КРАХ
— У меня перерыв на обед, и я забежала к тебе, — в квартиру заходит Сара. — У нас есть двадцать минут, а потом я убегу. Эмиль, ты что, читаешь? — А? Прости, я отвлёкся, — сижу на подоконнике с «Кофаром» в руках. — Ты что-то сказала? — Я сказала, снимай штаны. У нас двадцать минут, — проститутка, освобождаясь от футболки, приближается ко мне. — Прямо сейчас? — Не веди себя, как девственник, Эмиль, — Сара обращает внимание на книгу. — Что ты читаешь? Эта хрень из другого века, что ли? Чё она такая потрёпанная? — Она очень старая, да, — я закрываю «Кофар» и откладываю в сторону. — Не похоже на английский, — ладонь Сары касается обложки. — Это очень древний язык. На нём сейчас разговаривают крайне мало людей. — И ты его знаешь? Хотя похеру. Раздевайся, у нас мало времени, — её руки скользят мне под футболку и дотрагиваются до бинтов. — Подожди-подожди. Может, перенесём это на вечер? Если честно, у меня сейчас нет настроения и времени. — Променяешь меня на дурацкую книжку? — Сара, у меня, правда, сейчас дела. Я должен идти, — вытаскиваю женские руки из-под футболки, забираю «Кофар» и отхожу от подоконника. — Думала, я тебе важнее всяких старых вонючих страниц. Обиженная Сара получает от меня поцелуй: — Вечером я тебе это докажу. Слиняешь пораньше с работы? — Подумаю, Эмиль, — она обнимает меня за шею. — Двадцать минут? Пф. Что можно сделать за двадцать минут? У нас будет вся ночь впереди, и я не дам тебе заснуть в этот раз. — Ловлю тебя на слове, — Сара облизывает мои губы. Девушка одевается. Я запихиваю книгу за пояс, надеваю ботинки, и мы вместе покидаем квартиру. Поцелуй на прощание, и два человека расходятся в разные стороны. Мне нужно уединение. Мне нужно дочитать «Кофар», я почти всё понял. На тротуаре возле магазина электроники сидит бездомная и попрошайничает: — Не побрезгуй и подай мне руку, если хочешь узнать своё будущее. Прохожие проходят мимо слепой грязной предсказательницы, никто не хочет знать своё будущее. Я встаю напротив неё и взираю сверху вниз. Она поднимает голову — вместо глаз пустые глазницы. — Змей, — шепчет бездомная. — Тебя ждёт крах. — Я лучше умру, — нагибаюсь над предсказательницей; от неё воняет дерьмом и мочёй, — чем буду жить так, как ты. — Ты найдёшь Её, но она не простит тебя. Это твой личный кошмар. — Хочешь увидеть кошмар? — хватаю бездомную за грязную руку. — Хочешь увидеть то, что я несу за собой? Так смотри. Слепая широко раскрывает рот и кричит на всю улицу. А я всё крепче сжимаю её руку. Она видит Шлангенхёле. Она видит ад. Я отпускаю вонючую кисть, а предсказательница пытается прийти в себя после увиденного. — Она простила мне все эти жертвы, — говорю слепой прямо в ухо. — Она приняла меня таким. Так почему Она не простит меня в этот раз? — Потому что ты убил Её. Ты Её предал. Поэтому Лаура в небытие. Ты можешь Её освободить, но тогда потерпишь крах. Ты знаешь, Бруно, что в комнате должна остаться душа. Я отхожу от предсказательницы, она начинает сильно кашлять из-за газа, которым мы убивали евреев и цыган в лагере, из-за циклона Б. Она права. Небытие станет последней точкой в этой истории. Пора заканчивать то, что началось ещё в прошлом веке. Сегодня ночью всё закончится. Сегодня ночью небытие покинет одна невинная душа.***
Я ставлю стакан водки на стол рядом с собой и включаю ноутбук. Эва права: нужно переключить внимание на что-то другое, но как, если я даже не поняла, что снова налила алкоголь в стакан. Завести собаку. Большую и лохматую. Нет, лохматую не хочу. Большую и гладкошёрстную. В интернете в поисковике забиваю: «купить собаку». Здесь полно страниц и объявлений. Нет времени и желания долго ковыряться в этом. Нужно определиться, чего я хочу. Доберман? Они классные, но им нужно соответственное воспитание. Они статные и грациозные. Тимми бы одобрил. Он сказал бы, что такая собака подходит мне. Кане-корсо? Ещё мощнее и чернее. Я смотрю на картинки и вижу в морде собаки лицо Тима. Красота и сила, как и у моего покойного мужа. Взгляд, от которого невозможно оторваться. Я решаю, что мне нужна большая собака с бархатной чёрной шерстью. Мелкие породы — это не про меня. Я не собираюсь таскать чихуахуа в сумочке. Мне нужен такой пёс, который будет воплощением и меня, и Тимми. Девочка. Это будет девочка. У неё будет моя женственность и серьёзность Тима. Боже, я выбираю собаку, а не ребёнка! За десять лет брака я так и не родила мужу ребёнка. После нашего первого секса Тим больше не заводил тему детей. Он знал, что такого у нас никогда не будет. Мне приходит смс-ка на телефон. Патрик. Хочет встретиться и погулять. Нет, только не это. После трагедии с Патриком я переключилась на Тимми, но после смерти Тима я не вернусь к Патрику. Удаляю смс вместе с последней надеждой бывшего парня. На открывшемся сайте появляется реклама. Продаются щенки породы канарский дог. Хм, такой породы я не слышала раньше. Открываю окошко рекламы и вижу чёрного щенка. Это девочка. На сайте также размещены фотографии родителей. Это вот так будет выглядеть этот миленький щенок, когда вырастет?! Я смотрю на фото щенка и понимаю, что мне он нужен. Это моя собака. Я уверена. В Википедии читаю про канарского дога. «Рост: двадцать два-двадцать четыре дюйма, масса: восемьдесят восемь-сто двадцать один фунт. Собака имеет грозную внешность, недоверчива к незнакомцам. Отличается уравновешенным поведением и уверенностью в себе». Это определённо Тим. «Цвет глаз меняется от умеренно- до тёмно-каштанового в зависимости от цвета шерсти. Никогда не бывают светлыми». Это определённо я. «Эти собаки спокойны и флегматичны, невероятно сильны. Строение тела говорит о силе и мощи. Они уверенные в себе животные, порой сдержанные. Они не склонны к агрессии, не провоцируют драк, но, не задумываясь, всегда бросятся на защиту хозяина или его семьи». Всё, я решила. Это моя собака. Беру телефон и набираю номер. — Это Тимми Стэнфорд. К сожалению, я не могу ответить на звонок. Оставьте голосовое сообщение, и я обязательно Вам перезвоню. Долгий сигнал. Телефон Тима отключён. Муж умер. Не могу его отпустить. Не могу выкинуть из головы его голос. — Я не хотела терять тебя, — говорю сквозь слёзы в трубку. Тимми не перезвонит. Я набираю другой номер и звоню заводчику. Завтра мне доставят четырёхмесячного щенка из Калифорнии. У меня есть полдня для того, чтобы купить ошейники, поводки, лежанки, корм, игрушки, шампуни. У меня есть меньше суток, чтобы подготовиться ко встрече с Омегой. Да, я назову девочку Омегой.***
— Ты чего такой грустный, Джим? — передо мной на корточки опускается Лиза и кладёт руки мне на колени. — Тебя не существует, — со слезами отвечаю. — Я тебя выдумал. — Ты придумал меня, потому что я тебе была нужна. — В какой момент? — Девять лет назад. Тогда доктор Прат, лечащий врач Натали, сказал тебе, что твоё счастье с женой будет недолгим. А больше трёх месяцев назад он подтвердил, что её дни сочтены. — Зачем я это сделал? — Не хотел оставаться один в своём кабинете. Не хотел копаться в бумажной работе. Ты думал, что снова возьмёшь в руки стакан с алкоголем. Тебе нужна была свобода, воздух. Ты получал это на улицах, а я сидела в кабинете за бумажками. Ты отвлекался от своего личного кошмара, гоняясь за преступниками и раскрывая опасные дела. — Но все твои дела выполнял я. Я просил тебя что-то найти мне, а, на самом деле, сам всё находил. — Ты этого не замечал. — Ты звонила мне по ночам, Натали слышала, как я разговариваю по телефону. — Тебе никто не звонил. Ты брал мобильник и разговаривал с самим собой. — Ты позвонила мне, когда умерла Клэр Донован. Ты сообщила мне о поджоге аптеки, больницы Святого Петра, тюрьмы. Это ты сообщала мне о том, что происходит. — Это делал ты, Джим. — Как? — У тебя нюх на неприятности. Ты заранее чувствуешь, что должно произойти. — Откуда? У меня не может быть дара. Нет. Только не это. — Просто так бывает. Некоторые люди не знают, что они особенные. — Сеера слышал твой голос. В машине я тебе звонил. — Он догадался с самого начала. Демон тебе подыграл, чтобы ты не считал себя ненормальным. Когда мы забирали мустанг со стоянки… Сеера смотрел на окно нашего кабинета, в котором стояла Лиза. Он долго всматривался… Потому что никого не видел. — Ты нормальный, Джим. — Я — шизофреник! — кричу на весь кабинет. — Я выдумал тебя! — А почему? Почему я выгляжу именно так? — Я тебя видел в реальности? Твоё лицо я когда-нибудь видел раньше? Лиза качает головой: — Я — плод твоей фантазии. Мне тридцать семь лет, у меня мелированные волосы и светлые глаза. На что похоже? На кого? — На Натали… — Ты так хотел, чтобы жена пережила отрезок жизни в тридцать лет, переступила порог тридцати. — Ты выглядишь так, как бы выглядела Натали в тридцать семь лет… — Не точь-в-точь. Иначе ты бы догадался сразу. — А твой пистолет, что я забрал? Откуда у тебя оружие? — Это твоё оружие. Девять лет назад ты попросил у Теда второй пистолет. Комиссар вошёл в твоё положение. Он, как никто другой, понимал, что тебе необходима поддержка. — Все в участке смотрят на меня, как на психа. Я разговариваю с самим собой. Уже девять лет! — Они входили в твоё положение. Они знали, что тебе тяжелее всех. — Они играли в тот спектакль, который устроил лично я. Лиза… — у меня нет сил говорить, — я болен. Мне нужна помощь… — Ты не болен, Джим, — напарница берёт в руки моё лицо, — ты потрясающий. — У меня был секс с женщиной, которую я выдумал!… — Это всё в твоей голове, — Лиза опускает мои колени перед собой и целует в губы. — Не бросай меня… — Это ты бросаешь меня, Джим, — её пальцы ложатся на щетину на лице. — Мы существуем только в этом кабинете. — От меня ушла Натали. У меня никого не осталось. Ты нереальна, — я кладу руку ей на плечо, но ничего не чувствую. — Будь со мной. — Ты считаешь себя шизофреником, Джим. Когда я уйду, ты станешь здоровым. — Я не хочу… — Знаю, — напарница целует меня в щёку. — Тебе нужен чистый разум. Ты должен остаться один. Должен всё закончить. А затем с чистой душой и разумом ты покинешь меня. Наша девятилетняя история прекратится.***
— Уже вечереет. Лучше бы Марра поехала домой завтра утром, а не сегодня вечером. — Успокойся, Пич. Она взрослая и вправе сама решать, что и когда ей делать. — Мы снова не сказали ей правду, Ананьян. Про того мужчину, что приезжал к нам две недели назад на красном мустанге. Ты думаешь, это был Сеера? — С кровавым лицом? Скорее всего, это он. На нём была надета рубашка, которую Марра привезла с собой. Твоя дочь любила этого человека. — У меня от него мурашки бежали по коже. Демон! В нашем доме был сам демон! — Пич, этот демон сказал нам про дар Марры, он сказал, что она приедет к нам. И наша девочка приехала и открыла тайну, которую держала в себе тридцать шесть лет. — Всё равно, я считаю, что мы должны были сказать об этом Марре. — Сеера попросил нас этого не делать. Мы ему пообещали. И вспомни, что ещё сказал демон? Что Марра должна от нас уехать 10-о числа. Вечером. Но не как не завтра. — Всё равно, я переживаю за дочь. — Пич, мы больше не увидим Марру. Она поехала исполнять свою мечту. — Потому что так сказал демон? Это меня и пугает, Ананьян! Всё, что он нам напророчил, сбылось. Слово в слово! — Марра должна быть счастлива, но при этом она должна уехать. Навсегда.