КОНЕЦ ИГРЫ

      На следующий день я решаю прогуляться. Мама, вдохновленная примером моих стилистов, наряжает меня во что-то яркое и пышное. Решая не портить ей настроение, я не перечу. Ей и так хватает переживаний о Прим.         Первая мысль - найти Гейла. Мы так и не попрощались перед моим отъездом на Квартальную бойню. И мне очень хочется его увидеть. Не представляю, о чем мы будем говорить, и как вообще будем общаться, но я по нему соскучилась. Скорее всего, я не увижу его раньше вечера, ведь днем он работает в шахте. Однако попробовать стоит.         Я прихожу к его дому, где его младший брат Рорри говорит, что Гейла нет дома. После пары моих вопросов, малыш добавляет, что шахты уже 3 недели как закрыты. Значит он в лесу, решаю я, но тут вспоминаю, что забор под напряжением. Не представляя, где искать Гейла, я иду навестить свой старый дом. За год, который мы не живем здесь, он заметно обветшал. Но все равно он кажется мне очень родным, настоящим… Он был до Голодных игр. Да, здесь мы редко наедались досыта, зато я точно знала, что мне делать и как поступать. Здесь все мы были в безопасности. Я провожу в доме некоторое время, перебирая хлам, который мама не взяла в новый дом при переезде.         Назад я бреду по центру города. От прогулки по знакомым местам возникает тягостное чувство. Улицы почти пустые, и это в самый разгар дня. Зато повсюду миротворцы. Видимо в городе были довольно мощные волнения, раз их настолько много. То, что я вижу на площади, приводит меня в ужас. На огромных виселицах висят разложившиеся трупы мятежников, вокруг которых клубятся муки. Меня начинает невыносимо тошнить. Я не считаю, висельников около двух десятков. Я видела смерть на арене, но меня никогда ничего так не шокировало. Воздух наполнен трупным смрадом. Они провисели ни одну неделю в назидание жителям 12-го Дистрикта. Я задыхаюсь и стараюсь быстрее убраться прочь от проклятого места. По дороге я вижу булочную Мелларков и забегаю туда.         Отец Пита встречает меня с улыбкой:       - Китнисс, рад тебя снова видеть.         - Здравствуйте, мистер Мелларк, - говорю я бесцветным тоном.         Он замечает мое выражение лица:       - Дочка, ты чего такая зеленая? Тебе нехорошо? А ну присядь. Я принесу тебе стакан воды и позову Пита. Он как раз у нас.         Пит спускается через минуту. Судя по всему, ночевал в родительском доме. Он после душа с мокрыми волосами и в некапитолийской рубашке. Брюки и туфли вчерашние.       - Привет, ты что здесь делаешь? – спрашивает он.         Его отец смеется:       - Она же твоя невеста, где ей быть? – Мистер Мелларк протягивает мне стакан воды и уходит.         - Я… я тут, - я все еще в шоке и не могу выговорить ни слова, - мы можем поговорить где-нибудь?         - Только заберу пиджак и провожу тебя до дома, мне тоже пора к себе. По дороге расскажешь мне все.         С собой Пит берет свежий хлеб, булочки и печенье, и мы выходим из булочной.       - Ты уже был на площади? – спрашиваю я шепотом.         - Проезжали вчера. Братья рассказывали, что среди повешенных трое наших ровесников. Они с нами в школе учились. Другие мятежники были работниками шахт. После нашего телеинтервью перед началом игр здесь началось восстание. Перебили многих миротворцев, в том числе и того ублюдка, что ударил тебя прошлой зимой. Сейчас шахты закрыли и неизвестно, когда откроют. А еще в Дистрикте теперь комендантский час с 9 вечера до 5 утра.         - Людей морят голодом, чтобы у них не было сил бороться и чтоб в другой раз не повадно было восставать против власти.         - Мне кажется, но нам о «не повадно» известно все, - отвечает Пит.         Я останавливаюсь и касаясь его предплечья, останавливаю своего спутника. Пит поворачивается ко мне и делает шаг ближе, понимая, что я скажу что-то, чего не стоит слышать никому кроме нас. Мы понимаем друг друга без слов.         - Пит, - я произношу слова почти шепотом, - как ты собираешься вести «Голодные игры»? Не будешь же ты с улыбкой рассказывать об осах-убийцах?         - Китнис, я не представляю. Но что-нибудь придумаю. Возможно, я смогу выставить Игры в ином свете. Заставить капитолийцев понять, что игры – это дикость. Уверен, что они не безнадежны. Помнишь ночь перед ареной? Народ на улицах очень громко возмущался.         - Пит, Битти мерв. Я услышала это прошлой ночью в вагоне. Хеймитч и Эффи спорили, говорить нам или нет. Судя по их разговору, он был связан с мятежниками и готовился взорвать арену… видимо даже моими руками. И с ним расправились. Несчастный случай.         -  Почему ты мне сразу не сказала?         - Не на приеме же у мэра…       Пит понимает, что я права.         - Китнисс, нам как никогда следует быть осторожными, пока не придумаем, как защитить себя и своих близких.         Краем глаза я вижу приближающихся к нам людей, беру «жениха» под руку, и мы продолжаем свой путь. Пока мы идем по улице, мы встречаем нескольких знакомых. Но, к нашему удивлению, они даже не здороваются, а только пробегают мимо едва кивнув, будто мы прокаженные. Кто-то винит нас в том, что по нашей вине закрыли шахты и теперь люди голодают, другие ненавидят нас за клятву верности Капитолию. А что думает Гейл? Меня мучит этот вопрос.         Когда мы подходим к дому, уже смеркается. Мама ожидает на крыльце, нервно перебирая полотенце.         - Здравствуйте, миссис Эвердин, - приветливо здоровается Пит. Учтивость, вежливость и обаяние Пита не могло не покорить мою маму. Ей нравится мой жених, особенно после того, как она узнала, что я не беременна.         - Добрый вечер, Пит. Я приготовила ужин. Зайдешь? – спрашивает она.         - Не откажусь от приглашения. Только забегу домой, - он вручает мне хлеб и бегом направляется к себе. Мама поднимается в дом, я остаюсь на улице подышать вечерним воздухом родного дома и тут слышу знакомый голос:         - Кискис, при виде твоего платья белки умрут от смеха, - я поворачиваюсь и вижу Гейла. Он все такой же – высокий, красивый, сильный.         Мое лицо расплывается в улыбке, и я бросаюсь его обнимать:       - Я тебя искала, как ты?         - Нормально. Не так здорово, как ты, конечно. Видел тебя по телевизору и безумно рад тебя видеть. Эта бойня была весьма странной…         - Да уж… Зато 6 Победителей. И мы с Питом живы.         - В тебе я не сомневался. А твой жених меня удивил… Он поставил крест на теории Вероятностей.         Я стараюсь не обращать внимания на его издевку и перевожу разговор:       - Я слышала, шахты закрыли. Чем ты сейчас зарабатываешь?         - Подрабатываю в Доме правосудия разнорабочим.         - Я могу чем-нибудь помочь? – я задаю вопрос исключительно из вежливости, зная, что Гейл никогда не примет моей помощи в данной ситуации.         - Нет. Да и теперь ты у нас капитолийская дама, - он указывает на действительно излишне яркое платье.         Мы прыскаем от смеха:       - Это маме захотелось ярких красок. Ей не хватает Прим.         Гейл понимающе кивает:       - Когда твою сестренку забрали в Капитолий, миссис Эвердин была не в себе. Моя мама ночевала с ней до тех пор, пока Прим не показали по телевиденью.         - Теперь она будет учиться в столице, а я буду ее видеть, когда буду в Капитолии.         Гейл вздыхает:       - Мне жаль, что ты сделала такой выбор.       - Ты о чем, Гейл?       - О Капитолии. Ты отказалась от борьбы. Ты согласилась стать куклой в руках Сноу.         Я возмущена:       - Это не мой выбор. И борьбы ценой жизни кого Пита? Цинны? Прим?       - Я понимаю тебя. Но в Панеме каждый день от голода умирают люди. И кому-то в душу ты заронила лучик надежды, который теперь угаснет.         Гейл смотрит на меня с укоризной:       - Будь у меня возможность, я бы стер всех капитолийцев с лица земли за то, что они сделали с тобой… со всеми нами, - Гейла накрывает злость.       - Гейл, не все Капитолийцы одинаковы. Среди них есть нормальные люди.       - А тебе нравится эта капитолийская жизнь, Китнис. Все эти балы, приемы, красивая       свадьба… Когда в твоем родном Дистрикте умирают люди.         Я в шоке, злость вспыхивает во мне как фейерверк:       - Гейл, ты себя слышишь? Очнись. В чем ты винишь меня? В том, что я попала на Голодные игры?... Извини, что я дважды выжила… Извини, что мою сестру увозят среди ночи в неизвестном направлении, а меня женят на потеху публики.         Гейл остывает:       - Прости Китнис, я злюсь не на тебя, а на ситуацию.         Я понимаю Гейла. Как ему тяжело. Тяжело видеть несправедливость и терять девушку, к которой у него есть чувства.         - Китнис, мне только что звонила Эффи… - я слышу голос приближающегося Пита, - привет, Гейл.         Гейл кивает в ответ и довольно сухо пожимает руку Пита. Выражения презрения на их лицах не сильно отличаются друг от друга.         - А ты живучий, - произносит Гейл, - шансы так часто оказывались в твою пользу… Ну что ж, спешу тебя поздравить с новой работой телезвездой национального масштаба, - Гейл знает толк в едких замечаниях.         - Пошли открытку, вслед за теми поздравления, которые ты наверняка направлял после того, как я дважды стал трибутом, - но Гейлу не сравниться в этом с Питом. Причем Пит настолько тонко и деликатно обращается со словами, что можно даже не пытаться выиграть у него словесную баталию.         Они смотрят друг другу в глаза, и я понимаю, что ситуация наколяется. Не знаю, что сказать, чтобы остудить их растущий пыл, но мне на помощь приходит вышедший из своего дома хеймитч:         - Подеритесь еще! Желательно перед камерой! – недовольно ворчит он, - может новое реалити-шоу запустим “Жених Огненной Китнис против ее кузена»? Думаю, рейтинги будут впечатляющими… Быстро в дом.         Наша троица забредает в логово Хеймитча и получает взбучку:       - Итак, для тех, кому показалось мало двух арен, объясняю: больше никаких драк! Никакого лишнего внимания к себе! Гейл, хочешь навредить Китнис - не трать силы на драку с Питом, сэкономь репортерам время на ковыряние в вашем белье и сразу расскажи, что вы целовались с Китнис. «Неразборчивость» беременной невесты разрушит ее авторитет в Панеме быстрее, чем сотня программ Пита о том, как позрелищнее пришить трибута и заполучить спонсоров. Вам всем, - он проводит взглядом по каждому из нас троих, - хочется истории «и жили они долго и счастливо».  Китнис прибавила бы наверно слово «втроем». Но это другая сказка, поэтому сосредоточимся на слове «долго». Всем ясно?         Мы киваем. Чего уж тут неясного. Только причем тут я?         После слов Хеймитча мы расходимся. Я и Пит идем ужинать ко мне, а Гейл исчезает не попрощавшись.