Свет Великой Силы

Десять лет минуло с начала дружбы маленькой тогруты и филина. Немного событий произошло за эти годы, да, вернее сказать, только одно - то, что у девочки появился верный друг, не дававший ей скучать. Морай и вправду стал для Асоки настоящим приятелем и товарищем для игр, а так же идеальным слушателем. Только ему одному могла тогрута рассказать обо всём, что было на душе, о том, чего не могла даже отцу, заранее зная, что тот не поймёт или, того хуже, рассердится, а Асока ужасно не любила ссор с единственным близким и любимым человеком. Но завтрашний день обещал стать совершенно особенным, да и неудивительно, ведь завтра Асоке исполнялось восемнадцать лет и с этого дня она считалась самостоятельной и взрослой. Об этом говорилось в книгах и так говорил ей Палпатин, а, значит, что это правда. Но утром отца не было в башне и Асока весело носилась по комнате, играя в прятки с Морай, который, будучи маленьким и юрким, находил таких места, что Асока с трудом могла его отыскать. Но скоро заметила, что филин приуныл и играет отнюдь не так весело, как в начале и присев рядом с ним на подоконник, тогрута спросила: - Хорошо, не хочешь больше играть, так и скажи, а чего же тогда тебе хочется? Вместо ответа, Морай махнул хвостиком в сторону улицы и выразительно посмотрел на юную хозяйку и та безошибочно поняла, что сказал ей друг. - Морай, я понимаю, что ты хочешь в большой мир, но, что я могу сделать? - с сожалением произнесла Асока, погладив филина по голове - Отец считает, что мне это будет во вред, да и потом, посмотри, нам и здесь не так плохо. Ну правда же! Последнюю фразу тогрута произнесла особенно горячо и страстно, убеждая Морая, а заодно и себя в том, что говорит правду. Под конец даже начала напевать, пробегаясь по комнате, показывая на то или иное: - Солнечный лучик, утро в окно стучится, Всё приберу, пока не увижу свет. Мир и порядок к счастью мне путь укажут. Вот уже пробивает так и восемь утра. Теперь могу читать, хоть книги сразу все. Потом рисунок новый ляжет на стене, Могу поплавать я, могу связать я шарф, О чём же можно ещё мечтать? Быстрый обед, рисунки, танцы, скрипка, Игры, поделки, шахматы и шитьё, Снова освою новый рецепт я ловко, Может спорт, может миф, Сверху слезть, наряд пошить. Читаю снова я, ещё один, хоть раз, Расскрашу всё вокруг, ведь много стен тут, да. И каждую травинку за окном считать, О чём же можно ещё мечтать? И ждать когда же, когда же, когда же, когда же жизнь наконец начать... Потом запела уже другое, отличавшееся по тону и мотиву: - А завтра я увижу огни, ведь каждый год свет давали они, знать я хочу, зачем они зовут, я стала взрослой, вдруг отец всё поймёт... Морай молча слушал её песню и смотрел на девушки с пониманием и сочувствием, пытаясь безмолвно внушить ей решимость и внутреннюю силу, Асока была рада его поддержке и сказала уже улыбаясь: - А сегодня у нас, между прочим, совершенно особенный день - сегодня я попрошу его! И почти сразу же, будто отвечая на мысли и тайное желание Асоки, внизу послышалось громкое и требовательное: - Асока, помоги подняться! Девушка быстро поднялась и глубоко вздохнув, внутренне собираясь, привычно вскинула руки, чтобы Силой поднять отца вверх.

***

Палпатин прекрасно знал, какой завтра день и не забыл о том, что он означал лично для него. Мужчина долго ждал этого дня, очень долго и теперь оставалось так построить разговор, чтобы не напугать Асоку и не потерять её доверия. Пускай она по-прежнему любит его, считая самым лучшим, его совсем взрослая милая девочка и совсем скоро она станет его женой.

***

Ещё не пробило восьми утра, как криминальный мир проснулся и давно был на ногах. По крайней мере, трое его представителей - семейная чета Бонтери, Лакс и Стила и их смелый и ловкий подельник Феликс Декстер. Он был лидером этого трио и всегда решал, что и где они должны украсть. Сегодня это был королевский дворец, а целью - венец для монтралов, сделанный из белого золота и украшенный фиолетовыми драгоценными камнями. Дорогой, как древний артефакт, неудивительно, что он заинтересовал преступников. Решили просто: Лакс и Стила должны стоять на крыше, держа верёвку, по которой Феликс спуститься через слуховое окно и схватив венец, что лежал на подставке в центре зала, поднимется вверх по ней же. Сперва дело шло хорошо, Феликс благополучно спустился и не создав никакого шума, ловко взял венец с фиолетовой подушки, при этом не потревожив стражников, бывших к нему спиной. Но потом сам же всё и подпортил, когда один из них громко чихнул, Феликс обаятельно улыбнулся и спросил самым приветливым тоном: - Что, аллергия? - Ага, - машинально ответил стражник и только потом понял, в чём дело, но было уже поздно - Феликс исчез в слуховом окне.

***

Решив подойти к разговору о замужестве постепенно, Палпатин начал сперва вести себя, как обычно, чего об Асоке было не скажешь. Тогрута была непривычно весела и оживлена, уж не догадалась ли обо всём? Но едва тот шагнул за пределы окна, как причина такой перемены стала ясной. Асока тотчас же выпалила ему в лицо: - Отец! Ты знаешь, какой день завтра? День моего рождения! Мне будет восемнадцать! - Дорогая, я помню о том, что дни рождения бывают раз в году, но мне казалось, что твой предыдущий был недавно, - покачал головой Палпатин, пытаясь понять, куда клонит его воспитанница. - И я уже знаю, что я хочу в подарок! - радостно закричала Асока - Это даже ничего тебе не будет стоить! Я хочу увидеть кое-что, что находится за пределами башни... - Асока, я так сильно устал, посиди со мной, спой мне, потом и поговорим, - начал отнекиваться Палпатин, чтобы замять неприятную тему, но не тут-то было. Нет, Асока покорно села с ним рядом и взяв за руку, привычно запела, вот только делала это необычайно быстро и нервно, стремясь скорее закончить это дело и продолжить уговоры. В итоге, кулон, вместо того, чтобы издать тихое, уютное свечение, разгорелся как солнце и стал таким же раскаленным. - Асока! - возмущённо сказал Палпатин - Мы, кажется, давно договорились о том, что тебе нельзя выходить! - Но, отец, я же так мало прошу, только подойти поближе к тем огонькам, что каждый год загораются в полночь на мой День рождения и сразу же вернусь обратно, обещаю, - сделала Асока простительное лицо, но Палпатин был неумолим, правда на этот раз он сменил тон на более нежный и начал мягко увещевать: - Ты прекрасно знаешь, зачем мы живём здесь. Тут, возле меня, ты всегда в безопасности, да, я понимаю, что там, на свободе, веселее, но, поверь мне на слово, я лучше знаю жизнь, отец всегда умнее... - Отец, что может со мной случится за пару минут? - вклинилась Асока в его монолог, но была жестоко прервана: - Никаких звёзд, Асока! Поняла? - и тут же, спохватившись, заговорил с прежней ласковой нежностью заботливого родителя - Отец лучше знает мир, слушай меня во всем. Мир людей поистине ужасен, разве я стал бы тебе врать? Там и бандиты, и дикие звери, я уж не говорю о болезнях и ядах. Лучше будет, если ты забудешь свою блажь и примешь к сведению то, что я скажу... - То есть, это невозможно? - сделала последнюю попытку тогрута, но отец уже встал и стремительно пошёл к двери и прежде, чем закрыть её, сказал, обернувшись к девушке, чеканя каждое слово: - Асока, ты никогда отсюда не выйдешь! И дверь снова захлопнулась, глухо и безнадёжно, а Палпатин снова решил уйти, чтобы набрать овощей для любимого блюда Асоки, быть может, это утешит её, хотя бы отчасти. Он понимал, что явно перегнул палку и это вряд ли пойдёт его плану на пользу, а значит, надо срочно спасать ситуацию, пока Асока не натворила беды. Но, увы, стены не способны уберечь от всего.