Доминиканский клуб, заседание IV

Невероятно, но, оказывается, выдерживать на себе дюжину немигающих взглядов совсем не так легко, как строчить приглашения, с шиком вычерчивая арабеск изящной подписи с двойным вензелем. Помощник губернатора невольно поёжился, точно из-под ресниц мертвенно-бледной испанки вылетели не искорки, а по меньшей мере стилеты, недвусмысленно направленные в его сторону. Он даже нарочно побольше набелил лицо, чтоб не вызвать недовольство вампиров, но, похоже, тщетно. – Благородный дон очень скоро будет здесь, сеньоры, – чтобы скрыть волнение, Хуан принялся поправлять букет роз в вазе, оправдываясь тем, что они стоят недостаточно живописно, и в конце концов укололся. – Я очень просил его сделать исключение хотя бы ради сегодняшнего дня, но человек, понимаете, он служивый, привычка, – ежедневно с девяти до десяти ему нужно как следует поугнетать горожан. – Совсем как наш дорогой граф, – съехидничал бородатый англичанин, и в уголках его голубых глаз показались хитрые морщинки. Он уже потянулся, чтоб похлопать по плечу своего темноволосого соседа, но тот остановил его лаконичным жестом. – Не стоит, мистер Чарльз. Я по-прежнему искренне не понимаю причину моего приглашения, – по-видимому, во всех отношениях приятный молодой мужчина обвёл гостей взглядом. По преимуществу губернатор Санто-Доминго, как видно, предпочитал компанию людей зрелых и, как видно, из благородного общества. Из общей картины знати выбивался разве что хихикающий обладатель огромных зелёных очков в весьма унылом, по меркам графа Рейнхольда, балахоне. Неизвестно почему, но от его невинного замечания Хуан взорвался: – Ничего не знаю! Крестьяне Кораллового хребта страдают от гнёта непомерных налогов, у меня записано! Дон лично настоял на вашем приглашении! – А по-настоящему приглашать надо было герцога Осмонта. Он знаете, какую интригу затеял? – Насколько мне известно, герцог Осмонт не избивал стариков, – вальяжно потянул спутник вампирши в испанском наряде. – Но я тоже не избивал! Фактически это делал Сирил. Я никогда в жизни не обагрял рук ни в чьей крови, если вам так угодно придираться, сеньор Мора. – Господа собравшиеся, не находите ли вы во всём этом некоторую фальшь? – прервал их глубокий, чувственный баритон одного из гостей с лицом, полностью скрытым под маской. – Собрание по случаю праздника, все эти накрахмаленные воротнички, розы... Для довершения полной слащавости этой картины недостаёт только торта со свечами. – Торт обязательно предполагается! – вытирая окровавленный палец, Хуан даже осмелился забыть, что сегодня его безупречность впервые оценивает кто-то помимо дона Диего и позволил себе скорчить страдальческую гримасу. – А ваше остроумие, Сеньор в маске, я настоятельно просил не распространять за пределы шатра ещё в пригласительном письме. – При всём уважении, из фальшивого здесь только рубин у вас на пальце, – с правой стороны стола голос впервые подала ослепительная брюнетка, чьё бриллиантовое колье недвусмысленно указывало на близость к трону, а в своём чёрном атласном платье, плотно облегающем всю фигуру, она ещё больше напоминала королевскую кобру. – Графиня Ардент, – тот, кого называли мистером Чарльзом, приподнялся и вежливо наклонил корпус в её сторону. – Разрешите – пока дон Диего не слышит, а то при нём хвалить можно только его гвардию – разрешите признаться, что в жизни вы ещё эффектнее, чем на первой полосе газеты. Навести вот этой рукой пистолет на будущую королеву – восхищаюсь вами, у меня никогда не хватало присутствия духа – даже на племянницу. – Я осознаю, о чём вы предупреждали меня, князь, – бледная испанка с розой в волосах почтительно коснулась руки высокого вампира, – но либо дон Хуан отдаст мне свой платок, либо я... – Тянуться через стол будет невежливо. Но, думаю, если я попрошу господина советника королевы Виктории, он не откажется передать вам лично. – Изумительно, – мрачный немолодой мужчина с таким же неестественно-сероватым оттенком кожи осклабился, показав отменные зубы. – В чём причина такого доверия? – Потому что вы больше всех походите на вампира, советник, – Анхель Мора ответил менее сверкающей улыбкой, но, похоже, друг друга они поняли. Получив платок, во-первых, с испанским кружевом, во-вторых, из рук своего князя, Агата с видимым наслаждением прижала свою добычу к губам. – Мммм, оба агглютиногена с отрицательным резусом... да вы деликатес!.. Хуану никогда не делали настолько странных комплиментов, и он не рискнул поблагодарить вампиршу, но вздрогнуть второй раз ему всё-таки пришлось, потому что в эту самую минуту двери в зал отворились, и в проёме показался сам хозяин, кавалер де Очоа, адмирал вест-индской флотилии, кавалер высшего ордена империи и губернатор Санто-Доминго. Карминно-красный камзол очень шёл к рассыпанным по плечам смоляным кудрям, чуть примятым роскошной шляпой со страусовыми перьями, в которых бдительная Луиза Ардент тотчас же безошибочно узнала индийского петуха, только покрашенного, но внушительность его облика несколько портил огромный шоколадный торт в розовой глазури. Кивнув присутствующим, губернатор торжественно водрузил шедевр кулинарного искусства на середину стола, чудом не задев вазу, и так же медленно опустился на любезно подскочивший под него стараниями предусмотрительного Хуана стул, точно малейший звук мог нарушить серьёзность обстановки. – Я пригласил вас, господа, с тем, чтоб сообщить вам преприятнейшее известие, – наконец, разрушил гробовое молчание его зычный бас. – Сегодня исполняется ровно четыре года со дня основания нашего Доминиканского клуба. На правах председателя напоминаю здесь присутствующим и новым его членам славную его историю. Основанный здесь, на испанской земле, он с первых дней своего существования объявлял о себе как об учреждении прежде всего сеньориальном, аристократическом, чтущим традиции прошлого и опирающимся на опыт лучших наших предшественников. Своё происхождение мы ведём от таких славных имён, как императоры Нерон и Калигула, Атилла, не забудем также сеньора Борджиа, короля Генриха, Томаса Торквемаду, разумеется, чёрную королеву, прекрасную мадам де Медичи – дамы, я не забыл о вас, также Лукуста, Клеопатра – среди прекрасного пола найдётся немало славных имён, – Диего медленно, торжественно опускал слова, но одинаково ровная интонация наводила на мысль, что свою речь он заучивал наизусть. – С гордостью и лёгкой грустью вспоминаю время, когда Доминиканский клуб был ещё молод, и в него входило всего два человека, я и мой доверенный помощник, с которым вы уже имели честь познакомиться – Хуан, хватит ложиться мне на плечо, я и так собьюсь – однако ничто не стоит на месте, свидетельством чему является также и нахождение в нашем клубе и моего высокоинтеллектуального потомка, которого вы знаете как ДОКа – если будете в Клирвью, обязательно посетите его лабораторию, получите незабываемые впечатление и, возможно, даже толчок для собственных экспериментов. По некотором времени к нам присоединились испанский князь со своей помощницей – сеньор Анхель, моё уважение, ваш авторитет как князя и присоединение вас к нашему Доминиканскому клубу много способствовало известности клуба злодеев. В знак моей признательности – приглашение на имя Итана Вуда я собственноручно сжёг в камине моего кабинета, чтоб сделать вам удовольствие. Ещё некоторое время спустя к нам присоединилась блистательная графиня Ардент – вы сегодня без дочери? Какая жалость, я успел соскучиться по малютке Джу. Затем, сеньор... чёрт, мне не нравится, что вы так старательно оберегаете секрет вашего имени, не могу же я из каждого заседания клуба делать маскарад. Для меня большая честь оправдывать мнение обывателей, что наше сословие – сословие графов, князей и прочих вельмож – дало миру столько превосходных злодеев, однако, как я говорил уже ранее, развитие не стоит на месте, и ваше сегодняшнее присутствие показывает... показывает что?.. Речь губернатора прервалась таким возмущённым вопросительным знаком, что всякий принял бы его за три восклицательных сразу. Общество злодеев переглянулось и, словно приняв между собой какое-то решение, глаза всех приглашённых немедленно остановились на дяде Чарльзе, обеспокоенно поправлявшего свой галстук-бабочку. – А почему сразу я? Вон ДОК тоже совсем не аристократ. Я сказал бы даже, ещё меньший аристократ, чем я. – Где «молодые, но уже подающие большие надежды»?.. – подкрепляя рявкнувший возглас дона Диего, на стол опустился его кулак величиной с половину человеческой головы. – Куда этих молокососов опять черти понесли? А «присутствующие среди нас особы королевской крови»? Хуан! Я же спросил, все ли приглашения отправлены! Дважды переспросил! Князь, извините – у нас, у людей, это немного иначе устроено – где хоть кто-нибудь? Советник, ну вы умный человек – могли вы пригласить с собой свою королеву? – Боюсь, это невозможно, лорд адмирал, – слово «боюсь» странно контрастировало с волчьим оскалом советника, проступавшим каждый раз, как ему случалось открыть рот. – Королева Виктория известна своим великодушием. – Просто один – дружеский – визит! Соседнему государству, – Хуан успел вставиться и напомнить ему на ухо, что Англия – это остров, но мысль губернатора заключалась совсем не в спорах с законами географии. – Вдруг ей бы понравилось? Все знают, как высоко призвание настоящего злодея! Вы обязаны были ей предложить! В конце концов, топил я английские суда или нет? Я вас спрашиваю, топил или нет?.. – Топили, топили. Такова уж ваша порода людская – топить всё, до чего дотянутся ваши загребущие руки. Я сам, лично потерял на этой вашей породе сорок тысяч серебром и уважение единственной дочери! Доминиканский клуб злодеев, как по команде, совершил дружный поворот голов почти на сто восемьдесят градусов, рассматривая вошедшего, так резко прервавшего их злодейское собрание. Опираясь на посох – не такой богато украшенный, как у Анхеля, но гораздо более цветущий и обвитый плющом – в зал прошествовал старик – тоже, как Анхель, выпускавший поверх плеч длинные пряди волос, но не чёрных, а уже совершенно седых, тонкий резной венец указывал на такое же высокое его происхождение. Длинные, разрезные на средневековый манер рукава белой мантии вторили их водопаду, отчего фигура вошедшего должна была показаться очень высокой, если бы не чисто старческая манера наклоняться вперёд при ходьбе. Лишь глаза, всегда налитые кровью у испанского князя, светились у нового гостя небесно-голубым огнём. Для довершения загадочности уши старого монарха вытягивались длинными кисточками на концах, как у эльфа. Подняв даже на минуту свои очки, ДОК скептично поинтересовался у сидевшей рядом с ним Луизы «А вы точно уверены, что он злодей, дорогуша?», на что та неопределённо мотнула головой. Зато грозно нависший над самым букетом, так что аромат пары десятков головок роз устремлялся ему в самые усы, Диего выпрямился и, не скрывая своего восторга, рявкнул на всю залу: – Три тысячи акул мне в палубу, король Винс! Наконец-то! Настоящий король в наших рядах! – Да, точно уж не чета этой вульгарной деканше Миллер, – тенорок Хуана прошелестел так же деликатно, как он отодвинул один из стульев, с поклоном предложив его драяду. – Вообразите, на прошлом собрании требовала себе королевских почестей, уверяя, будто в своём институте никто не смеет смотреть на неё без трепета. Пфф, подумаешь. Гонять эту маленькую мышку Софи за кофе – не бог весть какое достижение для клуба злодеев. – Кстати, о кофе. Винс, дружище, – Диего перегнулся через стол, уперевшись обоими локтями, чтоб почти нос к носу столкнуться со старым королём. – Дочку с собой прихватил, а? Девчонка-то хороша – ну вылитый я в молодости. Позаседает с нами пару раз – я тебе орденской лентой клянусь, из неё образцовая злодейка выйдет! – Господин Диего, если вы сомневаетесь, что кому-то из присутствующих ещё не ясно, что ваше кристальное чистосердечие является в вашей душе ещё более заметным пороком, чем тщеславие, властолюбие и упрямство, вместе взятые, то должен вас уверить, это совершенно напрасно, – привыкнув к публичным высказываниям, в этот раз Человек в маске не только не промолчал, но и подкрепил свои слова безукоризненно вежливым, но ощутимым постукиванием пальца по спине бессменного председателя клуба. – Не кажется ли вам, что этим драядам уделяется слишком много внимания? – только дотронувшись до своего соседа, дядя Чарльз обнаружил, что у викторианского советника вместо фаланги мизинца тончал железный коготь. – Что, собственно, такого выдающегося сделал этот рассыпающийся на ходу эльф? Между тем как мы, имею в виду – классические злодеи – я, например, отправил в заоблачные эмпиреи горячо любимую сестричку и дважды... нет, трижды пытался отправить туда же племянницу... – Немного примитивненько на мой взгляд, – теперь, когда советник вплотную приблизил к нему лицо, готовый обменяться с соотечественником секретами мастерства, стало ясно, что у него недостаёт не только фаланги мизинца, но и правого глаза, вместо которого под веком у него поблескивал стеклянный шарик. – Видите ли, по натуре своей я коллекционер. Коллекционировать злодейства я начал с тех пор, как ещё в молодости, часами просиживая в библиотеке Бирмингемского университета... – Я пытался, – продолжал тем временем король, – всеми силами пытался склонить свою дорогую девочку на свою сторону, но кто-то ведёт со мной настоящую борьбу и пытается её исправить против воли родного отца. Всё бесполезно, я даже вступил в соглашение с этим выскочкой Деймоном – он сейчас подойдёт, только задержался в арсенальной, хотел взять для главнокомандующего пару образцов – но даже вдвоём не можем её сдвинуть. Староват я всё-таки уже для масштабных злодейств, плоховат... – Что за глупости, после сорока жизнь злодея только начинается, – графиня Ардент пожала плечами. – Не спорю, молодость имеет свои преимущества – прекрасный цвет лица Агаты лучшее тому свидетельство. – Для настоящей вампирши это, конечно, не возраст, – бархатистый, манящий голос Анхеля вторил движениям поглаживающей навершие посоха ладони, – но по вашим человеческим меркам Агата кое-что успела повидать. Она родилась в седьмой год правления того Тюдора, про которого потом сочинили сказку о Рауле Синей бороде – его имя наш уважаемый председатель упоминал в начале своей речи. За шумным заседанием приход короля людей остался почти незамеченным. Нельзя сказать, что это сильно огорчило Деймона, во всяком случае, вечной своей улыбке он не изменил, вальяжно пройдя мимо сидящих и поприветствовав их негромким «Ну здорово, отцы». Эта фамильярность не осталась, однако, незамеченной вездесущим Хуаном: – Вы кто? Вас у меня в списке не значится. Деймон? Король Деймон, в самом деле? Никогда бы не подумал. Ну что же, милости просим, Доминиканский клуб, ежеквартальные заседания злодеев, обмен опытом со старшими коллегами, обсуждения насущных вопросов, круглые столы по разборам крупных пакостей – мелкими не занимаемся, это к пиратам – форма одежды свободная, но желательнее – поизысканнее. – Ваше Величество, привыкайте, одно из правил клуба – если порок нельзя припудрить, надо взять пудреницу побольше. Смех из-под маски казался хриплым, приглушённым, но от того не менее искренним. – Очень смешно, – тот досадливо фыркнул и поправил парик. – По крайней мере, мне хватает смелости не прятать лицо за куском глины. – Гипсовой формы и папье-маше. Не следует говорить того, в чём ничего не смыслите. – Господа, давайте есть торт, пожалуйста. – А как же наше юношество? – О, граф, вы не понимаете, в этом и состоит вся соль. Они придут... а торт мы уже... – мистер Харрис с видимым удовольствием облизнулся и довольно потёр руки. – Это очень по-нашему... по-злодейски! – Может быть, я вообще не хочу состоять в клубе для злодеев, – Рейнхольд поискал глазами кого-нибудь, с кем мог бы найти взаимопонимание, и, понизив голос, прошептал. – Меня пригласили по ошибке, господа. Я люблю Эллаиру! Ночей из-за неё не сплю. Она самая чистая и добрая душа из всех, кого я знаю. – Нет, дивная Агата, ну вы слышали? Этот любезный вымогатель налогов хочет удивить нас любовью к девушке, – на этот раз Человек в маске рассмеялся звонче, отчётливее. – Граф, во имя святых предков, не говорите этого хотя бы при председателе. Вы давно влюблены в свою королеву? – С четверга на прошлой неделе. – Ну вот, а председатель пять лет ложился и вставал с именем Аделаиды на губах. Да посмотрите даже на меня, я, пришедший в этот мир обнажать людские язвы, на двухсот восьмидесятом году жизни увяз в любви к обычной школьнице, да так, что теперь, похоже, не вытащишь. Каминные часы отсчитали шесть ударов. – Время вышло, – всё это время неподвижно простоявший у решётки камина дон Диего (по мнению Винса, он задумался о грехах своей юности, по мнению Деймона – просто медитировал, то есть от скуки пытался поджечь взглядом дрова, что у него, разумеется, так и не вышло, но ДОК вступился за предка и заявил, что на их глазах только что произошёл коллапс волновой функции, и вина дона Диего в этом минимальна) развернулся на каблуках и занял своё главное место. – Мы ждали достаточно, теперь пришло время поторопиться. В честь сегодняшнего праздника – в честь четырёхлетия Доминиканского клуба всех членов его злодейской группировки прошу вооружиться ножом и вилкой. Пусть мальчишкам достанутся крохи от общего веселья. Хуан, подай мне нож. Нож, а не кортик. И сегодня. Сейчас. В честь этого дня. В честь долгой и, надеюсь, славной жизни Доминиканского клуба. В честь всех злодеяний, что мы совершили, совершим и будем вершить всегда. В честь нашей вечной борьбы с силами света, из которой состоит жизнь. В честь жизни, колесо которой крутим мы. В честь вечной погони рука об руку с добром. В честь ветра в наших парусах. В честь нас. Участие в шоколадном торжестве объявляется открытым! С последним словом нож дона адмирала вонзился в середину торта, вырезая на нём идеально ровную снежинку, разделившей его ровно на двенадцать частей. Со всех сторон к торту потянулись руки – бледные, полнокровные, иссохшие, гладкие, аккуратно подстриженные и украшенные острыми когтями. И в эту секунду зал праздничного веселья прорезал звук, похожий на выстрел. – Хэллоу, дедули, – арка дверного проёма золотистой рамой обрамляла фигуру невысокого паренька с гильзой взорвавшейся хлопушки. – Не ждали? Отбросив остатки уже ненужной пиротехники в сторону, Тони (это точно был он – если бы Молли могла быть здесь, она бы точно узнала своего медвежонка) разбежался, оттолкнулся правой ногой, протянув вперёд руку и, перегруппировавшись в воздухе, пролетел через стол безупречным арабским сальто, успев проорать только «Мехмед, лови!». Подкинутое блюдо с тортом замерло на миг в воздухе и, не долетев пары метров до земли, приземлилось на феску уже поджидавшего юного султана, благоразумно таившегося за камином в ожидании веселья. В восторге от собственной ловкости Мехмед раскинул руки и закружился перед собранием, как дервиш, притопывая на месте. Вторя новому приятелю, Тони так же пружинисто оторвался от пола и завертелся на одной руке, словно это не стоило ему ни малейшего усилия. – Простите, что прерываем трапезу почтенных эфенди, но переслушать всю сотню тостов, все церемонные приглашения и оценить все бородатые анекдоты наш сопливый мальчишеский ум, увы, не в силах, – лишь на миг дотронувшись до блюда, чтоб удержать его на феске, Мехмед продолжил танец уже непосредственно по направлению к выходу. Выходка обоих юношей осталась безнаказанной только потому, что произошла слишком неожиданно, чтоб клуб успел встать на защиту торта с такой же скоростью. Многие успели только отодвинуть стул, а кто-то, как Винс, и вовсе не успел понять, что, собственно, случилось. Как всегда, стоявший на страже позади своего дона, Хуан опомнился первым, но то было не заслугой его реакции, а всего лишь более удобной позицией. Тем не менее, среагировал он мгновенно, припав на пол, точно во время грозы. Его возмущённого шипения «Проклятые мальчишки!» никто, впрочем, не услышал, так же, как и падения. Даже дон Диего сообразил, что его подчинённый слишком распоясался лишь когда тот дёрнул со всей силы ковровую дорожку, так вероломно напомнив мальчикам, что они не на танцполе, а в благородном собрании. – Даже в Доминиканском клубе злодеев действует справедливость, – ворчал потом слишком инициативный заместитель, оттирая вместе с ребятами от пола остатки того, что когда-то было тортом, пока на кухне графиня Ардент с пеной у рта оспаривала у его сеньора право испечь новый торт, аргументируя это тем, что Джулия в детстве не желала есть ничьи торты, кроме тех, что были приготовлены материнскими руками. – Сами посудите, если всего на четвёртый год его существования у председателя прямо из-под носа уводят торт, что же дальше-то будет?