Очередная попытка умереть провалилась. А он ведь говорил, что пуля в висок будет надёжнее. Свет резанул по глазам. Клочья сознания всплыли откуда-то со дна, и тело пришло в движение.
«По одной из версий Чингисхан умер во время траха с наложницей. Только представь, Леви, как на его роже навечно застыла счастливая улыбка», — говорил Эрвин, посмеиваясь, накануне вечером.
Развороченная постель давно остыла, а счастья в их жизнь не прибавилось.
Он доковылял до ванной и уставился на отражение в зеркале над раковиной: красные нитки сосудов оплетали глазные белки, губы сухие, как измятая бумага, на груди — старые шрамы от ожогов.
Человек в отражении смотрел на него с брезгливым отвращением. Так и хотелось полоснуть ему бритвой по горлу. Отворачиваясь, боковым зрением он увидел, что двойник по ту сторону зеркала не шевельнулся и смотрел прямо на него — стоило поскорее смыть похмельное наваждение под холодным душем.
От него несло, как от спиртового завода, где подростком он вместе с дядей грузил ящики с тарой. Дядя надирался к концу каждой смены и приходилось волочь его на себе домой. Мать каждый раз причитала над братцем, стаскивая с него обоссанные штаны и отчитывая сына за то, что опять позволил дядюшке напиться.
Остудив тело и голову, голый и мокрый, с одним полотенцем на шее, он вошёл в комнату, где его ждал Эрвин.
— Кофе? Завтрак? — предложил Эрвин. Леви мотнул головой. Эрвин мазнул взглядом по голому влажному телу, ничуть не смущаясь чужой наготы, и, склонившись над кофейным столиком, продолжил трапезу.
— Ты беспокоишь меня, Леви, — Эрвин ударил обратной стороной ножа по скорлупе яйца, приготовленного всмятку, как раз в тот момент, когда Леви уселся в кресло напротив. — Тебе совсем ничего не хочется? Никогда?
— Если я сейчас что-то съем — меня вывернет, — Леви сполз в кресле вниз, широко расставив ноги. В его проведении не было ничего постыдного, ведь грешник всегда предстаёт перед Богом голый как птенец.
— Я не про еду, а про твою жизнь. Сколько лет уже знаю тебя, а никак не могу понять, чего жаждет твоё сердце.
Эрвин доел свою часть завтрака, вытер губы салфеткой, отхлебнул кофе.
— У меня вот целый список желаний. Это утро, например, я хотел начать с овсянки, яиц, таблетки аспирина и минета. Днём я поеду на встречу к комиссару Доку, хочу обновить наши с ним старые договорённости. А вечером, думаю, мы снова попытаемся повторить «смерть Чингисхана».
Эрвин отставил чашку. Довольный и сытый откинулся на диване. Его наготу прикрывал лишь белый халат с золотой оторочкой.
Леви снял с шеи полотенце, отбросил в сторону, встал и шагнул к дивану.
Их колени соприкоснулись. Эрвин полулёжа смотрел на него снизу и ухмыльнулся. Не открывая рта, провёл языком за щекой.
— Ты доел свою овсянку? — Леви согнул ногу и упёрся коленом в сильное бедро. Положил руки на крепкие плечи, нырнул ладонями под халат.
— А тебя не вывернет? — Эрвин провёл пальцами по выступающей тазовой косточке, ниже по бедру и опять вверх.
— А при чём здесь я? — губы сами сложились в редкую для него улыбку. Сердце отозвалось радостным ударом, когда Эрвин притянул его к себе.
— Леви, я тут подумал, может, тебе стоит завести семью? — голос Эрвина звучал будто из-под воды.
— Эй! Леви! Ты слушаешь меня?
Щелчок.
Майк пощёлкал пальцами возле его лица.
— Что ты сказал? — переспросил Леви, освобождаясь от вязких воспоминаний, затянувших его слишком глубоко. Он стоял, прислонившись к машине, припаркованной на обочине у леса.
— Я сказал, может, и мне стоит завести семью? А то гляжу на ваши с Эрвином сытые довольные рожи, и аж зависть берёт.
Майк, зажав сигарету между большим и указательным пальцами, сильно затянулся, втягивая впавшие щёки.
За пару месяцев, проведённых в частной лечебнице для душевнобольных, Майк сильно похудел. Эрвин отправил его туда восстановить здоровье, растраченное на наркоту и каждодневные случки. Из больницы каждую неделю звонили, присылали счета за бой мебели и расходы на лечение медперсонала. Угомонить такого громилу, как Майк, мучившегося от ломки было сложно даже сразу троим санитарам. Предложение Леви не тратить деньги и просто пристрелить Майка, как больную бешеную псину, Эрвин решительно отверг. Было время, когда Майк тащил Эрвина на своём горбу под свист пуль, делил с ним одну пайку на войне и Эрвин это помнил. Правда, если Майк ещё хоть раз подведёт его — он забудет об их фронтовой дружбе и тогда точно отдаст приказ избавиться от больного, теряющего нюх пса.
— Да пожалуй, пришло время пришвартовать свой линкор в тихую гавань, — заключил Майк. Больше наркоты и девок Майк любил трепаться о своём «линкоре», достающем до колен.
— Имя у гавани есть? — без особого интереса спросил Леви закуривая.
— Нанаба. Она подружка твоей жены — плохо, придётся даже на собственной свадьбе глядеть на твою кошерную рожу.
Майк выкинул окурок и хотел достать новую сигарету, но прервался. Глянул через стекло в салон автомобиля.
— Слышь, ты чего там возишься?
— Ничего, — слишком быстро и нервно донеслось из машины, но Майк уже открыл дверь и полез внутрь.
— А ну, сопляк, показывай, что там у тебя? Дай сюда!
В салоне завязалась недолгая возня. Майк что-то вырвал из рук водителя и вылез наружу. Не успел он рассмотреть добычу, как Леви немедленно забрал его трофей себе.
Леви разжал ладонь и осмотрел мелкую склянку с китайским иероглифом на этикетке. Эрвин не зря приставил Леви присматривать за Майком — как свинья везде найдёт грязь, так и наркоман везде почует запах дурмана.
Водитель вылез из машины, виновато улыбаясь, сверкая позолоченными коронками.
— Эрен, когда вернёмся, я засуну тебе это дерьмо поглубже в глотку, а следом запихну свой ботинок, — предупредил Леви.
— Простите, кэп.
— И прекрати так меня называть, дурная ты башка.
Запрещать Эрену что-то делать, не подкрепляя слова насилием, — всё равно, что вести приятную беседу с Майком. Оба были без мозгов, только Майка контузило на войне, а Эрен от рождения был идиотом. Правда, он был очень преданным. Эрвин такое ценил.
Эрен был сыном доктора русско-немецкого происхождения Григория Йегера, подрабатывающего выковыриванием пуль из тел и штопаньем шкур неудачливых бандитов. Когда однажды Эрен случайно сцепился с какими-то шестёрками одной из банд, превратив лица противников в кровавое крошево, Григорий попросил одного из своих нанимателей — «белого дьявола Смита» вступиться за любимого сынка.
Эрвин легко уладил проблему всего лишь за одну телефонную беседу со своим хорошим другом и партнёром Дариусом Закклаем. Заодно Эрвин заинтересовался буйным мальчишкой и захотел использовать Эрена в качестве своего бойца на подпольных боксёрских поединках.
«Парень отбитый на всю голову, — охарактеризовал Майк новичка после первой тренировки. — Надо брать».
К своим неполным девятнадцати Эрен успел побыть призовым бойцом, лишиться почти всех зубов и отсидеть в тюрьме, взяв на себя вину за сбыт алкоголя после полицейской облавы. Недавно он досрочно вышел на свободу.
— Ты что же шлялся по китайскому кварталу? — спросил Майк.
— Откуда вы знаете?
— В этом городе нет ни одной грязной дыры, в которую он бы не сунул свой нос, — встрял Леви. Майк елейно ухмыльнулся, открыл рот, чтобы предсказуемо добавить, что совал в дыры далеко не только нос, но тут послышался шум автомобилей.
— Ну наконец-то.
Все трое смотрели на свет фар на дороге. Леви сощурился, а затем быстро пригнулся.
— Назад!
На полном ходу из машины высунулась мужская голова в шляпе, а вслед за ней дуло Томпсона. За первой машиной ехала вторая, где один из пассажиров тоже приготовился к пальбе. Никто не успел нажать на курок, как первый автомобиль подорвался.
Леви, Майка и Эрена ослепила яркая вспышка, а затем они увидели град из осколков, кусков мяса, искорёженное железо.
Второй автомобиль, визжа тормозами, чуть не врезался в горящие останки первого. Леви, Майк и Эрен не дали его пассажирам форы — пустили очередь из револьверов. Когда всё затихло, Леви медленно поднялся, не убирая пушку, и двинулся к машинам. Вслед за ним по дороге залитой кровью, машинным маслом и покрытой ошмётками тел ступили Майк и Эрен.
— Это же Малыш Марко, — Эрен опознал в одном из искалеченных тел одного из людей Рейсса. Малыша Марко буквально располовинило силой взрыва: его обугленные правые нога и рука, кишки валялись на дороге и обочине.
— А это Браун, — Майк оглядел залитого кровью водителя второй машины. — И твою же мать, этот сукин сын ещё не приставился.
Браун был тяжело ранен, еле дышал — кажется, одна из пуль попала ему в лёгкое. Майк навёл на него револьвер.
— Погоди, — остановил его Леви. — Надо узнать, что за хрень сейчас произошла.
— Думаешь, он ещё может разговаривать?
— Если нет, пойдёт на мясо.
— А чего у него узнавать? Всё ж очевидно, — Майк потянул носом запах напалма, и сплюнул на землю. — Ребятки хотели вручить нам сувенир с войны, но их разорвало на куски от собственной щедрости.
— Смотрите! — вскрикнул Эрен, указывая им за спины.
Леви и Майк резко развернулись, одновременно хватаясь за оружие, но никого не увидели.
Никого, кроме тощего койота, который схватил оторванную руку Малыша Марко и спешно ретировался обратно в лес.
— Койот, — Эрен глупо хихикнул и вжал голову в плечи под мрачными взглядами Леви и Майка.
Леви треснул Эрена по затылку, так что с него слетела шляпа.
— Иди открывай багажник, кретин.
Они выволокли из разбитой машины хрипящего окровавленного Брауна
— Ну что здоровяк, ты готов покататься? — Майк подтащил Брауна к их машине. Леви успел выбросить из багажника их машины ящик виски. — Ты чего делаешь?
— Эрвин сказал избавиться от пойла.
— Так за деньги же.
— Ты где-то видишь наших покупателей? — Леви поднял второй ящик. — И для этой туши нужно место.
К концу поездки Браун уже был мёртв. Его тяжёлое тело с кучей застрявших внутри пуль и осколков они выгрузили из багажника и спустили в подвал полузаброшенного дома.
Эрен довёз Майка до дома. Врачи сказали, что ему стоит избегать лишнего стресса и нагрузки, а тут в первый же день на работе такая запара.
Леви и Эрен поехали в «Рай». За окнами шумел никогда не спящий город, мелькали витрины, по тротуарам брели поздние прохожие. Эрен насвистывал какой-то джазовый мотив. Оборвав мелодию на половине спросил:
— Мистер Аккерман, скажите, а Майк ведь правду говорил, что вы любите и мужчин тоже?
— Тормози.
Машина остановилась, а Леви направил револьвер Эрену в голову. Эрен нервно улыбнулся, залебезил:
— Кэп, вы всё неправильно поняли.
— Ещё раз произнесёшь что-то подобное и я…
Эрен поддался вперёд, и дуло упёрлось ему в щёку.
— Пока я был в тюрьме, открыл в себе нечто новое, — Эрен перешёл на доверительный шёпот. — Я вас понимаю, кэп, и не осуждаю.
Леви крепко сжимал рукоять револьвера, курок был всё ещё взведён, но этот бедовый пацан не показал ни тени страха. Немного отвёл голову, так что дуло оказалось на уровне приоткрытых губ.
Рука едва заметно дёрнулась, когда Эрен высунул язык, обвёл выходное отверстие, затем облизал и ствол.
— Я нравлюсь вам, кэп? — Эрен смотрел на него дерзко, развратно и абсолютно недвусмысленно. — Вы мне очень.
Нравится ли ему ебанутый пацан без страха смерти, смотрящий на него с неприкрытым желанием заглотить ствол поглубже? Вопрос заслуживал честного ответа.
— Не знаю.
— А если хорошо подумать?
Рука Эрена легла ему на колено, Леви небрежно скинул её.
— Папаша не говорил, что тащить в рот всякую дрянь, которой тыкают в тебя мрачные дядьки не стоит?
Он снял со взвода курок, обтёр испачканное в слюне оружие об Эрена и спрятал в кобуру.
— Говорил, но когда я его слушал, — Эрен придвинулся ещё ближе, щекоча лицо Леви тёплым дыханием. — Половина «Рая» мечтает трахнуть босса, а вот я всегда хотел вас. Пожалуйста, исполните мою мечту. Вы не пожалеете.
Леви пристально посмотрел на него. Эрен продемонстрировал золотые коронки во всю ширь.
Глупый пацан, похоже, даже не подозревал, что только что ступил на минное поле и наткнулся на растяжку — один шаг отделял его от гибели. Понадобилась секунду-другая, чтобы притушить пламя ревности и злобы.
Может вышибить ему мозги и сказать Эрвину, что Эрен решил почесать револьвером в затылке и случайно застрелился? Будет похоже на правду.
— Твоя худая задница меня не интересует. Трогай.
Улыбка Эрена опала, он печально вздохнул.
— Жаль, но дайте знать, если передумаете.
До «Рая» они ехали молча. Эрен решил разрядить напряжённое молчание новым свистом, но Леви велел ему заткнуться. Только когда машина остановилась, вновь открыл рот:
— Знаете, кэп, Майк так часто о вас говорит. Может, он тоже хочет вас трахнуть? Стоит быть начеку.
Эрен сверкнул золотой улыбкой на прощанье и вдавил педаль газа. Леви посмотрел ему вслед. Если бы взглядом можно было убить, то Эрен уже трижды был на том свете.
«Рай» привычно ослеплял и оглушал.
Все столики заняты, по залу гремела музыка. В этот вечер выступали гастролёры из Чикаго: джазовый оркестр во главе с виртуозным трубачом Оньянкопоном.
Девушки в ярких платьях с голыми плечами и коленками отплясывали линди-хоп с кавалерами в модных костюмах — преимущественно мелкими бизнесменами и бандитами.
Хмурой тучей Леви проплыл сквозь пёструю толпу гостей и официантов к барной стойке.
— Бренди на два пальца.
Одна из райских пташек засуетилась над заказом.
— Как поживает Петра, мистер Аккерман? — спросила Нифа, поставив перед ним стакан.
— Не скучает.
Отпив, развернулся на барном стуле к залу, оглядел толпу, включая музыкантов. Прощупал взглядом каждое лицо. Колыхание перьев в завитых волосах, пьяные и весёлые гримасы, ослабленные галстуки, оттопыренные пиджаки — ничего не ускользнуло от внимания.
Взгляд замер, когда он увидел босса.
Эрвин был не один. За одним столом с ним сидели адвокат Эрвина — Зигфрид Фриц и ещё двое — красивая женщина с убранными в идеальный пучок чёрными волосами в вечернем платье и жемчугом на шее, и светловолосый мужчина в сером твидовом костюме с платком в нагрудном кармане. Дамочка неспешно курила, стряхивая пепел в стеклянную пепельницу и участие в разговорах не принимала. Мужчина лишь изредка что-то говорил, позволив быть ведущим в беседе Зигфриду.
Эрвин лениво потягивал выпивку, без интереса слушал своего адвоката и гостя, и в целом был не особо рад их компании. Леви понял это по обстановке: Эрвин не пригласил собеседников в отдельную комнату для приватной беседы, а усадил за столик рядом со сценой, так что Зигфриду пришлось говорить громче, иногда перекрикивая трубача.
К их столику подошла официантка — низенькая блондинка с орлиным носом, поменяла пепельницу, убрала грязные стаканы. Леви раньше её не видел.
— Новенькая? — спросил он у Нифы, когда блондинка отошла от столика и скрылась на кухне.
— Эм, да, Энни здесь всего неделю, — с заминкой ответила Нифа. — Нанаба уволилась и Уилл взял её.
— Эрвин в курсе?
Нифа пожала плечами и Леви предположил, что нет. Блондинка с первого взгляда не подпадала под критерии Эрвина — слишком холодная и подозрительная.
«Рай» был любимой забавой Эрвина, его детищем и отдушиной. От шрифта в меню и цвета паркета до выпивки и подбора персонала — всё согласовывалось с ним. Официанток — райских пташек, как он их называл, он тоже нанимал сам. Одну такую пташку даже подарил Леви.
«Она будет петь тебе песни о любви, когда меня нет рядом», — горячо шепнул ему несколько лет назад Эрвин, когда их обслуживала улыбчивая рыжая девушка.
— Значит, Петра не скучает, — Нифа наклонилась ближе к нему. Глаза у неё жадно блестели. — А вы? Может, я смогу развлечь вас?
Её ладонь коснулась рукава пиджака, Леви убрал руку и чуть отпрянул.
— В другой раз.
Нифа поджала губы и больше не докучала ему.
Музыканты сделали перерыв. На сцене появился певец во фраке и настроил стойку с микрофоном под себя. Приятным голосом запел:
Sometimes I wonder why I spend
The lonely nights dreaming of a song
The melody haunts my reverie
And I am once again with you
Гости Эрвина и он сам встали. Эрвин крепко пожал руку мужчине и поцеловал руку его спутницы. Зигфрид вызвался проводить пару до самого выхода.
Леви с удовольствием отметил недовольное лицо Фрица. Похоже, зря тот заливался перед Эрвином соловьём, и совсем неважно о чём.
Когда перед войной издали закон о шпионаже, спецслужбы поголовно проверяли всех немецких мигрантов и оппозиционеров — чаще это была пропагандистская истерия, которая зацепила много невиновных, в том числе и начинающего юриста Зигфрида Фрица.
Зигфрид часто выступал в защиту активистов, несогласных с политикой Вудро Вильсона, до тех пор, пока его самого не арестовали и обвинили в шпионаже в пользу вражеской Германии. Надежды доказать, что все обвинения ложные было немного — один факт, что его мать чистокровная немка достаточный для подозрений. Чтобы не попасть за решётку, Зигфрид добровольно сдал пару клиентов и знакомых, которые по-настоящему занимались подрывной деятельностью и участвовали в организации антивоенных митингов.
Из тюрьмы его отпустили, но он лишился репутации, денег и, казалось, о карьере адвоката можно было забыть, но каким-то чудом судьба свела его с Эрвином Смитом, у которого были грязные деньги, но не было подходящего помощника, чтобы их отмыть и оформить несколько сделок с приобретением недвижимости: аптеки, мелкие магазины, спикизи.
Зигфрид оказался талантливым и хитроумным подельником. Помогал Эрвину подписывать чеки на несуществующие счета, вычёркивал лишнее из налоговых деклараций, удостоверял подлинность явных фальшивок. Эрвин называл его близким другом и лишь за это Леви ненавидел Зигфрида особенно сильно.
Через несколько часов вечеринка завершилась, довольные посетители расходились, музыканты паковали инструменты в футляры прямо на сцене, официанты собирали по залу мусор и грязную посуду, задвигали стулья.
Леви пересел за столик к Эрвину. Он был пьян и тихо напевал:
Though I dream in vain
In my heart it will remain
My stardust melody
The memory of love's refrain…
— Сделка не состоялась. Твоя выпивка впиталась в землю, а нас чуть не подорвали, — сообщил Леви. — Рейсс всё никак не угомонится. Может, разобраться с ним?
Эрвин не ответил, влил в себя остатки виски, вытер рот ладонью.
— Как же надоела эта возня и суета вокруг. Всё как-то мелко и убого, — пожаловался Эрвин. — Стоило остаться в армии. Попробовал бы выслужиться и попасть в командование. Устраивал смотры войскам, произносил воспламеняющие сердца речи о долге и свободе, приносил жертвы ради величия страны. Как считаешь, Леви, я бы смог?
— Я бы умер за такого командира.
Эрвин улыбнулся ему.
— Ты единственный, кто честен со мной даже в лести.
Возле столика появилась новенькая официантка Энни с подносом.
— Оставь, — хотел прогнать её Леви. — Позже уберёшь.
— Нет-нет, — возразил Эрвин, поболтал пустым стаканом, — принеси нам ещё, дорогуша. Надо избавляться от излишков.
Леви нахмурился. В последнее время Эрвин стал часто напиваться вдрызг, совсем теряя ясность ума.
— Кажется, тебе хватит.
— Сам решу, когда хватит, — отрезал Эрвин, кивнул официантке: — Неси.
— Кого это привёл к тебе Фриц? — спросил Леви, когда они опять остались вдвоём.
— Дельцы с туманного острова — Вилли и Лара Тайберы. Хотят наладить торговые пути между Англией и Америкой. Увы, я выхожу из игры. Зик очень огорчён, ведь мы могли заработать столько денег, но я хочу избавиться от всего старого и начать новую жизнь. «Рай» тоже придётся продать.
Официантка принесла заказ. Поставила бутылку и пару чистых стаканов на стол, глянула на Леви, но сразу опустила глаза, заметив его прямой взгляд на неё и быстро ушла.
— Давай ты возьмёшь это с собой, и мы выпьем её вместе в номере, — предложил Леви, прикоснулся к плечу Эрвина.
— Не сегодня, мне надо домой, — Эрвин небрежно стряхнул его ладонь, чем вызвал у Леви раздражение. Ему захотелось его крепко ударить.
Эрвин откинулся на стуле, долго дёргал узел на галстуке, в итоге нервным движением стянул его с себя и бросил на стол.
— Представляешь, эти Тайберы сводные брат и сестра, и каким-то образом заключили брак, — Эрвин был окончательно пьян, что уже пренебрегал своими заученными джентльменскими манерами и хлебал прямо из горла. — Хоть бы приплода не было от их союза. В мире и без того много ублюдков. Согласен?
Леви смотрел на него, поглощал пьяные пары и слова с двойным смыслом — в нём боролись два противоречивых желания по отношению к Эрвину: убить и защитить.
Он встал из-за столика. Прошёл к барной стойке, зашёл за неё, толкнул дверь комнаты для персонала. Внутри горела одинокая лампочка, несколько стульев, скамеек и тумбочек с вещами персонала теснились у стен.
Официантка Энни, которая весь вечер не давала ему покоя, как раз успела переодеться, но не успела закрыть кожаную сумочку размером с две ладони. Леви не спрашивая взял её с тумбочки и заглянул внутрь. Сигареты, деньги, расчёска, пудреница и маленький карманный пистолет.
— По улице ходит много опасных парней. Одинокой девушке нужно уметь постоять за себя, — пояснила она, наблюдая, как Леви вытащил оружие и отшвырнул сумочку в сторону.
— Похоже, ты не из робких. — Он вытряхнул патроны из барабана. Они со звоном рассыпались по полу. — Не расскажешь, где работала раньше?
Лицо у неё было напряжённое, но не испуганное.
— В одной мелкой закусочной, ничего особенного.
— Странно, — он сделал шаг в её сторону. — Кажется, видел тебя в «Чайке».
— Никогда не слышала.
— Весьма недурной спикизи. Его хозяин известный делец в городе — Род Рейсс.
Она покачала головой.
— Вы точно меня с кем-то путаете.
— У меня хорошая память на лица. Особенно на такие выразительные, — Леви ступил ещё ближе. — Не торопись домой, нам надо потолковать.
Он подошёл к ней вплотную. Из-за его роста редко когда удавалось нависнуть над кем-то сверху и он насладился приятным предвкушением перед грядущей расправой. Позволил этому чувству захватить себя, зажечь, заполнить, как раскалённый металл заполняет форму для оружия, чтобы потом остыть и вновь быть холодным.
Но у девицы были другие планы. Он успел заметить, как колыхнулась её юбка, дёрнулась правая рука. Рефлекс сработал: он ухватил её за запястье, но она обманула его — в правой руке не было ничего, а в левой она зажала нож для колки льда и воткнула ему в ногу. Не мешкая, ударила его коленом в пах и затем в лицо, вырвала зажатое запястье из хватки и бросилась прочь.
Боль пронзила от ноги до самой головы. Его чуть не вывернуло, когда дрожащей рукой он вытащил нож.
В подсобку забежала Нифа. Увидев окровавленного Леви, закричала:
— О, боже мой! Боже! Мистер Аккерман!
— Вызывай Йегера, — прохрипел Леви перед тем, как вырубился.
***
Пристроив больную ногу на пуфе, Леви в домашнем халате сидел в кресле в гостиной. Наблюдал как дочка, одетая в синее платье и белые гольфы, играла рядом с незажжённым камином в подаренный Смитами кукольный домик и разговаривал с Майком по телефону. Вернее, слушал длинный монолог.
— Сучка всё время заливала про долги отца — скучная и банальная херь, я даже слушать не стал. Толстый мелкий ублюдок хотел быть в курсе наших дел и подсунул её внутрь при первой возможности. Эрвин велел отправить Уилла в бессрочный отпуск куда-нибудь в морской круиз. Ну знаешь, как это делают итальяшки с должниками. Ещё я освоил ремесло мясника и разделал ту несвежую тушу из подвала. Эрен, правда, немного помог. Как ты только терпишь этот запах? Как бы то ни было, надеюсь, нашему мелкому другу понравилась доставка стейков…
Леви прервал разглагольствования Майка и положил трубку. Дотянулся до чашки с кофейного столика. Чай давно остыл, а жена копалась в саду и не торопилась возвращаться.
Дочка рассаживала кукол и плюшевого медведя в домике. С детским упорством она предварительно оторвала каждой игрушке голову. За маленьким столиком устроило чаепитие безголовое семейство: папа, мама и дочка. К ним присоединились гости — такие же покалеченные уродцы. Ещё одна кукла лишилась белобрысой головы, а вот с её мужем — металлическим солдатиком возникли трудности. Она подошла к нему и протянула солдатика.
— Тут нужен напильник.
Рени капризно нахмурилась, надула губы, не стала забирать игрушку и вернулась к домику.
Леви смотрел, как уменьшенная копия его матери перебирает куклы, и попутно достал из халата склянку с китайским наркотиком — ту самую, которую забрал у Эрена.
Нога болела так, что хотелось её отпилить. Он сыпнул дорожку на тыльную сторону ладони, втянул. Откинулся в кресле и стал ждать.
Все попытки Эрвина сделать из него нормального человека раз за разом ни к чему не приводили. Эрвин дал нищему еврейскому мальчишке всё. Все виды земных наслаждений и благ, о которых он и не мыслил ранее, но ничего не радовало его.
Единственное чего он точно хотел — быть с Эрвином.
Эрвин — его злой бог, который награждает за победы и карает за неудачи. Он милостив и даст ему шанс оправдаться, но сейчас в своём позорном состоянии он не мог даже до сортира дойти без костыля.
Наркотик подействовал — боль пропала.
Когда он распахнул веки, то обнаружил, что гостиная преобразилась: повсюду дым, разруха, а стены и крыша отсутствуют. Сверху на него смотрел человек — высокий, размером с десятиэтажный дом, и полностью голый он пялился на него с тупым выражением безумного пропойцы. Его голова и руки были больше остального тела, гениталии отсутствовали — так бы выглядел младенец из музея аномалий, если бы ему удалось выползти из банки и вырасти.
Огромные пальцы потянулись к нему. Ещё секунда — и его схватили бы как игрушку, но что-то блеснуло — огромная ладонь отвалилась от тела. Леви окатило фонтаном горячей крови. Гигант отпрянул, всё с тем же тупым выражением уставился на искалеченную конечность.
Сам того не заметив, Леви оказался у гиганта на плече, сжимая в руке острое лезвие. Замахнулся, метя ему прямо в загривок. Сталь коснулась плоти — шмат горящего мяса отлетел в сторону, а гигант упал мордой вниз, с грохотом ломая своей тушей то, что осталось от разрушенного дома.
Сердце стучало, как метроном, кожу на лице щипало от испаряющейся крови, дым коптил лёгкие. Он чувствовал себя великолепно: наполненный сверхъестественной силой и яростью он мог поверить, что родился настоящим человеком, а не деформированной подделкой.
Он горел изнутри — стал жгучим и смертоносным пламенем.
Наваждение рассеялось. Он опять сидел в кресле в своей гостиной. Вокруг дорогая мебель, под ногами — ковёр. Из радиоприёмника лился джаз.
Дочка стояла рядом, хлопая яркими синими глазами, а потом перевела взгляд на его руку. Леви разжал окровавленную ладонь и отдал ей безголового солдатика. Рени вытерла замазанную в крови ладошку о платье и поторопилась поместить игрушку в домик.
Леви снял трубку, набрал номер.
— Алло.
—
О, кэп, это вы! — раздался в трубке жизнерадостный голос. —
Вы подумали над моим предложением?
— Эрен, где ты взял ту китайскую дрянь?
— Вы про «дао»?
— Она так называется? Где ты её взял? Мне надо туда.
