Свидание вслепую

POV/Алессандра       Мне не было и двадцати трех лет, когда магические чары моих прекрасных фантазий с Леви беспощадно развеял Зик Йегер. Я представляла, что всегда буду защищена и беззаботна, однако встречаться с полицейским в равной силе опасно, как и с преступником.       Задыхаясь от гнева и слез, я была так напугана и так несчастна. Необходимо было подняться с пола и вытереть ковер от дряни, а не могла и шевельнуться. Чувствовала ужасный стыд, обиду и предательство перед Леви.       Эти ублюдки лапали меня везде, трогали мою грудь, бедра, живот, шептали слова, которые так были неприятны мне, словно я была последней шлюхой. Оказывается, я ничего не смыслила в мужских разборках и ничего не могла поделать. Боялась.       Такое со мной впервые. Этот Йегер точно злой демон, решивший, что Леви можно отомстить через меня.       Так делали самые скверные трусливые подонки.       Собрав все оставшиеся силы, я потянулась за халатом, скомкано лежавшим на кровати, и дрожащими руками натянула на себя. Слезы лились из моих глаз, когда я вошла в ванну и включила воду, чтобы смыть с себя позор и грязные руки Зика Йегера и его мерзкого помощника.       Словно в кошмаре сидела я в светлой ванной комнате в воде и сдирала мочалкой грязные прикосновения и остатки спермы. Ванна оказалась достаточно большой, чтобы я могла вытянуть ноги и откинуть голову назад, оказавшись в полулежачем положении. Гнев на Леви мучил меня, ибо я понимала, что в сущности это случилось по его вине, но меня обуревал страх за себя, родителей и Аккермана. Свое угнетенное настроение ничем не могла унять.       Я почистила зубы и выплюнула всю оставшуюся мерзость изо рта. Когда вышла из ванной, насухо вытеревшись, я снова начала бояться и плакать. Затем я тихо спустилась вниз, проверила входные двери — они были закрыты, но, естественно, не на ключ.       Я заперлась наглухо.       Боже мой, что это за ублюдки, которые могли позволить себе ворваться в дом к несчастной девушке и почти что изнасиловать ее? И как они еще не сделали этого. Брат Эрена просто развлекался…       Взять бы телефон и набрать Леви, чтобы все рассказать ему, пожаловаться и ждать отмщения с его стороны. А потом выплеснуть бы всю боль, наорать на него хорошенько, выговориться, что бросил меня здесь одну со страшным зверем в самый трудный и опасный момент в моей жизни. Бросил на произвол судьбы…       В постели я судорожно рыдала оттого, что сейчас некому было утешить меня, что я не могу рассказать маме с папой и должна носить свое горе в себе. Но ведь и завтра, и послезавтра я не смогу делать вид, что все прекрасно, что жизнь продолжается. Я прятала истинные чувства за фасадом юности и глупости, и это мешало моей жизни.       И пусть он считает меня кем угодно: эгоисткой, собственницей, избалованной и вредной девкой, молоденькой дурой. Пускай думает обо мне, что хочет, только я постараюсь сделать все, чтобы он не узнал. Если Леви сам относился к нашим непонятным отношениям так просто, то у меня тоже получится.

***

      — Вы с Леви поссорились? — спросила мама, когда вошла ко мне в спальню, чтобы разбудить меня. Я проспала почти до одиннадцати утра. — У тебя опухшее лицо — ты плакала, доченька?       Я привстала на постели и провела ладонью по лицу.       — Леви позвонил папе, потому что у тебя вне зоны, — снова сказала мама, и я бросилась к своему телефону на тумбочке, он был разряжен.       — Я… Кошмар какой-то, ничего не помню… А ты ночью что-нибудь слышала?       Я рвано, судорожно выдохнула, молясь, чтобы мама ничего не узнала.       — Нет, я так устала за целый день, еще и жара утомила.       Мама глубоко вдохнула, взялась за ручку и тихо приоткрыла дверь.       — Мам, дай свой телефон, я Леви позвоню. И ты можешь мне приготовить молока с медом? Я себя неважно чувствую.       Как выяснилось, Аккерман должен был скоро выезжать из Стохеса, а я совсем не была готова. Ни морально, ни физически.       Я осторожно выбралась из-под одеяла. Хотелось, чтобы Зик Йегер был просто страшным сном, но нет. К сожалению, он был самым что ни есть реальным кошмаром, который случился со мной наяву. Я оглянулась, и мне вдруг показалось, что моя девичья светлая спальня в кремовых тонах превратилась в грязный притон. Нужно будет срочно сменить простыни. Благо, что запах удушливых одеколонов выветрился.       Я тихо вошла в ванную, бесшумно разделась и прижала к груди полотенце. Шум воды перекрыл все посторонние звуки. Затем я привела в порядок волосы, подкрасила глаза и надела новый сарафан, который купила позавчера в отделе летней одежды.       Папа критически заметил мое состояние, не в силах сдержать укор, читая утреннюю газету, когда я стояла у плиты и помогала маме приготовить ужин по случаю приезда Леви.       — Я просто сильно соскучилась, — настойчиво выронила я, заливая тушеную курицу соусом.       — Но не нужно же из-за этого так плакать, Алессандра. Леви занятой человек, он капитан полиции. Ты не представляешь, сколько работы на такой высокой должности. Это даже не директор школы. И твои нелепые ребяческие выходки могут не понравиться такому серьезному мужчине, как Леви.       — Я намного моложе его, он должен понимать это. Он не должен позволять мне плакать, а я плачу. — Я врала и все это говорила чисто из эмоций на почве вчерашнего происшествия, но папа понимал иначе — думал, что мне просто не хватало огромного внимания от капитана убойного отдела.       Тот факт, что мой отец женился на маме, когда ей было за сорок, не отменял и того, что мне всего должно скоро исполниться двадцать три, и мне было сложно принять какие-то жизненные опытные решения.       Папа замолчал. У него не хватило больше доводов против моих слов. Родители меня безумно любили и баловали, я была единственным их ребенком, таким поздним, но таким долгожданным. Однако с тех пор, как я познакомила их с Леви, они были на его стороне.       Леви приехал после полудня. К часам четырем уложился с длинным километражем от столицы до Шиганшины. Я в пору все успела с пирогом, курицей и пастой, а теперь собирала абрикосы в саду, не зная, что подъехала машина. Мама встретила Аккермана у дверей.       — Здравствуйте, госпожа Аманнити, — услышала я самый для меня соблазнительный голос в мире. — Кажется, я приехал вовремя. Алессандра в доме?       — Нет, она в саду, сейчас придет, проходи, дорогой. Так рады, что ты приехал.       Когда я вышла из-за угла дома с ведерком ярко оранжевых абрикосов, Леви поцеловал маму в щеку. Как обычно красивый и ухоженный, в светлых джинсах и белоснежной тенниске. Мне стоило усилий встретиться с ним глазами. Я увидела, что под тяжелыми веками прятался усталый доброжелательный взгляд, немного лукавый. Однако мне сию же минуту захотелось прилипнуть к нему, обнять руками и ногами и не отпускать.       — А вот и наша девочка, — бросила мама, забирая из рук Леви огромный букет нежно розовых пионов. POV/Леви       Входная дверь захлопнулась, и мы с Алессандрой остались во дворе одни. Мне показалось, что она не поверила моему приезду, словно я блядская голограмма. Она стояла, как замороженная, держа в руках ведерко с абрикосами, и выглядела самой красивой на свете. Самой сладкой и манящей. Я так соскучился по этим раскосым глазам, пухлым щекам, волосам.       Она была как наливное яблоко, настолько похорошевшая, загорелая и отдохнувшая, не то что я — уставший, побитый жизнью пес.       Поставив сумку со своими вещами, я подошел ближе.       — Привет, любимый, — выронила она, пристроив ведро с фруктами на небольшом столике у стены дома.       — Привет, малыш. — Наши взгляды встретились. В воздухе заискрило напряжение. Она так и осталась стоять: прямая, строгая, со спокойным выражением лица. Воздух на улице, казалось, похолодел на градус. Я выгнул брови еще, хотя куда уж больше. Тишина заполнила пространство и оплела паутиной.       Подхватив Алессандру под бедра, в мгновение приподнял ее и усадил на тот самый столик, куда она поставила ведерко с абрикосами. Развел в стороны колени и снова оказался максимально близко. Стол слегка качнулся, но мои руки тепло и надежно оплели талию. Але расслабилась.       — Я уже не помню, как ты выглядишь, — она сомкнула ноги в лодыжках, обнимая меня за белую тенниску.       Мать твою, снова обижалась?       — Ну-ну, прошло всего-то три недели, а ты уже забыла меня.       — Забыла даже твою родинку за ухом. — Алессандра наклонилась ко мне и коснулась места у мочки моего левого уха.       — Какая врунья, ведь знаешь же, где она находится.       Не выдержав, я мягко провел губами по нежным губам и начал отстраняться. Желание схватить ее и удержать заставило дернуться, но я прервал объятия, потому что нужно было закрыть машину и зайти в дом. Длинные ноги вытянулись по обе стороны от меня, а на моей талии сомкнулись объятия. Алессандра уперлась мне в плечо и прихватила губами мочку уха.       Блять, она была просто крышесносной.       — Леви, расскажи, что случилось у тебя на работе? Я ничего не… — Алессандра запнулась, когда мы вышли за ворота. — Ты купил новую машину?       Я приехал в Шиганшину, одолжив авто у Кенни. Новый Range Rover Sport любимого черного цвета моего дядюшки меня всю дорогу радовал как мальчишку. Роскошный внедорожник, ничего не скажешь. А вот Але замешкалась:       — Кенни?.. Мне нравится твой Ford… Наш Ford. Машины господина Аккермана меня немного пугают. И она такая огромная, как танк, — Але заглянула внутрь салона, проводя рукой по кожаному сиденью.       — Вот поэтому я и решил на ней к тебе приехать, потому что все поместится, — я коснулся рукой подбородка Алессандры и притянул к себе для поцелуя. — Да расслабься, кстати, цветы для тебя твоя мама унесла в дом.       — Я видела, очень красивые. Обожаю пионы.       Я никогда не дарил женщинам цветы. Никогда в жизни. Живя с Ханджи, я не покупал ей даже дохлой одной розы, считая это пустой тратой денег. Эти сорняки все равно завянут, и самое подходящее место им достанется в мусорном ведре. Алессандра другое… Я слишком много доставлял ей боли в виде своего отсутствия и недостатка внимания. Она заслуживала целый сад.       Или, быть может, я просто старел и становился романтиком.       Ужин прошел чудесно. Я рассказывал о своих проблемах на работе, о сложностях, некоторых моментах, из-за которых я мог и не приехать в Шиганшину, рассказал о новых незначительных преступлениях.       Родители Алессандры меня понимали с полу слова, а сама Але все время молчала, ухаживая за мной за столом. Щипцами положила мне кусок курицы на тарелку, подавала фрукты, волнуясь, чтобы мне было вкусно и комфортно. И этот соус…       — М-м-м, — протянул я, закрыв глаза. — Ты должна готовить это блюдо каждый день.       Алессандра хмыкнула.       — А как же мясо по-французски? Твое любимое.       — Это удивительно, — обратился я к господину и госпоже Аманнити, — я сильно привередлив в еде. Почти ничего не ем из того, что готовят дома. Фаст фуд обычно, или же сам могу что-то состряпать, но Алессандра… Она потрясающая хозяйка.       Я говорил это родителям, а смотрел на нее. Ее длинные ресницы слегка подрагивали, она грустно улыбалась мне в ответ.       — Алессандра очень соскучилась по тебе, Леви, — заметила мама Але. — Мы с господином Аманнити уверяли, что ты серьезный человек, у тебя работа, а у нее постоянно глаза на мокром месте. Хорошо, что ты до конца лета с ней.       Я строго взглянул на Алессандру, накрыв рукой ее ладонь под столом.       После ужина она ушла на кухню, чтобы нарезать пирог, а я, насухо вытерев рот и руки, пошел за ней.       — Ты в порядке? — нагло коснулся ее губ, припечатав фигуру к столешнице.       Поцелуй оборвался. Я открыл глаза и наткнулся на потемневший взгляд. Попытался снова прихватить мягкие губы своими, но Алессандра резко отвернулась. Ее сердце бойко колотилось о мою грудную клетку, на шее проступила пульсирующая венка. Я опустил голову и прижался к ней губами.       Ее что-то тревожило. Я чувствовал, но истоки ее взволнованности я пока не знал. Моим стал рваный выдох…       — Я буду чай, не вино, ладно? — проложил дорожку поцелуев вниз по шее…       — Леви, Леви, Леви… Вдруг мама войдет.       Минуту — и не одну — я так целовал. Затем одной рукой забрался под сарафан и провел пальцами вверх по коже. Встретив нежную помеху в виде трусиков, я пробрался под них. Когда пальцами коснулся манящих складок, Алессандра сдавленно охнула и вцепилась в мою тенниску.       — С ума сошел, нафиг? — шикнула она, но двинулась бедрами в такт моим прикосновениям.       Вторая ладонь заскользила по бархатной коже живота. Я снова поднял голову и запечатал губы Але. Она забросила руки мне за шею и притянула к себе. Но тут же протестующе замычала и отстранилась.       — Чай… — выронила она.       — А пирог с чем? — я отстранился.       — Апельсиновый. Я пекла с мамой.       Лишь за закрытыми дверями своей девичьей комнаты Алессандра могла стать самой собой, позволив мне спокойно срывать с нее поцелуи. Или мне так показалось? Но я ее любил в любом настроении, хоть и боялся предъявить на нее права. В глубине души меня пугала ее молодость. Даже когда я вручил ей коробку с новым ноутбуком, она расплакалась.       — Твой старый уже. Меня бесит, что он постоянно у тебя глючит. Ты же занимаешься, пишешь выпускную работу. А этот на свалку нахер.       Я снял тенниску и присел на кресло, осматривая комнату. Большая кровать, полки с книгами, кубки и медали за школьные соревнования по гимнастике. Мне все тут нравилось. Я слегка улыбнулся.       — Блин, мне родители его подарили, когда я окончила школу. Не такой он и старый. Всего-то шесть лет. Но этот такой потрясающий, красивый… — Она провела рукой по гладкой крышке нового гаджета, любуясь.       Твою мать, каких-то несчастных шесть лет назад моя девушка была еще школьницей, а я уже слыл капитаном гребаного отдела по убийствам. Четырнадцать лет разницы — это глубокая прореха. Я старел, а она расцветала.       — Я схожу в душ, — выдохнул я, поднимаясь с кресла. Я блядски устал. Но теперь я точно отдохну. Мне не хотелось сдерживать этой потребности.       Второй этаж полностью принадлежал Алессандре. Здесь была ее спальня, еще одна комната, где она проводила время, такая девичья ванная. Родители моей девочки создавали жизнь для нее. Меня это забавляло. Они воспитали в ней балованную красивую хозяйку-жену.       Я задумался, выдавливая себе на руку гель для душа, который мне купила Але. Я не хотел жениться во второй раз. Мне казалось, что это мысли сумасшедшего ебаря — иметь юную девушку рядом с собой на постоянной основе. Но я встретил ту, которая хотела моих прикосновений, любви и присутствия. Алессандра едва выдерживала три недели без меня. Как тут можно покинуть ее.       Когда я вышел из ванной, помывшись после жаркой поездки, хоть тачка Кенни предлагала отличный климат-комфорт, то увидел Алессандру в спальне в новой одежде.       — Тебе нравится? — спросила она, крутясь вокруг зеркала и стоя посреди комнаты в летней красной юбке до колен и черном топике, или майке. Я не особо разбирался в женской одежде, но мне нравилась фигура и то, что скрывалось за тканью, тоже.       Я не ответил, подошел ближе и приобнял за талию. Мои глаза закрывались от усталости, плотного ужина и теплого душа. Я нуждался в ласке и объятиях, однако ничего не ощущал большего от Алессандры, как тревожность. Обладая нюхом словно у охотничьего пса, владея от природы интуицией, я все же молчал, усадив ее к себе на колени, приподнимая юбку вверх.       Я был по-прежнему нежен. Мы практически не прекращали поцелуи с языками, несмотря на то, что я ее ласкал между ног, инерционно двигаясь эрегированным членом под полотенцем, которым я обмотался после душа.       — Как тебе ноутбук?       Большая коробка с шоколадными конфетами, которые я привез для Але, лежала на тумбочке рядом с нашими телефонами. Я потянулся за угощением, крепко удерживая Алессандру у себя на коленях. Она прильнула к моей скуле, и я вставил ей в рот кусочек ореховой помадки.       — Шикарен, спасибо, Леви. Скоро мебель начнешь мне покупать.       Иронично, но я мог и мебель купить, если нужно будет.       Она тихо постанывала, мои губы были повсюду, а пальцы, безошибочно нашедшие самую высокую точку чувствительности, предоставляли Алессандре удовольствие.       — Давай выйдем во двор, в саду есть подвесная качеля с подушками. Здесь так жарко.       — Ну давай, — выронил я, целуя ароматный подбородок и позволяя ей подняться с моих колен. — Это просто наши тела вырабатывают слишком много адреналина.       — Я просто хочу с тобой поговорить кое о чем. — Алессандра закрыла глаза и судорожно втянула воздух.       — Наконец-то, а я то уже подумал, что ты начинаешь притворяться, — вдруг сказал я. — Ты не способна обмануть даже котенка. Ну, говори, что случилось?