In Carcere

После эпизода с тепловым ударом Инахо приходит не через две недели, как планировал, а через два дня. И он сразу же начинает подкупать охранников. Инахо никогда не был особо социальным, но, спасибо Юки, которая объяснила ему, что нужно делать и что лучше купить, он справился с этим. Так, после затяжного обыска, ему разрешили проносить вещи в камеру Слейна. На самом деле, во взятках не было особой необходимости, он и так был на хорошем счету у охраны, и они были благодарны за то, что руководство не узнало о случае двухдневной давности, когда заключенный чуть не погиб. Не то, чтобы это был жест доброй воли от Инахо, просто он понимал, что глупо будет упустить такую возможность. Кроме того, пока Инахо чересчур тщательно прорабатывал план по подкупу охранников, он отвлекал себя от мыслей о вопросе Слейна. Хотя он все равно время от времени всплывал в памяти. Ты бы освободил меня, если бы мог? Нет смысла размышлять об этом сейчас, сейчас важнее обдумать как он будет отдавать это Слейну. Лучше отдать в начале или в конце встречи? Во многом это будет зависеть от того, в каком он сегодня настроении. Оно и так было несколько нестабильным, и случившееся могло негативно на нем сказаться. То, что охрана не дала им договорить, тоже не помогало. Инахо дошел до камеры и уже сквозь стеклянные стены заметил светлую макушку. Он сидел за столом, опустив плечи и не поднимая глаз, из-за чего Инахо не мог точно сказать, в каком он был настроении. Он садится с мыслями о том, что лежит в его нагрудном кармане, и ждет, когда Слейн сделает первый ход. Если он сейчас в своей агрессивной фазе, то, что бы я ни делал, он расценит мой визит как нечто плохое. Слейн вздыхает и молча передвигает фигуру. Инахо чувствует, как слегка опускаются его плечи. Значит все-таки депрессивная. Инахо ненавидит эту фазу больше всего. Из их короткого опыта взаимодействия до заключения и видеообращений, которые Слейн записывал, будучи графом, Инахо мог сделать вывод, что у Слейна очень пылкий характер. Тот Слейн, который сидел перед ним сейчас… Тихий, апатичный, безучастный… Но не так, будто парень обрел душевный покой, скорее похоже на то, что он сдался. Инахо размышлял над этим и пришел к выводу, что это был замкнутый круг: Слейн находит причину для самобичевания — ему есть из чего выбрать, не так ли? — это переполняет его болью, после чего он пытается выплеснуть всё через ненависть и гнев. Но это очень тяжелые эмоции, и вскоре его внутренний огонь гаснет, выжигая за собой все. Через какое-то время все начинается заново. Оба этих состояния были губительны для Слейна, но Инахо еще не нашел способ добиться от него другой реакции. То, как он плакал над просьбой Ассейлам, показалось Инахо путем к исцелению, но он никак не мог повторить это. Интересно, насколько его хватит. Ярлык убийцы сильно ударил по Слейну, и, Инахо мог точно сказать, вечное отсутствие Ассейлам тоже не шло на пользу. Сколько он еще сможет опираться на одну лишь ее просьбу? Инахо внезапно обратил внимание на одежду Слейна. Понял ли он, что носит не тюремную униформу? Успокаивающий светло-голубой. Такой носят пациенты больниц. Наверное, здраво будет оставить этот цвет. Судя по тому, как все шло, у Слейна никогда не будет шанса надеть что-то другое. Но ведь… Инахо может хотя бы помочь Слейну выбраться из этой стеклянной клетки. Инахо решает не раскрывать свой план до конца визита. С высокой долей вероятности все удастся, но он не хочет давать Слейну ложных надежд. Инахо размышляет надо всем этим, пока они молча переставляют свои фигуры. Сейчас его ход. — Надзиратель сказала, что ты поправился без каких-либо осложнений. — Если бы не ты, меня бы здесь вообще не было, — Слейн сказал это будничным тоном, но Инахо знает, насколько ему это претит. Однако Инахо не уверен, что Слейн говорит только о недавнем происшествии. Он подумывает о том, чтобы еще раз упомянуть просьбу Ассейлам, но ему кажется, что сейчас он не добьется желаемого эффекта. Он продолжает игру в тишине и, как обычно, выигрывает. Хоть Слейн и говорил, что ему нет дела до шахмат, Инахо замечает, как меняется его отношение к партиям. Сегодня он даже и не пытался играть серьезно. Это последствия его злости, или его настолько беспокоит то, что я увидел его шрамы? — Прежде чем я уйду, мне нужно кое-что тебе отдать, — говорит Инахо, и это привлекает внимание Слейна, он поднимает голову и смотрит на парня. Не без облегчения Инахо заметил, что смертельная усталость уступает место любопытству. Как он на это отреагирует? Останется равнодушным? Выбросит в приливе злости? Есть только один способ узнать. Инахо достает небольшой флакон из кармана пиджака и ставит на середину стола. Изначально он был упакован не так. Инахо пришлось найти специальную емкость, которую нельзя проглотить или разбить, на случай если Слейн решит навредить себе или окружающим. Слейну потребовалось еще несколько секунд чтобы вернуть лицу нарочито отстраненное выражение, прежде чем он робко потянулся за бутылкой. — И это?.. — осторожно спросил он. — Кое-что для волос. — Ты... Ты принес мне шампунь?! — недоверчиво спросил Слейн. Он больше не пытается скрывать свои эмоции и в замешательстве переводит взгляд с Инахо на бутылку в своих руках и обратно. Очевидно, что вопрос риторический, но Инахо все равно отвечает. — Да. Плечи Слейна начинают непроизвольно дрожать, и вот он уже не может сдержать смех. — Т-ты.. такой странный... ты с-самый... странный человек, к-которого я... встречал, — задыхаясь от смеха, проговорил Слейн. Так он смеется надо мной. Инахо осознает, что он не против, наоборот, он даже рад. Может, это и не самый искренний смех, но это уже прогресс по сравнению с горькими саркастичными усмешками, которые он пару раз слышал. Вытерев проступившие от смеха слезы, Слейн успокаивается и качает головой. Ничего не говоря, он открывает крышку и принюхивается. С его лица вновь пропадают все эмоции, но Инахо замечает секундное разочарование. Он поймал себя на том, что немного нервничает. — Что-то не так? — Эм... Нет, — Слейн пожал плечами, — Обычный запах дешевого шампуня. Он не жалуется. — Если тебе нравится шампунь с каким-то определенным запахом — скажи, я постараюсь его найти. Следующий будет подороже. — Не нужно. Если принесешь что-то дорогое, охранники обзавидуются. Вообще удивлен, что тебе позволили его пронести. Обычно они очень строгие. — Я обо всем позаботился, — бросил Инахо. — Может, сейчас ты с ними и договорился, но потом- — Они не будут трогать твое, пока продолжают получать то же, что и ты. — Продолжат... — Слейн вздрогнул, когда осознал всю суть сказанного, и прошипел, — Ты подкупил охранников шампунями? — Да. — Каждого охранника? — Да. — Надзирателя? — Ее тоже. — …И ты собираешься делать так каждый раз, когда у меня заканчивается шампунь? — Да. Слейн долго на него смотрит, стонет и хватается за голову. — Я тебя не понимаю. — Мне часто это говорят. — …Ладно. Один вопрос. Инахо моргает, не совсем понимая, о чем говорит Слейн. — Что? — Один вопрос. Задай мне один вопрос, и, если он… не слишком личный, я отвечу. Инахо чувствует, как ускоряется его пульс. — Нет, — говорит он и поднимается со своего места. — Что? Почему нет? — Потому что я дал его тебе не для того, чтобы что-то из тебя вытянуть. И я знаю, что, если я что-то у тебя спрошу, ты убедишь себя, что я подарил тебе шампунь, чтобы вытянуть из тебя ответы. А это не так, — он направился к выходу. — ...Несмотря на твое состояние два дня назад, выглядишь вполне сносно. Видимо, идиоты и правда не болеют, — ровным тоном говорит Слейн в спину Инахо. Так ты заметил. Ты надеялся, я заболею? Он ушел, так ничего и не ответив. Инахо шел к выходу, где его ждала Юки, когда заметил, что его пульс все еще слегка учащенный. — Я отвечу. Слейн сразу же расценил действия Инахо в негативном свете, как попытку подкупить его. Но даже так… Инахо сел на пассажирское сиденье, Юки встретила его лучезарной улыбкой. — Значит ему понравилось? — С чего ты взяла? — Ну… Ты шел вприпрыжку. Серьезно? Слейн не поблагодарил его. Напротив, он заявил, что у Инахо были скрытые мотивы. В какой-то степени Инахо может понять, почему Слейн так решил. Все-таки он сам признался, что с чистой совестью подкупил всю охрану. И, несмотря на это, Слейн не выбросил шампунь в знак протеста, а согласился что-то ему рассказать. А это значит, что, даже если он не доверял Инахо, подарок понравился ему настолько, что он был готов за него заплатить. Настолько, чтобы не жаловаться на его качество. И он почти что искренне смеялся… — Думаю, могло быть хуже. * — Почему мы должны на это согласиться? — Хоть на перепланировку и ремонтные работы потребуются дополнительные вложения, в будущем это поможет существенно сократить расходы на выплаты работникам, поскольку их нагрузка снизится. Например, вместо постоянного наблюдения за заключенным они будут делать регулярные обходы, также им не придется сопровождать его в уборную. Кроме того, это также снизит уровень стресса работников и положительно скажется на работе их нервной системы. Слова приходят легко, Инахо даже не приходится лгать, хоть это и не его основная цель. — …У некоторых возникают вопросы касательно этих внезапных изменений. — Они не внезапные, просто я подал запрос тогда, когда убедился в том, что это будет лучшим решением. — Именно вы сказали, нет, настояли на том, что мы должны обеспечить ему окружение, в котором он не сможет себе навредить. — Как я уже говорил, таково было требование императрицы, — тоже правда. Инахо решил не упоминать, что тоже был в этом заинтересован. — Несмотря на то, что в отчетах говорится, что заключенный не пытался причинить себе вред кроме отказа от еды в самом начале срока, его поведение в новой, менее контролируемой обстановке может стать непредсказуемым.Что вы будете делать, если он покончит с собой? Это самая трудная часть. Он собирается с мыслями и готовится произнести заранее отрепетированную речь. — Как уже было упомянуто, все указывает на то, что заключенный стабилен. Но, если окажется, что все это обман, и он действительно воспользуется возможностью покончить со своим жалким существованием, — Инахо заставляет себя пожать плечами, — не велика беда, не так ли? — …Кажется мы ошибались на ваш счет, Кайзука Инахо. Мы начали думать, что вы к нему прикипели. Ну, судя по частоте ваших визитов… Если они не упомянули недавний эпизод, значит им никто о нем не доложил. Ожидаемо, учитывая, что никто из охранников не хотел признавать свою ошибку. — Но, кажется, нам не о чем переживать. Хорошо, будь по вашему. Ваша преданность делу как всегда впечатляет, Кайзука Инахо. * Началось строительство новой камеры Слейна. Ее строят без лишнего шума, ничего не говоря ее будущему обитателю, потому что боятся, что Слейн может попытаться сбежать во время перевода. Инахо не видит в этом необходимости, так как при любом его перемещении по тюрьме, будь то в медицинское крыло или в душевую, его сопровождают несколько вооруженных охранников. И его всего лишь переводят на другой этаж. Инахо хочет намекнуть Слейну на это, но вовремя отказывается от этой идеи: если Слейн расскажет кому-то о том, что он знает о переводе, Инахо потеряет всякое доверие охраны. И, зная Слейна, он может запросто сделать это просто чтобы позлить Инахо. С его последнего визита не прошло и недели. Пришло странное и разочаровывающее осознание того, сколько времени Инахо по глупости потерял, навещая Слейна только раз в месяц. Сегодня он увидел еще одну грань Слейна, ту, которая заставила его немного насторожиться. Он нервный: неловко передвигает фигуры, дважды роняя одну из них. Не раз он открывает рот, чтобы что-то сказать, но в последний момент передумывает и продолжает играть молча. У Инахо есть подход к таким визитам: тишина. Он никогда ни о чем не спрашивает. Иногда он комментирует то, что надзиратель рассказала ему о состоянии Слейна, но любые другие разговоры, а точнее несколько переброшенных фраз, всегда остаются на усмотрение Слейна. Это уже шестой раз, когда Слейн бросает взгляд на дверь, и Инахо решает нарушить заведенный порядок, тем более, что новая реакция Слейна требует нового подхода, и говорит: — Охрана будет делать обход только через двадцать минут. — Где- — Достаточно близко, чтобы услышать любой громкий звук, — ответ расплывчатый, но Слейн не должен был знать и этого. И, кажется, он это понимает. — Разве ты должен мне такое рассказывать? — говорит он, но голос звучит не ядовито или расчетливо, как того ждал Инахо, а спокойно. — Ну, если ты думаешь, что я настолько безобидный, может и на вопрос мой ответишь. Вопрос, который никто не должен слышать? Или никто не должен слышать, что отвечает Инахо? Он должен был насторожиться, но вместо этого все, что он чувствует, это азарт и предвкушение. — Какой? — его ровный тон не выдает эмоции и, он уверен, по лицу тоже не понятно, что он чувствует. — Ты стал приходить чаще… — с прискорбием Инахо отмечает, что он не может точно сказать, что по этому поводу чувствует Слейн, — поэтому я немного потерял ход времени. Но, думаю, прошло несколько месяцев с тех пор, как я слышал что-то о внешнем мире. Тогда же я услышал о клеветнической кампании против меня, — на удивление, он не стал на этом останавливаться, — Там еще было что-то про активацию гиперврат принцессой Ассейлам. Как все прошло? Он неуверенно поднял фигуру, но, стоило ей оказаться в его руке, стало ясно, что Слейн знает, что делает. Инахо в замешательстве. И вопрос Слейна, и ответ были в равной степени опасны. Было очевидно, что это не совпадение. Если Слейн спрашивает о чем-то настолько конкретном, как гиперврата, сейчас… Значит охрана даже не задумывалась о том, что Слейн может их подслушать. Это ставит Инахо в затруднительное положение, однако он понимает, что это значит, и это не может его не радовать. Спрашивая о таком, Слейн признается, что слышал то, чего не должен был, и рискует тем единственным источником информации, который был ему доступен. Инахо может рассказать об этом охранникам, чтобы остаться у них на хорошем счету или просто показать свое главенство над Слейном. Кроме того, Инахо вообще не обязан отвечать. Было необходимым отрезать Слейна от любых новостей о внешнем мире и особенно о правлении Ассейлам, потому что никто не хотел, чтобы у Слейна появилась хоть малейшая надежда на побег. Единственные доступные ему новости — те, которые показывают, насколько бессмысленными будут любые попытки побега, принимая во внимание, каким тираном он выглядел в глазах всего мира. Да, один тот факт, что Слейн спрашивает у Инахо о таком, значит, что пусть и самую малость, но он ему доверял. Может, это было и не доверие, может, это была проверка или даже акт отчаяния. В любом случае, Инахо не стал упускать такую возможность. — Это был провал, — просто сказал Инахо. Это была катастрофа. Это должно было символизировать начало дружественных отношений между Землей и Марсом, наконец обеспечив удобное передвижение между двумя планетами. Произошедшее вызвало негативную реакцию населения: некоторые просто осмеяли Ассейлам, другие же ставили под сомнение ее правление, раз она не способна даже активировать одни врата… Слейн не выглядел разочарованным, но было видно, что ему не хватило такого ответа, поэтому Инахо решил добавить: — А охрана говорила об этом, потому что пошли слухи, что они попробуют еще раз. Слейн вздохнул. — Ты знаешь, что они изменили, чтобы думать, что в этот раз все сработает? Это была настолько секретная информация, что Инахо был одним из немногих, кто имел к ней доступ. — Гиперврата, которые они пытались запустить изначально, были сделаны из модифицированных частей врат, разрушенных при Падении Небес. Полагалось, что взрыв- — Или время повредили структуру врат настолько, что альдноа перестал функционировать, и возведение новых врат обеспечило бы его работу? — заканчивает Слейн, наблюдая за реакцией Инахо. Инахо моргает, сбитый с толку как точным ответом Слейна, так и его более самоуверенным видом. Это неожиданно и приятно. — Именно. И ты знаешь это почему? Он полагает, что Слейн начнет вести себя самодовольно, раз уж он знает то, чего не знает Инахо. Однако парень просто вздыхает и передвигает фигуру. — Потому что мы с от- графом Заацбаумом пытались активировать их, разумеется, — просто говорит он. — Вот как. Имеет смысл. Было бы наивно считать, что никто не пытался запустить их во время войны. У Марса было бы значительное преимущество, если бы они могли отправлять подкрепление через гиперврата, а не проделывать весь путь через орбиту. То же касается провизии и боеприпасов. — Не говоря уже о-, — начал Слейн, но остановился. — Да? — …Ничего, ты все равно мне не поверишь. — Не я постоянно сомневаюсь в своем собеседнике, — подчеркнул Инахо, но тему развивать не стал. Это самый длинный разговор со Слейном, в котором он не пытался уколоть Инахо, и он не хотел его испортить. Слейн прищуривается, сомневаясь. — Я хотел открыть гиперврата еще и для того, чтобы вернуть принцессу Ассейлам на родную планету, — он смотрит на Инахо с вызовом, будто ожидая, что тот вступит в спор. Инахо ни капельки не удивлен. — Для ее защиты? Да, будь это возможно, это был бы самый безопасный способ, — Слейн в шоке уставился на парня. Инахо думает, что ему не нравится такое выражение лица Слейна. — Я всегда знал, что все обвинения в покушении на нее — ложь. Уверен, ты заметил. Он знал это не только потому, что видел и слышал реальных виновников, но и потому, что всё обвинение было притянуто за уши. Оно было настолько неправдоподобным, что не он один заметил нестыковки… Но не стоило упоминать эту социально-политическую проблему, особенно учитывая тот факт, что он не уверен, как на это отреагирует Слейн, зная, что это может значить для правления Ассейлам… Ассейлам… У него были причины, а точнее, он чувствовал, что ему необходимо избегать императрицу и физически и эмоционально оградить себя от всего, что касалось ее. Любые новости вызывали в нем лишь слабый интерес и апатию. Однако, его возрастающая привязанность к Слейну заставила его пересмотреть свою позицию. Может, мне стоит больше следить за этим. И, что важнее, я должен убедиться, что Ассейлам знает о том, что Слейн все еще жив. Сначала Инахо был в этом уверен, потому что он сказал Ассейлам, что сдержал свое обещание. Но сейчас парень задумался, мог ли кто-нибудь объявить ей о смерти Слейна. Это не оправдывает то, как она использует его имя и образ, но это немного изменило бы мнение Инахо о ней. Она не навещала Слейна, потому что ее положение у власти настолько зыбкое, что она не могла себе этого позволить? Она изменилась настолько, что у нее нет желания даже видеть его? Или же она еще более наивная, чем Инахо мог полагать, и действительно поверила кому-то, что Слейн погиб? Инахо решил для себя, что для того, чтобы выяснить правду, ему нужно перестать избегать императрицу. То, что Слейн ведет настоящий диалог, непривычно настолько, что мгновенно отрывает Инахо от его размышлений. — Н-ну… В любом случае, — говорит Слейн, и Инахо не без интереса отмечает, что его лицо посветлело. Он и правда не ожидал, что ему поверят, не так ли? — Мы перепробовали все. Использовали старые детали, делали новые, испытывали различные теории построения врат… Ничего не работало. Может, сейчас у них больше людей и информации, и в этот раз все получится, но… Сомневаюсь. Если ничего не получится, уверен, исследователи Верса предложат адаптировать врата под характеристики Земли, но и это не сработает, — он печально улыбнулся. — Результаты наших пробных запусков хранились на лунной базе, и все, кто о них знал, погибли при взрыве… Кроме меня. Но, естественно, я тоже мертв и ненадежен, правда же? — … Инахо задумался, действительно ли руководящие лица не хотят вовлекать в это Слейна. Очевидно, они не гнушаются любых средств и им не составит труда добыть у него информацию. Вероятнее всего, они не знают, что у Слейна вообще есть эти данные. Иронично, что единственный человек, который может ускорить процесс, сидит за решеткой без возможности — и, скорее всего, желания — помочь. И Инахо однозначно не будет тем, кто расскажет об этом руководству. Слейн все еще смотрит на парня с подозрением, и ему интересно, в чем он ошибся на этот раз. — Что-то не так? — Ты… Не будешь спрашивать, почему я так старался запустить гиперврата, если на моей стороне не было никого из королевской семьи? — он недовольно поджал губы, — А, видимо, ты уже знаешь в чем дело. — Ты имеешь в виду то, что у двойника Ассейлам, работавшего с тобой, была королевская кровь? Да, я догадывался, потому что у этого человека была способность к активации альдноа и та же способность создавать иллюзии, как и у Ассейлам. Слейн расфокусированно смотрел перед собой и, казалось, что-то вспоминал. — Интересно, как Л- этот человек сейчас… — тихо озвучил свои мысли Слейн, прежде чем одернуть себя и, нахмурившись, посмотреть на Инахо, — Подожди. “Догадывался”. Хочешь сказать, что это не официальная версия властей о том, почему она была согласна с моим планом и даже собиралась выйти за меня, а потом резко передумала? У Инахо сжалось сердце. Этот разговор зашел слишком далеко. Сказать Слейну об официальной версии значит дать ему шанс найти опровержение. И боже, в этой версии было столько нестыковок, что даже у гораздо менее сообразительных — или заинтересованных в правде — людей возникали вопросы… Но заслуживает ли он шанса постоять за себя? Для этого ему нужно выбраться из тюрьмы, так что все опять возвращается к вопросу заслуживает ли Слейн свободы. Слейн понял в чем дело, потому что он откинулся на спинку стула и скрестил руки на груди, цыкнув языком. — Ясно. Мне знать не положено, да? — в голосе звучало не столько раздражение, сколько смирение. Это беспокоит Инахо, и он пытается сказать хоть что-то. — Я не знаю, какую версию представили на Марсе, — это было бы одновременно забавно и невероятно глупо если бы они отличались, — но на Земле… дело было не в королевской семье, нет. Слейн фыркает, но, кажется, такой ответ его пока устраивает. — Это было бы уморительно смешно и в то же время очень, очень тупо, если бы версии Марса и Земли отличались, — кажется, удивление Инахо явно читается на его лице, потому что Слейн продолжает. — Я имею в виду, это лишь вопрос времени, пока земляне и марсиане вступят в контакт. Такие нестыковки сразу же заметят. — Я согласен. Если я показался тебе удивленным, то только потому, что подумал о том же. — …Оу, — он внезапно избегает зрительного контакта, но потом снова хмурится и смотрит на Инахо, — Постой… Даже если официальная версия — ложь… Разве ты не должен знать правду? — Что ты имеешь в виду? — Ну, очевидно… — Слейн на секунду потерял дар речи. — Она тебе не сказала? — Кто- Аа, — Ассейлам. — Нет, она ничего мне говорила. Справедливости ради, стоит сказать, что в последний раз мы говорили довольно давно. И в зале было слишком много людей, чтобы обмениваться такого рода информацией. — В зале? Разве церемония открытия гиперврат не проходила на открытом воздухе? — В последний раз я виделся с ней до этого. — Серьезно? Почему ты не пошел на церемонию? Это был ее первый визит за долгое время, и после этого она должна была вернуться в космос по неотложным делам. Даже я знаю это. — Я был… — здесь, но ты не узнаешь об этом, потому что тебе сказали только то, что это мероприятие было запланировано, но не сказали когда, и у тебя нет никакой возможности сверить даты, — занят более важными делами. — Хм, у тебя очень странные приоритеты. Уголки губ Инахо непроизвольно поднялись. — Наверное, ты прав. Слейн выглядит удивленным, что довольно естественно, потому что ни он, ни многие другие люди, до сих пор не видели, как он улыбается. Казалось, Слейн хочет сказать что-то, но глухой звук шагов прерывает его. Это охранник проверяет, все ли у них в порядке. Формально, он и не должен был покидать пост, так как одним из условий перевода Слейна было постоянное наблюдение за ним, но Инахо уже давно убедил охрану, что он может оставаться наедине с парнем. Однако Слейн все равно замолкает и переводит все свое внимание на доску. Инахо и близко не закончил разговор со Слейном, но все равно чувствует себя удовлетворенным. — Шах и мат. — Угх, опять. — Это была хорошая партия. — …Думаю, бывали и хуже. — Тогда я пойду. Слейн неопределенно хмыкает и, как обычно, не сдвигается с места. Встав из-за стола, Инахо смотрит на макушку Слейна и думает, пользовался ли он подаренным шампунем. Но он не может спросить напрямую: Слейн может подумать, что на него давят. Инахо ощущает внезапный порыв наклониться к Слейну, чтобы почувствовать запах его волос. В этом нет никакого смысла, поэтому Инахо подавляет это желание и уходит. * Инахо сделал запрос надзирателю тюрьмы: он попросил, чтобы обо всех изменениях, касающихся Слейна, сразу сообщали ему. У надзирателя не было особых причин для отказа, и, опять же, они были слишком ему обязаны. Когда строительство новой камеры было завершено, и Слейна перевели туда на следующий день после их полноценного разговора — Инахо рад, что может назвать это разговором — ему сообщают. * Сразу после этого надзиратель еще раз позвонила Инахо. На этот раз с плохими новостями. Слейн только что позвал охрану… чтобы показать им свои вскрытые запястья. На секунду Инахо забывает как дышать… И потом он срывается. Он не ждет Юки, сам садится за руль и набирает ее только тогда, когда находится на полпути к тюрьме, игнорируя любые скоростные ограничения. — Что?! Нао, ты не можешь! Твой глаз- — Я прекрасно могу водить и с одним глазом. Я уже достаточно привык к тому, что потерял ощущение глубины. — Ты знаешь, что я говорю не о вождении. Нао… — Это уже давно не происходило. Все будет в порядке, — в конце он повышает голос на сестру. Он уже давно не чувствовал такой паники… По правде сказать, он не помнил такого всепоглощающего беспокойства за пределами поля боя. Он сомневается, что это никак не скажется на нем, но с этим он разберется позже. Он стискивает зубы, вдавливая педаль газа до предела, и задается вопросом, что могло пойти не так. Что он сделал не так? Он останавливает машину прямо перед дверьми, даже не думая припарковать ее, и забегает внутрь. Персонал расступается перед ним, указывая в направлении лазарета. Надзиратель объясняет Инахо ситуацию, пытаясь поспевать за его быстрым шагом. Заключенный подозвал охрану и показал им свои окровавленные руки. Сперва охранники решили, что это была ловушка, из-за чего они были более осторожными, чем обычно. Они провели полный обыск, все время держа Слейна на мушке, прежде чем решили, что он не представляет опасности, и повели его в медицинское крыло в сопровождении пяти вооруженных охранников. Вся процедура заняла достаточно много времени, поэтому Слейн добрался до медпункта только пару минут назад. Инахо ничего на это не ответил. По прибытии в медпункт он с размаху открыл дверь, выплескивая часть своей злости на нее. Это напугало всех находившихся в комнате, несколько охранников рефлекторно направили на него пистолеты, прежде чем поняли, кто перед ними. Инахо игнорирует их, не в состоянии оторвать взгляд от глупого, самого глупого парня, который сейчас был прикован к больничной койке. Местный медбрат что-то промывает в раковине, а один из охранников прижимает рану на руке Слейна, чтобы остановить кровь. Он в удивлении смотрит на Инахо прежде чем саркастично хмыкнуть. Инахо замечает реакцию Слейна, но также он замечает и то, что он мертвецки бледный, и на нем почти нет одежды. — Какой прогноз? — спрашивает он у медбрата. Медбрат явно недоволен таким тоном, и Инахо приходится быть вежливее. — Пожалуйста? — …Мы остановили кровь и продезинфицировали рану. Я как раз собирался накладывать швы. Инахо благодарит его прежде чем повернуться к Слейну. — Ничего, если я займусь этим? — спросил он. Слейн приподнимает одну бровь. — Ого. Ты просишь об этом? У меня? — Да, или из-за потери крови ты лишился и рассудка? Хотя может из-за проблем с головой ты это и сделал. Он слышит тяжелые вздохи окружающих, шокированных тем, как Инахо общается с парнем, только что пережившим попытку суицида. Ему все равно. Слейн пожимает плечами. Инахо поворачивается к надзирателю и медбрату. — У меня достаточно знаний и опыта, чтобы наложить швы, к тому же, он прикован к кровати. Я справлюсь, — он старается не говорить с ними командным тоном. Юки предупредила его, что любая попытка подорвать их авторитет испортит отношения с ними. Сотрудники сомневаются, но после того, как надзиратель жестом показала уйти, подчиняются. — Мда, либо они настолько доверяют тебе, либо им абсолютно насрать, если ты проебешься и случайно убьешь меня, — указал Слейн, когда они остались одни. Скорее и то, и то. Подумал Инахо, но ничего не сказал. Инахо игнорирует стул, на котором до этого сидел охранник, и садится на край койки, прямо напротив Слейна. Слейна не нужно просить чтобы тот протянул руку Инахо. Одного взгляда на запястья Слейна достаточно, чтобы в Инахо проснулась иррациональная злость. Порез небольшой и чистый… Очевидно, Слейн знал, что делает. Инахо с самого начала догадывался, что Слейн сделал это собственноручно, но живые доказательства сделали все только хуже. — Ты сделал это с помощью стекла, — невозмутимо начинает Инахо. — В ванной моей новой камеры есть зеркало. Я разбил его и подобрал осколок. — …Скажи мне, то, что на тебе нет одежды, значит, что ее забрали в прачечную? — спрашивает Инахо, беря в руки иглу. — Думаешь, им есть дело до того, в какой одежде я хожу, если я сам ее испортил? — насмешливо говорит Слейн. — Нет, они просто боялись, что я мог спрятать осколок и напасть на них, поэтому они заставили меня раздеться. — Я напомню им выдать тебе новый комплект. — Думаю, они просто вернут мне этот. — Я поговорю с ними. — Хм, забавно… По тому, как ты себя ведешь, я был уверен, что ты ничего не будешь делать. Ну, в качестве наказания. Ты уже и так достаточно наказан. — Как я себя веду? Я сделал что-то, из-за чего ты решил, что я злюсь? — То, как ты двигаешься, как говоришь и смотришь на все… Как бы сказать… Это равнозначно тому, что нормальный человек уже бы все разнес. Инахо задумался в чем дело: его эмоции сейчас настолько очевидны или Слейн настолько проницателен. Он полагает, что дело в последнем: кажется, никто больше не заметил ничего странного. Но сейчас это не имеет значения. Он забыл кое о чем и начинает это искать. — Что ты ищешь? — Местную анестезию. — …Ты правда о таком думаешь? Я могу и потерпеть. Просто наложи уже швы, чтобы я мог одеться, а ты мог уйти. Инахо игнорирует его, но он не оставляет без внимания то, насколько Слейну все равно, что с ним произойдет. Несколько секунд Инахо роется в аптечке и наконец находит анестезию в форме спрея. Выглядит дорого… Скорее всего, они хранят ее на случай, если что-то случится с охраной. Что же касается Слейна… Они вероятнее вырубят его на время операции. Или… От его внимания не скрылся тот факт, что медбрат не достал спрей, когда пришел. Он пытается не вдумываться в это. Он наносит спрей и продолжает готовить приборы, пока анестезия не подействует. — Ты можешь уже отпустить мою руку, — говорит Слейн, и Инахо осознает, что все это время работал одной рукой, другой держа запястье Слейна. — Ты такой странный, — говорит Слейн, когда Инахо наконец отпускает его, и его рука падает на кровать. — Держи руку на весу. Ты же не хочешь, чтобы туда попала инфекция, — к счастью, Слейн не стал спорить. — Эм… Не знаешь… Куда они дели мой медальон? — неуверенно спрашивает Слейн, но Инахо слышит в его голосе беспокойство. — Нет, но они вернут его. Гарантирую. — …Ладно. Думаю, анестезия подействовала. Инахо верит Слейну на слово и настолько аккуратно, насколько это возможно, начинает накладывать швы. То, что парень никак не отреагировал на иголку, подтверждает его слова. — Ты хочешь знать, почему я это сделал, не так ли? — Слейн говорит будничным тоном, и Инахо скрипит зубами. — Очевидно. Ему также хочется знать, что Слейн думает про его действия: думает ли он, что Инахо так разволновался бы из-за игрушки, что он так боится потерять своего зверька? Но это вопрос лишь праздного интереса, прямо сейчас Инахо нужно знать лишь то, как ему защитить Слейна. В том числе и от него самого. — Ну… Как мне кажется, здесь стоит рассмотреть два вопроса. Первый: почему я это сделал? Второй: почему я остановился и позвал охрану? Уверен, у тебя уже есть какое-то объяснение происходящему. — …Очевидное заключение, что тебе просто надоело жить. — Но? — Но будь так, ты бы не пошел к охране по собственной воле. — Может, я передумал. — Возможно, но также вероятно, что ты просто хотел посмотреть на реакцию охранников на твое самоповреждение. Порез был настолько небольшой, что, даже если бы они отказались тебе помочь, ты бы все равно выжил, хоть и мог занести инфекцию. — Неплохая догадка. Сказать тебе, почему я это сделал? А может и не скажу, оставлю тебя томиться в неизвестности… Инахо не клюет на это. Он может угрожать Слейну тем, что не вернет ему медальон, пока тот ему все не расскажет, о чем Слейн, безусловно, догадывается. Однако Инахо не намерен опускаться до того уровня, в котором его подозревает Слейн. Похоже, его молчание было эффективнее любых слов, и Слейн обреченно вздыхает. — Мне было интересно, как поведут себя охранники, оставят ли они меня умирать, но… Дело в том, что… У меня появилась возможность убить себя и, когда я это понял, я не смог сдержаться. И я ненавижу себя за то, что не смог довести дело до конца. Это же благодаря тебе меня перевели, не так ли? Инахо обрезает нитку и осторожно завязывает ее. — Так это из-за моих действий? — Нет. Я спросил потому… Ты и правда не понимаешь? Эти… попытки быть добрым делают только хуже. — Не понимаю, иначе не делал бы так, — Инахо откладывает иглу, но не отпускает запястье. Слейн в свою очередь не пытается отстраниться. — …Подарив мне возможность убить себя, ты отнял у меня другую. — И какую же? — Возможность не задумываться о своем положении. — Все еще не понимаю, — он смотрит на руку Слейна и замечает кровь на костяшках пальцев. Не похоже, что их обрабатывали, поэтому Инахо берет в руку антисептик. — Прежде я мог говорить себе, что я не хочу жить, не хочу быть здесь, столько, сколько душе угодно, потому что в любом случае это ни на что не влияло. Я никак не мог покончить с собой. Но теперь у меня появилась возможность… И я понял, что не могу это сделать. Ты, именно ты, — голос Слейна дрожит, — заставил меня выбрать это. Я… Я заперт здесь до конца жизни, в одиночестве, ненавидимый всеми, я не могу даже выйти на свежий воздух, но теперь… Теперь я должен быть благодарен этой блядской ситуации за то, что я хотя бы жив. Прежде я мог тихо ненавидеть это. Мало тебе того, что мне придется терпеть это до конца своих дней, ты решил еще и отобрать у меня право ненавидеть эту ситуацию? — …Слава богу, — отвечает Инахо, заканчивая дезинфицировать руку и обматывая ее бинтами. — Ч-что?! — Если бы причина была в другом, я бы не знал, как отговорить тебя от следующей попытки. Но раз дело в том, что ты пришел к неверному выводу, я могу это исправить. — …Что ты хочешь сказать? — Ты когда-нибудь слышал поговорку “хорошо там где нас нет”? — Слейн кивнул, поэтому Инахо продолжил. — Так как у тебя никогда не было возможности умереть, и текущее положение вещей… — несправедливо — скверное. Ты жаждал смерти, потому что предполагал, что это будет лучше. Теперь ты сам можешь решить жить тебе или умереть. И поэтому ты больше не воспринимаешь смерть как что-то, чего тебе не хватает. И я могу поня- могу предположить, что ты ненавидишь саму мысль о том, что есть что-то хуже, чем такая жизнь. Но это не значит, что ты благодарен за нее. Это не значит, что ты согласен… — Но я по собственной воле остаюсь здесь навсегда! — Нет. Это не так, — Инахо осторожно заканчивает с перевязкой, — Это не отнимает у тебя права ненавидеть эту ситуацию и презирать виновных. Ты выбираешь такую жизнь, потому что понимаешь, что смерть — это конец. Что касается меня… Слейн начал дрожать, и Инахо осознал, что неосознанно поглаживал чувствительную кожу вокруг пореза Слейна. Взяв себя в руки, Инахо останавливается и тянется за марлей. — Продолжай, — подталкивает его Слейн. — Мне жаль, что я не спросил твоего мнения, и я хочу за это извиниться. Я не хотел попусту обнадеживать тебя, а когда руководство согласилось, единственным условием было то, что ты не должен ни о чем знать. Сейчас я понимаю, что мне не следовало на это соглашаться, а стоило дать тебе выбор. Но это единственное, о чем я жалею. Если благодаря твоему переводу ты решил, что это — не худшее, что могло с тобой произойти, то я рад. У тебя есть множество причин не принимать и ненавидеть это место, ты не должен быть благодарен за происходящее, но теперь ты хотя бы не будешь думать, что такая жизнь хуже, чем смерть. Это немногое меняет, однако это уже что-то. Слейн не находится с ответом и избегает его взгляда. Инахо не имеет ничего против. Если Слейн молчит, значит, вероятнее всего, он размышляет над всем, что сказал Инахо, и может даже согласен с ним. Инахо чувствует себя так, будто только что пережил шторм. Слейн в порядке: он не сдался и больше не воспринимает заключение как худший исход. Когда в последний раз Инахо чувствовал себя так, будто гора с плеч упала? Он игнорирует усиливающуюся головную боль. Прежде чем наложить бинт, он в последний раз осматривает рану. — …Можешь быть спокоен. Я только слегка задел вену, да и резал я горизонтально, а не вертикально. Инахо чувствует, что у него кровь стынет в жилах. — Откуда ты знаешь? — Мм? — Большинство людей считают, что порез должен быть горизонтальным, хотя на самом деле более действенный способ — резать по вертикали. Если только охрана… Не делилась с тобой советами… Ты должен был знать это задолго до твоего заключения. Что означало, что Слейн уже рассматривал такой вариант… Слейн замирает. — Я… Я просто где-то это слышал. Бессмысленно настаивать, когда очевидно, что Слейн больше ничего не скажет, поэтому вновь раздраженный Инахо продолжает заматывать руку парня. — Знаешь… Ты чересчур внимательный, учитывая, какой незначительный порез. — Мне приходится, чтобы сравняться с твоей чрезмерной глупостью. — Правда? — Слейн произносит это слишком мягко, и Инахо возвращает ему все свое внимание. Он нервно облизывает губы, пряча лицо за волосами. — Разве я… Не заслуживаю смерти? Становится трудно дышать. — Если… — у Инахо ком стоит в горле, — Если ты хочешь спросить, не стоило ли довести дело до конца и покончить со всем… То это можешь решить только ты один. — Разве я не должен расплатиться смертью за все свои преступления? А, но ты ведь так и думаешь, правда? Ты сказал, что я жив только потому, что того хотела Ассейлам… — Нет, — резко сказал Инахо, встряхнув Слейна за плечи. — Я не считаю, что ты заслуживаешь смерти, и никогда не считал. Война есть война, и ты был превосходным противником. Логика диктовала мне, что, чтобы защитить себя и своих близких, я должен положить все силы на сражение, и было неважно, что я думал о твоих поступках. Ассейлам подтолкнула меня — сделать то, что я и хотел — рискнуть. Только, пожалуйста, не спрашивай, считаю ли я, что ты заслуживаешь заключения. Но довольно очевидно, что Слейн и не думает об этом. Его глаза слезятся и он безостановочно трет их. — Мне… Мне кажется что-то попало в глаз, — слабо сказал он. Инахо считает, что лучше он лишится второго глаза, чем упрекнет Слейна во лжи. — Тебя только что перевели в недавно отстроенную камеру. Скорее всего, пыль еще не улеглась и раздражает глаза. — Т-точно! Инахо хочется себя ударить. Все это время… Целый год Инахо по глупости считал, что только мнение Ассейлам важно для Слейна. Он не мог допустить и мысли, что может хоть немного, может хоть самую малость ему нужно было услышать от кого-то, кто на самом деле его навещал, что он заслуживает жить. Даже если Слейн ненавидит этого человека. Прямо сейчас Инахо уверен, что он заслуживает ненависти. Он смотрит, как к Слейну возвращается самообладание, и жалеет, что он не знает как себя вести. Обычно в таких ситуациях люди обнимаются, но Инахо сомневается, что близкий контакт с ним хоть как-то поможет Слейну. Прежде чем Инахо решил, что ему делать, Слейн уже взял себя в руки. — В новом месте нет стеклянных стен, — сказал он, — три каменные стены и решетка. — Инахо ничего не говорит, ожидая. — Не то, чтобы животных не держали в клетках, но… Это хотя бы меньше похоже на зоопарк. Инахо позволяет себе вздохнуть с облегчением, но Слейн не закончил. — Хотя и не факт, что это хорошо, правда? — Слейн самоуничижительно смеется и смотрит прямо на Инахо. Инахо хмурится. — Что не так с… Все его тело пронзает резкой болью, идущей из левого глаза.