Casket

- Ты пялишься, - бормочет Акутагава, прихлёбывая холодный кофе со льдом и постукивая пальцами по сенсорному экрану своего телефона. - Ты тоже, - парирует Чуя, намеренно громко сёрбая безалкогольной пинаколадой. Она приторно сладкая, с пышной шапкой взбитых сливок и пахнет так, что у ненавидящего сладкое Акутагавы нос морщится. Чуя не понимает, как при таком раскладе тот может общаться с Дазаем, другом своего парня, Ацуши, потому что Дазай Осаму как пятьдесят таких коктейлей, как сто таких коктейлей, как тысяча таких коктейлей. - Люди вообще должны выглядеть так? - вздыхает Чуя, подпирая подбородок ладонью. - Типа, это немного... Противозаконно? - Он просто стоит там, - фыркает Акутагава, на мгновение вскидывая взгляд на парочку возле барной стойки, хотя и смотрит в основном только на одного человека, и это точно не Дазай. - В джинсах и этом ужасном свитере. И в очках. - Да, - вздыхает Чуя; и растекается по столешнице. Акутагава бросает на него снисходительно-презрительный взгляд, так и кричащий «плавишься от любви, как жалко», но Чуя игнорирует это, потому что стоит Ацуши взглянуть в их сторону и однобоко ухмыльнуться, Акутагава гулко сглатывает и вновь утыкается в свой телефон. Кто ещё жалкий. По крайней мере, Чуя предпринял хоть какие-то шаги в сторону завоевания своего краша (если сидение в душной библиотеке можно назвать чем-то подобным?). Как по мнению Чуи, это не просто какой-то там шаг, это целый грёбаный подвиг. Взгляд Чуи вновь перетекает с Акутагавы на Дазая. На первый взгляд и впрямь ничего особенного. Светло-синие джинсы, кеды и «бабушкин» свитер крупной вязки, прячущий руки Дазая до самых кончиков пальцев. Очки в роговой оправе и потрёпанный рюкзак за плечом. В такую тёплую погоду Дазай выглядит чудаком, но Чуя знает, что у него какие-то неполадки с восприятием организмом температуры, из-за чего Дазай часто мёрзнет даже тогда, когда все вокруг плавятся от жары. В какой-то момент Дазай поворачивается и перехватывает взгляд Чуи. Он почти сразу отворачивается, но Чуя успевает заметить лёгкий румянец на его щеках, и как Ацуши подталкивает его локтём в бок, говорит что-то и смеётся. Чуя понятия не имеет, о чём они разговаривают, но в какой-то момент Дазай вновь смотрит на него и легко взмахивает рукой. Чуе кажется, у него сердце останавливается, и он сам не замечает, как под фырканье Акутагавы машет в ответ. «Они отошли за напитками считанные минуты назад», - внутренний голос подобно Акутагаве звучит раздражающе снисходительно. Чуя цыкает и велит ему заткнуться, потому что Дазай... Одного взгляда на него хватает, чтобы Чуя чувстововал это - будто весь мир вокруг исчезает без следа. Дазай в этом свитере кофейного цвета такой... Такой мягкий и хрупкий на вид. Эта каланча выше Чуи на голову, но это не меняет того факта, что выглядит Дазай тростинкой, которую может сломать даже порыв ветра. Помимо этого Дазай в очках, которые носит больше для стиля, и эти очки вместе с безразмерным свитером и каштановыми кудрями, позолоченными льющимся из окна кафе прямо на барную стойку солнцем, создают определённый «мягкий» образ, и Чуя просто... Просто хочет сделать что-то очень глупое. Например, схватить Дазая и спрятать в своём кармане, пусть это и физически невозможно. Или - ещё лучше - упасть перед ним на колени и сделать предложение у всех на глазах. И плевать, что они даже не встречаются. «Кстати, об этом», - вновь даёт знать о себе внутренний голос. Чуя невольно ёрзает. Этим вечером что-то изменилось. То есть, не то чтобы обычно они с Дазаем при встрече кидаются друг другу в объятия - хотя Чуя бы не отказался - но когда Дазай и Ацуши пришли, они только поздоровались и сразу ушли к стойке. Чуя даже не успел полюбоваться красивым лицом Дазая, не успел заглянуть в его глаза: янтарно-чайные, так необычно отливающие багрецом на солнце. А теперь Дазай топчется у барной стойки, и Ацуши всё пихает его локтём в бок и что-то говорит, активно жестикулируя, а Дазай всё косится и косится на Чую, и от этого в животе вдруг образуется холодный ком. К тому времени, как они возвращается к столику со своими напитками, а Ацуши ещё и с огромным куском шоколадно-клубничного торта - Чуя мельком смотрит на Акутагаву и ликует, когда тот кривится в отвращении: это карма! - он уже успевает накрутить себя до занемения кончиков пальцев. Что, если он сделал что-то не так? Что, если Дазай спрашивал у Ацуши, как сообщить о каком-то своём недовольстве? Что если Дазай прямо сейчас скажет, что не хочет больше общаться с Чуей и даже не даст ему никаких объяснений, шанса всё исправить? Что если... - Чуя? Тыльной стороны ладони касаются прохладные пальцы, и Чуя резко вскидывает голову, едва не сталкиваясь лбами с наклонившимся к нему Дазаем, явно позвавшим его не в первый раз. Тот охает и отшатывается, а после срывается на лёгкий смех, и... - Вот чёрт, - выдыхает Чуя, пялясь во все глаза. У Дазая брекеты. У Дазая. С его свитером и очками, и кудрями, и показывающимися во время широких улыбок пухлыми щеками, брекеты. Маленькие металлические пластинки сияют серебром на зубах, и их точно не было позавчера, когда Чуя в последний раз видел Дазая всё в той же библиотеке, где они оба готовились к последним экзаменам. Точнее, Дазай готовился, а Чуя бессовестно залипал на него, но детали. - Ох, - выдыхает Дазай, заметив его пристальный взгляд; и прикрывает рот тыльной стороной ладони, будто стыдится своего «аксессуара». Его щёки начинает заливать совершенно восхитительный розовый румянец, и Чуя... Чуя всего лишь человек, ладно? Он и так всегда был слаб к Дазаю, едва не с первой встречи, а теперь ещё и это? К чёрту! - Встречайся со мной, - выпаливает он, хватая Дазая за запястье. Акутагава давится не то кофе, не то воздухом, и смотрит широко распахнутыми от шока глазами. Ацуши давится куском торта и закашливается, при этом выдавая звук, отдалённо похожий на задыхающийся смех. Но Чуя игнорирует двух идиотов, которым лишь бы поиздеваться над ним, и смотрит только на застывшего Дазая, потому что ладно, хорошо, он не может спрятать его в своём кармане и не может вот так запросто упасть на колени и сделать предложение - то есть может, конечно, но всё же - и поэтому ему не остаётся ничего другого. - Дазай Осаму, - повторяет он, игнорируя срывающийся голос, - пожалуйста, встречайся со мной. Дазай нервно дёргается, бросает почти испуганный взгляд на Акутагаву, а после и на Ацуши; снова смотрит на Чую, краснеет ещё сильнее - это и в самом деле противозаконно, чёрт возьми - и... - Я же говорил, - самодовольно усмехается Ацуши, ломая напряжённый момент, - что он будет в восторге. А ты переживал. Слишком очарованный видом взволнованно-испуганного раскрасневшегося от неловкости и смущения Дазая, мозг Чуи не сразу обрабатывает информацию, но когда это происходит, у него не то что сердце останавливается, сверхновая рождается в груди. Дазай переживал, что Чуе не понравятся брекеты? Но с чего бы ему переживать, если они просто друзья? Конечно, можно опасаться шуток и всего такого, но Чуя всегда был выше подобного дерьма, и Дазай прекрасно это знает. Но всё же он переживал, а это значит... Это значит... - Дазай? - зовёт Чуя. - Почему ты переживал? - Это надолго, - бормочет Акутагава, поднимаясь из-за стола и забирая свой кофе и стакан с чаем Ацуши. Подхватив свою тарелку с тортом, Ацуши безропотно следует за ним, пересаживаясь за другой свободный столик. Проводив их взглядами, Чуя и Дазай вновь смотрят друг на друга, и Чуя наконец-то приходит в себя и отдёргивает руку, вместо этого растирая шею и бросая на Дазая наполненный запоздалым смущением взгляд. Дазай смотрит на него точно так же, а после опускает взгляд на свой стакан с карамельным латте - Чуя одновременно в восторге и в ужасе, потому что на улице грёбаная жара - и робко улыбается. Сердце Чуи делает очередной кульбит. - Я переживал, потому что... Потому что ты мне нравишься, - негромко признаётся Дазай и бросает мимолётный взгляд из-под чёлки. - Я думал... Брекеты смотрятся странно, верно? - Они идут тебе, - выпаливает Чуя; и, решив, что отступать поздно, снова касается руки Дазая. - Тебе вообще всё идёт. Буквально всё. Порой мне кажется, что даже самые нелепые вещи будут выглядеть на тебе красиво, уместно или мило. Какого чёрта, Дазай. Брекеты? Ты убиваешь меня. Дазай ничего не отвечает, только смотрит смелее и разворачивает руку ладонью вверх. Он не отвечает на предложение Чуи, не говорит вообще больше ничего, но то, как он смотрит на Чую, то, как первым переплетает их пальцы, как улыбается ему... Даже без ответа Чуя понимает всё, и он самый, самый, самый счастливый человек на всей земле.

|...|