Свидание вслепую

POV/Алессандра       Меня взволновала еще одна новость, которая сильно подлила масла в огонь. Вчера я узнала, что в положении, скорее всего, уже две недели, поэтому все мое психическое состояние перевернулось вверх дном. Мой день рождения впервые ощущался беспокойным и тревожным.       Я никогда не принимала противозачаточных таблеток, мы с Леви всегда занимались любовью с презервативом, не считая двух случаев, когда я точно знала, что не забеременею. Но мой опыт дочери мамы-гинеколога подвел меня.       Мы приехали в один из недешевых баров в центре города. Состояние Аккермана мне показалось взволнованным и немного странным в этот вечер. Он прослеживал за каждым моим движением, он был непривычно строг со мною и в то же время внимателен, что заставляло меня иногда съеживаться под пристальным взглядом.       Перед баром я предложила сфотографироваться, и Леви покорно согласился сделать снимок с родителями и со мной отдельно, затем сфотографировал меня на фоне люксовой обстановки у бара и машины Кенни (ну никак я не могла назвать Ровер автомобилем своего мужчины).       — Леви, что с тобой? Ты чем-то недоволен? — я горячо коснулась губами его щеки, медленно переходя к уху. Аккерман внезапно отстранился от моих ласк.       — Прекрати откровенно позировать, на тебя смотрят кобели, — внезапно выпалил он.       Бар за его спиной начал медленно таять. Я нервно улыбнулась, но губы отказались держать улыбку. Боже, он же не серьезно? Отойдя на шаг от Леви, я взглянула на двух парней, проходивших мимо бара, которые глазели на меня. Да, я была сегодня очень красивой, в облегающем леопардовом платье с ярким макияжем и в туфлях на тонкой шпильке. Обычно я избегала «звериного» принта, но сегодня это заслуженно — у меня день рождения.       Пик бы оценила. Но я пришлю ей фото позже.       — Мне что, прикажешь в чадру нарядиться? — из меня вырвался нервный смешок. — Не понимаю, тебе ведь нравится.       — Да… верно, ты чертовски хороша, — замешкался Леви, прежде чем снова прильнуть ко мне, окутывая меня своим мужественным ароматом, и его губы нашли мои для собственнического поцелуя. — Ладно, Але, не обращай внимания! Это волнение. Пойдем внутрь.       Странный. Очень-очень странный Леви. Мне порой хотелось записаться на психологический курс «Как понять мужчину». Но таких не имелось даже в Стохесе, а понять Аккермана мне так временами было необходимо.       После закусок мы заказали вино, классическую лазанью и мясо на решетке. Вино — для мужчин и мамы, а грибную лазанью и апельсиновый сок — для меня. Теперь мне не хотелось употреблять алкогольные напитки, но и о своем положении едва хотелось думать, поэтому чуть позже попросила папу налить мне бокал белого вина, которое я едва пригубила за весь вечер. Аккерман пока пил чай и весело чокался с моими родителями горячей чашкой, прижимаясь твердым бедром к моим ногам.       — Я должен был раньше это сделать, — начал Леви, — но сегодняшний день — это прекрасный случай, когда есть возможность и подарить подарок, и попросить разрешения у старшего поколения, — слегка понизив голос, произнес Леви, снова пригубив чай, и пристально посмотрел на мой профиль, а потом на моих родителей.       Мама зарделась, а я улыбнулась, понятия не имея, к чему ведет Аккерман.       — Я вся во внимании, это же мой день, — выронила я, игнорируя растущий жар в груди.       В прошлом году мама с папой мне подарили машину, и то в кредит, и то потому, что я как раз сдавала на права. А вот в этот раз я получила от родителей в подарок золотое украшение в виде серег и браслета с гравировкой своего имени. Но что Леви мне приготовил — понятия не имела. Он любил делать сюрпризы.       — Дело в том, что мне безумно нравится ваша дочь. Да и сам я вижу, что не безразличен ей. Она очень красивая, очень умная и воспитанная. Будучи скептиком, я не верю ни в судьбу, ни в знаки, но что это было, как ни судьба, когда я впервые встретил Алессандру. Но я еще та заноза и неприспособленный к семейной жизни, но с вашей дочерью хочу учиться, учиться быть надежным и ласковым.       Он говорил и говорил, рассказывая о своей жизни и жизни со мной. Он так говорил, словно я не сидела рядом. Леви умел выражаться, знал, что и как сказать в любой ситуации. Наблюдать за ним можно было вечно. Твердый и стойкий. Казалось, что его ничего не могло согнуть, но он волновался. Теперь я поняла, почему он был сам не свой сегодня — готовил речь. Правда, немного зная Аккермана, я не совсем верила его словам, но у него действительно не было ни малейшего семейного опыта: ни одни его отношения не доходили до стадии «мы едем к маме и папе на барбекю», кроме как со мной. И мне это льстило.       — Я не хочу, чтобы вы думали, что ваша дочь живет со мной как сожительница. Это неправильно. Знаю, каждый родитель переживает за свое дитя. Она готовит мне ужин, гладит мои рубашки. И это неправильно, ибо я привык к самостоятельной жизни, но это чертовски забавно, это расслабляет, делает меня счастливым. К тому же я ненавижу домашнюю еду, приготовленную кем-то, разве что могу съесть стряпню своего дяди (как ни странно, он готовит великолепно). Однако еда Алессандры… потрясающая!       Я внимательно слушала Леви, чувствуя тепло его руки на своем плече. Я заглянула в его серые глаза, задумавшись, почему именно он, со своим ужасным характером, сложной профессией, криминальным прошлым, именно этот неприветливый и хмурый мужчина — мой будущий муж? Может, дело во мне? Меня тянуло к опасности и сложности?       — Да, — хмыкнул Аккерман. — Не хочу разводить ерунду, пытаюсь донести, чтобы ваша дочь стала моей супругой.       Боже… Так он серьезно? Сюрприз, от которого вспотели ладони.       — Я так понимаю, выбора ты мне не оставил? — выронила я.       — Угу, — строго произнес Леви, затем невесомо поцеловал меня в затылок и, отбросив мои волосы, коснулся губами ключицы и шеи. Через пару секунд вынул из кармана брюк маленькую бархатную коробочку и поставил передо мной на стол. Я почтительно уставилась в глаза Аккермана и открыла было рот, но не смогла издать ни звука. Мне хотелось прокричать на весь бар о том, что Леви часто нет дома и что он не всегда может меня защитить, хотя его должность должна включать и безопасность будущей жены, но промолчала. Он на мгновение нахмурился, заметив замешательство в моем лице.       — Леви, дорогой, мы тебя очень ценим. Это такая радость и прекрасная новость, — мама коснулась рукой костяшек Леви. — Сейчас в такое время сложно девушкам найти достойного мужчину. Ты прекрасная пара для нашей Алессандры. Ты порядочный и серьезный, наша красивая девочка достойна лучшего, и мы с папой не хотим, чтобы ее кто-то обидел. Более того, все девушки мечтают замуж за солдата, чтобы потом стать женой генерала, но здесь вот другой случай — сразу за мужчину с высокой военной должностью.       Моя мама светилась от счастья, что заставило и губы Леви дрогнуть в ухмылке, а папа потянулся по столу к моей руке и ласково сжал. Но улыбка на моих губах как-то сама погасла, к горлу подкатил тошнотворный ком, и я с трудом сглотнула. Вновь вспомнила Зика Йегера.       — Ну, пока не генерал, а там кто его знает… — самодовольно выронил Аккерман.       — Но почти ведь, — внедрился папа. — Ты руководишь дюжиной подчиненных, сможешь ведь и нашу девочку любить и оберегать всю жизнь. Она у нас единственная, хочется, чтобы была счастлива.       — Я люблю. — Леви и тут не миновал мой сегодняшний образ и добавил, нежно взглянув на меня: — Самую ласковую тигрицу на земле.       Мне было плохо, действительно плохо. Все резко свалилось на голову. Хотелось, чтобы Леви сейчас обнимал меня и дышал в изгиб моей шеи. И если это единственный способ успокоить меня, то хочу так вечно. Под столом мои пальцы согрелись в ладони Аккермана и начали тихо, мягко поглаживать его кожу. Спустя несколько тяжелых вдохов я шевельнулась первой: повернула голову и уперлась подбородком в его плечо, поцеловав.       — Я согласна, — прозвучал мой голос тихо.       — Примерь, — хрипло выронил он. — Кольцо.       Я и не заметила, как круг белого золота с маленьким бриллиантом очутился на моем безымянном пальце правой руки. Мужские губы при этом случайно прошлись по моей скуле, но этого будто никто и не заметил. Я не двинулась с места.       — А когда планируете бракосочетание? — спросила мама.       — Только после окончания университета, — произнесла я, не дав Леви ответить самому.       Аккерман молча согласился.

***

      Весь оставшийся вечер проходил спокойно, Леви иногда выходил на террасу бара покурить, а я — отвечать на звонки близких друзей и знакомых, которые меня хотели поздравить с днем рождения.       Когда принесли торт со свечами и все официанты, выстроившись в ряд, пропели именинное поздравление, Леви слегка улыбнулся, обняв меня за талию.       — С днем рождения, моя прелесть, — прошептал Аккерман мне на ухо. — Я тебя очень сильно люблю. Пора задувать двадцать три свечи.       Взяв и поправив прядь моих волос, убрал ее мне за ухо, чтобы я как следует задула все свечи на торте. Почему-то я загадала желание, чтобы именно этот вечер прошел спокойно и радостно для меня с Леви, и когда огоньки исчезли, я вместе со всеми похлопала в ладоши.       Вскоре родители решили уехать домой на такси, а мы остались с Леви одни, доедая остаток клубничного торта. А после бара решили прогуляться. Погода стояла теплая, летняя и приятная.       В машине я переобулась в босоножки на низкой платформе, оставив шпильки в багажнике, и мы двинулись вдоль красивых улиц Шиганшины.       — Спасибо тебе за мой день рождения. Он прекрасен, — я прижалась к теплому плечу. Одеколон Леви, древесный аромат, который всегда сводил меня с ума, достиг моих ноздрей, и мне пришлось сопротивляться желанию, возникшему внизу живота. — Ты забыл сказать маме с папой, что я вредная, и ты меня едва выдерживаешь.       — Это верно. Когда собираешься мне сказать, что носишь ребенка? — прозвучало сухо и официально.       Мне не послышалось. Контрольный в цель.       Воздух внезапно вокруг замер, время застыло, сердце будто перестало биться. Леви несколько секунд просто смотрел на меня. Потом брови медленно сдвинулись. В глазах стало проступать понимание, пропасти начали сужаться, уступая место серой радужке.       — С чего ты взял? — выронила я первое, что пришло на язык.       — С чего я взял? — по моим нервам пронесся скрипучий болезненный смешок. — За дурака меня держишь, Алессандра? За все время в Шиганшине я ни разу не видел, чтобы у тебя шла менструация. А сегодня за столом ты ни одной капли вина не взяла в рот, чем не знак? А апельсиновый сок, знаю, что никогда не пьешь. У тебя эмоциональная нестабильность, ты слишком похорошела, признаки, а? Я же не вчера родился, верно?       — Благодарю, капитан, за медэкспертизу, но я собиралась сказать тебе сегодня, а вчера только сделала тест.       — Но почему мне сразу не сказала? Я разве не заслуживаю? — Леви оттолкнулся от меня и спокойно облизал губы.       — Да, получилось неправильно, — в тон Аккерману прошептала я. — Не думала, что у нас так быстро все случится.       Он издал рваных вздох, закрыл глаза, а когда снова открыл, то уставился на меня своим взглядом с поволокой.       — Твою мать, я тебе делаю предложение руки и сердца, а ты мне даже не хочешь сказать, что ждешь ребенка от меня. Ну, спасибо, отлично все так идет! Какого хера ты мне не доверяешь? Какого? Еб твою мать! Я же чувствую это, Але!       Боже, мне стало страшно. Сколько сейчас мыслей, похожих на рваные нити, сплелось в моей голове в неряшливый клубок! Старых, полузабытых, и новых, ярких и бесцветных, тонких и полупрозрачных. Все нарушилось как раз тогда, когда я окончательно убедила себя, что стоило забыть о событии в начале месяца, но это было невозможно.       — Леви, послушай, — выдохнула я. — В отделе ходили слухи, что ты ненавидишь детей, я не знала, верить этому или нет. Я мечтала в будущем о малыше, но…       — Слухам веришь, да? Жан, видимо, наплел еще какие-то хуи. — Он нервно рассмеялся и проверил ключи от машины в кармане брюк, словно пытался показать, что не хочет больше со мною разговаривать. — Ну-ну, продолжай в том же духе, Алессандра, продолжай.       Я вспомнила, что зимой случайно нашла в кармане пальто Леви набор кастетов. Они были изготовлены на заказ и снабжены шипами, способными нанести большой урон за минимальное время. Я тогда испугалась, что много чего не знала о нем.       Я будто бы все так же находилась на слепом свидании в том ресторане, где мы с Леви впервые познакомились.       Сейчас не хотелось плакать, но глаза так предательски налились слезами, что я себя возненавидела. Мы стояли у маленького сквера возле небольшой закусочной, и прохожие дико оглядывались на мои всхлипы и мычание сквозь слезы, а Леви на них никак не реагировал.       — Знаешь, я редко прислушиваюсь к словам Кенни, но он иногда бывает прав, ты крутишь мною, как хочешь, и тебе это удается, как никому. А почему? Потому что я влюблен, я люблю тебя, чертовски люблю. Но сейчас нет желания продолжать глупый разговор. Поехали отвезу тебя домой. Я устал.       Он развернулся и двинулся в сторону парковки за километр отсюда, где стоял Ровер, оставив меня позади.       — Ты — жестокий ублюдок, — негромко выпалила я. — Невыносимый тип. Во всех смыслах. Быть твоей девушкой мне ужасно сложно, а женой — так подавно. Было проще, когда ты сидел в своем кабинете сутками, и нас с тобой не свела судьба, как ты сегодня сказал в баре.       Выдохнув, я двинулась в другую сторону. Я терпеть не могла громких криков и резких жестов. Но в моей семье отношения выясняли довольно бурно, и я невольно переняла эту манеру от родителей.       Аккерман не отвечал, развернулся и посмотрел на меня, наши взгляды встретились. В воздухе заискрило напряжение. Я развернулась, чтобы уйти, а он так и остался стоять: прямой, строгий, со спокойным выражением лица. Воздух к ночи похолодел на градус, Леви выгнул брови еще, хотя куда уж больше. Тишина заполнила улицу.       — Кто этот счастливчик, а? Кто? Кто удостоился твоего отсоса? Слышишь? Я к тебе обращаюсь! — Аккерман подбежал ко мне, строго шикнул и схватил меня за запястье, я шла дальше. — Стой-стой-стой, слышишь, красавица?       — Пусти меня, пусти говорю!       — Молчишь?! Что ты скрываешь, Алессандра?       У меня началась истерика. Надо ведь сказать. Он должен знать. Имеет право. Нельзя было так затягивать. Я начала плакать, да так сильно, что кусала себе руки, стонала, плакала и просто не знала, боялась, что сойду с ума. Мне было до такой степени больно подумать, как все сказать Леви.       — Тот день, когда Зик Йегер пробрался ко мне в спальню, убил всю мою веру в наши нормальные отношения с тобой, Леви. Я думала, что такое может случиться с любой девушкой, только не со мной. Но ты по горло застрял в своем отделе, со своими подчиненными и криминальными делами, что тебе на меня было плевать. Ты всегда думаешь лишь о себе и о работе, а я — последнее звено в твоих жизненных событиях. Нет, я не рвусь стоять на первом месте в твоей жизни, но я не хочу, чтобы приходили в мой дом и насиловали меня в твое гребаное отсутствие все уроды, которых ты допрашиваешь.       Я вырвала свое запястье из его цепких рук и вытерла слезы. Меня трясло, и впервые в жизни я сильно забеспокоилась о еще таком маленьком ребенке у меня в животе. Беременным нельзя волноваться, а со мной сейчас происходил полный отвратный стресс. POV/Леви       Если я когда-нибудь и научусь понимать женщин, то точно не сегодня.       Не глядя больше на прохожих, я сорвался с места и забрал в охапку Алессандру. Что подумают люди? Да наплевать.       По дороге до машины я и слова не выронил. В салоне тоже ничего не сказал, лишь по пути, заехав в небольшой мини-маркет, купил Алессандре пару ведерок мороженного и шоколад. Беременным нужно много есть, насколько я знаю. Она продолжала плакать, только уже не так сильно.       Уже в спальне я снял рубашку и швырнул ее на кровать. Ту злость, что кипела во мне, ни с какой предыдущей злостью и яростью не сравнить. Мне невъебически хотелось отрезать хуй Йегера и скормить его шакалам.       Войдя в ванную, я увидел Алессандру, стоявшую перед зеркалом. Она снимала остатки макияжа, пытаясь скрыть за этим женским делом следы слез.       — И когда это случилось?       Склонившись над раковиной, она замерла, а затем выпрямилась.       — Тебе следовало обсудить со мной свои планы.       — Я спрашиваю, когда это случилось? И как этот уебок «трогал» тебя? — я достаточно повысил голос, чтобы заставить Алессандру прийти в себя. О сообщении, где шла речь о «чувствительном ротике» моей женщины, я не упомянул. Было и так понятно, кто его мне прислал. «Привет» из Марли, твою мать.       — Зик увидел меня на озере, приехав туда с Эреном, твоим подчиненным. Младший Йегер представил Зика как своего старшего брата. Этот марлийский извращенец следил за мной, выискивал. А потом, через несколько дней, он и его дружок насильно схватили меня здесь, в спальне, и принудили делать минет. Йегер пригрозил, что убьет или меня, или моих родителей, если я расскажу тебе. Леви, мне хотелось умереть тогда, а на следующий день приехал ты, и я пыталась быть «живой», будто бы ничего и не было.       Это был первый раз, когда я увидел Але такой потухшей. Ей хотелось кричать громко и визжаще, но в доме находились родители, поэтому она сдерживалась как могла.       Мои мысли переплетались друг с другом, пока я смотрел на нее. Повидав многое, я до конца едва мог представить, что мою Алессандру, моего цветка, моего комнатного растения коснулась тварь, которой мне хотелось еще в комнате для допросов скрутить шею.       — Проблема в том, что ты не сказала сразу. Мы бы его могли тут же, в Шиганшине, повязать. Это не так работает, Але. Все пошло под зад! Но спишу на твой возраст…       Зик Йегер умело владел риторикой и знал, как запугать юную и девственную жертву, которая являлась еще и моей девушкой. Девушкой капитана полиции.       — Решение принято, мы завтра едем в Стохес.       Алессандра прикрылась полами халата, почувствовав мой тяжелый взгляд.       — Я никуда не поеду.       — Ты поедешь, поедешь, мать твою! — я чуть не сорвался на крик, но вовремя остановился. Мне хотелось врезаться костяшками в зеркало и разбить на мелкие кусочки отражение в кровь. — Как ты могла быть такой безрассудной и глупой? Все на свете держать в тайне! А ребенок! Если я люблю тебя, если я приглашаю тебя жить со мной, если я делаю тебе чертово предложение стать моей невестой, то, сука, я и детей хочу. Если я не терплю чужих сопляков, то своих малышей я определенно готов полюбить, которых ты мне родишь. А ты… Я убит твоим недоверием.       Алессандра покраснела, ее глаза вновь наполнились слезами и она увела их в сторону.       — Откуда мне было знать?! — взорвалась она. — Я тебя почти не знала, собирая факты о тебе от других людей. Ты о себе почти ничего не рассказывал. Я твоя девушка, а ты даже не спросил моего мнения насчет помолвки: хочу ли я быть женой капитана полиции, хочу ли я рожать детей, хочу ли я ждать тебя днями и ночами с работы…       Мой гнев усиливался, но теперь я был зол только на себя. Надо было еще тогда не пускать ее в Шиганшину, а настоять, чтобы осталась со мной в Стохесе и потом вместе уехать к ее родителям. Но нет! Я долбанный кретин, зацикленный на своей службе, на своих проблемах.       Эти Йегеры. Все дерьмо произошло из-за них. Два долбоеба, которые обязательно получат по заслугам.       Черт, я любил Алессандру, жизни не представлял без нее. Конечно, ее беременность — это полная неожиданность для меня. У меня не было слов, я не мог осмыслить полученную информацию, я не знал, как это — быть отцом и чувствовать ответственность за родную кровь. У меня самого родителей-то не было, но состояние счастья наполняло меня невесомостью и казалось, что еще чуть-чуть, и я улечу в гребаную нирвану.       — Хочешь, влепи мне пощечину. Плюнь в лицо, я же кретин.       Ее губы задрожали, она попыталась улыбнуться, и я притянул Алессандру к себе. Отстранившись, она выронила:       — Задувая свечи, я загадала, чтобы этот день прошел чудесно.       — Ну, теперь я осведомлен о ситуации. И поверь, нежная моя, если я тебе что-то не говорю, значит ты сакральное для меня, а вот ты должна рассказывать мне абсолютно все.