Свидание вслепую

      Скотч приятно обжигал. Разместившись на полу, на мягком пушистом ковре, я вновь писал и звонил Алессандре. То ли она отключила телефон, таким образом послав меня нахрен, то ли кинула меня в черный список, под таким же предлогом, но я никак не мог дозвониться ей после того, как произнес в трубке грубость.       Возможно, я не прав. Возможно, не стоило реагировать слишком агрессивно. Возможно, нужно было мило улыбнуться и объяснить все. Я ведь не сказал ничего оскорбительного, по крайней мере, прямым текстом, но у Алессандры в голове будто ударили в гонг. Еще с самой секунды, когда я для нее украл книгу.       Это был жизненный урок, не хотелось теперь делать глупости для нее. Два разных полюса столкнулись лбами, чтобы проявить кто есть кто. Вспомнилось, что другим женщинам нравилось, когда я крал что-нибудь алкогольное из местного бара. Но не ей.       Правильно Але делала, что проявляла свой нрав. Грубого полицейского с тяжелым характером, который получал удовольствие от допросов преступников и издевательств над подчиненными, необходимо ставить на место. Но знать она все равно многое не должна. Мне не хотелось свою любимую и желанную и еще такую молодую девушку втягивать в какие-то проблемы Кенни, свои грехи молодости, юности, рабочие дела.       Бесспорно, женщины любят, когда перед ними выворачиваешь всю свою грешную жизнь наизнанку. А я еще и испугал Алессандру, сказав, что убил человека… Хорошо, что мой язык не повернулся ляпнуть, что убить — для меня не проблема. Тем более, какого-то ублюдка из Подземного города, который посмел раскрыть пасть в сторону Кенни Аккермана.       «Не я, — вторил мне мой разум перед Алессандрой. — Я этого не делал».       Это же говорили все преступники, которых мне случалось задерживать. Все прям святые, черт бы побрал их душу. Смотрели на меня снизу вверх, сидя моргали и ждали своего часа в комнате для допроса.       В такие минуты мне очень хотелось рассказать про Алессандру Мику, спросить у него совета, как мужчина мужчину. Возможно, даже просто поделиться своими мыслями и переживаниями с кем-то. Эрвину позвонить? Но так, по телефону, я не знал, с чего начать.       Отставив стакан с алкоголем на столик, который между прочим был заставлен книгами Алессандры, я еще долго вертел в руках свой пистолет, постоянно находившийся при мне, несмотря на рабочий восьмизарядный, что выдавали в отделе.       В состоянии какой-то расслабленности, вины, злости, негодования, ненависти к себе, я сидел и бессмысленно глядел в черное дуло.       Моя любимая модель. Дорогая. Такие в полиции носить запрещалось, однако некоторые городские копы плевали на порядки и вооружались как хотели. Стоило нажать на курок, и десять патронов в одну мишень. Опасно.       Еще какое-то время разглядывая оружие, я задремал. Мое заебанное сознание решило, что пускай сегодня маленькая строптивица отдохнет от меня. А потом я это дерьмо, что между нами возникло, просто так не оставлю.       Я ведь увяз в ней. В Алессандре. Сросся с ней настолько, что и не разорвать уже эти путы никогда. Только с моим сердцем теперь можно было вырывать. Пусть сама и вырвет, а не кто-то другой. Все эти месяцы, что я знаю Але, она первая, кто смогла приручить меня, медленно, незаметно. Мягкостью своей, нежностью…       Хотелось лишь одного — с ней быть. Она нужна мне. Нужна вся, без остатка, со всей своей болью и разбитым мною вдребезги сердцем.

***

      На следующий день, прибыв в отдел, я увидел, что Жан решил заикнуться, почему девушка капитана вновь живет у подруги, но взгляд, которым я одарил Кирштайна, решил все за меня. Мой подчиненный заткнулся и больше не горел желанием влезать в мою личную жизнь.       С напускным безразличием я взялся за привычные дела в отделе.       Допустимо, в общем-то, было попросить и Жана пошпионить за Алессандрой, дескать, ты меня с ней познакомил, ты все наше дерьмо в отношениях и разгребай, но я не стал рисковать. Я пригляжу за ней сам, когда решу вновь ворваться в ее жизнь.       Через несколько дней Кенни принесло в участок. Я так погряз в работе, на руках висели два убийства, так что развлекать дядюшку не было никакого желания и времени. Но принесло ведь его не просто так.       — Плоховато выглядишь, Леви.       Когда дверь моего кабинета нагло открылась, сначала мой взгляд коснулся черных, отливающих блеском дорогих ботинок сорок третьего размера. Далее классические брюки с ровными, идеально заглаженными стрелками. Следом шел ремень с серебряной бляхой и заправленная под него белая, как первый снег, рубашка и черный как смоль пиджак нараспашку. А также неизменная шляпа с широкими полями.       — И тебе здравствуй, Кенни, — сказал я, вновь погрузив взгляд в бумаги. — Это ты так для Хитч принарядился?       — Это я так всегда хожу, племяш. А девку даже и не заметил. — Я и не удивился, привычно же, что мой дядя свою же любовницу за человека не считал. В кабинете послышался звук отодвигающего стула перед мои столом, и Кенни, усевшись, привычным образом положил ноги на стол. — Я сразу к делу. Род просит нескольких пацанов-полицейских к себе в особняк на вечер, в качестве охраны. Я сказал, что твои лучшие.       — Бери, но не всех. У меня тут дела посерьезнее, чем вечеринка Рейссов.       — Я вижу, — хмыкнул он. — Красные глаза, трехдневная щетина, нервный взгляд. Алессандре действительно приятно с таким упырем в постель ложиться?       — Тебе показалось, — я отверг его доводы. — Проверь свой глазомер, Жнец.       Кенни выпрямился, прежнее прозвище больно полоснуло. Он достал из кармана пиджака сигарету, зажег и глубоко затянулся.       — Грубо, — выронил дядя. — Очень невежливо, Леви. Что за причина твоей злости?       — Не твоего ума дело, — я так и продолжал пересматривать документы по делу и перечитывать некоторые моменты из протокола по убийствам.       Что мне оставалось говорить Кенни? Жаловаться я не умел, а рассказывать о том, что уже который день не ночевал дома, чистил зубы и принимал душ в отделе, спал на кушетке в кабинете, было бесполезно. Зная дядю, он наверняка оценил уже обстановку: подушку, одеяло и стакан для зубной щетки на подоконнике.       — Ну признайся, Леви, — по-садистки прошептал Кенни, — тебя из дома выгнали?       — С чего ты взял? Работы много… — Я старался звучать максимально правдоподобно.       — Интересно, как Ханджи реагирует на то, что ты променял свой обет безбрачия, обет одиночества на роскошную молодую куклу, — размышлял Кенни.       — У меня не было выбора, — бесстрастным голосом произнес я. — Хотя уже и нет смысла об этом спрашивать. Алессандра ушла от меня. А спать одному в квартире стало непривычно, не могу без нее.       Мой дядя вдавил окурок в пепельницу на столе и тяжело выдохнул.       — Жаль, девушка все же не выдержала такого сукиного сына, как Леви Аккерман, но вы были красивой парой. У вас могли бы быть чудесные дети, — философски проговорил Кенни.       — Заткнись лучше, пока я с тебя три гребанных шкуры не содрал! — рявкнул я. — Это только наше с Алессандрой дело! Не беси меня! Сам «подсуетился», чтобы она ушла, — проскрипел я сквозь зубы, и Кенни замер. — И ты это знаешь… Она не глупая, она увидела тебя насквозь. Да ты, в принципе, и не попытался себя такого скрыть.       Дядя облизнул вмиг пересохшие губы.       — Чушь! — отрезал он, забирая свои ноги со стола. — Решил все на меня спихнуть. Она тебя за член водит, а ты меня во всем винишь. Признай это, что наивно втрескался, а теперь пожинаешь плоды.       — Не смей, Кенни! Отныне Алессандра презирает меня и боится, думает, что я убиваю людей налево и направо, помогая тебе. Все из-за той ночи в Подземном городе, — я перестал корпеть над документами, отбросив ручку. — Думал, она глупая дурочка, которая просто без ума от моего члена? Нет, Кенни, нет. В женщинах я разбираюсь.       — Какая бы Алессандра ни была, она молодая, а молодость — это всегда глупости. Нужно это понимать. Сам же связался со студенткой.       — Я пришлю тебе полицейских, — выронил я. — А теперь уходи, не мешай мне работать.       — Ты слишком много на себя берешь, Леви, — прохрипел он, приподнимаясь со стула. — Мы же родные люди. Раз уж любишь и хочешь ее, то постарайся не терять, а так… Я мог бы сам с ней развлечься получше тебя.       — Да ну нах?! — усмехнулся я. — Решил стать заботливым родственником, когда у меня появилась вот такая девушка? — меня забило в судорожной злости. — Ответь мне прежде, чем я сломаю тебе нос, Кенни, и вырву с корнем похотливые яйца!       Отбросив бумаги, я метнулся вперед и обошел стол, заставляя дядю отступить и оказаться дальше от меня. Мой кулак с размаху неслабо врезался в скулу Кенни. Весь мой гнев и всю скрытую ненависть я решил выплеснуть именно сейчас. Через несколько секунд я нанес ему новый удар, на этот раз мой кулак встретился с его челюстью. Но третий удар Кенни поймал и выкрутил мне руку. Острая боль прострелила предплечье, я шикнул. Потом крутанул меня вокруг, но я успел дать поддых и ударить его ногой. Отпустив мою руку, Кенни едва избежал еще одного удара моего колена.       Дрался мой дядя отлично, бешено дрался, в свои-то годы. С ним никто не мог сравниться. Разве что только я. Коль случалась охота драться, так Кенни не раздумывал. Вот и сейчас завалил меня на пол, перекрывая рукой дыхание.       — Тебе нужно успокоиться, Леви. Я не собираюсь причинять тебе боль. Ясно? Ты можешь доверять мне.       Мои глаза широко раскрылись, и я хрипло рассмеялся.       — Доверять тебе? Ты хочешь мою девушку!       — К сожалению, или же к счастью, нет. Она твоя и только твоя.       — Ты произносишь это с такой честной мордой… — Я смотрел на дядю с раздражением. Мне уже не хватало воздуха.       Шляпа Кенни улетела в другой конец кабинета, черный локон упал ему на лоб. Обычно волосы дяди были уложены в искусном порядке, но сейчас казалось, что у него закончился гель для волос. Я пнул и напрягся в его хватке, добившись того, что отбросил его от себя.       — Я собираюсь разбить тебе физиономию, — прохрипел я.       — Понятно, — выдавил он, прищурившись. — Знаю, у нас не самые стабильные отношения, но все-таки… Она очень красивая, породистая, кому как не Аккерману должна подходить.       — Какому Аккерману, уточняй?       Я прозевал, Кенни схватил меня за ворот рубашки и заехал кулаком по лицу. Тяжело дыша, я заставил свои мышцы не дрожать. Прошло несколько секунд, я все еще старался прийти в себя, мои ноздри раздувались, а рот сжался в жесткой, угрюмой усмешке. Я хотел отвести взгляд от Кенни, но поступить так было бы слабостью. Поэтому, набравшись сил, я со всей силы рванул его к столу. Документы, чашка с чаем, все вещи просто с грохотом упали на пол. Но ему не хотелось разваливаться на мебели, дядя тут же оторвался от стола.       — Да тебе, племяш, тебе! — Он вытер кровь со рта рукавом дорогого пиджака.       Мы били морды друг другу до тех пор, пока нас не услышали.       — Что вы творите! — дверь внезапно распахнулась и появилась Дрейс. Возможно, она ждала какого-то момента, чтобы покрутить бедрами перед Кенни. Ну вот и дождалась. — Капитан! Господин Аккерман… Кенн…       Я раздраженно откинул от себя дядю и, покачиваясь, попытался встать с пола. Хитч бросилась ко мне и взяла меня за руку, чтобы я не потерял равновесия. Спокойно отмахнувшись, я принялся вставать сам. А когда Дрейс обратилась к Кенни с предложением остановить кровотечение на лице, он ответил в своей манере:       — Дура, у меня есть аптечка в машине, — он пригладил волосы, нагнулся за шляпой и поправил на себе пиджак. — Благодарю, племяш, кости я хорошенько размял, — выплюнул он, посмеиваясь, и скрылся за дверью.       — Сукин сын, — я смахнул кровь с губы. Повернувшись к зеркалу, я печально выдохнул: — Ну и разукрасил Кенни меня.       Чуть погодя, услышал всхлипы, это плакала Дрейс. Меня малость передернуло, я не знал, как отреагировать, а она призналась, что из-за моего дяди. Он считал ее пустым местом, подстилкой и просто легкодоступной девушкой на ночь, а она втрескалась.       Не смея смотреть на нее, я чисто механически приобнял ее за плечи. Дрейс расплакалась еще больше, уткнувшись мне в плечо.       А чего она ожидала? Я же предупреждал, что Кенни Аккерман мужчина сложный и совершенно не семейный. В свой мир дядя пускал лишь определенных людей, тщательно скрывая свою личную жизнь. POV/Алессандра       Мы с Леви не виделись больше недели. Это что, какие-то новые замашки капитана? Обиделся? Бросил меня? Пусть тогда приедет и поговорит со мной как мужчина, пусть скажет, что мы расстаемся. А я скучала ужасно, просто съедала себя мыслями о нем, иногда отвлекаясь на контрольные и предстоящие зачеты. Мне уже даже становилось безразлично, что Аккерман там кому-то сократил жизнь или украл долбаную книгу, на которую я пока не решалась нормально реагировать. Смешно! Но я хотела к нему, методично перелистывала в телефоне совместные фото, сэлфи, сделанные украдкой в машине или в постели. Леви не любил фотографироваться, поэтому делала я снимки очень редко.       Более того, жизнь с Пик в нашей с ней бывшей квартире меня еще больше тяготила, я не могла найти себе места, мне не спалось без Леви, мучили мысли, тяга и влюбленность. К тому же Жан. Он вел себя очень странно при мне в первые дни, а последние несколько дней совсем не появлялся в квартире. Фингер говорила, что такое у него бывает.       А может, у меня с Аккерманом образовалось какое-то общее энергетическое поле, и Кирштайн, ощущая его и все еще страшась своего капитана, держал и меня на приличном и безопасном для себя расстоянии?       Тем не менее, я заблокировала номер Леви. Угрожающие сообщения и звонки с тем же угрозами портили мне настроение. Аккерман умел сказать пару «ласковых» слов так, чтобы человек пожалел о своем существовании. Скорее всего, он и сам все это осознавал и поэтому не появлялся.       Только-только закончились пары. Сегодня был трудный четверг, три контрольных, а завтра еще и зачет по французской литературе. Я так устала. Даже больше не от учебы, а от проблем в отношениях с моим мужчиной. Хорошо, что подруги соизволили не лезть ко мне в душу с расспросами и советами, мне и так было тошно.       Сегодня майское солнце отдавало июньским жаром. Студенты щурились, прячась в тени густых кленов. С девочками мы собрались сходить за кофе, а в такую погоду неплохо было бы взять купальник и поехать на озеро. Подводило лишь мое настроение.       — Алессандра? — я медленно повернула голову. Мужской голос с привкусом знакомой грубости привел меня в чувство. Фингер обомлела, увидев прислонившегося к стене за углом Леви. Она в какой-то момент забыла, что хотела сказать или сделать, поэтому шепнула, что уйдет без меня. — Куда спешишь?       Под лучами солнца его шрам на пол-лица особенно выделялся, белоснежная рубашка светилась словно снег, и строгие черные брюки по фигуре выдавали в нем грозного и жесткого преподавателя. Аккермана это совсем не портило, напротив, придавало мужественности. Я подошла ближе, недоумевая и в тоже время радуясь его прекрасному появлению.       — В стрип-клуб, — с иронией выронила я.       — Так и знал, что мне нужно было разменять крупные купюры. — Леви и не думал отступать. Мне показалось, что он немного выпивший или слишком уставший, потому что сейчас никакие рамки его не держали.       — Чего вам надо, господин полицейский? Захотел приехал, захотел уехал, захотел книгу украл, захотел еще что-нибудь натворил. Капитану Леви можно все, — я попятилась, тряся головой. Сердце начало колотиться безумно быстро.       — На твоем бы месте я … — мягко начал Леви, а затем оглянулся в сторону парня, который прошел мимо нас, чтобы покурить. — В черный список бы не добавлял, это опасно для жизни.       — Угрожать мне будешь потом, Аккерман. Обиделся, так и скажи.       — Обиделся? Да я злой, — шикнул Леви. — Только когда тебя увидел сразу все негативные чувства развеялись. Ты такая красивая.       Ничего особенного на мне не было надето: короткое серое платье с маленькой вышитой бабочкой на груди, белые кеды, волосы, собранные в хвост, и повседневный макияж.       — Прости, мне не стоило на тебя набрасываться, — я смутилась, пытаясь выразить мысль. Меня еще сильно напрягал парень, который стоял рядом в своих дырявых джинсах и курил вейп. Леви словно прочитал мои мысли:       — Блять, пойдем отсюда, а то мне так и хочется взять иголку с ниткой и зашить ему эти штаны.       Взяв меня за руку, Аккерман повел направился к своей машине на парковке. Когда мы сели в авто, он придвинулся ко мне.       — Как дела? Как учеба?       — Кажется, я ничего не понимаю, — прохрипела я. — Ты резко появляешься спустя десять дней и спрашиваешь, как дела? Да плохо, скучала, еще и контрольные постоянно, эссе всякие, скоро экзамены.       Леви вдруг поцеловал меня в щеку. Я уставилась на него, прослеживая взглядом линию его идеально выбритого подбородка. Положив ладонь ему на плечо, я прикрыла глаза.       — Прозвучит так себе, но я очень был занят, а последние три дня провел в кабинете зубного врача.       Я еще возле университета заметила его уже заживающую рассеченную бровь. Еще и синяк под глазом, едва видимый, но синяк. Леви с кем-нибудь подрался? Или на вызове что-то произошло? А может, что-то случилось на допросе, Аккерман любитель допрашивать с пристрастием… Так непривычно стало смотреть на его безупречное лицо со следами увечий. Он сказал, что все хорошо и начал меня закидывать вопросами первый.       — Зубки точил на меня? — я украдкой взглянула в окно, Леви выехал на дорогу.       — Нет. Но ты поймешь, поймешь, когда придет время. А пока я буду делать так, как нужно, идет? Просто, если бы меня кто-то из подчиненных бросил в ЧС, я бы руки и ноги оторвал за такое. А насчет женщин, с которым я имел хоть какие-то отношения, то вряд ли бы они помыслили бросить меня черный список, даже после разрыва связи со мной.       Аккерман держал меня за какую-то глупую дуру, определенно. Но я была слишком измотана, чтобы размышлять более глубоко над его словами, до того, как они полностью выветрились из моей головы. Но логично, Леви был нарасхват: красивый, сильный, умный и притягательный. А тут какая-то наивная студентка права качает и мотает ему нервы.       — Прекрати, я обиделась совершенно заслужено.       Он повернулся обратно к окну, переключив передачу.       — Я не знаю правильного ответа и никогда не знал… Верить в себя или в любовь. Никто не может предсказать, чем обернется этот выбор. Но… мне все эти дни было тяжело без тебя.       — И что ты делал? На работе спал?       — Хаха, угадала. Да, — он сделал паузу, явно удивленный. — Лишь пару раз заехал в квартиру вещи взять и кое-что постирать.       — А сегодня? Ты тоже ночуешь в отделе? — у меня в какой-то момент предательски увлажнилось между ног. Я вспомнила, как последний раз мы занимались сексом. Леви тогда хотел попробовать без презерватива и кончил мне на бедра и простыни, а потом полотенцем бережно стер сперму с моей кожи.       — Сегодня я забираю тебя домой. Ты моя девушка, в чем проблема? И больше не думай, что я убийца или вор. Это глупо.       Я улыбнулась от счастья, когда Леви ласково улыбнулся мне, сжав мою ладонь. Затем его рука погладила мое голое колено, проходясь подушечками пальцев по внутренней стороне бедра и ноги.       В машине я наслаждалась обществом своего мужчины, боясь признаться даже самой себе, что неимоверно тосковала по нему. Только не в сексуальном плане. Но попробуй теперь доказать это Леви, когда мои ноги сами раздвинулись в стороны от его прикосновений.       — Сейчас поедем где-то перекусим, а потом заедем в отдел, мне нужно свои дела закончить.       Я кивнула. POV/Леви       — Привет! Рад видеть тебя! — ласково произнес Спрингер, улыбаясь Алессандре. Конни, видимо, надоело жить, что он так уверенно затрещал перед моей возлюбленной.       — Здравствуй, — выронила Але в ответ, когда мы появились в отделе. Еще и Йегер своими ручонками недоделанными принялся махать в нашу сторону.       — Спрингер, ты действительно… — начал было я.       — Виноват, капитан! — выкрикнул Конни.       — Олухи, работы что ли нет? Дрочите на все подряд.       В следующую секунду Але меня кольнула рукой в бок. Таким образом она усмиряла меня, чтобы я ни на кого не взъелся и прикусил язык.       Добравшись до своего кабинета, я закрыл дверь на ключ. Чтоб надежнее, вдруг мне с Алессандрой приспичит страстно помириться на столе.       — Я не могу потратить на них целый день, понимаешь? — я положил свои вещи на стол. — Мне есть, чем заняться. Я хочу немного поспать. Поработать и побыть с тобой.       — Тебе нужно радоваться, что они у тебя есть, — сказала Алессандра, разглядывая мой кабинет. Давненько она здесь не была. Почти полгода назад, а ничего и не изменилось.       Я закатил глаза.       — Нет, у меня есть свои проблемы. — Я поправил рубашку и принялся складывать документы и оружие в стол. Проверил свое удостоверение, деньги и пистолет. — А еще я дико горю желанием увезти тебя сегодня из города.       — Куда же? — она села на стул, черные глаза с интересом устремились ко мне.       Понимая, что терять нечего, я подробно рассказал Алессандре о том, что хочу повезти ее в Подземный город. Она тут же отрицательно покачала головой.       — Рискованно, — замешкалась она. — Я столько слышала ужасных вещей, которые творились в этом городе. Там бродят убийцы, бандиты, насильники. Вот буквально месяц назад в Подземном городе изнасиловали тринадцатилетнюю девочку.       Она так произнесла это, будто я не в полиции работал, а на ферме. Мои подчиненные это насилие и заносили в протокол.       — Понятно, — словно не удивившись, ответил я. — Позволь мне задать вопрос. Ты одна туда едешь?       Глядя мне в лицо, Алессандра медленно покачала головой, когда осознание правды обрушилось на нее.       — Ладно, я сказала с тем, что одна никогда бы не поехала в это место. А с тобой...Леви, хоть на край света. Кто мог быть хуже тебя в твоем же родном городе? — ее рот дернулся.       — Вот и славно, — выронил я, касаясь губами ее лба, когда собрал все свое нужное барахло. На самом деле, хуже меня в Подземном городе мог быть только Кенни.