Molded into Perfection

Чонгук не хочет ничего, кроме как стать меньше и исчезнуть. Он не хочет, чтобы Чимин видел его таким, лежащим на полу, с напрягающимся в штанах членом, когда он трётся об пол, как бешеная собака. Он пытается остановиться, но боль только усиливается. "Я рад, что ты смог это сделать, Чимин-щи. Чонгук выглядел довольно больным, и я не хотел оставлять его одного," — вздыхает Сокджин, бросая жалостливый взгляд на Чонгука. "Он здесь мало кого знает, и я рад, что он нашел кого-то, кому можно доверять в тебе". Младший не может видеть Чимина или слышать его ответ, но смех Сокджина достигает его ушей. Звучит натянуто. "Ах да... у него... возникла проблема прямо сейчас. Ты ангел, раз пришёл помочь мне так быстро. Я могу быть уверен, что кто-то позаботится о Чонгуки." "С удовольствием готов помочь". На этот раз Чонгук слышит самодовольный тон в голосе Чимина. Возможно, все не так уж и плохо. Притупляющее сознание возбуждение, охватившее Чонгука несколько мгновений назад, кажется, немного поутихло. Его ноги не трясутся так сильно, он поддерживает себя на стуле. Он ловит взгляд Чимина, полускрытого за спиной Сокджина, и ответная улыбка старшего заставляет его сердце учащенно биться. "Чонгукки!" Глаза Чимина сверкают, как тысячи звезд в галактике. Чонгуку не составит труда нырнуть в них и навсегда потерять направление. "Ты не должен бродить вокруг. Давай уложим тебя в постель. Ты выглядишь в одной секунде от того, чтобы рухнуть на пол". Уже забыв о своих разногласиях с Сокджином, Чонгук позволяет Чимину провести его в спальню. Он не спрашивает, откуда Чимин знает, какая комната его. Он также не замечает, как между ним и Сокджином обменялись тонкими взглядами. Все, что занимает его разум, — это свежий мускусный аромат сосновых шишек, исходящий от Чимина. Должно быть, он принял душ после спортзала. Боже, у Чонгука прямо текут слюни. "Я вернусь, как только собрание закончится". Где-то в глубине сознания Чонгук слышит голос Сокджина. Но это слишком далеко, чтобы его это волновало. У него уже голова немного кружится. Возможно, прежняя болезнь возвращается. Он слышит, как закрывается дверь. И тут щелчок замка. "Хён...?"-Чонгук слабо зовет. "Я здесь, детка". Чонгук радуется при слове «детка», слишком легкомысленный, чтобы заметить, как жадно скользят глаза Чимина по его телу. "Есть что-нибудь, что ты хочешь?" "В-вода." В горле пересохло. Вскоре в его спальню врывается Чимин с высоким стаканом прохладной воды. Чонгук тянется взять стакан, но Чимин мягко отталкивает его руку. "Тебя трясет, детка. Позвольте мне помочь тебе". И Чонгук делает. Он послушно закрывает глаза, когда Чимин прижимает стакан к его губам, слегка наклоняя его вверх. Прохладная вода стекает ему в горло, и Чонгук чувствует, что наконец-то может дышать. Он торопливо глотает воду, его кадык подпрыгивает вверх и вниз, пока жидкость течет по его горлу. "Боже… ты выглядишь так…" — Чонгук мог поклясться, что слышал, как Чимин что-то шепчет, но старший не позволяет ему поднять глаза. "Давай, выпей". Чонгук уже чувствует себя удовлетворённым. Он пытается сказать Чимину, что с него достаточно, но старший не обращает на это внимания. Он наклоняет стакан дальше, и Чонгук чувствует, как струи воды переполняют его рот, стекают по щекам и заканчиваются намоканием его рубашки. "Упс," — улыбается Чимин, убирая стакан."Теперь здесь беспорядок." Чонгук смотрит на свою промокшую рубашку. Блин. Он только что вышел из душа. Теперь тонкая ткань прилипла к его коже, а белое стало полупрозрачным, обнажая торчащие соски через рубашку. Прежде чем он успевает прикрыться, Чимин с силой хватает его за руки. "Как ты думаешь, что ты делаешь?" Тёплого солнечного голоса больше нет. Чонгук вздрагивает от холодного льда в голосе Чимина, прорезающего его кожу, словно стекло, вызывая мурашки по позвоночнику. На лице Чимина больше нет улыбки. Его глаза смотрят на грудь Чонгука, и внезапно младшему становится не по себе. Хватка Чимина слишком крепка. "Хён, — ноет он, — мне больно". Чимин поднимает взгляд, но не ослабляет хватку. Чонгук чувствует, как на нём теплится жар под темным взглядом парня, с которым он веселился всего несколько часов назад. Этот Чимин... это не тот Чимин, которого он знает. Чонгук никогда раньше никого по-настоящему не боялся, но есть что-то неестественное в том, как Чимин сцепляет руки и позволяет пальцам сжимать соски Чонгука. "Хён…" — На этот раз Чонгук имеет в виду кого-то другого, когда зовёт. Слова Сокджина возвращаются к нему, словно насмехаясь над ним. Конечно... конечно, он должен ошибаться. Внезапно Чимин щипает его торчащие бутоны, вызывая у Чонгука громкий стон. "Ах!" "Ой, прости." Чимин совсем не выглядит извиняющимся. "Было больно?" Чонгук больше всего на свете хочет возвращения Сокджина. Он не уверен, что не так с его телом, но едва может двигаться, пока Чимин продолжает круговые движения большим пальцем вокруг его сосков. Как будто у его тела есть собственный разум. Он чувствует, как удовольствие нарастает, медленно, но верно, вопреки его желанию. "Ты согреваешься" — шепчет Чимин, осторожно расстегивая пуговицы. "Давай вытащим тебя из этой мокрой штуки, пока ты не простудился". Чонгук оказывается в руках Чимина, когда старший стаскивает одежду с его тела. Но Чимин не останавливается на достигнутом. Чонгук скулит, когда старший тоже снимает свои боксеры. Он пинается ногами. Или… пытается хотя бы… сказать Чимину остановиться. Но старший не слушает. Чонгук начинает плакать. Он не уверен, когда он теряет сознание. Возможно, на него напал жар. Может быть, это была растущая паника, которая зажала его существо в тиски. Но когда Чонгук, наконец, открывает глаза, он уже в своей комнате, совершенно голый, если не считать небрежно накинутого на него одеяла. Чимина нигде не видно. Он замыкается в себе, рыдая от всего сердца. Сокджин был прав. Он не должен был быть таким наивным. Чимин... что он с ним сделал? Чонгук вздрагивает, чувствуя призрачное прикосновение Чимина к своему телу. Ему стыдно за то, что Чимин так легко обманул его. Когда он впервые в жизни чувствует, что его сердце разбивается, Чонгук ловит себя на том, что зовет Сокджина.