Что заводит ведьму

Гермиона сделала глоток чая, слушая о недавних приключениях Луны. Как правило, они виделись раз в месяц вместе с другими девочками, включая Джинни и Аврору. Поэтому, придя на встречу вечером, Гермиона очень удивилась, что сегодня она была единственной гостьей. – Вот так я оказалась в Эдинбурге. Я надеялась увидеть рой нарглов, но, похоже, опоздала. Они любят появляться на закате, – уверенно рассказывала Луна тихим голосом. – Но ничего, в следующем году будет еще один рой. Кстати, Гермиона, я хотела попросить тебя об одолжении. Гермиона подумала, что ей не хотелось бы снова лезть в болото за прыгучими мурглапами. Одного раза ей хватило с лихвой. – Чем я могу помочь, Луна? – спросила она, с тихим стуком поставив свою чашку на кофейный столик. – Хорошо, перед тем как я расскажу, пообещай мне, что выслушаешь, прежде чем скажешь нет, – серьезно сказала Луна, глядя ей в глаза. – Обещаю, – отозвалась Гермиона, рассудив, что она сможет отказаться лезть в болото, даже услышав всю историю. – Я хочу, чтобы ты написала для меня эротическую историю о своих фантазиях. К счастью, Гермиона уже допила чай, иначе выплюнула бы его от неожиданности. – Ты… хочешь что? – Это не то, что ты подумала, – быстро добавила Луна. – Я работаю над новой книгой. Это будет антология коротких эротических рассказов, написанных разными девушками. – Это непохоже на твой привычный… жанр, – заметила Гермиона, схватившись за край дивана и наклонившись вперед. – И я не совсем понимаю… зачем тебе это? – В смысле, зачем мне это, помимо того, что это круто? – хихикнула Луна. – Я хочу помочь женщинам. Мне не нравится то, насколько по-разному в магическом сообществе относятся к мужчинам и женщинам. Мужчина, который спит со всеми подряд, – мачо, а женщина – шлюха. Приличным дамам не положено любить секс, особенно горячий, дикий, извращенный. Я хочу… показать всем, и мужчинам, и женщинам, что для женщин иметь либидо – это нормально. Нормально фантазировать, любить извращения и хотеть секса. Я хочу показать, что есть те, кто хочет чего-то большего, чем просто лечь и ждать, когда всё случится, и это не делает их грязными извращенками или фриками. У Гермионы все сжалось внутри. Она потянулась к руке подруги. – Ох, Луна… это всё из-за кого-то... – О, нет, – просто ответила она. – Ну, в смысле Терри говорил мне что-то такое, но я знала, что он несет абсолютную чушь, – добавила она без тени злости. – Вообще мне пришлось заколдовать его, чтобы высказаться в ответ, но позже я поняла, что ему бесполезно было что-то доказывать. Но вот если другие девушки расскажут о том, что их действительно заводит, возможно, таким образом я смогу донести до него что-то. Но я ведь не могу просто ходить и просить случайных женщин высказать ему в лицо все, что их возбуждает, не так ли? Гермиона подумала, что именно чего-то такого она и ожидала бы от Луны, но решила промолчать. Луна продолжила так уверенно, что у Гермионы промелькнула мысль, что та уже не в первый раз пересказывает все это. – Кроме того, даже если бы эти девушки и захотели бы открыться, это убедило бы всего лишь одного мужчину, что его мнение о том, какими должны быть женщины и что им должно нравиться, не стоит и выеденного гипогриффьего яйца, – Луна похлопала Гермиону по руке и откинулась назад в кресле. – Но у нас есть печатный станок. И девушки могли бы рассказать о своих грязных фантазиях анонимно, а я поделилась бы ими с сотнями мужчин, – ее взгляд расфокусировался, словно она смотрела на что-то, что Гермиона не могла видеть. – А еще… меня не оставляют мысли, что таких, как Терри, может быть много. И все они рано или поздно назовут своих партнерш извращенками или ненормальными. А вдруг это будут молодые и неопытные девушки, которые не поймут, что это неправда, и станут стыдиться своих желаний, подавлять их и никогда не позволят себе в полной мере испытать наслаждение, что может дать им их тело. И даже если они поймут, что Терри не прав, сколько таких Терри понадобится, чтобы заставить их усомниться в себе? Двое? Трое? А с такой книгой я могла бы показать им, что есть другие женщины, которые не стесняются рассказывать о своих фантазиях и являются даже большими развратницами, чем они, и это здорово, это нормально. И даже прекрасно. Кроме того, думаю, было бы просто интересно почитать об этом. Так что, ты поможешь мне? – Я правда хочу тебе помочь, – осторожно ответила Гермиона. – Я считаю, что это действительно отличная идея, но меня кое-что беспокоит. Мне бы не хотелось в конечном итоге оказаться на обложке «Ежедневного пророка» с заголовком «Грязные фантазии Гермионы Грейнджер». Луна в ответ усмехнулась. – Я понимаю, но не стоит волноваться. Ты можешь прислать письмо в офис «Придиры», не подписывая его или подписав псевдонимом. Используй самопишущее перо, чтобы никто не узнал твой почерк. Я уже получила пятнадцать историй, и понятия не имею, кто их написал. – Ты правда не знаешь, кто авторы? – Я поговорила более чем с сотней женщин, и по меньшей мере шестьдесят пообещали мне что-то прислать. И по стилю письма тоже нельзя угадать, кто есть кто. – Более сотни женщин? – удивилась Гермиона. – С кем ты говорила? – Я не могу тебе сказать: они так же, как и ты, не хотят огласки. Скажем так… это были женщины в возрасте от двадцати четырех до девяноста лет. Бывшие однокурсницы, их мамы и даже бабушки, целительницы, продавщицы, сотрудницы Министерства. А также, чтобы внести разнообразие, я поговорила с несколькими иностранками, проживающими в нашей стране, с парочкой знаменитостей и просто случайными посетительницами кафе Фортескью. Так что… со многими я даже не знакома лично. Определить, кто именно что написал, невозможно. – Звучит обнадеживающе, – Гермиона не могла поверить, что ее всерьез заинтересовала эта идея. – Лучше всего было бы, если бы ты использовала псевдоним. Если книга станет популярной, можно будет сделать второй том. И вероятно, даже попросить еще один рассказик у тех авторов, которых полюбит публика. – А у тебя уже есть любимые авторы? – спросила Гермиона, заинтересованно наклоняясь вперед. – Мне нравится все, что мне прислали, – отозвалась Луна, широко улыбаясь. – Все истории горячие. В одной описана оргия, в другой двое мужчин занимаются страстным сексом, без женщин. Но моя любимая та, в которой полностью одетую девушку на публике ласкали пальцами несколько мужчин и женщин. Вот это было действительно горячо. Хотя нет, подожди, была еще одна, где было описано весьма креативное использование Оборотного зелья, вот эта моя самая любимая история, – сказала Луна, и ее взгляд, устремленный куда-то в пространство, расфокусировался. Через несколько секунд она спохватилась и снова посмотрела Гермионе в глаза. – Ну что, напишешь что-нибудь? Пожалуйста. – Хорошо. Я попробую. Но ничего не могу обещать. Я никогда не писала такие рассказы, поэтому, если мне покажется, что выходит не очень, мне вряд ли захочется его отправлять, – ответила Гермиона, скрестив руки на груди и закинув ногу на ногу. – Ничего страшного. У нас есть редакторы, которые могут сделать так, чтобы рассказ выглядел более профессионально. Хотя я вообще не могу представить себе, чтобы у тебя не получилось что-то написать, – сказала Луна, поигрывая со своим кулоном, сделанным из пробки от сливочного пива. – Что ж… и каковы требования? – спросила Гермиона, внезапно настроившись на деловой лад. Все это гораздо меньше смущало, если думать об этом как о задании. Она достала блокнот, чтобы все записать, начав с адреса редакции «Придиры» наверху страницы. – Что ж, есть два важных требования. Во-первых, не описывай ничего совсем уж незаконного. То, что может показаться людям оскорбительным: например, наркотики или секс с несовершеннолетними, – ответила Луна, рассеянно постукивая пробкой по подбородку. – Это само собой разумеется, – Гермиона поморщилась. – Только значит ли это, что о слегка незаконных вещах все же писать можно? – в шутку спросила она. – Да, если это не будет побуждать к насилию. То есть… была одна отличная история, в которой девушка вернулась назад во времени с помощью Маховика и занялась сексом сама с собой. Или как та, что о сексе на публике. Технически это незаконно, но по сути это всего лишь невинные фантазии, – объяснила Луна, доставая палочку, которая была заткнута за ухо. – А второе требование? – Гермиона сочла, что первое ей даже не нужно было записывать – оно было очевидным. – Присылай только то, что тебя по-настоящему, реально заводит, – ответила Луна, пристально глядя ей в глаза. – Не то, что, как тебе кажется, якобы должно тебе нравиться, не то, что считается приемлемым в обществе и что могут от тебя ожидать другие, а то, что заводит именно тебя. – То, что меня… заводит. – Да, – кивнула Луна и, наконец отведя взгляд, постучала палочкой по своей чашке. Оттуда снова стал подниматься пар. – То, что действительно тебя возбуждает, и неважно, насколько грязным, извращенным и странным это могут счесть другие. Кстати, книга так и будет называться – «Что заводит ведьму». – Запоминающееся название. Есть что-то еще, что мне следует знать? – Мы принимаем рассказы любого объема, но постарайся, чтобы он не превышал пяти свитков, ладно? Луна слишком хорошо ее знала.

***

Гермиона постукивала кончиком пера по губам, пытаясь вспомнить, когда она поняла, что именно заводит ее больше всего. В голове всплыли времена после падения Волдеморта и неуклюжие попытки заняться сексом с Роном. Это было неловко, и она не понимала, почему у них ничего не выходит. Когда она задумалась, что именно следовало бы сделать Рону вместо того, что он на самом деле делал, у нее не нашлось внятного ответа. И именно тогда она осознала, что понятия не имела, что ей нравится, а уж если не знала она сама, то глупо было ожидать от Рона, что он догадается сам. А она даже не могла дать ему какие-то указания. И она решила эту проблему привычным для Гермионы Грейнджер способом: погрузилась в исследования. Она пошла в секс-шоп под Оборотным зельем в облике женщины средних лет: ей не хотелось, чтобы об этом ее исследовании прознали газеты. Она бродила по отделу эротических журналов, просматривая всевозможные материалы и пытаясь выяснить, что могло бы вызвать у нее желаемую реакцию. Она даже полистала лесбийские журналы, просто на всякий случай, хотя это была не ее тема. Она посмотрела фильмы и мультфильмы с различными кинками – от униформы до латекса. Ей понравились некоторые фото группового секса, но она сомневалась, что захочет действительно когда-либо попробовать это. Однако она была не готова к тому, какой окажется ее реакция при взгляде на обложку ежемесячного журнала «Шибари». На ней была изображена молодая женщина, привязанная к кровати с широко раздвинутыми руками и ногами. Все ее тело было обвязано красной веревкой, сплетенной в замысловатые узоры и не оставляющей простора воображению. Это было сродни искусству и очень возбуждало. От мысли о том, чтобы оказаться беспомощной в руках партнера и не иметь возможности шевельнуться, внутри все перевернулось, а низ живота охватил жар. Гермиона знала, что никогда не забудет, какой головокружительный эффект произвело на нее это открытие. Она скупила кучу журналов на подобную тематику, от легкого бондажа до жесткого БДСМ, пытаясь определить собственные границы. И вот теперь она сидела перед свитком пергамента, пытаясь определиться, что же написать. В голову ей пришла самая первая и до сих пор любимая извращенная фантазия, слегка трансформировавшаяся за прошедшие годы в соответствии с меняющимися интересами, но в целом оставшаяся прежней. До проведенного исследования в секс-шопе Гермиону никогда не привлекал профессор Снейп. Она восхищалась его храбростью, умом и изобретательностью, но все это были исключительно человеческие качества. Однако же, когда она впервые, лежа в кровати и вспоминая журналы о бондаже, задумалась, кто мог бы стать для нее идеальным доминантом, в голову ей пришел именно он. Он был строгим, и она уважала его и считала авторитетом. Он обладал внутренней силой и имел властный чувственный голос. Он был тяжелым человеком, и для него было бы вполне типично отдавать ей распоряжения, тогда как для нее – изо всех сил пытаться ему угодить и, вполне вероятно, отнюдь не преуспеть в этом. В тот день был первый случай – из череды многих, – когда она легла обнаженная на кровать и скользнула рукой между ног, думая о язвительном зельеваре и красных веревках. Гермиона задумала, с чего начать историю. И какие имена использовать: очевидно, свое имя упоминать было нельзя, да и профессор Снейп разъярился бы, если бы она по глупости упомянула его имя. Джойселин Картер и… хм… профессор Питон, учитель алхимии, пожалуй, будут тем, что надо. Она улыбнулась про себя, обмакнула перо в чернильницу и начала писать. Джойселин нервно стояла перед дверью в подземелья, ожидая, пока передвинется стрелка часов. Еще было две минуты до ее отработки, и ей не хотелось давать профессору Питону лишний повод наказывать ее. Ровно в семь она постучала в дверь. – Войдите, – услышала она бархатный голос учителя алхимии и распахнула дверь. Мужчина сидел за своим столом, проверяя работы. Только когда Джойселин закрыла за собой дверь, он поднял на нее взгляд. – Добрый вечер, профессор Питон. Я пришла на отработку, сэр, – пробормотала она. – Мисс Картер. Вы говорите очевидные вещи – впрочем, как и всегда, – протянул он, ставя перо в красную чернильницу. – Скажите мне, мисс Картер, что мне сделать, чтобы вы перестали помогать однокурсникам? Что мне сделать, чтобы до столь твердолобого человека, как вы, дошло, что, помогая им, вы лишаете их возможности хоть чему-либо научиться? Я пытался снимать баллы, но, похоже, вам все равно, если Когтевран не выиграет Кубок школы. Я отправлял вас к Аргусу Филчу убираться в Зале трофеев без магии, но безрезультатно. Внезапно он встал, нависнув над столом. Его взгляд скользнул по Джойселин, задержавшись на ее пышной груди, и она почувствовала, как от этого ее лицо вспыхнуло. Профессор продолжил, опустив голос до едва слышного бархатного шепота. – Может быть… мне стоит просто выпороть вас. В конце концов, вы ведь были очень и очень плохой девочкой. Она почувствовала, как внутри все сжалось от возбуждения, а телу пробежала легкая дрожь. – Я… профессор… Я обещаю вести себя хорошо! – Вы обещаете вести себя хорошо, – насмешливо повторил он и двинулся вокруг нее. – Сомневаюсь, мисс Картер. Я считаю, – он остановился позади нее, и Джойселин ощутила исходящий от него жар, – что плохих девочек нужно наказывать, – прошептал он ей на ухо низким бархатным голосом. Его теплое дыхание коснулось шеи, и по спине побежали мурашки предвкушения. Однако, не успела она ничего ответить, как он двинулся дальше и снова встал перед ней. – Я думаю, мисс Картер, вас и впрямь нужно выпороть. Поэтому снимите юбку и нагнитесь над столом, – приказал он, указав на свой стол, за которым обычно сидел во время занятий. У Джойселин перехватило дыхание, и она стала возиться с застежкой. Юбка упала на пол, обвив лодыжки. – Да, профессор Питон, – хрипло ответила она и, перешагнув юбку, направилась к столу. От волнения ее сердце учащенно забилось. Она наклонилась над столом, ожидая дальнейших инструкций. – Так-так, мисс Картер, – усмехнулся профессор Питон, подходя к ней сзади. – Вы оставили белье в надежде воспользоваться смягчающими чарами? Снимите. Ощутив, как кровь бросилась ей в лицо, Джойселин дрожащими руками потянула вниз свои синие шелковые стринги. Она почувствовала себя неловко, стоя перед профессором с обнаженной задницей. Не зная, куда девать трусики, она увидела, как профессор Питон требовательно протянул руку. Она положила маленький кусочек ткани ему на ладонь и снова нагнулась над столом, заметив, как он своими длинными изящными пальцами сунул трусики в карман просторной черной мантии. – Живот уприте в стол, руки вытяните перед собой, мисс Картер, – приказал он. – Дотянитесь до края стола. Расставьте ноги. Джойселин поспешила сделать, как было велено. Холодный воздух подземелий коснулся ее ягодиц, подчеркивая, что ее интимные места теперь были обнажены. Всей кожей она чувствовала на себе взгляд профессора, и от этого внизу живота все сжалось и намокло от приятного предвкушения. – Ноги шире. Еще. Вот так, достаточно, – задумчиво произнес он, доставая палочку из рукава мантии. – Инкарцеро. Профессор Питон взмахнул палочкой, и из нее вырвались черные веревки, которые обхватили запястья и лодыжки Джойселин, привязав ее к столу. Она потянула за свои путы, но они не поддавались: она была полностью обездвижена. Отсюда она не могла видеть, что делал профессор алхимии. Ее сердце колотилось, а по телу прошла дрожь. Джойселин понимала, что она абсолютно открыта перед ним, и он теперь имеет доступ к самым интимным частям ее тела – и поделать с этим ничего было нельзя. Она слышала, как двигается стул, скребя ножками по полу. Секунды бежали, и волнение становилось все сильнее. Кожу начало покалывать от предвкушения чего-то нового и неизведанного. Внезапно Джойселин ощутила на внутренней стороне бедра ладонь – ровно над коленом. Едва касаясь кожи, ладонь двинулась вверх по ноге. Ощущения казались сродни пытке, колеблясь на грани между щекоткой и удовольствием. Рука скользила медленно, заставляя кожу гореть. Профессор легонько погладил ее по ягодице, но, приблизившись к промежности, где ей так хотелось ощутить его прикосновение, ладонь вдруг исчезла. Джойселин подавила стон разочарования, но рука снова начала свой путь по другой ноге, мучительно медленно и нежно. Когда профессор опять добрался до половых губ, Джойселин попыталась податься бедрами назад, ища большей стимуляции. Профессор Питон усмехнулся. – Какая нетерпливая. После четвертого раунда таких дразнящих ласк Джойселин готова была сойти с ума. Она пыталась потереться бедрами друг о друга, чтобы ощутить хоть какое-то облегчение, но веревки держали крепко, а ноги были расставлены слишком широко, и все, что она смогла, это лишь немного поерзать. Когда его ладонь наконец легла на левую ягодицу, а большой палец погладил промежность, она уже текла от желания. И ей нравилось то, как собственнически он ее касался. Профессор Питон продолжал кружить большим пальцем по ее коже, и Джойселин не сдержала стона. Ей хотелось прикосновений, хотелось большего. Палец остановился совсем близко к расщелине между ягодицами и нежно потянул влево, словно хотел раскрыть ее и все подробно рассмотреть. – П… профессор… что вы собираетесь со мной сделать? – дрожащим голосом спросила Джойселин. Ощущение его взгляда на ее интимных местах одновременно смущало и заводило ее. Усмехнувшись, профессор выпрямился и наклонился над ее спиной. Теплое дыхание коснулось ее шеи. Сквозь мантию и брюки явственно чувствовалась его эрекция, многообещающе трущаяся об ее обнаженную кожу. – Что я собираюсь делать, мисс Картер? – прошептал он. – Конечно же, всё, что захочу. А вы примете это, как хорошая девочка, потому что другого выбора у вас нет, – он усмехнулся и провел ладонью по изгибу ее ягодицы слева. А затем внезапно шлепнул чуть ниже, достаточно сильно, чтобы причинить легкую боль. Джойселин запрокинула голову, хватая ртом воздух. Не успела она прийти в себя, как он снова шлепнул ее, на этот раз справа, заставив кожу загореться. Ладони опускались на задницу, нанося один шлепок за другим с тщательно отмеренной силой – недостаточной, чтобы причинять настоящую боль, но этого хватало, чтобы смутить и возбудить. – Вы были очень непослушной девочкой, мисс Картер, а непослушных девочек нужно наказывать, – протянул профессор скучающим тоном. Положив левую руку ей на поясницу, он нанес еще несколько шлепков. На последнем ударе правая рука задержалась на заднице, сжимая ее и поглаживая кожу. Удовольствие охватило все тело Джойселин, и она не сдержала хриплого стона. Она попыталась натянуть веревки, чтобы сжать бедра и стимулировать клитор, но те не поддались. – Но-но, мисс Картер, – сказал учитель алхимии, раздвигая ее ягодицы. – Кажется, вам слишком нравится ваше наказание, – его пальцы прошлись по заднице до внутренней стороны бедра, мимолетно задев половые губы. У нее перехватило дыхание, и из груди вырвался громкий пронзительный стон. – Похоже, здесь у вас творится полное безобразие, – сказал профессор, подразумевая то, насколько влажной она была. Джойселин стало казаться, что она сейчас взорвется: его рука была близко от самого чувствительного местечка, но все же так далеко. Усмехнувшись, профессор убрал руку и снова положил ее на ягодицу слева, чтобы раздвинуть их еще шире. – Думаю, здесь необходимо наказание другого рода, – заявил он. Поставив указательный палец на середину ее поясницы, он провел им вниз вдоль расщелины между ягодицами, задев анус, и остановился у входа во влажное текущее влагалище. – Скажите-ка мне, мисс Картер, бывало ли что-то когда-нибудь в вашей маленькой узкой заднице? Ее сердце на мгновение замерло. – Чт… Нет! Конечно, нет, профессор! – Превосходно. Мы это… исправим, – он убрал руку от ее промежности, другой рукой продолжая придерживать левую ягодицу. Джойселин ощутила прикосновение чего-то влажного и теплого к своему анусу, вероятно, это был хорошо смазанный палец. Нежно, слегка надавливая, он обвел отверстие по кругу. Она и понятия не имела, что там было столько нервных окончаний, которые вдруг среагировали все разом. Она густо покраснела, смущенная тем, насколько ей понравились его манипуляции. – Нет… пожалуйста, профессор. Пожалуйста, хватит. Я не хочу туда, – простонала она. – Не хотите? Что ж, полагаю, наказание от этого только выиграет, не так ли? В конце концов, оно и не должно вам нравится. Я уверен, что, если наказать вашу маленькую тугую заднюю дырку, это произведет на вас неизгладимое впечатление, и вы больше никогда и ни за что даже не задумаетесь о том, чтобы подсказывать однокурсникам, как правильно использовать копыта двурога, – в его голосе было слышно самодовольство. Он продолжил поглаживать, продолжая понемногу наращивать давление, и Джойселин ничего не могла сделать, чтобы остановить его: веревки крепко удерживали ее в такой позе, чтобы промежность была легко доступна для профессора. К ее огромному смущению, мышцы начали постепенно расслабляться от его прикосновений, и вскоре она ощутила, как внутрь проскользнул кончик его пальца. Джойселин ахнула, когда профессор медленно ввел влажный теплый палец ей в задницу. Ощущения были далеки от неприятных, а от мысли, насколько извращенными были его действия, внутри у нее все сжалось от удовольствия. Он вставил палец на всю длину, и Джойселин подавила стон, почувствовав, как его рука надавила на ягодицы так близко от ноющей промежности. Профессор вытащил палец, только чтобы снова ввести, медленно трахая ее. Она злилась на себя за то, что ей так нравилось это. Она потянула за веревки в напрасной попытке оттолкнуть его руку. – Пожалуйста, профессор, не надо. Пожалуйста. Я не хочу… Он наклонился к ней и прошептал на ухо: – Что ж, мисс Картер, раз уж вы связаны, то ваши желания здесь вообще не имеют значения, – его низкий баритон окутал ее, словно бархат, а палец продолжал двигаться в заднице. – Важно лишь то, чего хочу я, а я хочу преподать вам важный урок. Вы были очень плохой девочкой, – сказал он, вытащив палец и оставив внутри только кончик. – А плохих девочек нужно наказывать в попку. Жестко. На последнем слове он снова вогнал палец внутрь, на этот раз добавив второй. Вскрикнув, Джойселин запрокинула голову и начала брыкаться, то ли пытаясь заставить его убрать палец, то ли чтобы добиться большего трения для своей мокрой промежности. Но безуспешно. Ее щеки раскраснелись от стыда, ведь втайне она наслаждалась своим наказанием. – Пожалуйста, профессор, – взмолилась Джойселин, извиваясь от ощущений его пальцев внутри. – Прошу вас. Пожалуйста, вытащите пальцы… Пожалуйста. Профессор Питон продолжал медленно двигать ими, размышляя над ее словами. – Вы просите. Ну хорошо, мисс Картер, тогда просите еще. – Пожалуйста, профессор, пожалуйста, вытащите пальцы. Я правда-правда не хочу. Прошу вас, сэр, не делайте этого со мной. – Не делать чего, мисс Картер? Поконкретнее, – потребовал учитель алхимии, не прекращая движения, хотя убрал руку от ее ягодицы. Джойселин покраснела, удивившись тому, как трудно, оказывается, было говорить непристойности: у нее в голове все звучало намного проще. – Пожалуйста, хватит… ах… – у нее перехватило дыхание, когда он легонько скользнул большим пальцем по клитору. Она начала извиваться, ища большего контакта, но палец исчез так же быстро, как и появился. Профессор усмехнулся, явно забавляясь. – Пожалуйста, перестаньте трахать меня пальцем в задницу, сэр. Мне правда не нравится палец в попке, сэр, – хрипло сказала она, хотя это было неправдой. Ей просто не нравилось осознавать, что ей доставляло удовольствие нечто настолько извращенное. – Очень хорошо. Что вы готовы предложить взамен, если я уберу пальцы? – Все, что угодно, профессор, – сказала Джойселин, когда его палец снова легонько задел клитор, послав волну жара по всему ее телу, отчего дыхание сбилось, а голос задрожал. Если профессор продолжит в том же духе, она, скорее всего, кончит с его пальцем, который все еще был глубоко у нее в заднице. – Я… ох… все, что захотите… м-м-м… профессор. – Прекрасно, мисс Картер, – ответил он, продолжая играть с ее задницей, неторопливо вводя и вытаскивая палец. – Вы готовы пососать мой член, если я пообещаю вытащить палец? Джойселин задумалась над формулировкой, которую он использовал. Он был слизеринцем, и в его словах наверняка имелся подвох. – Вытащить и не вставлять обратно. Да, профессор. Он одобрительно хмыкнул. – Очень хорошо, мисс Картер, договорились, – он медленно вытащил палец. Она услышала, как он сотворил Очищающее заклинание и, обойдя стол, остановился перед ней. Его шаги эхом отдались по подземелью. Профессор Питон расстегнул пару пуговиц на своей мантии, затем молнию на брюках и высвободил напряженный член. Зарывшись рукой в волосы Джойселин, он на удивление осторожно поднес пенис к ее губам. Она высунула язык, чтобы подразнить головку, и профессор с шипением выдохнул. Она округлила губы, пряча зубы, и вобрала член в рот, начав нежно посасывать его и ласкать языком снизу. Она попыталась делать движения головой, насколько смогла, но профессор, похоже, решил не помогать ей с этим. Джойселин отстранилась, почти выпустив член изо рта, а затем снова вобрала его, одновременно проведя языком по головке, чтобы создать ощущение, будто член прошел через какую-то мягкую влажную преграду. Веревки по-прежнему удерживали ее на месте, и она не могла взять его глубоко в рот, но работала с энтузиазмом, и, судя по низким хриплым стонам, профессору Питону нравилось то, как она его ласкала. Ей не было видно ничего, кроме его черной мантии, но она остро осознавала, что ее промежность и зад все еще были выставлены напоказ в пустом кабинете подземелий. И хотя она понимала, что они с профессором были одни, это странным образом возбудило ее еще сильнее. Если бы кто-то подошел, она даже не услышала бы шагов. И не узнала бы, что там кто-то есть, пока он не дотронулся бы до нее. Она бы понятия не имела, что с ней собираются что-то сделать и даже не смогла бы воспрепятствовать этому. От волнения и предвкушения у нее по коже побежали мурашки. – Достаточно, – распорядился профессор Питон, выходя изо рта тяжело дышащей Джойселин. К ее разочарованию, он спрятал свой напряженный член под одеждой, хотя ей хотелось поласкать его еще. Он подошел к одному из шкафов и, сделав сложное движение палочкой, открыл его. Поставив перед Джойселин пластиковый кейс, он распахнул его, чтобы показать ей содержимое. Внутри лежали пять разных анальных пробок. Первая была нежно-фиолетового цвета, вероятно, силиконовой, с извивающимся по всей длине желобком, что делало ее похожей на мягкое мороженое. Она была довольно маленькой по сравнению с остальными: короткой и тонкой, с изящной ножкой. Вторая пробка была сделана в форме капли из какого-то блестящего красного материала. По длине она была такой же, как и первая, но гораздо толще. Третья была бледно-розовой и матовой. Выглядела она как четыре соединенных между собой шарика, каждый из которых был больше, чем предыдущий. Между ними было расстояние примерно в треть дюйма (чуть меньше одного сантиметра, прим. переводчика). Пробка была немного длиннее, чем остальные, но имела постепенно расширяющуюся к основанию форму. Четвертая была сделана из прозрачного стекла. По форме и толщине она была похожа на красную, но выглядела намного длиннее. Она казалась жесткой и, вероятно, холодной. Пятая пробка была черной и просто огромной. – Нет-нет, только не снова… Пожалуйста, профессор, только не туда опять, – взмолилась Джойселин, подняв взгляд на учителя. – Вы можете выбрать сами, какая из них будет использована для дальнейшего наказания, – сказал он, игнорируя ее мольбы. – Но, профессор, сэр, вы обещали… Однако он перебил ее. – Помнится, я обещал не вставлять в вашу узкую дырочку палец. О чем-то другом речи не было, – возразил он с самодовольной улыбкой, и Джойселин поняла, что у нее с самого начала было ощущение, что она что-то упустила. – Выбирайте, мисс Картер, или за вас это сделаю я. Могу вас заверить, вам не понравится мой выбор. Джойселин прикусила губу, обдумывая варианты. Ее взгляд метнулся к черной пробке, и она тяжело сглотнула. – Розовая, – выпалила она. – Прошу прощения? – профессор посмотрел на нее, выгнув бровь. – Розовая, сэр. – Мисс Картер, вы неспособны составить связное предложение? – неодобрительно спросил он. – Я бы хотела розовую, сэр. – Вы бы хотели розовую что и для чего, мисс Картер? Джойселин почувствовала, как кровь бросилась ей в лицо. Она и представить себе не могла, насколько смутит ее произнести это вслух. – Я бы хотела, чтобы вы наказали мою попку розовой анальной пробкой. Пожалуйста, сэр. Ухмыльнувшись, профессор Питон достал пробку из кейса и повертел ее в своих изящных руках. – Ну вот, это было не так уж и трудно, правда, мисс Картер? Если вы так боитесь наказания, то почему же не взяли фиолетовую? Впрочем, вы сделали хороший выбор, эта будет прекрасно смотреться у вас в попке. Взмахнув волшебной палочкой, он отправил кейс обратно в шкаф, а сам, судя по звуку шагов, снова подошел к Джойселин сзади. Положив ладонь ей на ягодицу, он оттянул ее в сторону, и Джойселин вся сжалась в предвкушении. Она ожидала ощутить кончик игрушки у своего ануса и очень удивилась, когда почувствовала на коже теплое дыхание. А затем ее коснулось что-то влажное, горячее и юркое. Живот сжался от возбуждения, а между ног разлился жар… Неужели он действительно собрался ее вылизать? Его мягкие длинные волосы коснулись ее задницы, когда он наклонился ниже и принялся лизать ей анус. Это было ласково, нежно и казалось таким правильным. Джойселин громко застонала, когда язык обвел колечко мышц, отчего по телу прошла волна удовольствия. Он надавливал ровно настолько, чтобы расслабить ее. Когда он наконец прекратил и отстранился, она дрожала от желания. А затем она услышала, как профессор пробормотал заклинание смазки. – Что ж, начнем, мисс Картер, – сказал он, прижав влажный кончик пробки к ее анусу. – Будьте хорошей девочкой, расслабьтесь и примите ваше наказание. – Да, сэр, – тяжело дыша, ответила она, чувствуя, как игрушка подалась вперед, и мышцы начали постепенно растягиваться, адаптируясь к ней. Пробка проникала внутрь медленно, очень медленно, всё шире раскрывая анус. Затем последовал толчок, и мышцы слегка сжались. Профессор Питон усмехнулся. – Это был первый шарик, мисс Картер, – пояснил он. – Вы так настойчиво утверждаете, что не хотите этого, однако ваша попка, похоже, жаждет проглотить эту игрушку. Впрочем, не стоит беспокоиться, у нас впереди еще около шести дюймов наказания (примерно пятнадцать сантиметров – прим. переводчика). Он надавил сильнее, и второй шарик снова начал растягивать ее мышцы. Дойдя до самой широкой части шарика, профессор на несколько секунд остановился, удерживая пробку неподвижно, а затем протолкнул ее дальше. Джойселин облегченно вздохнула. – Это потрясающее зрелище, когда ваша попка растягивается вокруг игрушки, при том, что часть ее уже внутри, заполняет ваш анус, – прокомментировал он своим бархатным баритоном. Джойселин была уверена, что он мог бы заговорить ее до оргазма этим голосом. Он сделал круговое движение пробкой, чтобы дать ей прочувствовать, как глубоко она уже ее приняла. – Пришла пора третьего шарика, – объявил профессор и снова надавил. Шарик медленно исчез внутри отверстия. Ощущения были приятными, но именно из-за осознания того, насколько извращенными были действия профессора, Джойселин издала тихий стон, чувствуя, как влагалище течет от возбуждения. Она начала извиваться в своих путах, отчаянно пытаясь добиться большего трения в нужных местах. – Вы так нетерпеливы, мисс Картер, – усмехнулся учитель алхимии. – Еще один шарик. Он вводил его мучительно медленно, а, закончив, крепко прижал к анусу основание пробки и сделал им круговое движение, заставив игрушку сместиться внутри. – Скажите-ка, мисс Картер, как вы себя чувствуете? – неожиданно просил он. – Я чувствую себя так, будто я… «Похотливая. Возбужденная. На взводе. Извращенка. Готовая взорваться от желания кончить». –… очень строго наказана, сэр. Профессор отпустил игрушку и медленно убрал руку с ее задницы. После чего наклонился над Джойселин и прошептал ей на ухо: – О, вы сильно ошибаетесь, мисс Картер. Мы вовсе не закончили с вашим наказанием, – он усмехнулся, услышав, как она тихо застонала. Сквозь его одежду чувствовалась ощутимая эрекция, прижимающаяся к ней. Внезапно тепло его тела исчезло. Джойселин не было видно, что делал профессор, но вскоре к промежности прижалось что-то твердое, горячее и фаллической формы. Прикосновение было нежным и дразнящим, и клитор тут же откликнулся на него. Перестав притворяться, что ей это не нравилось и было неприятно, Джойселин громко застонала. – Да, пожалуйста… Профессор… – Да – что, мисс Картер? Пожалуйста – что? – требовательно спросил он. Однако ей было трудно сосредоточиться и облачить свои желания в слова: страсть полностью захватила ее. – Да, профессор, пожалуйста, продолжайте. Пожалуйста, сэр, позвольте мне кончить, – простонала она. Профессор Питон ничего не ответил, лишь потерся об нее членом еще несколько раз. Затем он слегка отстранился, чуть приподнявшись, и медленно погрузился в горячее влажное отверстие. Член проник в нее, и Джойселин явственно почувствовала игрушку через стенку влагалища. То, что оба ее отверстия были заполнены, казалось ей на удивление эротичным и приятным. Когда член погрузился до основания, профессор своим телом надавил на пробку. При каждом толчке она немного сдвигалась внутри, доставляя Джойселин удовольствие. Положив левую руку ей на бедро, профессор наклонился и стал другой рукой неторопливо поглаживать клитор. Когда он начал входить и выходить из нее, у Джойселин перехватило дыхание от наслаждения. Она почувствовала, как подступает оргазм, нарастает напряжение и сжимаются внутренние мышцы. Через несколько минут непрерывного удовольствия она наконец кончила, и влагалище, бесконтрольно сокращаясь, сжало член профессора Питона, погруженный глубоко внутрь. Ей нравилось ощущать его в себе, пока ее охватывали волны чистейшего наслаждения. Из-за этих спазмов профессор Питон тоже не продержался долго. Запрокинув голову, он кончил в нее с низким хриплым стоном. Они оба замерли на несколько мгновений, тяжело дыша. Его дыхание щекотало ей шею. – Думаю, теперь вы действительно строго наказаны, мисс Картер, – прошептал он ей на ухо и, выпрямившись, осторожно вынул пробку из задницы, заставив Джойселин застонать. Она услышала, как он наложил на игрушку Очищающее заклятие, после чего с помощью магии отправил обратно в шкаф. Дверца щелкнула, закрываясь, и он взмахом палочки заставил исчезнуть удерживающие Джойселин веревки. – Вы можете встать и одеться, мисс Картер, – сказал он, увидев, что она не двигается. Джойселин подняла с пола юбку и надела ее. Профессор протянул ей флакон с желтым контрацептивным зельем, и она осушила его в один глоток. Трусики он ей не вернул. – Мисс Картер, – профессор Питон поднял на нее взгляд из-за стола. – Если вы снова когда-либо ощутите непреодолимое желание что-то подсказать своим однокурсникам, предупредите меня заранее, чтобы я мог глубоко донести до вас всю важность этого вопроса, – он ухмыльнулся. Она покраснела, гадая, как скоро будет уместным попросить о повторении сегодняшней отработки. – Если же вы не сумеете обуздать свое желанием помочь этим тупицам – вашим однокурсникам, скорее всего последующее наказание понравится вам… гораздо меньше. Я ясно выразился, мисс Картер? – Да, профессор Питон. Спасибо вам… за терпение, сэр. – Ну что ж, вы свободны, – он взял перо из красной чернильницы, чтобы продолжить выставлять оценки. – Доброй ночи, сэр, – Джойселин вышла из кабинета.