Я был наркотиком, держал всех в напряжении…
POV/Леви В дальнем конце помещения я допрашивал одну девицу, подозреваемую в убийстве. Она сидела за столом напротив меня. Вид у нее был достаточно самодовольный, а мой — беспристрастный. Рядом стояла Ханджи и задавала ей сотни вопросов. Подозреваемая тупила от такого количества слов, путалась в событиях, лгала и все время повторяла, что никого не убивала, при этом поправляя выкрашенные в блонд короткие волосы. — Так и будешь сидеть и смотреть, курица? — голос моей бывшей жены нарушил образовавшееся молчание. — Ханджи, постой, пусть она сама расскажет, — успокоил я Зое. — Ладно, Леви, сам ее допрашивай. Пустое дело. Она немая, когда я ей задаю конкретные вопросы. Приду через двадцать минут. Ханджи оставила меня с этой потаскухой… И сейчас начнется этот жалостливый взгляд. Обязательно. Потом закусывание губ. Они все так делают. Это как программа, заложенная природой, с которой подозреваемые бабы не могут переключиться. Ну вот. И эта дамочка типично по-женски поджала губы, чтобы распределить помаду… Но Алессандра делала так же, когда нервничала. А эта сидела совершенно спокойная. — Твой взрывной чаек уже остыл, капитан, — ровным голосом выронила она, как ее, Елена. Я тихо хмыкнул и продолжил задавать вопросы: — Какие у тебя были отношения с этим ублюдком, с которым ты совершила убийство? — Тебе не идет быть плохим полицейским, капитан. Ты для этого слишком хорошенький. Я закатил глаза и перевел взгляд с откоса окна, который разглядывал. Меня, видимо, плохо слышали. — А еще я модель белья и стриптизер. Повезло, правда? — мой голос до этого был ровным, но в какой-то момент переменился, и весь воздух в помещении будто напрягся. — Ты сядешь на восемь лет. — Да не убивала я его! — огрызнулась Елена. — Я и подумать не могла, что Оньянкопон примется стрелять, — затем ее шепот пробрался мне под рубашку, она навалилась на стол, как змея. — Может, как-то договоримся, капитан? Я не хочу здесь торчать. Елена принялась бегать глазами, вдыхая запах свежей краски в коридоре, словно только что его почуяла. Видно, пробудились от возбуждения рецепторы. Я пригубил чай, подозреваемая забросила ногу на ногу и коснулась ладонью моей руки. — У меня должен был быть сегодня выходной, а ты его сорвала, — сказал я, она посмотрела в потолок. — Звучит как угроза, капитан, — девица встала с места и осторожно подалась вперед. — Но я тоже хочу курить, а нельзя. — Что ты творишь, дура? Сядь, — зловеще выронил я. Она снова воздела взгляд к потолку. — Не спрашивайте, капитан, — неслышно ответили ее губы. Она наклонилась, протягивая руку к моему паху. Я тут же схватил ее за запястье, преграждая путь. — Не выдумывай, я полицейский, а не ебарь, — раздраженно схватил ее за локоть и оттолкнул к стулу. — Ладно, так и быть, смазливый ублюдок. Отсосу тебе в другой раз! Я рассмеялся, пригубив немного чая. Проглотив напиток и шумно выдохнув, мой взгляд на мгновение переместился с ее лица на ее ногти с облупленным лаком. — Нет, спасибо, — выронил я, а потом серьезно добавил: — Пятнадцать суток, пока я не узнаю, кто убийца. Я вызвал Конни, чтобы привел ко мне этого ублюдка Оньянкопона.***
Когда мы с Миком вышли из здания в девять вечера, ветер мгновенно нам объяснил, какая погода. Закариас в одну секунду вспомнил, что в пальто есть рукава, продел в них руки и туго запахнул на себе грубую ткань. Я застегнулся еще в отделе. Нахмурился, щуря глаза от ветра, но на этом все. — Как твоя девочка? — внезапно спросил Мик, как только мы оказались возле моего автомобиля. — Возможно вообще иметь личную жизнь, работая в нашем отделе? — произнес я и нырнул в машину. Мик только покачал головой. По пути домой, я заскочил в фирменный магазин и купил несколько стейков и бутылку вина. Через полчаса надежно оставил Ford на парковке и направился к квартире. Сейчас волновало одно — принять душ и завалиться спать с Алессандрой, зарывшись в ее ароматные волосы. Хотя я был бы не против чем-нибудь другим заняться с ней, но пытался не давить. Более того, у меня сильно разболелась голова после допроса этой шлюхи. Успеть бы закинуться болеутоляющим и успокоить свою раздражительность, чтобы не обидеть невольно Алессандру. Да уж, и какой из меня приличный мужчина? Я не создан для семьи и нормальной жизни. Але определенно вскоре надоедят мои поздние возвращения домой; мой вечно усталый вид и недосыпание; мои нервы; запах табака и мутных, подозреваемых в убийстве, баб. Иной раз я мог вздремнуть в машине или у себя в кабинете, но только не в постели. Под слегка прикрытыми веками я мысленно утешал себя тем, что Алессандра, на самом деле, никуда от меня не денется. Искусно изображая безразличие, я усмехнулся своим мыслям и отогнал их прочь. — Бурная ночка, Леви? — дружелюбно окликнул меня сосед, выходя из лифта. — Если бы, — улыбнулся я. — Как дела в полиции? — Хорошо, — улыбка стала уже натянутой. — Слышал, что вы никак того убийцу не можете словить. А убийства все продолжаются… Как с этим быть? Вот же ж крыса язвительная. — Я этим и занимаюсь, но все дерьмо почему-то лезет из Марли. Я ведь обычный полицейский, не Бэтмен из Готэма. А насчет убийств скажу лишь одно: люди рождаются, умирают, а если еще что-то происходит в промежутке, значит, повезло. — Хе-хе, и то правда. Но я скоро приду в отдел, проверю качество вашей работы. Дебил. Приходи, я на тебя посмотрю. Сморозить такое, кровью мочиться у меня захотел?! Я не ответил, одарил лишь соседа презрительным взглядом, и тот направился к парковке. Зайдя в квартиру, я увидел Алессандру, сидевшую на диване за книгами. Услышав, что я пришел, она тут же, подскочила, отложив учебники в сторону, и подошла ко мне. Ее нежное «привет» меня окутало спокойствием. Я поставил пакет на пол и притянул ее к себе. Наши губы встретились в ласковом сладком поцелуе. Мы оба улыбнулись друг другу. Прижав фигуру Але в тонкой коротенькой черной ночнушке к себе, я поцеловал ее в кончик носа и снова вернулся к губам, посылая волны желания. — Привет, малыш. Я соскучился. И я счастлив, что вижу тебя дома. Немного отстранившись, я снял верхнюю одежду. Алессандра забрала пакет, поставив его на стойку возле кухни. — От тебя веет холодом и вонючими женскими духами, — она улыбнулась, понимая, что на моей работе могло случиться всякое. — Боже, не спрашивай. Терпеть не могу вонь. Как хорошо, что твой запах божественен. В ванной Алессандра заставила почти всю столешницу своими женскими баночками и тюбиками, которые издавали потрясающий аромат, а в моей спальне появились девичьи вещи, книги, тетради. В ящике для белья и носков я заметил, что она сложила свои потрясающие бюстгальтеры и трусики. Меня не тяготили ее одежда и безделушки. Я также позволил ей брать мой домашний ноутбук, если нужно, чтобы она занималась, писала дипломную работу, читала. Вся квартира находилась полностью в ее распоряжении. — Я готовила рис и тушенные овощи, ты, вроде, не любишь сильно жирное. — Але появилась на пороге спальни. Я как раз снимал с себя рубашку, чтобы переодеться и отправиться в долгожданный в душ. — Черт, — выдохну я. — Я ужинал на работе заказной пиццей, чтобы тебя не тревожить готовкой. А на выходных приготовлю стейк. Не против? — М-м-м, вкуснятина, — протянула она, касаясь виском косяка двери. — Ты выглядишь чертовски сексуально. — Короткая шелковая ткань, которая смогла бы спрятаться в один кулак, едва прикрывала сладкие ягодицы. Правда, Алессандра все время одергивала низ. Я поправил на себе футболку и мягко улыбнулся, а она в этот момент задохнулась от волнения, что ли. Я действительно не понимал, почему Алессандра так нервничала все время. Я же изначально пообещал ей, что не прикоснусь к ее телу без ее разрешения, никогда не применю силу и не обижу. Хоть обидеть и применить силу я мог легко к любому человеку, будь то женщина, или мужчина. Но не к этой столь прекрасной девушке. И у меня не было особой практики по обращению с женскими эмоциями, меня они попросту раздражали. С Алессандрой же пытался учиться эти эмоции понимать. — Чем вообще занималась весь день? — поинтересовался я, складывая рубашку и брюки в шкаф. — Послезавтра у меня начинаются курсы. Сегодня готовилась, кое-что читала, варила рис, тушила овощи, пила кофе. Ну что еще… — Мой дядя Кенни жаждет встречи с тобой. Просит, чтобы мы приехали к нему на обед в какой-нибудь день. Она пожала плечами. — Как ты скажешь. — Выслушивать бред Кенни за семейным обедом… — я сделал скупой жест рукой. Это была не та тема, которую я хотел обсуждать этим чудесным вечером с Але, но я должен был спросить. Мой дядя — первое, от чего я мечтал оградить ее, но Кенни ведь из кожи вылезет, но сделает так, чтобы Алессандра сидела у него за столом. — Не хочу, но придется. Але понимающе сжала губы. — Ты же познакомился с моими родителями, думаю, и мне бы стоило стать поближе к твоей семье. — Кенни такой пиздобол, и если бы я мог, то никому бы тебя не показывал, никому. — Я не против познакомиться с твоим дядей. И с друзьями… — неуверенно добавила она. — С друзьями? Копами, что ль? — Угу. — О нет, хватит того, что они и так знают о твоем существовании.***
POV/Алессандра Вместо чая я откупорила бутылку вина, которую принес с собой Леви, и разлила по бокалам. Нарезала ломтиками сыр. Подумала, что мне было абсолютно неважно, куда и к кому с ним идти. К дяде, к друзьям, главное — с Леви. Если даже что-то и пойдет по наклонной, Аккерман умел контролировать ситуацию. Его терпению мог бы позавидовать любой. Но у меня внутри плескалась тревога, перекроенная неким безразличием и одновременно желанием. Дядя Леви еще в пабе в Новый год мне показался немного удушающим человеком, от него тянуло неким двуличием. Впрочем, как и от Леви в первую нашу встречу. А о друзьях я понятия не имела. Одно лишь знала, что полицейские — очень специфические люди. Пока я крутилась на кухне, справляясь с бутылкой алкоголя и горгонзолой, послышалось шуршание за дверью ванной. Леви включил воду, раздались шаги. И мое воображение начало создавать различные картинки. Я представила, как Аккерман стягивает с себя футболку, затем штаны, а потом и боксеры, роняя всю одежду на пол, или, быть может, вешая ее аккуратно на батарею. Как вода стремительно увлажняет его тело, волосы, его пах, торс, ноги. Как ароматный гель для душа окутывает его кожу древесным запахом, смывая всю усталость. Поставив бокалы на столик, я услышала телефонный звонок. На всю квартиру пытался дозвониться Эрвин. Я знала, что это самый главный у них в полиции. И видимо, это был срочный звонок, потому что Леви моментально выскочил из ванной, едва успевая запахнуться вокруг бедер полотенцем, схватил телефон и направился в спальню для разговора. Послышалось ровное: «Слушаю». Я отпила немного вина из бокала и схватилась за учебник. Леви вернулся, все также продолжая удерживать рукой полотенце. — Все нормально? — тревожно спросила я. — Да. Это из отдела. — С его волос капельками посыпалась вода. Он провел рукой по волосам, приглаживая навязчивые росинки, и полотенце непроизвольно спустилось вниз. Я резко отвела взгляд, а Леви быстро успел прикрыть пах. Потом он стер капли с лица, взъерошив волосы, и потянулся за вторым бокалом с вином. Пока осушал его, словно не пил полдня, я рассматривала его безупречную фигуру. Идеальный. Просто идеальный. Приглушенного света в гостиной хватило, чтобы рассмотреть совершенство. Тени, создаваемые рельефом рук, плеч, груди и косых мышц живота, заставили мои губы пересохнуть. Хоть правую грудь рассекал шрам, а на спине были следы от порезов, мне нравилось все. Я дрогнула, Леви коснулся моего бедра, когда возвращал бокал на столик. Моя кожа покрылась мурашками, а соски напряглись, обозначившись через тонкую шелковую ткань. Взгляд столкнулся со взглядом. Да и сложно было не утонуть в темных водах океана. — Иди ко мне. — Леви наклонился надо мной, — Ты не будешь возвращаться в душ? — А смысл? Ты уже узрела мой стояк. — Горячая ладонь оказались на внутренней поверхности бедра и заскользила вверх. Пальцы задели край моих трусов, подцепили его, Аккерман оттолкнулся от меня и, стоя на коленях, выпрямился. Детородный орган Аккермана действительно внушительно выпирал из полотенца. Возможно, через каких-то десять минут этот орган вонзится в меня, пронзит насквозь, вопьется в мое лоно, и мое тело взорвется болью. Но я настолько хотела Леви, что это желание перекрывало весь дискомфорт от первого полового акта. Поцеловав мое колено, Леви прошептал: — Ты совершенство. Я поддалась вперед, прижалась к его шее, проводя дрожащими пальцами по его гладкому подбородку, мне так нравилась его бледная кожа, пропитанная чудесным ароматом, и потрясающие скулы. Я почти перестала дышать и чуть слышно простонала от его слов. Я видела, как Леви едва сдерживался, прикрывал глаза, опуская голову. — Леви, — шепнула я, и теперь уже он застонал в мой приоткрытый рот. — Что такое? Я начал не с того? — Все хорошо, просто целуй меня. — Не бойся. — И это говорит самый жестокий полицейский, которого боятся все преступники на Парадизе. — Даже если так, на тебе это никак не отразится. Я тот, кем мне стоит быть, будучи капитаном полиции. — Я все равно боюсь. — Твой первый раз, все же. Я постараюсь быть очень осторожным. На этих словах Леви провел языком по моей шее. От такой смеси желанного и опасного у меня так заныло внизу живота, что я даже колени и бедра сжала, но Аккерман их тут же развел в стороны. Затем мы принялись сладко целоваться. Мой первый поцелуй, конечно, был не с ним, но Леви заставил меня дрожать с самого первого момента знакомства, когда я услышала его бархатистый и язвительный голос в темноте на слепом свидании. Сейчас рот Аккермана требовал более глубокого поцелуя, прижав свой твердый член к моим бедрам. Затем он просунул пальцы под ночнушку, касаясь меня между ног, и вырывая со рта стон. — Такая там нежная. Конечно, нежная. Я пробыла целый час в душе, делая депиляцию бикини. Другой рукой лямка сорочки была легко спущена по плечу. Леви обвел глазами мою грудь. — Удивительно, как я еще сдерживался, — из меня вырвался смешок после этой фразы, а Аккерман сжал мою грудь, продолжая параллельно водить большим пальцем по моему клитору, заставляя изгибаться и задыхаться. Отбросив надоедливое полотенце в сторону, Леви стянул с меня трусики, спуская их по ногам. — Я хочу исследовать каждый сантиметр твоего тела своими губами, — сказал он, и щеки мои вспыхнули. — Это будет более откровенно, чем все, что мы делали до сих пор, Але. — Недолго думая он склонил голову, нуждаясь в моем наслаждении, и провел языком по складкам, сжимая при этом грудь, ласково поглаживая твердые соски. Я издала стон. Мои ноги начали поддаваться под бицепсами Аккермана, а он долго и настойчиво водил языком между ног. Меня совершенно не тревожила боль в мышцах, когда мои ноги оказались разведены максимально, чтобы иметь лучший доступ к клитору. Ах, занятия гимнастикой не прошли даром. Леви лакал меня с большим рвением, как котенок, я едва успевала дышать, стонала, зарываясь пальцами в его еще влажные волосы. А когда уже не смогла сдерживаться, наградила оргазмом, выгнувшись и упираясь в диван. Аккерман попытался уловить тот самый момент, чтобы войти в меня пальцами, но я прервалась. — Леви!.. — сказала я. — Не надо. Он поднялся с пола, эротично протер рот ладонью и, вновь запахнувшись в полотенце, налил себе еще вина. Так же жадно выпил, пока я успокаивалась после оргазма и натягивала дрожащими руками на дрожащие бедра ночнушку. — Эй, Алессандра, — пробормотал Леви, пытаясь привлечь мое внимание, и я перевела свой взгляд на Аккермана, пресс которого быстро переливался из-за учащенного дыхания. — Ты впервые… ну… — Ах, — я хмыкнула. — Куни у меня не впервые, если ты об этом. Дар речи пропал на несколько секунд. Леви открыл рот, чтобы что-то ответить, но тут же его захлопнул. Это тупо выглядело со стороны, но как нужно отвечать на такую реакцию? Он кашлянул в кулак. — Что? — он подавился вином. — Так я у тебя не первый? Нет-нет, не хочу знать, вот честно. — Да перестань, дальше никто не продвигался. Леви посмотрел на меня долгим взглядом, и я покрылась мурашками. Лучше бы его сарказм проснулся. Язва вернулась бы в строй, какое было бы для меня облегчение! — Я не против продолжить в постели. Я поднялась с дивана и приникла к Леви поцелуем. Мое тело жаждало продолжения. Пусть будет он, пусть Аккерман заберет мою честь и мое достоинство.