно иногда плеваться ядом. Терпи. — Она потянулась за чашкой с чаем возле ноутбука на столике, а потом выдохнула. — Не хочу, чтобы родители совались в наши с тобой отношения. Правда как она есть. Мои губы дрогнули, взгляд переместился на тарелку с пирожными. — Они и не будут соваться. Я не тот человек, чтобы подпускать к себе кого-то слишком близко. Но им я доверяю. — Расскажи о своей маме? — Алессандра вернула чашку на блюдце и потянула меня к себе на кровать. Я удобно примостился и прижал ее к себе. Так близко, прижимаясь крепче, я чувствовал поддержку и невероятное спокойствие. Спокойствие оттого, что Алессандра рядом. — Что ты хочешь знать? — Начнем хотя бы с имени, — она закусила губу. — Кушель. Кушель Аккерман, — пронеслось скороговоркой. — Я ее не помню, я был слишком мал, когда она умерла. Но Кенни говорил, что моя мать меня сильно любила и заботилась лишь обо мне. Только мы жили в Тросте бедно, ей приходилось работать в публичном доме, чтобы прокормить такого ублюдка, как я. Я повернулся к ней взглядом, который, вероятно, должен был устрашать, однако, это выглядело так нелепо. Алессандра приподняла брови и выпрямилась, глядя на меня в ответ. — А Кенни не знает, кто твой отец? — Да понятия не имеет, ты что. Вряд ли и мама знала, — я усмехнулся. — По десять мужиков в день. Как думаешь?.. — Боже… Мы поговорили об этом спокойно. И мне нравилось, что Але воспринимала мое детство в публичном доме адекватно, все понимая. — Помню, как подростком я часто прятался, зажав уши руками, в каком‐нибудь уголке нашей комуналки в Тросте, когда через стенку муж и отец семейства кричал и избивал свою жену. Мне казалось, что я нахожусь внутри грохочущей жизни, которая может разлететься на куски от одной неосторожной фразы, одного неловкого движения. Казалось, что я нахожусь в аду. Поэтому приучил себя говорить немного и по существу, никогда не спешить, не бежать за уходящим автобусом, не торопиться с ответом и заполнять паузы в беседе решительными взглядами без улыбки. Да и работа меня дисциплинировала. — Поцелуй меня, — вдруг проговорила она, крепче прижимаясь ко мне. Я, не думая, чуть наклонился, прикоснувшись к мягким губам, и мой язык сразу же протолкнулся по-хозяйски внутрь. Мы долго целовались, кусались, обмениваясь слюной. Скорее всего, мой член вечером зло припомнит мне болью в яйцах. Я даже в какой-то момент невольно направил ладонь Але к своему свинцовому паху, чтобы она хоть как-то его приласкала, привыкла что ли. — Стой, а ты не сказал папе, что я живу у тебя? — вклинился в поцелуй тихий голос. — Мы говорили о моей работе, — я продолжил ее рукой гладить свой член и целоваться. — И кстати, посмотри, что я тебе купил в пакете. — Я уже посмотрела в ванной. — Губы Алессандры дрогнули, уголки поползли вверх. Неожиданно. — Знаю эту марку. Недешевая. Но блин, там соски прикрывают лишь вышитые малюсенькие цветочки. — Да ты что! — театрально выгнул я бровь. — А то я женских сосков никогда не видел. И на той фотографии, которую ты мне недавно сбросила, хорошенько видно красивый сосок. Проказница. Вот как у нее так получалось? Прекрасно готовить, быть чистоплотной и в тоже время такой развратной шлюшечкой. Я успокаивающе погладил ее по спине, коснувшись ушка губами: — Мне нравится. Если бы не твои женские дела, мы бы позабавились. Алессандра издала тихий подавленный звук, и ее щеки покраснели. — Минет не обещаю. Ничего не обещаю, капитан Леви, — она поднялась с кровати и вновь кокетливо заглянула в пакет с подаренными мной комплектом. Немой укор. Молчание. Ступор. — За дурака меня держишь? — Я досчитал до пяти, делая вдох, подавляя желание сделать с ней что-нибудь нехорошее, несмотря на ее месячные. Подскочив, я обнял Алессандру за талию. Я дернул ее к себе для резкого поцелуя. Она застыла в моих руках, ахнув мне в рот. Хотелось моментально забыть про свое любопытство. Девственница, не девственница. Хотя стоило бы задуматься, вертела она своим задком в первую нашу встречу дай бог. — Да плевать, чтоб меня, — начал я. — Просто закрыл бы дверь и трахнулся с тобой. Но, конечно же, в другой раз, милая. Не пугайся. Голод по прекрасному телу и узкому лону Алессандры сводил меня с ума. И я был бы не против, если она окажется не слишком послушной в постели. — Я принесу еще чаю, — откликнулась она. Я кивнул. — Мне нужно позвонить коллеге и хочу покурить, я выйду на улицу. Через пару секунд мы вместе спустились по лестнице вниз, я еще раз поцеловал ее в губы и вышел из дома, втянув голову в плечи. Ветер тут же засвистел в ушах. Пробежав небольшое расстояние от двери до Форда, я ворвался в салон, рухнул на сиденье и хлопнул дверцей. Сигареты лежали в бардачке. Не успел я вставить сигарету в рот, как раздался звонок от Кенни. — Блять, а ему что надо? — шикнул я, еще не успев взять трубку. — Кое-кто в последнее время не навещает старенького дядюшку, — раздался на том конце провода бодрый, но тихий голос. Я усмехнулся. — Что это за угроза, я занят? — Я хочу видеть тебя с твоей куклой у себя в гостях: задница у нее действительно отменная. — Я не в Стохесе. Подумаю на следующей неделе, чао. — Стой, стой, я настаиваю. — Алессандра сама решит, хочет она идти к тебе или нет. — Не понял, — удивленно протянул Кенни, — когда это мой грозный племяша Леви оказался под каблуком? — Это не подкаблучество. Она — молоденькая прекрасная девушка, а ты старый пошлый бандит. — Неужто не сказал ей, что и сам бандит? Я зло отключил звонок и толкнул руль. Легкие сдавило тисками, я сжал челюсть и отвернулся к окну. Конечно, нет. Я капитан военной полиции. Никакой не бандит, не вор. Вернувшись домой, я уговорил родителей Алессандры, чтобы отпустили дочь со мной в Стохес.КОНЕЦ ПЕРВОЙ ЧАСТИ