POV/Леви
Мой Ford быстро въехал в длинный темный туннель, который вел прямиком из Стохеса в Подземный город. По дороге мы с Алессандрой не проронили ни слова, напряжение все еще ощущалось между нами, хотя я уже был готов на объятия и поцелуи.
Через полчаса дороги мы оказались на месте. Нас пропустили лишь по моему специальному пропуску капитана военной полиции, поскольку так просто в Подземный город не попадешь никогда. Сами люди из-под земли, даже очутившись на поверхности, не могли там долго прожить без документов.
Оставив машину на парковке, я проверил наличие пистолета за спиной, денег и, взяв Але за руку, направился в свои родные, но до сих пор вызывающие во мне боль места.
— Такое чувство, будто светлый день за секунду превратился в ночь, — я не смог не согласиться с Алессандрой.
Подземный город являлся своего рода убежищем, куда военная полиция всего Парадиза могла эвакуировать людей в случае опасности. Он находится в огромной подземной пещере под столицей. И прослыл весьма неблагополучным местом, притоном для бездомных, преступников и женщин с низкой социальной ответственностью.
— Леви, это… — Алессандра осмотрелась вокруг. Взгляд, застывший на черном-черном «небе», снова пустился по улице и остановился на пьяных мужчине и женщине, выходивших из местного бара. Сначала взгляд Але как будто даже потерялся среди всеобщей атмосферы (в этот момент я подумал, что она действительно не верит, что я здесь мог родиться и жить какое-то время), но сейчас все внимание сосредоточилось на местности. — Завораживающе, но так стремновато. У меня даже ноги начинают подкашиваться, а здесь живут все-таки люди и наслаждаются в какой-то степени жизнью.
— Конечно, но жителям Подземного города живется не так хорошо, как тем, кто живет на поверхности. И это касается не только их морального, душевного состояния, но и физического, — я вяло улыбнулся и сжал крепче ладонь Алессандры. — Каждый здесь может родиться с какой-то болезнью, заболеть ею, большинство людей не могут работать и зарабатывать себе на пропитание. И все это из-за того, что в этот город абсолютно не попадает свет. Без солнечного света люди начинают буквально «гнить». Мне крупно повезло, что я смог выбраться отсюда.
Игла воспоминаний ушла из сердца, и все внутри заполнило неясное будоражащее чувство. Мы шли по улице, Алессандра увязала в зрелище.
— Но ты говорил, что здесь даже полиции нет.
— Да, из-за этого уровень преступности в Подземном городе зашкаливает. Наши копы приезжают сюда только тогда, когда случается что-то серьезное. — Я промолчал о том, что здесь действовало множество различных преступных группировок, с некоторым Кенни был в контрах, а с некоторым водил дружбу «до гроба». — Именно здесь мне довелось родиться. В этом грязном, сыром и противном месте.
Алессандра заморгала, обретая способность видеть и различать черты.
— Я теперь понимаю, почему твоя мама встала на такой путь, — я вскинул бровь, ожидая услышать самую распространенную версию — безработица, но ответ последовал сразу: — Она была очень красивая, а здесь, видимо, красивым только один путь.
— Это да, но, фамилию «Аккерман» здесь не любят. Не спрашивай, — я посмотрел на нее, ласково улыбнувшись. Але покорно согласилась. — Пришли, — выронил я. Мы остановились возле дома, где я когда-то жил с Фарланом и Изабель. Там сейчас горел свет, и уже кто-то давно поселился другой. Не отпуская руки любимой, я направился к ступенькам, чтобы добраться до двери. Уверенно постучал.
Твою мать, ну что я здесь делал, в самом деле, что я здесь искал? Покойных Фарлана и Магнолию? Вопрос остался невысказанным. Мне открыл дверь маленький мальчик лет четырех или пяти, не мог разобрать, все дети в Подземном городе неважно питались и не видели солнца, поэтому выглядели младше своих лет. Я улыбнулся и коротко кивнул ребенку, но из кухни донесся грубый мужской голос.
— Эй, какого хуя вам здесь надо? Комуналку мы заплатили, что еще?
Я не растерялся, а вот Але — окончательно. Я повернулся к ней и заглянул в глаза. Бедняжка. Она впервые была в подобном месте, хоть к грязи и мерзости не так предвзято относилась, как я, но все эти жуткие жители Подземного города, его запах, атмосфера, ее пугали по полной.
— Не хотел вас беспокоить, просто я когда-то здесь жил, вот и захотелось посмотреть родные просторы. — Мой взгляд уперся в мужика, который вытер жир с подбородка и облизал пальцы, я обратил внимание на его ладони и руки. Они потемнели от въевшегося машинного масла, как будто он оттирал его, но налет остался. Видимо, подрабатывал автомехаником. Затем мой взгляд устремился на полупустые бутылки из-под алкоголя и недоеденный фаст-фуд на столе. В квартире пахло кошачьей мочой, но кошки я не видел. Мои пальцы нащупали за спиной пистолет. На всякий случай. Алессандра настороженно разглядывала обстановку жилья.
— Посмотрел, а теперь проваливайте!
Я хотел было еще что-нибудь высказать, но Але растерянно шепнула мне на ухо, что не нужно дразниться. Я послушался, как зайка, затем достал бумажник из кармана и вручил мальцу купюру.
— Купите еды ребенку и сладостей. Он должен нормально питаться.
Мужик замер, не сказал больше ни слова. Такая благотворительность со стороны неизвестных людей его привела в ступор. Но я захлопнул за собой дверь, и мы направились дальше.
— Больше ни с кем здесь не заговаривай, Леви, пристрелить могут.
— Алессандра, я работаю в полиции, таких упырей не боюсь.
— Все равно. Я переживаю за тебя.
— За меня не нужно волноваться. Я очень хорошо знаю местный контингент, — подавшись вперед, я поцеловал ее в висок. Мне было приятно, что она продолжала в какой-то степени меня любить такого, каким я был.
Мы шли дальше. По взглядам прохожих заметил, что нас считали здесь чужаками. Особенно все смотрели на Алессандру: ухоженную, очень миловидную, с красивой фигурой, аккуратную, одетую в недешевую одежду. А меня побаивались, словно знали, что я слыл в народе безжалостным ублюдком.
Гребанная жизненная ирония — быть из древнего рода Аккерман и родиться в крысиной дыре под названием Подземный город.
Мы шли еще минут десять по городу, который годами находился в плену тьмы и который я знал на зубок. Я никуда не смотрел, только вперед, а Алессандра продолжала осматриваться по сторонам, прижимаясь ко мне крепче. Шагая по тротуару, слышно было, как из каждого бара звучала либо музыка, либо пьяные возгласы. Весело здесь, однако. Как и двадцать лет назад.
— А вот здесь я родился. Здесь жил, скорее, выживал, пока мама не умерла. Это бывший публичный дом. — Я замер, сделав шаг на ступеньку вверх. Мой взгляд остановился на хиленькой двери и разбитых окнах. Видимо, здесь уже ничего не происходило. Весь движ сосредоточился в центре города, а на окраинах перебивались бездомные и крысы. Я шагнул вперед, дернув на себя ручку двери. Вновь взяв Алессандру за руку, я прошел с ней дальше и остановился посреди холла. Зачем-то задрал голову и бесцельно обвел взглядом верх лестничной площадки. Здесь было очень грязно и неприятно пахло, скорее всего, не один засранец здесь мочился годами. Гадость. Мне было мерзко находиться в этом притоне, я периодически поглядывал на свои вылизанные туфли-оксфорды и печалился, но не мог не показать Алессандре, где я родился. Она должна была познать меня со всех блядских сторон.
Алессандра осталась стоять у двери.
— Ты правда собираешься искать комнату мамы? — хрипло выронила она, проверив время на часах в телефоне. — У меня связи нет.
— Да, здесь ловит плохо, — подтвердил я. — Только не принимай меня за мазохиста. Я хочу найти эту комнату.
— Ты мазохист, Аккерман, — Алессандра тяжело выдохнула, а потом улыбнулась. — Ну пошли. Надеюсь, нас тут не поджидают убийцы с ножами.
На самом деле, такой вариант тоже приходил мне в голову. Но не озвучивать же… Але и так в этом городе боялась каждой тени.
— Я же сказал, что хуже меня здесь никого быть не может, — хмыкнул я, искренне веря своим словам.
Верной комнаты, где жила Кушель, мы не нашли, а точнее, я не нашел, потому что это было невозможно. Дверь не подписывалась, а комнаты были похожи друг на друга: поломанные кровати, грязь, пыль толщиной в два мои пальца. Однако хорошо, что я бросил это дело и вышел в холл, пока Алессандра шла за мной по пятам. Все тщетно.
Но где-то то же мы с мамой когда-то жили, она меня ласкала, кормила, любила…
Твою мать, я запутался. Нужно взять себя в руки, не посметь бы превратиться в тряпку перед Алессандрой.
Когда мы вышли на воздух, в какой-то момент мне стало настолько хуево, что Але даже заметила слезы на моих глазах. И все это не от грязи, болезненные воспоминания дали знать, и это с тем учетом, что я никогда не плакал.
— Любимый… — Алессандра остановила меня и обняла, немного напрягшись, мягко поцеловала меня в щеку. — Это все так тяжело… Я понимаю, что тебе пришлось пережить. И это нормально, что на тебя накатило. Ты правильно сделал, привезя меня сюда.
Замешательство смешалось с нерешительной надеждой в ее глазах, когда я сам коснулся ее щеки губами, затем прижался лицом к ее ароматной скуле. Она обняла меня еще крепче посреди малолюдной улицы.
— Посмотри на меня, — раздался совсем рядом с моим ухом тихий голос, посылающий мириады мурашек по всему телу. — Пожалуйста, — уже чуть настойчивее.
Одна слеза прочертила себе дорожку вниз, оставляя соленый след на моей щеке.
Дышать сразу стало легче. Алессандра тоже сделала глубокий вдох, громко выдохнула и отстранилась от меня. Голова опустела. Как-то все слишком осложнилось. И продолжало осложняться. Кенни, я, моя девочка и мои постоянные издевки в голосе…
— На сегодня хватит. Этот визит в Подземный город начал надоедать, и терпеть его дальше нет смысла. Достаточно и одного раздражителя в твоей жизни — меня. Хотя я бы не против чего-то выпить. Знаю одно местечко.
Вернувшись к машине, мы поехали в центр города.
***
— Ночной клуб? Мне кажется, в Подземном городе ночной клуб лучше переименовать в «круглосуточный», — заметила Алессандра, когда мы спустились в помещение с музыкой и пока что приглушенными разговорами.
— Тут клубы все же работают только вечером, правда, открываются чуть раньше, чем мы привыкли видеть в Стохесе.
Оказавшись на пороге клуба, сразу ощутился привычный запах подобного заведения: пахло дешевым мужским и женским парфюмом и пивом. Каждый сидел в своей компании, держа по бутылке алкашки в руках. Из бара тянуло потом и солодом. Поверх этого накладывался запах жареного мяса. Контингент, пристроившись в самых уютных местечках, внимательно переключил свой взгляд на меня и Алессандру. Меня тут некоторые знали, как копа и как бывшего жителя, а мою возлюбленную видели, надеюсь, в первый и последний раз.
Заказав пару шотов для себя и дайкири для Але, мы разместились в самом дальнем углу заведения.
— Ну как, ты все еще дуешься на меня? — выронил я после осушения сразу двух шотов.
— Это неважно уже, ты слишком хороший, чтобы на тебя долго обижаться. Кстати, стулья и столы здесь приличные.
Моя ухмылка сказала Алессандре все, что я думал о ее нелепой выходке уйти из квартиры. Помимо того, что я был старше, занимал высокую должность в полиции, и меня большинство уважало, в глубине души я был в восторге от того, какое впечатление производил именно на нее, ведь мы не просто делили жилье, но я еще заставлял все это время Алессандру сладко стонать подо мной. Признаться, наш секс всегда был великолепным.
— Но все же, ты ведь очень умная, ты видела, какой я изначально. Даже на слепом свидании было заметно мое скверное поведение, почему же все-таки
я? — спросил в лоб, откинувшись на спинку стула.
— Леви, я думала, мы поговорим о твоем детстве, о жизни в Подземном городе, а ты у меня спрашиваешь совсем другое.
— Нет, мое детство чересчур скучное, бедное и голодное, а я хочу сейчас же выяснить с тобой отношения.
— На слепом свидании ты мне вовсе не понравился, не льсти себе, — она обняла мою руку, уткнувшись носом в мой пиджак. Я коснулся губами макушки.
— Что? — Зная, какое влияние я оказывал на женщин, для Алессандры я действительно старался прилагать все усилия, чтобы быть всегда идеально выстриженным, ухоженным, одетым с иголочки, чтобы нравиться больше, чем ее ровесники или мужики побогаче. И постоянно старался, чтобы не казаться негодяем в ее глазах, но выходило неважно. — Я думал, что покорил тебя, — собственный голос спустился до язвительного полушепота.
— Меня? Нет, — пробормотала она, все также утыкаясь мне в плечо. — Это сложно.
— Сложно, но возможно, у меня получилось, — я насмешливо крякнул.
— Ты просто особенный. Не в том плане, что ты имеешь какие суперспособности, и особенный не потому, что капитан полиции Стохеса, нет. Просто для меня, лично для меня, для моей жизни — единственный и неповторимый. У меня что-то тогда щелкнуло, когда ты предложил подвезти меня домой.
Не успел я осознать и переварить сказанное, как тут же губы Алессандры приятно потянулись к моим губам. Мой язык ответно ударился о ее язычок, а губы захватили нападающий рот. Ощущалось тепло, дайкири и запах духов.
— Не отпускай, — горячим шепотом в губы.
Никогда не думал, что слюнообмен будет таким приятным в Подземном городе.
Страх вдруг отступил. Почему-то. Спустя годы пришло понимание, что вообще-то ненормально уходить вот так в себя, в одиночество. Хотя я не очень-то располагал к себе людей, а моя профессия требовала стопроцентной отдачи, но едва Алессандра переступила порог ресторана, где ужинали в темноте, в своем сексапильном платье, у меня, как у мужчины, взыграл животный инстинкт.
Я заказал еще два шота, а для Але — очередной алкогольный коктейль. Мать его, пили как подростки, страстно целовались, говорили друг другу на ухо самые скверные пошлости, смеялись. Я даже раз залез ей в трусики и был так уверен в правильности своих решений. Мне плевать было, что на нас смотрели со всех сторон. Правда, время приближалось к полуночи. Золушку желательно было увезти домой.
— Только проводи меня в туалет, а то я не доеду до Стохеса, — проговорила Але, выдавив улыбку.
В женской уборной было многолюдно. Я стоял недалеко от двери и проверял в телефоне сообщения. Внезапно около моего уха раздался сладкий шепот:
— Красавчик, мне так хочется тебе отсосать, — вырвалось у дамы из груди запретное желание. Подняв взгляд, увидел блондинку, стереотипную представительницу Подземного города.
— Отсоси, нисколько не возражаю, но вряд ли это понравится моей девушке. Я подкаблучник.
— А может, ты идиот? — выронила она, отстранившись. Я хмыкнул.
В машину я уселся пьяным, но пьяным в меру. То есть мог вести авто, нисколько не боялся.
— Леви, я уезжаю десятого июня, после экзаменов, домой. На все лето, — вот эта новость ебически отрезвила. Выехав из Подземного города, Алессандра нашла, блять, время, чтобы сказать именно сейчас, чтобы кольнуть. — Я всегда уезжаю в Шиганшину на все лето, чтобы помогать родителям в саду и по дому, они же у меня пожилые.
— Да, я понял. Я все понял. Все хорошо, малыш. Я люблю тебя. Я так сильно люблю тебя.
Она положила ладонь мне на затылок и посмотрела в глаза. Я боялся смотреть на нее в ответ, вероятно, стеснялся своих слов, поскольку никогда и никому их не говорил. Может, Ханджи разок сказал, а может и нет.
Уже не вспомню.
Алессандра потянулась ко мне, прижимаясь сильнее к моему плечу, точно единым целым стать хотела со мной. А затем я осознал, что спящей вез ее домой.
***
POV/ Алессандра
Солнечные жаркие дни все больше доставляли удовольствие, но не мне. Через неделю после нашего примирения с Леви в Подземном городе, он сразу побеспокоился вернуть мои вещи в свою квартиру, а точнее, поручил это сделать Жану. Все вернулось на круги своя, наконец-то я узнала хоть что-то о любимом человеке, в то время, как он знал обо мне абсолютно все. Но я видела, что Аккерман расстроился, когда я ему сообщила, что после экзаменов уезжаю на лето в Шиганшину помогать родителям. Мы убийственно не хотели друг с другом расставаться. Леви искал причины, чтобы я осталась или возможность самому умчаться со мной.
Но даже если так, ему сейчас других проблем хватало на работе. Я — последняя из забот Леви. Он понимал, что мои родители пожилые и им необходима помощь.
Жан и Пик вели себя очень странно, они не боролись за свои отношения, что для меня казалось катастрофой. Фингер ничем со мной не делилась, лишь скупым «мы поссорились». Кирштейн не жил больше с ней в квартире, а из-за экзаменов и времени, которое я посвящала только своему мужчине, мы созванивались редко.
Я поделилась своими переживаниями с Леви, он сказал, что Жан выполнял свою работу на сто процентов, большее его не волновало. Он искренне и уверенно давал мне советы и делился планами, возможно, не всеми, но и на том спасибо. Если у меня возникали сложные вопросы или маленькие проблемы, Аккерман их моментально решал. Я забыла, как это — советоваться с Пик или с мамой. Я советовалась с Леви. О дяде в последнее время он не заикался, а я не спрашивала. Мне не нравились выходки Кенни, он плохо влиял на моего мужчину, а если он снова заявится просить племянника о каких-то убийствах, я просто выставлю его за дверь. У меня хватит характера.
Но кто меня станет спрашивать, Аккерманы теперь будут действовать секретно.
Сегодня весь вечер была на курсах. С самого начала занятий во Французском центре на парковке стоял черный матовый Mercedes-Benz G-класса, именуемый G-Wagen. За тонированными стеклами нельзя было понять, кто именно находился внутри, но стоило мне покинуть здание курсов, как автомобиль зарычал и поравнялся со мной возле тротуара, из мягко опустившегося окна раздался уже знакомый мне голос:
— Сеньорина, рад вас видеть. Могу предложить совместную поездку?
— Кенни, вы не вовремя. Я спешу домой.
Я остановилась, чтобы достать телефон из сумки, но под руку попадали кошелек, пачка жвачки и записная книжка. Я разнервничалась.
— Не торопись, солнышко, — ласково произнес господин Аккерман. — Вид твоих стройных ножек скрасит мою поездку. Полезай в машину. А домой я тебя подвезу.
Пошлый придурок. Как его можно вообще было выдержать? Однозначно, Леви и его дядя были совершенно разными. Сжав губы в тонкую стальную линию, я серьезно взглянула на него.
— Алессандра, не стоит на меня так смотреть. Иначе… — предупреждающе протянул с хрипотцой в голосе. — Укушу!
Последнее слово он громко прорычал, а потом неожиданно раскатисто рассмеялся, обнажив идеально ровные белые зубы.
— Извини, не удержался, — промолвил, продолжая посмеиваться. — На самом деле, я не кусаюсь. Хотя, конечно, бывает, но ты можешь не бояться.
— Я Леви пожалуюсь, — смело выронила я.
— Право, мне надоело с ним выяснять отношения, вот как раз-таки с тобой я и хотел поговорить, — передо мной нараспашку открылась дверь авто, Кенни практически насильственно взял меня за руку и забрал в салон.
