In vene veritas. Истина в вине.
— Делла! Драко пересекает лестницу на второй этаж в два прыжка и врывается в квартиру уже совершенно потерянным, потому что в доме, кроме собаки и их с Гермионой, никого. — Не может быть, — Гермиона не верит своим глазам, осматривая бардак в доме. — Здесь что, не было даже защиты как таковой? — Малфой не дожидается ее ответа и пинает первое, что находит под ногами. Они уже давно не вели себя осторожно, и если он ждал этого от Гермионы, то точно не от себя. В этом деле с самого начала было слишком мало равнодушия. В таких вопросах промедление или же напротив — спешка и большая причастность, чем требуемая, не поможет справиться с четко обозначенной задачей. Холодный ум и ясный взгляд это основа для любого, кто вовлечен в судебный процесс. У них с этим периодически возникали некоторые сложности. Но едва ли это можно было назвать проблемой, препятствием, которое в последствии либо поможет, либо утащит их на дно. Наверняка не скажешь. Она бережно подняла вбежавшего в комнату щенка, старательно игнорируя вполне резонный упрек Малфоя. — Где она может быть? — Грейнджер уверена, что злость ее подопечного связана больше с тем, что он как раз знает кто и для чего похитил Поллард. — Твое молчание может затянуться, я зову авроров. Некоторое время он рассуждает — что самое страшное, учитывая пропажу девушки? Авроры точно не знают больше него самого, так что их вызов это что-то вроде фиксации произошедшего, не более того. — Зови. Он падает на диван, устало вздыхает и, будто разрывая печать внутри себя, сдается. Его лицо выдает это, тело просто не способно справляться с количеством напряжения, скопившегося внутри него. — Или… Гермиона останавливается на полпути и взвешивает все «за» и «против»; может ли Драко Малфой уступить после недель молчания? — Если есть виски, вариант «или», если нет, вызывай Поттера. — Мне придется действовать по протоколу. Я не могу рисковать жизнью Деллы. Возможно, пока мы здесь говорим, с ней уже что-то происходит. Авроры не так бесполезны, как ты себе представляешь. Малфой хмыкнул и поднялся, выпрямляя плечи и натягивая маску, которая успела сползти с его лица пару минут назад. — Никогда бы не подумал ничего подобного о священном носе правосудия, который они суют даже туда, где им делать нечего. Впрочем я не против, просто убьем пару часов. — Если продолжишь играть, ты не дотянешь до суда. Гермиона говорила не всерьез, но все-таки мысленно выругала себя за такое вольнословие. Все же она была слишком встревожена, разглядывая весь этот бардак и прикидывая в голове, ято сейчас могло происходить с девушкой. — Учитывая то, что произошло — именно так и будет, Грейнджер, — Драко подошел ближе и внимательно оглядел ее лицо. Такое напряженное и сердитое. Она была в ярости, но слишком устала, чтобы демонстрировать это. Малфой улыбнулся собственным заключениям о ней и снова расположился на диване. Вызов был необходимостью, Поттер появился самолично лишь из-за подруги, но у девушки не слишком получалось отвечать на вопросы. Все, что они застали было перед глазами авроров. Других зацепок, кроме телефонного звонка, который почти свел Поллард с ума, не было. Грейнджер хотела, чтобы они ушли как можно скорее, потому что ее смущало количество вопросов, свалившихся на голову Драко. — К чему этот допрос? Около трех сотен человек могут подтвердить присутствие Малфоя на приеме сегодня вечером. Гарри в их числе, — строго произнесла девушка, не скрывая ни раздражения, ни усталости. Гарри замялся и Гермиона не смогла пропустить это. — Да ладно. Где он, там странные события. С самого Визенгамота происходит что-то, к чему он может быть причастен и прежде чем ты возразишь, Гермиона, я напоминаю, что у волшебников вроде него бывают сообщники. — Как же их там… — съязвил один из авроров, прибывших на вызов. — Точно. Пожиратели. Малфоя все это забавляло, он оставался на своем месте и только изредка улыбался на новые замечания сотрудников. — Не стану сопротивляться, если прямо сейчас найдете хотя бы одну улику против меня. — Молчи, Малфой, иначе будем искать с особым усердием. Бред. Гермионе не верилось, что все настолько запущено. Может, Малфой был прав изначально и смысла в этих попытках защиты нет? На него готовы повесить что угодно, не скрывая неприязни. А ведь некоторое время назад девушка была уверена, что это она проявляет непрофессионализм, чрезмерно заботясь о благополучии Малфоя. — Если вы закончили… — Гермиона устало вздохнула и проигнорировала Гарри, который всеми способами взывал к благоразумию, настаивая на том, что оставлять Драко одного и уж тем более оставаться с ним — крайняя глупость. Но людям иногда хочется глупостей, особенно если они только и делают, что живут по уму и по совести. К тому же, оснований для ареста не было. — Ладно. Надеюсь, не получу к утру вызов об убийстве, — Поттер поторопился к выходу, остальные пошли следом, наградив Малфоя неодобрительным взглядом. Когда они остались вдвоем, в тишине, посреди переломанных вещей, броня Грейнджер спала, как и натянутая улыбка Малфоя, которую он привык демонстрировать всем, кто его не любит. Вдруг для них все стало ясно — он понял ее, а она его. Как сложно быть одному, как больно сражаться в одиночку и как тяжело подставляться снова и снова, чтобы защитить то, во что веришь. — План с виски был лучшей идеей, — произнесла девушка и, не дожидаясь ответа, пошла искать выпивку.***
В комнате царил настоящий хаос, Гермиона не потрудилась вернуть все на свои места взмахом палочки. Ей все эти трепыхания наскучили. Пусть все лежит перевернутой грудой, пусть все будет не на своих местах, главное, что несмотря на общий беспорядок во внешнем мире, внутри нее было удивительно спокойно, по крайней мере, последние пару часов. Она знала, что после короткой передышки плюнет на гордость и забудет на время недавний разговор с Гарри и пойдет к нему разузнать что-нибудь о местонахождении Деллы, затем станет действовать как привыкла, будет бороться, но прямо сейчас был этот сладкий миг забвения, когда ей удалось отключиться. Волна беспокойства и тревоги просто смыла ее из собственной жизни на некоторое время. Когда они прилично захмелели, была глубокая ночь. Любое слово сопровождалось пьяным хихиканьем, а движения стали неловкими. Всякий как как Гермиона норовила свалиться с дивана, Малфой прыскал ей безобидным «пьянчужка». Своей не самой трезвой головой девушка решила, что эта ночь довольно неплохая. По крайней мере, Гермиону отпустило после заверений Драко, что Деллу забрали только для запугивания и девушке ничего не угрожает. Его слова позволили ей немного передохнуть, получить глоток свежего воздуха среди паники, и все вокруг больше не ощущалось как одна сплошная западня или темный заговор Вселенной против нее одной. — Ты так легко бросил курить, — теперь, когда Гермиона была выпившая, она могла спокойно задавать вопросы не по теме, которые прежде ей было сложно ввести в разговор естественным образом. — А почему? — Мне закурить? — она закатила глаза, надеясь, правда, что не уснет, проделывая этот трюк. — Я никогда не был заложником зависимостей. Легко могу бросить что угодно и кого угодно. А курить начал лишь потому... камеры Азкабана холодные, так можно согреться. Правда, не сильно, к тому же, немного расслабляет. Теперь Драко был расслаблен и спокоен и без сигарет. Его пьяная улыбка и блестящие глаза были обращены целиком к Гермионе. Это заворожило ее. Она не могла не смотреть в ответ, даже самый робкий человек на земле не смог бы отвести взгляд, так хотелось продлить этот миг. — У тебя есть план? — вдруг Малфой прервал их молчаливый диалог взглядов. — Есть варианты действий на разные случаи. Считается? — Готов спорить, Грейнджер, тебе этого не достаточно. Гермиона вздохнула и откинула голову на спинку дивана. — Как заставить тебя рассказать все это мне? Я ведь знаю, чувствую, что у тебя есть ответы на все мои вопросы. Иначе ты не был бы так спокоен, когда Делла в опасности. Улыбка Драко стала шире. Она маслицем растянулась по лицу, Гермиона поняла все сразу — он что-то задумал. Ее вовсе не пугали ни он, ни его идеи, но немного смущала эта внутренняя неготовность услышать то, с чем она не сумеет справиться. Она почему-то была уверена, что не готова. Все еще. — У меня есть одно желание… О желаниях не было речи до этих пор. Были разговоры и замечания, комментарии и записи, взгляды и молчание, но о желаниях между тем было сложно говорить. Сложно было даже представить, а теперь он сидел напротив нее расположившись на самом древнем и уютном диване из всех и смотрел ей в глаза своими помутневшими от выпивки, почти сдерживая собственную челюсть, чтобы не закусить губу. Настолько расслабленным и спокойным она не видела его никогда. Он потянулся через то небольшое расстояние, разделявшее их и мягко коснулся ее губ своими. Такое легкое и нежное касание моментально нашло в ней отклик. Ей давно не было так. Так нежно, так чувственно и так правильно. Будто Малфой одним поцелуем поставил все на свои места. Словно кто-то в ее собственной голове совершил кавардак, схожий с тем, что был в комнате, и теперь кто-то теплый, другой, касался страниц ее изорванной книги. Почему ей казалась такой правильной и тёплая ладонь, ласкающая ее подбородок, и язык, проникающий в рот с абсолютным намерением сделать этот поцелуй глубже и интимнее? Их недоразговоры и перевзгляды вели к этому все те недели, что им пришлось себе ломать голову. Безумие. Драко легонько укусил ее за нижнюю губу, обрывая поцелуй. Когда девушка открыла глаза, он был еще рядом. Совсем близко. — Я бы вернулся в эту минуту еще сотни раз… Его серые глаза сейчас ярко блестели, от возбуждения, азарта и выпитого алкоголя. Все вместе делало его образ плывущим в глазах Гермионы. Но он был рядом. Не отдалился ни на дюйм, не изменил ни единый тон этого момента, просто остался с ней, разделяя ритм сердца и волнение. Ей нравилось, что он не давит, ни сейчас, ни в любое другое время, и Грейнджер было интересно, это черта его теперешнего характера или Малфой старался? Просто пытался быть чем-то большим, чем его собственные рамки. И то и другое ей было по душе, природный ум всегда вызывает влечение, а работа над собой — уважение. Но для Драко ничего этого не было, он не знал себя другим, только тем, кто сидел внутри и поедал бесконечными запретами: нет, нельзя, молчи, здесь тоже можно было сказать меньше, разве мир поменяется, если узнает твою правду. И множество подобных этим вещей, съедавших мужчину изнутри. Подобное могло свести с ума любого здравомыслящего человека. Элементарная возможность делиться — ахиллесова пята общества. Протянуть без чьего-то тепла можно, но рано или поздно тебя начнёт распирать. Чувства и эмоции живут в нас, чтобы передаваться через людей как ток. Мы касаемся друг друга и заражаемся новым, порой, болеем от этого, но чаще — вдохновляемся, возмущаемся, влюбляемся. Без человека эмоции нет, ей не в чем и не в ком существовать, это энергия, требующая живого, буквально человечины, возможности иметь кого-то, быть в ком-то, двигаться. Драко этого всего долгое время был лишен, и с самого первого дня по собственной воле. Сперва была попытка разобраться, затем заточение, а после ответственное принятие, что правда иногда ничем не помогает. Но истина в нем, существовавшая до сих пор и довольствовавшаяся им одним, теперь от чего-то тянулась к Гермионе. Ей хотелось поделиться надвое, раскрошиться между ними и мешаться точно крошки печенья на мягкой простыни. Драко прятался из угла в угол от нее, от Грейнджер, чтобы правда не взвыла в нем, чтобы погасить это дурное стремление погубить ее примитивным желанием поделиться. Но это было не просто так, ведь чувство это не возникало при виде других, тут алкоголь ослабил его хватку, правда норовила вытечь и остаться горечью на губах после сладкого поцелуя. Это была одна из многих вещей, которые он все еще мог оставить только себе одному. Тайна, поселившаяся глубоко в его сердце, оберегаемая истинным побуждением не натворить больше сделанного. Но делить с ней что-то стало для него с недавних пор важнее, может, в том была вина пьяной головы, но Драко понял, что ей было не все равно и речь уже шла даже не о его вине в глазах Визенгамота и всех, кто читает Пророк. Ему хотелось, чтобы она знала — Драко Малфой не убийца. И не по слабости своей, а по выбору, и что он отличается от нее не так чтобы сильно, это не опущенные руки, висящие вдоль тела без всякого напряжения, это вытянутые вперед и сжатые намертво кулаки. Малфой сражался один слишком долго, чтобы не позволить себе быть слабым хотя бы с ней, хотя бы пару минут. — Я создал механизм, позволяющий перемещаться во времени. Я назвал его «Маятник». Орден ведет охоту на него уже давно... Я готов поклясться собственной жизнью, что Делла у них. Но твоя крошка будет в порядке, — он усмехнулся своему грустному заключению, — им не нужна ни она, ни даже ты, Гермиона. Впервые в жизни моя голова представляет больше ценности, чем твой роскошный ум. Я старался быть сильнее своих слабостей, — тише произносит он, проводя пальцем по ее губам, — но все равно втянул всех в катастрофу. — Ты говоришь о… — О своей вине. Больше ты не захочешь защищать меня. Моя правда куда опаснее общественного осуждения. Он стал говорить с самого начала и теперь ей оставалось только слушать. — Коллекционирование было любимым занятием отца, а я пошел дальше. Я хотел создать то, что другие захотят купить, что-то редкое и ценное. Это была корыстная цель, я обманулся и поддался силе Ордена, они обещали найти хорошего инженера, того, кто позже лежал мертвый в моем доме. Ежемесячно с моего счета в Гринготтс списывалась довольно крупная сумма, об этом позаботился отец, ему казалось, так Орден не забудет об отпрыске Малфоя и они наставят меня на путь истинный, когда это будет необходимо. Называй это страховкой, если угодно. Ему почти было необходимо, чтобы кто-нибудь заткнул ему уши, потому как сердце стучало в них особенно больно. Драко потребовалось перевести дыхание и надеяться, что Гермиона не станет сбивать. — Но моя разработка показалась им слишком значимой и они заявили свои права. Я не мог идти и патентовать его в Министерстве, там мне не стоит ждать поддержки, мне и так приходится отбиваться от авроров за каждый экспонат в коллекции моей семьи. Пытаясь выйти из Ордена, я оборвал связи и прекратил финансирование и за мной началась слежка, почти что охота. Между всем что он говорил, Малфой боялся упустить самое главное и на всякий случай подтвердил любые опасения: — Причина, по которой я не хотел отдавать им эту вещь заключается в том, что... Орден не благотворительный фонд, Грейнджер, это нужно понять в самом начале. Они установили монополию на черный рынок: продают магглорожденных в знатные дома, занимаются браконьерством и разведением редких растений и зверей, используемых в магических ритуалах и зельях. Когда я все это затевал, мне казалось, что все это совершенно не касается меня, ведь я не торгую людьми и не похищаю детей, но я ошибался. Многое я узнал и понял лишь спустя время. Драко говорил обо всем с таким жаром, а Гермиона словно тонула в количестве новой информации. Она проглатывала один вопрос за другим, опасаясь прервать его, слушала, лишь бы не спугнуть. — Мой рассказ не спасет меня, но теперь ты знаешь. Она тут же протрезвела, от легкости не осталось и следа. — Что случилось с инженером? — Старая добрая месть. Они хотели подставить меня и затем обменять «Маятник» на спасение от Азкабана, но я согласился провести остаток дней в камере. Это их невероятно взбесило. Я боялся, что следующей добычей станет моя мать, но они молчали и не предпринимали никаких попыток, хотя я точно знал, что такой исход не в их пользу, они так просто не оставят меня. То, что произошло в доме Нарциссы... Это было не покушение, лишь предупреждение, я не должен был соглашаться на твою защиту, но ты… После твоей речи я позабыл, с чего все это вообще началось. — Невероятно. Это все… ничего из этого невозможно было вообразить. Я бы не сумела отыскать подобное, нет таких мест… Почему бы нам не раскрыть Орден и всю правду о нем? — Члены Ордена станут защищать его любой ценой. Грудью на копья. Ты кого-то из них можешь даже знать... Гермиона вдруг поняла, что она не видит ничего вокруг. Что она смотрит, но не замечает и это ее главная ошибка, но не как адвоката, а как человека. — Едва ли ты напугана, но прошу, скажи что-нибудь. — У него был напряженный взгляд, полный беспокойства и надежды. Сам он был где-то очень глубоко внутри собственных серых глаз, далеко за пределами нормальных ощущений. Если страх, то панический, вводящий в оцепенение, если надежда, то почти молящая. — Я думаю, — честно призналась девушка и поднялась с уютно насиженного места, оставляя его руки, прежде касавшиеся ее лица, совершенно пустыми. Малфой понимал, что ей нужно время, как минимум, переварить все то, что она услышала, но меньше всего ему хотелось, чтобы она воспользовалась этим правом после того, как он решил открыться. — Делла у них? — Я полагаю, да. — Как узнать наверняка? — судьба девушки волновала Гермиону как и судьба любого ее друга. Она до сих пор отмахивалась от страшных сцен, которые подкидывал ей собственный разум и страх, но после откровения Драко — нетерпение и паника стали подступать к ней с невероятной скоростью. — Никак. Я был у них лишь однажды и думаю, это единственное место, в котором они меня ждут и единственное, куда я могу отправиться, если захочу найти их. — А ты хочешь? — Гермиона резко повернулась к нему лицом, сбрасывая с себя тени сомнений одной только мощной эмоцией, беспокойством. — В смысле, что мы намерены делать? — Мы просто… — он усмехнулся своей мысли и, собравшись, поднялся, чтобы подойти к ней ближе. — Обменяем твою крошку на «Маятник». — Как-то слишком просто. Ты готов расстаться с ним? Как именно Орден собирается использовать его? Что они вообще такое? Прости, но у меня уйма вопросов. — Это просто способ контролировать большие кошельки в их окружении. Если совсем кратко, это тайное общество, Грейнджер, плотное кольцо из рук, смыкающих большую силу, и они добывают ее разными путями. Но все, кого я знаю лично, — Драко улыбается в неверии собственных слов, — полагают, что они выше всего, что мы когда-либо видели или увидим. Их интересует только магия, она их подпитывает, она их возбуждает, она ими руководит. Волшебники, особенно чистокровные, эту магию им... приносят. — Культ. Следовало догадаться. Значит, если мы обменяем твое изобретение на Деллу, они оставят тебя в покое? — Кто знает. Мы собираемся на переговоры, а они могут повернуть куда угодно на любом этапе. Но ты ведь будешь моим парламентером? Малфой подошел вплотную и взял ее лицо в свои руки, словно там ему было самое место. Тепло ее тела вернуло ему прежнее спокойствие. Аккуратно коснувшись большими пальцами напряженных скул, он приблизился и вновь вовлек их в поцелуй, на сей раз более настойчивый. Чем больше Драко касался ее, тем острее становилась в ней необходимость продлить каждое последующее действие. Гермиона ощущала внутри пробуждение тех чувств, о которых давно позабыла, и плавность этого процесса играла свою роль. Ее не пугало ничего, что происходило между ними, но короткое «да» на его вопрос так и не удалось вонзить даже самой тонкой иглой между ними, ни для чего не осталось места.***
Гермиона обещала быть в Норе и она сдержала обещание. Физически она и вправду находилась среди своих друзей, но мысленно совещалась с Кингсли, готовясь к предстоящей встрече. Говоря откровенно, в ее визите в Нору была более корыстная цель — она надеялась, что у них с Гарри завяжется разговор, который ей немного поможет, чтобы подступиться к Брустверу. — Только покажи кто это с тобой сделал и меня будет не остановить, — Джинни приобняла подругу и всучила ей в руку горячий чай. — Все в порядке, — она пожала плечами. — Если тебе приходится так говорить, точно что-то не так. Кстати просто «что-то не так», Рон похоже собирается делать предложение, — учитывая серьезное выражение лица Джиневры, создавалось впечатление, что это больше огорчало ее. — Мы по-прежнему ничего о ней не знаем, а он уже женится. Болван. И ведь старший брат… — Джинни, дорогая, ты ведь не собираешься давать ей шанс, верно? Мы говорили уже об этом, просто это… касается только их двоих. Главное, что Рон счастлив, а ты, Молли и другие должны порадоваться за него. Что тебе мешает? Джиневра выдохнула и признала — подруга права. — Я думала, все самые серьезные перемены в нашей жизни уже произошли. Но ты ведешь эту борьбу, Рон делает предложение и ведет себя совершенно... самостоятельно... — Как и положено взрослому мужчине. Что касается меня, — Гермиона нарочно медленно отпила чай, чтобы потянуть время скрыть раздражение за чашкой. — Я имею на это право. — Я просто... не знаю. Почему все такие взрослые и упертые? И Гарри. Он такой раздражительный в последние дни, я никогда прежде не видела, чтобы кто-то так злобно вешал мантию или говорил "спокойной ночи". Это Грейнджер точно могла взять на себя и успокоить подругу. Да, они с Гарри большую часть жизни провели утешая друг друга. Может, он больше не хочет быть ее жилеткой, если ее снова ранят? Ничего страшного, если люди порой устают быть частью твоей жизни, ведь эта жизнь может быть полной проблем и вопросов, и отойти в сторону, чтобы сделать передышку, не так уж и страшно. Они не перестали быть друзьями, но теперь Гермиона еще увереннее стоит на своем, ведь каждый день, полный одиночества, делает женщину только сильнее. — Это моя вина. Боюсь, что своим решением я активировала его режим папочки. — Фу. — Скривилась Джинни, но заметив мужа в поле зрения, игриво пригласила присоедниться. По крайней мере, если смотреть на все без звука, выглядело и впрямь игриво. — Эй, ты, Поттер, сюда. Да начнется матриархат, — она подмигнула подруге и сдала пост. — Суровая женщина. Вьет из меня веревки, — улыбнулся Гарри, на что Грейнджер легонько шлепнула его по руке. — Страдал бы ты в одиночку. — В этом я специалист. Кстати.. я все думал, появится на пороге с огневиски или послать корзину с кексами и задобрить тебя, но... прости меня, Гермиона. Я наговорил тебе всякого... Честно, я просто жутко боюсь за тебя. Я поразмыслил, — Гермиона закатила глаза и вызвала улыбку друга. — Нет, правда. Думаю, так проще, ведь когда знаешь злодея истории в лицо, можно предугадать дальнейшие действия, а я похоже что не уверен.. Ну знаешь, что это дело рук Малфоя. Ну да, он скотина, но неужели он стал бы...? Мне кажется, мы с тобой оба спятили, раз верим человеку, который даже не отрицает своей вины, но мы ведь всегда кому-то верили, помнишь? Как отлегло. Гермиона выдохнула и обняла его как можно крепче. Да, он боролся с собой и снова поддался своему сердцу, которое было способно верить в другого даже спустя столько несчастий. — Помню. — Так-то лучше, — подала голос Джинни. — Мерлин! Она повсюду! — Кстати, я говорил с парочкой авроров, которые прибыли в ту ночь в Малфой-мэнор, они, между нами говоря, не совсем уверены в том, что они вообще там застали. Все выглядело неестественно, как-то слишком навязчиво. Но все это сказано не для протокола, разумеется, и шансов, что будет переписано почти нет. Так что, особой роли не сыграет. — Нет, Гарри, это уже сыграло свою роль. — У нас нет зацепок, ведующих к Делле, — осторожно произнес он, словно ожидал бури после собственных слов. Но Гермиона была спокойна, Малфой знал где она и заверил, что с ней все будет в порядке. Никто не станет издеваться над бедняжкой, они просто зовут их. Похищение Деллы это приглашение, по крайней мере, им оставалось в это верить. — Я должна тебе рассказать кое-что, но не здесь, — Малфой простит ее, верно? Малфой простит ее. Малфой простит ее? — И, вероятно, мне понадобится твоя помощь. Гарри уверенно кивнул. Теперь не задумываясь.