In Carcere

Сначала он просто проверяет в порядке ли Слейн, потому что это, в какой-то степени, его обязанность. Это ведь именно он посадил его за решетку. Несмотря на то, что многие о нем думают, у Инахо есть сердце. Но потом Слейн спросил его, почему его помиловали. Его глаза... Его реакция... все то отчаяние, вся надежда и грусть, когда он плакал, не в состоянии сдержать себя, совсем не похожий на безжалостного диктатора... Слейн Троярд интересовал Инахо и до этого, еще с тех пор, как тот чуть не убил его, а после начал вращаться в политических кругах Марса. Что он за человек на самом деле? И что им двигало? Желание узнать больше граничило с помешательством. * — Зачем? Обычно Слейн молчит и слышать его непривычно, но Инахо не отвлекается от игры и обдумывает вопрос только после того, как сделает ход. — Мм? — Зачем ты это делаешь? — наконец говорит Слейн после того как передвинул фигуру. Инахо разочарован, он ждал чего-то большего. — Как я уже говорил, Ассе- — Я не об этом, — Слейн срывается, и Инахо переключает внимание с доски. Не из чувства страха, но из интереса. — Почему ты здесь? Почему снова и снова возвращаешься? Я слышал, что говорит охрана. Я должен быть мертв. Меня обвиняют в покушении на нее, — слова горько срываются с языка, лицо принимает ожесточенное выражение, но Инахо видит грусть в его глазах, — Если она с этим согласна, думаю, ей все равно, есть ли у меня компания. Инахо старается ничем не выдать свои эмоции. Он и сам этого не понимает. Она хотела спасти его, но была готова пожертвовать им, чтобы дать настоящим виновникам уйти без лишней крови? Ее решения заставляли Инахо усомниться в том, сколько реальной власти находится в руках Ассейлам и стоило ли оставлять ей бразды правления. Мягко говоря, он был разочарован. Инахо пожал плечами. — Только ты настолько отчаянный, чтобы все еще играть со мной в шахматы, — почему-то он не хотел озвучивать свои мысли касательно действий Ассейлам. Или он просто не мог это принять. Было в его глазах что-то такое… Он ждал, что Слейн разозлится, но парень никак не отреагировал. — Вот как… — просто ответил он. Такой ответ вынудил Инахо добавить: — …И мне кажется, что это мой долг, раз уж из-за меня ты здесь. — Я здесь из-за Ассейлам, ты сам это сказал. Ты можешь прекратить. Ей это не нужно. — …Ты злишься. Какую причину ты ожидал? Слейн моргнул, несколько сбитый с толку. — …Я особо не думал над этим, но надеялся на что-то менее идиотское, — Слейн вернул нейтральное выражение лица и посмотрел на доску. — Если так ты будешь реже приходить, то... — Ты уже пробовал не играть и знаешь, что это бессмысленно. — А играть разве не бессмысленно? Ты всегда выигрываешь. — Это хорошее времяпрепровождение. — …Я сдаюсь. — У тебя есть еще двадцать ходов. — Бесполезно пытаться, когда поражение очевидно. Я устал. Сдаюсь. Ты победил. Ты всегда во всем побеждаешь. Инахо видит, что сегодня больше ничего не добьется от Слейна, поэтому он молча встает и уходит. * Следующие несколько визитов проходят в тишине. * — Кайзука Инахо, вы уверены? За ваши военные заслуги вы можете получить... — Да. Это то, чего я хочу. — ...Хорошо, как скажете. Мы также наслышаны, что вы... часто посещаете мертвеца. — Я его поймал. Убедиться, что он остается за решеткой — моя ответственность. Это должно было быть правдой, но это не так. — ...Благородная цель. Хорошо, поступайте, как считаете нужным. * — Ты на меня не злишься? — За что? — осторожно спросил Инахо. Сейчас Слейн был не в лучшем расположении духа. — А... Видимо, настоящая причина, почему ты до сих пор здесь — посмотреть как я расплачиваюсь за свои грехи? — Нет. Ты многое совершил, но если наказывать, то всех, не только тебя. — Так тебе меня жаль? Или винишь себя за то, что приложил к этому руку? — Если бы я чувствовал что-то из этого, тебя бы это волновало? — Не хочу чтобы меня жалели. И облегчать твою вину не собираюсь. — Жалость равнозначна признанию того, что твоя нынешняя ситуация это не то, чего ты заслуживаешь. Не понимаю, почему ты от нее отказываешься. — ...У меня еще осталась гордость, и я понимаю, что именно этого я и заслуживаю. — Заслуженно или нет должен решать суд. — И безо всякого суда видно все мои грехи. — И все же, тебя обвиняют в том, чего ты не совершал, а другие люди, такие же очевидные преступники, остаются на свободе, про их грехи не вспоминают. Кроме того- — Хватит! — неожиданно сорвался Слейн, в глазах плескалось отчаяние, — Ты говоришь, что ты здесь не для того, чтобы смотреть, как я страдаю, а сам настаиваешь, что я не должен это терпеть? Зачем ты это делаешь? Мне незачем жить. Если можно назвать жизнью то, как милосердно мне позволили гнить в этой тюрьме, — он безумно смеется, — Я уже ничего не понимаю, даже ее доброта меня ранит. И ты хочешь сказать, что я не заслуживаю этой боли? Оставь мне хотя бы это, больной ублюдок! Он скидывает игральную доску со стола, прячет лицо в ладонях и всхлипывает. Инахо смотрит на то, как подрагивают плечи Слейна, и не знает, что делать: он никогда никого не успокаивал, и он не уверен, что Слейн ему это позволит. Он решает тихо уйти. Уже гораздо позже он понял, что в тот момент Слейн почти что критиковал Ассейлам. * В следующий раз Инахо приходит раньше, чем обычно, чтобы показать Слейну, что не собирается его бросать. * — Еще одна причина — я хотел узнать о тебе больше, — в конце концов признает Инахо. Он чувствует, что подобрал не совсем верные слова, но игнорирует это. — Что? — Еще одна причина, почему я стал сюда приходить. Узнать больше. Ты — тот, кто меня подстрелил, кто почти завоевал Землю, и все же я почти ничего о тебе не знаю. — А. Ну вот, неужели сложно было признать, что ты просто нашел интересную для себя вещицу? Есть что-то странное в голосе Слейна, но Инахо не понимает что. — Я не имел в виду, что не вижу в тебе человека. Для людей нормально интересоваться другими людьми. — Есть место, где люди могут наблюдать за теми, кто находится за решеткой, и может даже взаимодействовать с ними. Зоопарк. Нравится это тебе или нет, но я твой зверек, на которого можно посмотреть. Но не думай, что это скоро окупится, бесить тебя — одно из немногих доступных мне занятий. — Почему ты все понимаешь неправильно? — Потому что я сам неправильный. Само зло. Я даже организовал покушение на принцессу, разве ты не слышал? Во мне нет ничего кроме уродства. Чем быстрее ты это поймешь, тем быстрее ты сможешь начать искать себе новое развлечение. — Не согласен. Больше Слейн ничего не говорит, он устало вздыхает и продолжает передвигать фигуры в ожидании конца партии. * Инахо кажется, что Слейн похож на луну. Он бывает полумесяцем — тенью себя прошлого, уставшим и сломленным. Но так же, как меняются фазы луны, меняется Слейн и становится злым, раздражительным и живым. Инахо заинтересован такой сменой настроения так же, как заинтересован всем, что касается Слейна. * — Нао... Когда это закончится? — Что? — Прошло уже несколько месяцев. Ты отказываешься от командировок, если тебе нужно будет надолго уехать. Разве ты не узнал о нем все, что мог? Разве этого не достаточно? Тебе еще не надоело? — Совсем нет, Юки. Напротив. * Он стал приходить чаще. Теперь он приходит не раз в месяц, а каждые две недели. * Его приглашают на встречу с командой Девкалиона, где также будет принцесса. Он отказывается — со своими друзьями он может увидеться, когда захочет, Ассейлам же ему сказать нечего. Прошел почти год, но она так ни разу и не пришла к Слейну. * Лето было невыносимо жарким. Слишком жарко чтобы выходить на улицу, слишком жарко чтобы просто шевелиться. Инахо интересно, как Слейн с этим справляется: он не видел в его камере кондиционера. Он заметил, что все охранники собрались в единственной прохладной комнате, никому и в голову не пришло проверить камеру. Он сказал им, что его не обязательно провожать — после стольких месяцев они достаточно ему доверяли — и направился прямиком к камере. Слейн тяжело дышит, лежа на полу, и едва остается в сознании. Инахо позволяет себе выругаться вслух, прежде чем попробовать поднять парня. Слейн посмотрел на него расфокусированным взглядом, и позволил не то донести, не то дотащить себя до совмещенной с камерой душевой. Раньше Инахо не задумывался, что каждый раз Слейну приходилось спрашивать разрешение, чтобы сходить в уборную, и каждый раз за ним следовал охранник. Неужели ему не оставляли и крохи личного пространства? Однако, сейчас не время об этом думать. Инахо почти что переносит Слейна через стенки ванны и не церемонясь отпускает его. Он быстро и немного неловко снимает его штаны и нижнее белье, не встречая сопротивления, но, когда он пытается снять футболку, Слейн неожиданно собирается с силами и пытается отбиваться. Инахо не ожидал, что футболка станет проблемой, но Слейн все продолжал слабые попытки оттолкнуть его. — Нет, нет, пожалуйста... — слабо просит Слейн. Есть что-то абсолютно ужасное в том, чтобы снимать одежду с человека, который настолько очевидно против. Но, как бы дурно не становилось Инахо от этих мыслей, он продолжает, потому что он не уверен, сколько комплектов одежды есть у Слейна, и он не хочет ее портить. Это превращается в настоящую борьбу, но в конце концов Инахо снимает футболку со Слейна- -И сразу понимает, почему Слейн был так против. Из-за шрамов. Слейн старается спрятать спину от глаз Инахо, но он успел окинуть ее взглядом. Он пытается прикрыть грудь руками, но их слишком много. "По одной проблеме за раз" — думает Инахо и чувствует подступившую к горлу желчь. Он встает рядом со сломленной, сгорбившейся фигурой Слейна, все еще напуганного и ослабевшего, и включает холодную воду. Он промок, но ему наконец удалось остудить Слейна, и это единственное, что его волнует. Температура тела резко падает, Слейн понемногу приходит в себя и уже может встать. Инахо не отходит, и они смотрят друг другу в глаза, их тела настолько близко, что он чувствует сбитое дыхание Слейна на своем лице. — ...Мне уже лучше, — в какой-то момент говорит Слейн, разрывая зрительный контакт. Однако с места он не сдвинулся. — Тогда выключи воду, — замечает Инахо. — Ты включил, ты и выключай, — отвечает Слейн. Инахо хмурится, пытаясь понять смысл этой детской перепалки. Он вдруг осознает, что, чтобы выключить воду, Слейну придется повернуться к Инахо спиной. Он снова тянется к крану и немного задевает Слейна. Из-за их разницы в росте Инахо на несколько секунд устраивает голову на его плече. Хоть кожа Слейна все еще слишком горячая, а прикосновение обжигает, Инахо очень удивился, когда заметил, что тот дрожит. Он выключил воду и вышел из душа, взяв единственное полотенце, протянул его Слейну, прежде чем повернуться к нему спиной. — Здесь только мы вдвоем и ты поворачиваешься ко мне спиной. Серьезно? — Не думаю, что ты что-то мне сделаешь. И я хочу дать тебе хоть немного личного пространства. На это Слейн горько смеется. — Личного пространства? Давненько я не слышал этих слов. Инахо не знает, что ответить, поэтому не говорит ничего. — ...Ты правда не повернешься? — Столько, сколько тебе нужно. — ...А что, если я включу воду и решу еще и помыться? Инахо уверен, что Слейн пытается говорить насмешливо, но ему также кажется, что он слышит в вопросе нотки надежды. Ему резко становится трудно дышать. — Значит не повернусь до тех пор, пока ты не закончишь, — голос Инахо немного хрипит, — Или я могу выйти и подождать у двери- — Слишком много свободы, и ты знаешь это, — отвечает Слейн и бросает полотенце в Инахо. Он берет его и вновь слышит звуки бегущей воды. — Ты даже ничего не спросишь? А я был уверен, — в какой-то момент говорит Слейн. Инахо хочет спросить о многом, поэтому он не уверен, что именно имеет в виду Слейн. — О чем? — О моих шрамах. — ...Ты не хотел, чтобы я их видел, поэтому я решил, что ты не захочешь о них говорить. — А ты всегда на шаг впереди, да? "Будь так, ты бы не оказался в таком положении" — подумал Инахо, но решил, что лучше не говорить это вслух. Слейн выключает воду слишком быстро, и Инахо понимает, что он нигде не видел шампунь. — У тебя нет ничего для волос? — спросил он, прежде чем успел себя остановить. Слейн хмынул. — Ради всего, блять, святого, думаешь здесь пятизвездочный отель или что? Инахо начал оправдываться, до конца не обдумав то, что он собирается сказать. — Просто твои волосы хорошо выглядят, поэтому я подумал- — О? Слава богу хоть что-то во мне есть хорошего, — голос Слейна так и сквозил сарказмом. — Не перевирай мои слова, я не хотел- — Да, уверен, ты сказал то, что думал. Для кого-то якобы такого рационального, ты делаешь и говоришь только то, что хочешь, не так ли? — Ты первый, кто об этом сказал, — и он в общем-то прав, но Инахо удивляет то, что это заметили не его друзья или сестра, а Слейн. — Нетрудно заметить, когда ты продолжаешь приходить, хоть ничего и не выиграешь от того, что узнаешь меня. Да и нечего тут узнавать. Тебе просто скучно, вот ты и находишь себе развлечение. Не важно, рациональное или нет. — Ты опять за свое... Ты для меня не животное. — Уверен? Пару минут назад ты обращался со мной именно так. В шоке Инахо еле сдержался от того, чтобы не повернуться, но вовремя остановился и продолжил смотреть прямо перед собой. — Если ты знаешь другой способ, как бы я мог это сделать, просвети меня. — ...Знаешь, — в тишине можно было услышать шуршание полотенца, — Сейчас тебе следовало сказать, что ты только что спас мою жизнь и попытался дать мне немного личного пространства, чтобы доказать, что я неправ. — Так ты хочешь, чтобы тебе доказали твою неправоту? — Нет, — не задумываясь ответил Слейн, — Просто думал, что ты попытаешься. — Я сделал это без какого-либо скрытого мотива, поэтому я не собираюсь использовать это против тебя. — ... Слейн опять бросил в Инахо полотенце. — Вытрись, не хочу чтобы ты залил пол, когда будешь уходить. Я могу потом поскользнуться. Инахо послушался, уголком глаза заметив, что Слейн наклонился, чтобы поднять с пола одежду. — Умереть от жары... Было бы больно, — тихо сказал Слейн. — Я терял сознание так медленно, не мог даже двигаться или нормально вдохнуть... Несмотря на все это, благодарить я тебя не буду. — Понимаю. — Сомневаюсь. По его голосу было понятно, что Инахо лучше не спорить, поэтому он сменил тему. — Я поговорю с надзирателем и охранниками, чтобы они хотя бы отворачивались, когда ты-, — он махнул в сторону ванной. Слейн фыркнул. — Они боятся меня и не доверяют мне. Они никогда на это не согласятся, — будто в доказательство он ткнул Инахо пальцем в спину. — Тогда... Если хочешь... Я договорюсь, что иногда ты сможешь принимать душ в моем присутствии. Слейн хватает его за плечи и разворачивает лицом к себе. На секунду он потерял дар речи. — Ты... Ты спятил? Чего ты вообще хочешь этим добиться? Я уже давно забыл, что такое стеснение, тупой идиот. Ничего не изменится, если разок-другой на меня никто не будет пялиться! Он сказал пялиться... Они на него пялятся? — Но все-таки ты бы этого хотел? Слейн стонет. — Зачем ты это делаешь? Настолько отчаялся, что делаешь все это, чтобы я что-нибудь тебе рассказал? — ...Я не буду у тебя ничего спрашивать. — Ублюдок. Ты сажаешь меня в одиночку на пожизненное и думаешь, что я расплывусь из-за того, что ты пару раз был ко мне добр? Я уже так ошибался. Больше я на это не поведусь, и уж точно не с тобой! Кто плохо с тобой обращался, но кому тебе все равно приходилось подчиняться? — Если не я, то кто-нибудь другой все равно посадил бы тебя в тюрьму. Отпусти я тебя, в зависимости от того, кто бы тебя поймал, все могло быть гораздо хуже. И я говорю не про смерть. У меня не было времени и сил, а ты был опасен. Я сделал, что мог, и, если это было не лучшее решение... Ты должен понимать, что я не могу это исправить. — А если бы мог? — Слейн резко успокоился, внимательно смотря на Инахо. — Довольно просто говорить, что ты освободил бы меня, когда ты знаешь, что не можешь. Рискнул бы ты мне помочь, будь у тебя такая возможность? Нет, даже не пытайся отвечать. Ты сейчас слишком поглощен своей жалостью, чтобы спокойно это обдумать. — Жалость, вина, интерес или обычная человечность, — расстроившись, Инахо немного повышает голос. — В конце концов, не все ли равно, почему я что-то делаю? Даже если немного, разве это не лучше, чем ничего? — Не все равно! Прежде чем Инахо успел что-либо спросить у Слейна, открылась дверь. Охранники, заметив, что Инахо долго нет, решили проверить камеру и, никого в ней не обнаружив, запаниковали. Инахо считает, что все, что произошло дальше, не важно. Ему задают вопросы, он убеждает всех, что Слейн ни в чем не виноват и чтобы ему принесли чистую одежду. После этого его сопровождают к его бесконечно взволнованной сестре. — Инахо... — Она оглядывает его, но из его выражения лица понимает, что продолжать не стоит. Он благодарен Юки за это: голова слишком сильно кружится для дальнейших разговоров. Эти шрамы. И что еще хуже... — Ты бы освободил меня, если бы мог? Этот вопрос не давал ему покоя, потому что он не мог дать однозначный ответ. Он не должен хотеть освободить Слейна. Одно дело желать ему более комфортной жизни или справедливого суда, и совершенно другое — желать ему свободы. Однако он не мог точно сказать, что не сделал бы этого.