***
Несмотря на слепящее глаза солнце, в Питере, по всем законам жанра, было довольно прохладно. Как хорошо, что ветровку нацепила. Пулково встречало привычным громким шумом. Потеряться в этом аэропорту — самая простая задача, но, благо, Алиса хорошо в городе ориентировалась. На часах 5:48, значит, времени в запасе ещё ого-го. Снимать все свои вещи, класть их на ленту, ждать, пока их проверят, а потом надевать обратно — та ещё морока. А впереди паспортный контроль.. Стараясь не задеть никого своими многочисленными инструментами, Алиса становится в очередь, заранее взглянув на табло, дабы убедиться, что там светится надпись именно «Check-in open». Регистрация проходит до жути долго: Воронцова едва с ума не сходит, рассматривая белый высокий потолок, людей поблизости, стойку и девушку за ней. Скука смертная. Наконец, сдав злочастный свой багаж и вдохнув полной грудью, девушка чешет дальше. Пограничников Воронцова не жаловала: нудные дядьки. Ну, с такой работой попробуй не стань супер-скучным. Зевая, блондинка предвкушала, как уснëт в самолёте, яро надеясь, что никакие мамочки с детишками в Японию в марте не собираются. Слава богу, конец марта — не июль и январь, когда все россияне норовят отправиться в отпуск. Протягивая статному мужчине свой загранпаспорт вместе с разрешением лететь в гордом одиночестве и посадочным талоном, Алиса старалась не крутиться, дабы тот смог сравнить её лицо в документе и в жизни. Только вот, сонная, помятая и неухоженная Воронцова мало походила на ту красавицу-блондинку с тёмными губами и длинными стрелками на фото. — Отчество? — ну и дядя-пограничник не увидел в этой девушке ту светскую львицу. — Алексеевна. — живо отвечает Алиса, думая, что наряжаться на фото в паспорт было явно плохой идеей. — Куда летим? — типичные вопросы поехали. — В Японию. — пожимает плечами девушка. — Где жить будете? — недоверчиво глядя на несовершеннолетнюю, продолжает мужик допрос. — У мамы. — зевает Воронцова, потирая глаза. Мужчина вздыхает и ставит наконец несчастную печать. Алиса забирает свои кровные документы. Время: 6:38. Ну и долго я тут возилась. На табло уже светится «Boarding», и Воронцова, быстро глянув номер выхода в посадочном талоне, бежит в ближайшее псевдо-кафе, ведь поесть момента не выдавалось. Заказав чёрный чай с кучей сахара и гамбургер, Воронцова садится за столик и снова врубает камеру. — Всю хуйню прошла. — отчитывается Алиса. — Сижу, ем, спать хочу жутко. Чай, кстати, тут вкусный, советую. — смеётся девушка. — Как бы в багаже гитары мои не переломали, а то знаю я их. Тут похоронена моя классическая. — жалуется блондинка. — Опа, уже без пятнадцати семь, пора бы и на посадку бежать, хи-хи. Увидимся в самолёте. — она посылает воздушный поцелуй и заканчивает запись, закидывая в рот последний кусок и допивая чай. По пути выбрасывает стаканчик и, ускорив шаг, идёт к своему гейту. Противный голос объявляет о посадке на рейс «Санкт-Петербург — Токио», и девушка отчитывается Анне Игоревне, что скоро сядет в самолёт. Рвут безжалостно её посадочный талон и отдают коротенькую бумажку. Вздохнув, Воронцова идёт по коридорчику, ведущему к самолёту. Разобравшись, куда ей там садится, девушка наконец расслабляется и надевает наушники, блаженно прикрывая глаза.***
Просыпается она уже, когда за иллюминатором во всю светит солнце. Большинство пассажиров бодрствуют, и Алиса, выругавшись на шум, включив камеру, как можно громче отчитывается: — В самолёте. Как только села — меня вырубило. Жопа затекла, капец. — она медлит пару секунд. — Ладно, тут орут все, общаются. Постараюсь ещё поспать. Запись выключается. Что ж, меня ждёт совершенно иная жизнь!***
За двенадцать часов перелёта Алиса устала до безумия. Хотелось наконец размять затекшие ноги, принять душ, да и вообще почувствовать под ногами твёрдую поверхность земли. Поэтому, когда объявили о посадке, Воронцова едва не запрыгала от радости. Да и запрыгала бы, только ремень мешал. Выходить из самолёта та ещё задачка. Почему-то всем больше всех надо, и они лезут поперёк батька в пекло. Блондинка стойко выдержала поток людей, но нервы сдавали. Япония встречала кучей новых лиц, ярких красок и звуков. Однако, Алиса на это внимания не обратила, молясь, чтобы в аэропорту был интернет, ведь отчитаться забиравшей её Анне Игоревне обязательно нужно. Пройдя очередной паспортный контроль, девушка предвкушающе-разочарованно вздохнула, отправляясь к багажной карусели и свято веря, что её инструменты целы. Благо, так и оказалось. И Алиса, снова завешенная вещами, стояла у выхода, дожидаясь своих сопровождающих. — Арису-чан! — на чистом японском кричит Лиза издалека. Бодрый голос двенадцатилетней девочки отвлёк Воронцову от созерцания вечернего Токио. — Лиза! — радостно откликнулась блондинка, завидев бегущего к ней ребёнка. Елизавета была похожа больше на свою мать. Густые русые волосы и большие ярко-зелёные глаза. Низкий рост, по сравнению с долговязой Алисой, шелковистые пряди собраны в косу, светло-голубые джинсы и белая футболка. Она подбежала к Воронцовой, накинувшись с объятиями. Сзади же шла Анна Игоревна. Она была чуть ниже Алисы, с длиннющими тëмно-шоколадными волосами, невероятно ухоженными и блестящими. Такие же зелёные глаза, но чуть темнее, спортивный чёрный костюм, но даже в нём женщина выглядела так, словно вот-вот сошла с обложки модного журнала. — Анна Игоревна, вы в жизни ещё красивее! — сразу же замечает блондинка поистине шикарную внешность. — Мне не так много лет, Алиса, давай на ты. — улыбается женщина, гладя девушку по волосам. — А ты такая высокая! Какой рост? — Метр семьдесят восемь вроде. — неуверенно отвечает Воронцова. — Я давно не проверяла. — Давай я тебе помогу, а то тащишь все свои инструменты! — улыбается Лиза. Как бы девушка не любила свою сестру, гитары она не доверила бы явно. Поэтому протянула ребёнку укулеле, заверив, что ей совсем не тяжело это всё тащить. Девичья компания отправляется к машине Анны Игоревны. Белая BMW едва принимает в себя две гитары, так что укулеле и рюкзак едут в салоне вместе с женщинами. Алисе кажется, что всё время именно здесь был её дом. Но питерские пасмурные пейзажи и прогулки с единственной подругой под дождём никакая Япония ей не заменит. — Мы в Нериме живём. — говорит женщина, заводя машину. — Примерно полчаса отсюда. Не устала сидеть ещё? — Честно говоря, будь моя воля, я бы стоя ехала. — жалуется Алиса, обнимая свой рюкзак. Анна Игоревна смеётся и трогается с места. — Поехали! — на японском произносит она. — Как у тебя с новым языком, Арису? — продолжает шатенка на другом языке, коверкая девичье имя на его манер. — Терпимо. — на ломаном японском с жутким акцентом отвечает Воронцова. На слух она фразы более-менее понимает, но как дело доходит до разговора с её стороны, блондинка готова с крыши кидаться. — Чтобы ты привыкла немного, будем на японском разговаривать. — усмехается женщина. Дорога проходит шумно, со смехом Лизы и усталыми вздохами Алисы, которой японский даётся из рук вон плохо.