Как писал Кастанеда

Я проснулся от будильника и с удивлением обнаружил, что лежу на плече Антона. То есть, да, я помню, что ночью убрал ноутбук на пол, но как именно вырубился — вопрос. Реорганизация в пространстве тоже оставалась загадкой. — Антош, вставай, — я легонько похлопал Шастуна по щеке. — Отвались, мне ко второй, — протянул он в ответ. — Ты препод. — Да? — Антон открыл глаза. — Блять, точно… Походу я слишком долго спал и заблудился во времени. — Ну отрубился ты часов на десять, конечно, — я кое-как приподнялся на локте прямо над его сонным лицом. — На работу не опоздаешь? — А это был твой будильник что ли?.. — Ну да. Антон тяжело вдохнул, после чего медленно поднялся. — Заебись рубашку погладил, конечно… Времени осталось чисто на кофеёк, сигаретку и душ. — В твоей логической цепочке не хватает одного звена, — я тоже встал и щёлкнул кнопку на электрическом чайнике. — Да? — Шастун стянул через голову красную футболку. — А кто на меня ноги закидывал всю ночь? От мысли об этом по моему позвоночнику побежали мурашки. Я отчётливо помню, как действительно несколько раз пытался отвоевать территорию несмотря на препятствия, и каждый раз Антон сквозь сон поворачивался ко мне лицом и за бедро подтягивал выше. Да, странная попытка объяснить утренний стояк в тридцать восемь лет. Через минут двадцать с первичными сборами было закончено. Не без удовольствия я наблюдал за тем, как Антон недовольно бросал взгляды на часы, и в какой-то момент до него дошло, что на глажку времени точно нет. С тотальным недовольством на лице он натянул узкие белые джинсы и огромную розовую толстовку. Блять, да какая же милота… Сегодня был первый раз, когда мы пошли в институт вместе. Ещё один приятный флешбэк: так же вдвоём мы ходили и на работу. По аудитории прошла волна смеха, когда все увидели внешний вид преподавателя. Но Антон в любом виде может заставить себя уважать. — Всем доброе утро, коллеги, — он подключил свой ноутбук к проектору. — Не обращайте внимание, я костюм дал племяннику на выпускной. Вчера я не успел посмотреть ваши работы, поэтому будем разбирать в режиме реального времени. — Он сегодня как огромная зефирка, — рядом каким-то образом опять оказалась Ольга, и снова я её проигнорировал. Не надо ничего со мной обсуждать, особенно Антона. Он начал смотреть работы прямо из своей почты. Так. Либо я что-то в этой жизни не понимаю, либо здесь собрались абсолютные бестолочи. Первые пять работ Шастун разнёс просто насмерть, и очень объективно, кстати. Ни композиции, ни стиля, ни сочетания цветов, некоторые вообще в тематику не попадали. Особенно сильно досталось работе Ольги. Ну, ничего другого я и не ожидал от девушки с ужасными нарощенными ресницами, татуажем вместо бровей и длиннющими акриловыми ногтями. — Вот как под маской милого покемона может скрываться такая скотина? — недовольно прошипела Ольга прямо мне в ухо, после чего уже громко добавила, обращаясь к преподавателю. — Антон Андреевич, мне кажется, Вы не очень справедливы. Не всё же зависит от Вашего личного вкуса. Походу её ни разу клиенты до истерики не доводили. — А вот мы и выяснили обладателя электронного адреса «вредная-малыффка», — Антон поднял глаза и едва заметно напрягся, когда увидел Ольгу в почти неприличной близости от меня. — Ради бога, если кто-то сомневается в моей компетенции, я с радостью уступлю место критика. Тем более, среди нас есть человек, у которого даже Артемию Лебедеву есть чему поучиться. Вот пусть он вас всех и разматывает, раз я вам не нравлюсь. — Я бы даже Артемию не простила такого жёсткого мнения, — девушка никак не унималась. — А его тут и нет. Имя «Арсений Попов» вам о чём-нибудь говорит? Прекрасное имя. Аллах Акбар, — Антон махнул рукой в сторону кафедры, глядя прямо на меня. — Арсений Сергеевич, окажите честь. Я был только рад вырваться из плотного облака агрессивных ванильных духов, поэтому в момент оказался возле преподавательского стола. Судя по лицам моих сокурсников, многие действительно обо мне слышали. Если не как о дизайнере, то как о художнике. Если не как о художнике, то как о фотографе. — Спасибо за доверие, Антон Андреевич, — я ещё раз посмотрел на экран. — А работа Ольги реально шляпа. Ведь кандибобер на голове не означает, что Вы женщина или балерина. Вот и корочка с двухмесячных курсов никого не делает великим дизайнером. — Золотые слова, — Антон обратился к аудитории. — Сейчас я сразу открою работу Арсения Сергеевича, чтобы все поняли, что значит быть профессионалом. Приготовься удивляться, Антоша. Пару секунд он молча смотрел на собственный портрет, а его лицо стремительно приобретало цвет толстовки. — Кхм… Рад, что послужил для Вас вдохновением. Это текущая работа? — Да, вчера сдал заказчику. Скоро пойдёт в печать. Антон смущённо опустил глаза, но быстро взял себя в руки. — Кто из вас окончил художественную школу? Вверх поднялось пять рук. Из тридцати. — А у кого высшее образование? Не дизайнерское, а именно академическое художественное. Тишина и пустота. — Значит, про научную степень можно не спрашивать, — Антон обречённо покачал головой. — Я это к чему. Каждый может сделать из говна и палок фигуру и назвать её арт-объектом, и каждый может ляпнуть на холст краской и назвать это нью-вэйвом. А вы попробуйте в Караваджо и Веласкеса. Меняется мода, меняется экологическая обстановка, и политика, и общественные настроения. Но спрос на классику всегда актуален и стабилен. Поэтому окажись мы все в условиях одного рынка, Арсений Сергеевич был бы абсолютно вне конкуренции. Честное слово, иногда поражает его память. Он помнит даже то, что кандидатскую по искусствоведению я писал по портретной живописи в реализме. — Знаете, профессионализм Антона Андреевича пока никто сомнению не подвергал до этого дня, — я решил отстоять преподавательскую честь. — Ему знакомы те же художественные принципы, что и мне, и это основы в любом виде дизайна. То, что вам что-то неизвестно, клиента волновать не будет, он просто найдёт вам замену. И профессионалы при обучении критику выдерживают. Давайте смотреть другие работы. Следующие два часа мы с Антоном по молекулам разбирали оставшиеся макеты. Конечно, не все были безнадёжными, но большинство ушло с занятия ой какими злыми. В какой-то момент я начал воспринимать всё это как затянувшуюся ролевуху. Как будто мы два препода, которые стараются не спалить свои мутки перед учениками, и стоит последнему из них покинуть класс, я закрою дверь на замок и разложу Шастуна на его же рабочем столе. Странно думать о нём так. Но по-другому почему-то не думается. Это уже на уровне подсознания, избавиться не удастся, да и не хочется. Наверное, это и есть правильно, а мне уже хочется начать хоть что-то делать правильно. После взаимного полива сахарным сиропом перед группой недодизайнеров настроение было хорошим, чтобы сразу идти домой. Пока мы шли через сквер к торговому центру, Антон рассказал всё, что я пропустил за пять лет. Он защитил магистерскую по философии и эстетике, скорешился с уличным художником Ильёй Макаровым и подкидывал ему заказы на всевозможную роспись интерьеров и фасадов. С помощью Шастуна он собрал внушительную клиентскую базу, открыл ИП и с концами переехал в Москву. Мне же нечего было рассказывать. Несколько десятков картин, огромные траты на качественные расходники, выставки, аукционы, и так по кругу. Не хотелось разбираться в себе, легче было жить в иллюзии собственной правоты. Сейчас я уже без смущения могу смотреть на Антона в упор. У него очень красивый профиль, и его лицо не портят ни солнцезащитные очки, ни сигарета, которую он раз за разом подносит к губам. Мы уже около часа просто сидим во дворе перед гостиницей. Хочу снова его нарисовать. Со всех ракурсов, может, даже на целую выставку. Я уже поднялся с высокого парапета клумбы с намерением открыть входную дверь, как сзади услышал чёткое испуганное «Блять!» — Что? Как только я обернулся, мне в лицо сразу же прилетел мощный удар. Я даже не понял нихуя, пока не встретился с яркими голубыми глазами. Такими же, как у меня. Да ну нет… — Теперь, блять, мне понятно, — Яна смотрела на меня с ненавистью дикой кошки. — Конечно, раз на горизонте Арсений, то на всех остальных становятся кристаллически похуй. — Ёб твою мать, женщина, ты что творишь?! — Антон пытался встать между нами, но Яна прописала по щам и ему. — Макар до последнего не хотел мне ничего рассказывать о вас. Как ты мог опять на него повестись? Антон, я сюда больше суток на машине хреначила за объяснениями. Я хоть и малолетка, но не тупая, и просто так не позволю себя бросать. Она снова впилась в меня взглядом, как будто объяснять должен я. С собранными в хвост волосами она выглядела как мой давно потерянный близнец, только лет на тринадцать младше. — Ну и что замолчал? — девушка снизила тон, как и полагается адекватному взрослому человеку. — Опять зассал, стоило только появиться какой-то проблеме? Я с тебя ахуеваю, честное слово. Ты уничтожил человека из-за того, что он работу сменил, а если бы ему предложили перевестись в офис в Канаде? Ты бы убил его? — В Канаде разрешены однополые браки. Ебать-колотить, это я сказал? Но Яну не впечатлило. — На словах мы все Лев Толстой, только в этой ситуации, знаешь ли, слов недостаточно. Скажи честно, ты любишь Антона хотя бы в половину так же, как я? Первая мысль: «Почему это я должен оправдываться перед какой-то девчонкой?» Вторая мысль: «Не в таких обстоятельствах я хотел ему сказать о своих чувствах». А если я правда слишком утопически рассуждаю? Вдруг я снова загоню его под свою токсичность. Меня ведь уже не переделать, а Шастун явно готов снова подстраиваться в ущерб себе. Кажется, я уже слишком долго молчу. — Вот тебе и ответ, Антош, — девушка укоризненно покачала головой. Во взгляде Антона постепенно вырастало вселенских размеров разочарование. Я взял его за запястье и оттащил на пару метров. Яна права, со мной его ничего хорошего не ждёт. Как бы нам обоим этого ни хотелось. — Ты уверен, что не поспешил со своим решением? — я нашёл в себе силы посмотреть на него. — Серьёзно? — Антон даже чуть не выронил сигарету. — Почему ты не доверяешь тому, что я делаю со своей жизнью? — Не в этом дело… Тебе нужны отношения в постоянной тайне? Родителям не скажешь, друзьям тоже не всем. Тем более, ты же всегда хотел семью, детей. Со мной этого всего просто не получится. Я не хочу вешать на тебя такую тяжесть. Антон медленно развернулся ко мне спиной, и я увидел, как судорожно дрогнули его плечи. — Блять, Арсений… Скажи, зачем ты рвал жопу три дня, чтобы я тебя простил? Я заебался в тебе разочаровываться, правда. За каким хуём ты делал вид, что согласен на что-то большее, чем у нас было раньше? — Антош… — Заткнись. Ты опять заставляешь меня говорить словами Кастанеды. Человек побеждён только тогда, когда он оставляет всякие попытки и отказывается от себя. Я сдаюсь, Арс. Если ты считаешь, что мне нужно вернуться к Яне, то я вернусь. Опять перетерплю, со временем отпустит. В этот раз всё будет окончательно. — Ты же сам в глубине души знаешь, что так будет правильно, — я хотел положить руку на его плечо, но Шастун отстранился. — Да откуда тебе, блять, знать, о чём я думаю? Неужели так сложно спросить об этом ртом, а не придумывать что-то, что тебя оправдает? Ладно, я понял, что эти пять лет ничему тебя не научили, и ты до сих пор понятия не имеешь, нахуя я тебе нужен. Всё, Арс. Я возвращаюсь к Яне, ты — в Москву, и мы друг о друге забываем навсегда. С этими словами Антон быстро от меня отошёл и сел на переднее сиденье чёрной мазды Яны. Я проводил взглядом уезжающий автомобиль. Теперь обратного пути уже нет, я сам в очередной раз всё похоронил. Осознание снова пришло только после потери. И Антон, безусловно, прав: проблемы только у меня в голове. С его уходом всё опять стало таким до долбоёбства очевидным… Можно же просто уехать в другую страну, хоть в ту же самую Канаду, вот и решение. И тот факт, что я люблю его, тоже не отменяется. Это самопожертвование было ебать каким неуместным, только вот уже поздно пить боржоми, когда почки отвалились. В Москву я, конечно, не поеду, иначе Серёжа с Оксаной покрошат меня на винегрет. В комнату тоже не пойду — не хочу лишний раз напоминать себе о том, что Антон на блядках. Надо что-то с собой делать, я же реально просто бегу от проблем, которые решаются элементарно. Антон не заслуживает такого отношения, но над этим надо работать, а не надеяться, что само как-то исправится. До утра я так и не возвращался в гостиницу. Вдруг Антон решил съехать или привёл Яну — оба варианта развития ситуации мне не нравились. Всю ночь я просто гулял по городу, курил и пил очень сладкий кофе, чтобы не уснуть на ходу. Возможно, от такой ночи мне наступит пиздец, но я его заслужил. На минуту я даже задумался о флагеллантстве, но для меня и аппликатор Кузнецова был пыткой. В общем, не знаю что делать. Пока получается только мёрзнуть и люто ненавидеть себя.