Obedience (Послушание)

От лица Леви       Леви открыл глаза, и обнаружил, что смотрит в дымовое отверстие палатки. Его внутренние часы были абсолютно точны и последовательны, каждое утро он просыпался ровно в 3 часа, без каких-либо заминок. Он осторожно высвободился из под руки Микасы и ухмыльнулся сам себе, когда она издала тихий сонный стон. Ее черные густые волосы были хаотично разбросаны вокруг ее спокойного лица и вдоль нежной груди. Леви, натянул одеяло повыше, чтобы укрыть ее плечи, затем аккуратно и бесшумно поднялся, чтобы одеться.       Он закатил, глаза, когда обнаружил, что ее одежда в корзине для белья, так и лежала в ней после стирки, из-за чего выглядела изрядно помятой. Он достал форму девушки, слегка встряхнул и положил перед огнем, чтобы она была теплой и возможно хоть немного расправилась, к моменту, когда Микаса проснётся. Он нашел ее вещевой мешок и сложил туда несколько вещей, которые ей могли бы понадобиться в дороге. Затем нацарапал записку:       «Не забудь зубную щетку, соблазнительница.» Леви остановился у входа в палатку и прежде чем выйти, на мгновенье замер и прислушался. Он подумывал рассказать Ханджи о своих отношениях с Микасой, но решил подождать, чтобы посмотреть куда это все зайдет. Не было необходимости гнать коней и заранее переживать драму, если Микаса решит, что не хочет быть с ним. Он старался не допускать этих мыслей. Но в конце концов она была невинна, а он развращал ее.       Как бы ни была дерзка и упряма эта девчонка, однажды она может проснуться и решить, что Леви просто извращенный капитан. И не смотря ни на что в их интересах было сохранить это в тайне. Возможно даже больше в интересах Микасы, чем его. Ему нужно будет поговорить с ней, понимает ли она, как будет выглядеть в глазах сверстников, имея отношения с начальником. Леви поморщился. Если бы он просто позволил ей снова влюбиться в Эрена и тогда бы не было никогда никаких сомнений.       По правде говоря, Эрен и Микаса идеально подошли бы друг другу. Это был брак, который обсуждали и ждали еще с тех пор, как ребята вступили в кадетский корпус. И Леви предположил, что они, скорее всего, еще до корпуса были неразлучны. В голове всплыло воспоминание, как он первый раз стал свидетелем их связи, когда они столкнулись с титаном Женской особью. Его взгляд стал напряженным, когда начали всплывать подробности тех событий, он крайне редко возвращался мыслями в прошлое.       Смерть.       Леви Аккерман не боялся смерти, на самом деле он был рожден смертью. Будучи воспитанным в подполье Кенни Аккерманом и ему подобными, где ты мог либо убивать, либо быть убитым. Так же было и со службой в разведкорпусе. Люди бесконечно гибли, их жизнь была просто долгим походом к смерти с битвами и трахом между вдохами. Вот почему, глядя на кору дерева над головой Петры, он не мог понять, какие эмоции бурлили в его жилах. Он не мог заставить себя смотреть на ее окровавленное лицо, дольше чем потребовалось бы, чтобы понять, как закончилось ее жизнь. Она была вдавлена в дерево с такой силой, что ее тело пришлось бы с силой отдирать от коры, голова повисла под неудобным углом, светло-каштановые волосы развевались на ветру, который пронесся по лесу, осыпая листья на утоптанную землю. Запекшаяся кровь покрыла лицо, а ее глаза, невидящие и стеклянные, смотрели в никуда. Леви сжимал и разжимал кулаки, когда вспомнил, как ему нравилось видеть жизнь в этих глазах. Выразительный карий, который сиял медовым золотом в солнечном свете, такой же яркий и веселый, как и их владелица. Она была доброй и страстной, и теперь то, что осталось от нее, было просто оболочкой. Это говорило лишь о том, что сами тела были сосудами для хранение душ внутри них.       Непоколебимая преданность Микасы спасла его в тот день. Он унесся в лес, ожидая либо умереть в одиночку в битве в женской особью, либо разорвать ее в клочья, пока не получится вытащить человека, который был у нее внутри и убить его гребными голыми руками. Затем он увидел Микасу, кричащую с дерева.       «Куда бы она не пошла, – кричала девушка, – я убью ее, разорву на части и вытащу тебя из этой грязи».       Ее эмоции настолько сильно поразили Леви, что он растерял всю жажду крови. Ее отчаянная потребность помочь своему близкому человеку уменьшила гнев капитана, сфокусировав его в одну точку, острая методичная решимость вернулась к нему и  позволила сражаться с титанами.        А вот чего она не знала, так это то, что с тех пор он носил память об этом дне всегда с собой.       Леви видел ту же самую преданность и свирепость в ней в тот день, когда принял решение дать сыворотку Армину. Он все еще помнил металический холод ее клинка, ее жестокие и отчаянные глаза. Она угрожала его жизни, которая могла оборваться в любой момент, и она хорошо понимала это. Именно ее  мольба в глазах, которую больше никто не мог увидеть, поколебала его решение.       Леви расстегнул свою палатку и автоматически почувствовал присутствие другого человека, когда сделал шаг внутрь.       ***       – Почему ты здесь? – Его тон был едким, он встретился взглядом с Марис Антику.       Марис была одета в длинный зеленый шелковый халат, который был завязан опасно низко, так что ее обширное декольте было хорошо видно. Она сидела на рабочем стуле Леви, закинув одну ногу на другую. Стройное загорелое бедро выглядывало из разреза ее халата. Она уставилась на него с надутым лицом.       – Я не  могла уснуть, – пробормотала она, – Так бывает, когда я взволнована. – Ее изумрудные глаза светились в свете тлеющего очага.       Леви поднял одну бровь, глядя на женщину. Он был уверен, что тактика этой женщины превратила не мало мужчин в пластилин в ее руках.       – И ты решила, что взлом и проникновение под ночным покровом будут приемлемы? – Глаза Леви сузились.       Попытка Марис соблазнить его была испорчена. На ее лице появилось надменное выражение: – Похоже, я не единственная, кто замышлял что-то хорошее, капитан.       Леви прямо посмотрел на женщину: – Извини, что?       – Где ты был часом ранее? – Антику по-кошачьи усмехнулась.       – Готовился к поездке, – холодно ответил Леви. – Думаю, ты должна последовать моему примеру, капитан Антику.       Женщина встала со стула и перекинула свои длинные кудри через плечо. Покачивая бедрами, она подошла к Леви: – Я слышала о тебе такие вещи, которые меня глубоко интригуют.       Она остановилась прямо перед входом в палатку, ее плечо коснулось его: – Ты человек, который живет ради действия, хочешь ты это признать или нет, – усмехнулась она, – Так что, если ты когда-нибудь захочешь выпустить эту свою сдерживаемую энергию, дай мне знать.       Леви подавил ухмылку. О, я планирую выпустить ее.              Мысленный образ Микасы, привязанной к кровати, ее приоткрытые соблазнительные губы…        Он толкнул полог своей палатки, открывая его для Антику, затем, схватив ее за руку, прежде чем она успела выйти, посмотрел ей прямо в глаза: – Не позволяйте мне снова найти вас здесь без приглашения, капитан, – произнес он категорически. Зеленые глаза Марис Антику горели, а уголку губ приподнялись: – О, я полностью планирую быть приглашенной, дорогой, но доминирование так захватывает. Леви почувствовал, как его глаз дернулся, когда женщина покинула его палатку, оставив после себя аромат дорогого парфюма. Хоть он и не откровенничал ни с кем о природе своей сексуальности, это было правдой. Слухи распространялись еще с его ранних лет в разведкорпусе. Эрвин затащил его в кадеты в возрасте четырнадцати лет.       А к тому времени, как ему исполнилось восемнадцать, женщины начали бросаться на него. Он не мог отрицать, что потратил время… отшлифовывая… свои вкусы. Он проводил довольно много времени со зрелыми опытными женщинами. Они, как правило, были уже замужем, и у них уже не было отцов, которые бы стучали в его дверь и требовали жениться на их дочери.       Он не мог побороть усмешку, которая пронзила его лицо, когда он вспомнил, как Эрвин усадил его для обсуждения этого вопроса. Он всегда был довольно консервативным и признавался, что был влюблен только в одну женщину за всю свою жизнь. Тем не менее, Эрвин Смит был именно тем, человеком, которого Леви полностью уважал, поэтому принял тот разговор близко к сердцу.       Затем пришла Петра Рал.       Ему было двадцать три года, когда она присоединилась к разведке. Он протрезвел от своих поисков восхитительных женщин, и к тому времени он точно знал, что ему нравится. Она была назначена в его отряд после того, как набрала высокие баллы среди своих сверстников в кадетском корпусе. Она могла бы легко занять место в военной полиции, и ему было невероятно любопытно, почему такое нежное человеческое существо с таким уязвимым сердцем, как у нее, присоединился к дерьмовому шоу разведкорпуса.       Однако, она очень быстро показала на что способна. Но еще быстрее она прорвалась сквозь стены Леви, используя лишь силу своего сердца и нежное податливое отношение. Они не выставляли напоказ свои отношения, но она была первой женщиной, о которой он по-настоящему заботился. Они знали о том, что остальные в корпусе знают о том, что они вместе. Это не было похоже на тихую сексуальную жизнь, как будто они жили в одном помещении с другим солдатами. Что ж…       Мягко говоря, Леви вырвал бы горло любому, кто говорил бы плохо о Петре, и все это прекрасно понимали.       Леви вытащил себя из своих мыслей, обводя глазами палатку. Мысль о Марисе Антику, преследующей его, явно беспокоила. Вспомнив, что накануне хотел привести сюда Микасу, стиснул зубы. Капитан Антику начала переходить опасную черту своей дерзостью.       Это поездка должна быть интересной…       От лица Микасы       Микаса застонала, сев в кровати. Синяки, которые она получила на боевой тренировке накануне, начали проявляться.       Вот ублюдок. Подумала она про себя, поднимаясь с постели под звуки труб, оглашающих подъем.       Было странно, что за последние восемь лет она приспособилась к такого рода утрам; проснуться от боли, даже не думая об этом. Ее беспокоило, что она стала более мягкотелой в последний месяц отдыха. Тем не менее, они заслужили это, время довольства – все Вооруженные силы заслужили это, как и все граждане на острове Парадис. Они шли к этому слишком долго, живя в страхе. Надежда на то, что у них когда-нибудь будет нормальная жизнь это то, за что Микаса действительно боролась. Когда-нибудь в будущем, не будет такой вещи, как двенадцатилетние дети, посвящающие свою жизнь военной службе.       Микаса потянулась, чтобы унять боль в мышцах, и вдруг поймала себя на том, что наслаждается жаром от очага на обнаженной коже. Нагота для нее была непривычна, особенно наедине с собой, но сегодня утром она наслаждалась этим. На столе уже стояла ее дорожная сумка, собранная и застегнутая. Легкая улыбка коснулась губ девушки, когда она провела пальцами по клочку бумаги с витиеватым почерком.        «Соблазнительница, – прочитала она про себя. – Вот мудак».       Тем не менее, Микаса нашла свою зубную щетку в своем сундуке и намочила ее из фляги. Она стояла близко к очагу и чистила зубы, продолжая время потягиваться. Это будет долгая поездка, из-за гребной Марис Антику, поэтому она хотела максимально насладиться своим уединением этим утром…       – Микаса! – Голос раздался прямо у входа в ее палатку.       Она обернулась, широко раскрыв глаза. Эрен стоял в проеме, застыв на месте и глядя на нее широко раскрытыми глазами. Насыщенный красный оттенок пополз прямиком от его шеи к щекам, когда его взгляд скользнул вверх по ее телу. Микаса на мгновение растерялась, прежде чем ее охватила ярость. Не успев обдумать свое решение, она бросила то, что было в ее руке – зубную щетку – в голову Эрена.       Это был смертельный бросок, щетка пролетела через палатку, ткнувшись невезучему парню прямо в глаз.       – Убирайся! – огрызнулась она, после того, как сделала все возможное, чтобы прикрыть себя.       –Черт! – Руки Эрена метнулись к глазам, когда он спотыкаясь вылетел из палатки.       Он приземлился на задницу, а его ноги все еще оставались в проходе.        – Извините. – услышала она его голос.       Она одернула свою униформу, ее щеки пылали огнем.       «Так много хорошего для одного гребного утра». – Думала она, сгорая от ярости. – «Что с этим недоумком и его неспособностью объявить о входе».       Она сдёрнула сумку со стола, решив, что всего, что Леви собрал для нее, наверняка будет достаточно, чтобы добраться до стен. В порыве негодования она перекинула ее через плечо, не обращая внимание на боль в мышцах, и пнула ногой полог палатки. Эрен стоял снаружи, румянец на его щеках еще сохранялся.       – Нет, – решительно  сказала Микаса, направляясь к административным палаткам. Ей придется зайти в комиссариат лагеря за новой зубной щеткой, прежде чем они отправятся в путь.       Она слышала, как Эрен идет позади нее, но не сбавляла ход, пытаясь игнорировать его.       – Откуда мне было знать, что ты будешь голой? – спросил он сердито. – Это не значит, что я не видел тебя голой раньше… это просто…       И он видел ее обнаженной. Они вместе выросли и воевали вместе. Нагота среди товарищей обычно не была проблемой, это просто случалось иногда, однако, то, как он смотрел в этот раз было по-другому, и они оба это знали.       – Может ты заткнешься?! – Микаса обернулась и уставилась на него.       Она чувствовала взгляды других солдат, направлявшихся в столовую. Скоро весь лагерь узнает о том, что Эрен был в палатке с обнаженной Микасой. Она понимала, что они сыграли ведущую роль среди сплетен, витавших в вокруг лагеря. Многие делали ставки на отношения Эрена и Микасы. И это сделало тогда боль от его отказа еще острее.       – Что здесь происходит? – Бархатный, холодный голос, который согревал ее изнутри, послышался прямо за ней.  Леви.       – Все отлично, – огрызнулась она, с негодованием глядя Эрену в глаза. – Это утро великолепно!       Она повернулась и увидела, что Леви наблюдает за ними с холодной отчужденностью. Хотя от нее не ускользнуло горячее любопытство, которое почти мгновенно скрылось за равнодушным выражением лица.       – Ничего, сэр, – она не могла не сделать акцент на этом слове, так как находила всю ситуацию глубоко ироничной и разочаровывающей. – Прощу прощения, джентельмены, мне нужно найти новую зубную щетку. От лица Эрена         Эрену потребовалась всего секунда, чтобы понять тот факт, что Микаса изменила свое отношение к капитану Леви. Она извинилась и прошла мимо своего капитана. А вместо того, чтобы сделать ей выговор, капитан Леви сохранил свое холодное поведение, хмуро глядя на Эрена в своей пугающей манере.       – Что-нибудь еще, лейтенант? – неодобрительно пробормотал Леви.       – Нет, сэр, мои извинения, – отчеканил Эрен, прежде чем обернуться.       Он уже знал, по разговорам в лагере, что Микаса присоединится к поездке Антику и Леви, чтобы согласовать организацию новых тренировочных площадок, которые они разведали несколько дней назад. Она не появлялась на ужине накануне вечером, и Эрен хотел еще раз поговорить с ней о том, что они обсуждали вчера на пляже. Теперь ему придется подождать, пока она вернется. Вздохнув, он заложил руки за голову и побрел обратно к лагерю лейтенантов. Он оставит ей записку с извинениями, потому что он точно знал, что она не станет слушать его, пока ее гнев не сгорит. Переступив через ее зубную щетку, которая валялась снаружи у входа в палатку Микасы, Эрен нырнул внутрь. Он огляделся с легкой улыбкой. Микаса обычно довольно хорошо справлялась со своими делами, но сегодня утром она ушла в спешке, оставив некоторый хаос вокруг. Ее кровать все еще была не убрана, одеяло было скомкано в углу.       Часто по утрам, мама Эрена ворчала, чтобы они застелили свои постели и привели их в порядок, прежде чем убежать по своим делам. Микаса обычно помогала Эрену с черной работой, так что у них было достаточно времени на игры возле стены Мария.  Микаса определенно отдалилась от него с тех пор, как он разбил ее сердце, но сейчас он наконец понял, как много она всегда делала для него.       Эрен подошел к ее столу, обдумывая, что он должен написать. Ему было за что извиниться, на самом деле он бы многое хотел сказать своему лучшему другу и близкому человеку, но не был уверен, что она готова принять это.       Именно в этот момент он увидел блокнот на ее столе и оторванный лист, который был вложен в него. Корявый почерк Микасы не мог сравниться с этим ровным витиеватым почерком, который казался очень знакомым, но он никак не могу вспомнить его.       «Не забудь упаковать свою зубную щетку, соблазнительница»       Эрен уставился на лист бумаги, и до него медленно начал доходить смысл.       – Соблазнительница? – Ему хотелось смеяться. – Микаса?       Затем, когда мысль еще раз прокрутилась в его голове, он почувствовал, как кровь застыла: – Кто, черт возьми, написал это?