МАТОВЫЙ ГРОБ
«Бульвар Драума». — Эмиль! В окне появляется опухший здоровяк: — С будуна, — бормочет он. Эмиль протягивает мне руку и затаскивает в квартиру через окно. — Здравствуйте, профессор, — замечаю старика в коридоре. — Привет, Джим. Войер в чёрном костюме. Он завязывает галстук перед зеркалом. — Куда-то собрались? — Сегодня похороны моего зятя. Я должен быть рядом с дочерью. — О, сочувствую. — Профессор зашол ко мне за чорной рубашкой, — объясняет Эмиль. — Да уж. Свой похоронный костюм я уже давно подготовил, а вот чёрной рубашки у меня нет. Она, конечно, большевата, но на пару часов мне хватит. — Как прошла ночка? — спрашиваю я. — У меня с утра башка трищит, паспал всего несколько часов. — Что, винишко, говоришь хорошее было, Эмиль? — занимаю диван. — Ой, ни начинай! Я больше никагда так не буду пить! — здоровяк залпом выпивает маленькую бутылку воды. — Эт уже третья за утро. — А Вы как, профессор? — Кошмары не снились, если ты про это, Джим, — Войер заходит в комнату и садится за стол. — Везёт. — А что? Тебе… чё-то приснилось? — волнуется Эмиль. — Да, так. Ерунда всякая. Сеера приснился. — А-а. Я-то думал. — Ты так и не притронулся к «Кофару»? Эмиль начинает переодеваться. Он снимает рубашку с футболкой, и я замечаю его продырявленный торс и полностью перебинтованную правую руку. От смущения я отворачиваюсь. Бинты и пластыри закрывают внешнюю сторону руки, внутренняя — здорова. Я отмечаю вздувшиеся толстые вены от локтя до кисти и множество рубцов в области сердца. — Я её полистал ещё раз. Но, — Эмиль мотает головой, — это лучше делать на трезвую голову. Там очень многа текста, нужно читать вдумчиво. Я только понял, что с этими дверьми полнейшая жопа, — перебинтованный надевает чёрную футболку с ярким принтом и расстёгивает джинсы. — Не так просто открыть нужную дверь. На футболке изображён Мэрилин Мэнсон? В самый раз для похорон. «Открой дверь, Джимми». Эмиль стягивает джинсы, и я вижу татуировку на правой ноге от стопы до коленки. — Во, зацени, — здоровяк показывает ногу. Кости, лезвия, гвозди, шурупы, механизмы. Очень много мелких деталей. Кожа полностью чёрная, не видно ни одного шрама. — Клёво. Такая стоит, как половина твоей квартиры! — Ага, но мне досталась бесплатно. — Сколько дней тебе её били? — Эм… два дня, кажится. — Джим, тебя не затруднит, подвести нас до кладбища? Если ты занят, мы можем поехать на метро. — Нет-нет, профессор. Я на машине, подвезу вас, конечно. Вы поедете вдвоём? — Я боюсь перенервничать, поэтому беру с собой Эмиля. Боюсь… — старик тяжело вздыхает, — похороны — это всегда тяжело, а я… я теряю контроль. — Я так-то не люблю похороны, но… чё не сделаешь ради профессора? Эмиль натягивает чёрные джинсы, заправляет внутрь футболку и застёгивает солдатский ремень. Лезет в шкаф и достаёт чёрный поношенный пиджак. — Как Бен? — спрашивает Войер. — Собираюсь поехать к нему после того, как отвезу вас. — Давно пора, — упрекает меня археолог. — Эмиль, а как же твоя мама? — Она пасидит пару часов без меня. Для неё это не праблема, Джеймс. Эмиль выходит из комнаты и идёт к матери. Через стену слышу, как мужчина объясняет женщине, что уезжает. — Я видел его, профессор. Мне приснился сон. — Ты говорил, что тебе приснился Сеера. — Я не про демона, а про Бога. Войер сморщивает лоб: — Он тебе что-нибудь говорил? — Нет. — Не бери в голову и, тем более, не зацикливайся. Это просто сон, а сны не сбываются. Скоро я умру. Бог Снов идёт за мной. — Я стараюсь не думать об этом. В комнату возвращается Эмиль в обуви. Чёрные джинсы подвёрнуты, а из малиновых ботинок торчат белые короткие носки. Из кармана выглядывает кепка без козырька. — Ну, я гатов. Погнали? — Ты не замёрзнешь без куртки? — Джеймс, я — гарячий парень. Выйдя из квартиры, «вэ» замечают мою обновку. — Да ладна! — восклицает Эмиль. — Я никагда не ездил на нём! — Наследие Сееры? — спрашивает Войер. — Оно самое. Профессор садится на пассажирское, а Эмиль ютится где-то сзади. Его коленки постоянно бьются о спинки впереди стоящих сидений. Мы подъезжаем к кладбищу, и я вижу, как из катафалка выносят чёрный гроб. — Успели. Думал, что опоздаем, — профессор отстёгивает ремень безопасности. — Знаете, профессор, я… наверна, не пойду. В такой мамент Вы должны быть с дочерью. Я буду лишним. Ни в коем случае Вас не брасаю, но думаю, так будет лучше. — Да, наверное, ты прав, — соглашается Войер. — Я даберусь до дома сам на метро, не нужно меня завозить. Войер прощается со всеми и покидает машину. Эмиль тоже собирается выйти из мустанга. — Эмиль, — останавливаю я его. — Нет, Джеймс, я даеду сам, забей. — Ты уже предупредил мать, что тебя не будет несколько часов. — Ну да. — Поехали со мной к Бену? — Тебе нужна паддержка? — Думаю, мне нужна помощь.***
Как много народа. Я никого не знаю здесь, кроме дочери. Журналисты. Как же без них? Разумеется, смерть судебного психиатра не прошла мимо прессы. Священник начинает молитву. Матовый гроб уже опущен в могилу. Моя дочь стоит над трупом мужа и плачет. Бедная. Она лишилась матери в десять лет, а сейчас, в тридцать лет, стала вдовой. Я знал, что зять уйдёт из этой жизни раньше дочери, он на двадцать лет старше моей девочки, но я никогда не думал, что это произойдёт так. Рядом с вдовой стоят её подруги. Я не помню их имён, но они учились вместе в одной школе. Две девчонки наигранно вытирают слёзы из-под солнцезащитных очков. Какой сюр. Похороны — не место для показухи. Молодая девушка с рыжими волосами в чёрном пальто стоит поодаль. Я её помню. Она — лучшая подруга моей дочери. Я подхожу сзади и обнимаю вдову. Она вцепляется в меня и не отпускает. Девушка еле держится на ногах. Точно так же дочь вела себя и на похоронах матери. — Терять любимых всегда тяжело. — Я всегда думала, что со мной это не произойдёт, пап. — Убийца получил по заслугам? Священник заканчивает молитву. Настаёт время закапывать могилу. — Он будет вечно страдать. Моя девочка. — Пап, я верну себе твою фамилию? — Тимми никогда тебя не покинет, Мелисса.