Любить...непоправимо

*** — Господи, малыш. Почему ты не позвала? — Не трогай меня! — выкрикнула Женя. Женщина откинула руки от девушки и непонимающе посмотрела в пустые глаза. — Лиз, вызывай такси. Мы едем домой. — В смысле? Женечка… — Не надо так на меня смотреть, мне не больно — стиснув зубы произнесла Женя. — А если даже и больно, не надо меня жалеть. Извини, что обременяю тебя. Я тебя не обязываю быть со мной, сама справлюсь. Спасибо, Тери… Лиз, ну не стой. Вызывай такси или скорую… Женщина от услышанного скатилась по стене, закатываясь в слезах. Женя же не подавала виду, как ей больно не только на душе, но и физически, благо пол был холодным. Этери не могла потерять ее снова и отпустить, тем более ночью, да и ещё в таком состоянии. Перешагивая через гордость и упрямство Евгении, она подошла и аккуратно подняла девушку, кладя ее на кровать. Женя не смогла сдерживать слезы. — Лиз, выйди. Туктамышева оставила их, уйдя на кухню. Она вообще не ожидала такого поворота и точно не собиралась никуда ехать. Но то, что слышала Женя ни в какие ворота не лезет. Надежда была на то, что Этери уговорит ее остаться. *** В комнате. — Ну и что вы молчите? Или вы уже всё сказали там, на кухне? — Нет, не всё, — Этери аккуратно положила ладонь на руку Жени. — Не трогайте меня! Мне и так больно! — воскликнула Женя. — Извини… Я… — Я, блин, была уверена в тебе, что мои чувства взаимны. Зачем так играешь? — Ты не понимаешь, — выдохнула блондинка. — Это я не понимаю, по-моему, тут все понятно. Пожалеть меня пришла. Так не надо, не нуждаюсь. Этери прокрутила в голове все мысли «до и после» и улыбнулась. — И что ты улыбаешься, тебе смешно? — Я просто вспомнила тот поцелуй тогда, ещё до Канады. Он был неповторимым, Жень. Ты была очень пьяная и… — Я знаю. Я помню. И помнила потом ещё полночи и с утра, когда сказала, что ничего не помню. И потом ещё долгое время. Но ты ходила как отбитая, как будто сама не помнила ничего. Либо это мне все приснилось. — Я боялась, Жень. Я думала, ты сделала ошибку по пьяни и… — Хм, я сделала ее только сейчас, а не тогда… — Не поняла? — Я думала, что ты меня любишь, а ты только из жалости. Послушай, я тебя не виню, ты можешь не ухаживать за мной. Мне мама поможет, правда. — Я полная идиотка! Я не понимаю, почему меня преследуют такие мысли. — Я одного, Этери, не понимаю! Ты чего боишься? Меня? Себя? Мою маму может быть? Мы обсуждали это уже сто раз. Когда я поцеловала тебя тогда, кстати, это был мой первый поцелуй, ты не отвернулась, ты поддалась, зачем? Зачем ты мне дала надежду? Зачем вот это все сейчас? — Потому что я этого хотела. Я много раз сдерживалась, но ты это сделала первой… Я боялась. — Ты не любишь меня, честно ответь, пожалуйста. Женщина молчала и смотрела в черные глаза, как тогда. Глаза блестели, но в них бушевал черный океан. — Ну? Не бойся, хватит стрелять в меня глазами. Не волнуйся, я не вскрою вены. Не умру, не разобьюсь. Я неподвижна, Тери, и это только моя вина. Я это сделала сама. Я сама себя в гроб положила морально… — Не говори так, пожалуйста, мне страшно тебя потерять. Я не могу без тебя и никогда бы не смогла. И я не могу тебе этого сказать. — Чего? — переспросила Женя, у которой задрожали руки. Женщина присела на кровать возле девушки и легла рядом. Уткнулась носом в шею Медведевой, обняла ее за талию и тихо шепнула: — Прости меня, мой медвежонок. Я тебя никогда никуда и никому не отдам. Я люблю тебя вне зависимости ни от чего. Я всегда буду рядом не из жалости. А потому что без тебя у меня нет кислорода. Женя лежала ровно и смотрела в потолок. По щекам текли слезы. Женщина подняла взгляд, нежно вытирая слезы. — Ты такая дура… Тери. Я готова была свою жизнь за тебя отдать. Я в тот момент думала, что если я в этой жизни не буду с тобой, то хотя бы смогу защитить и укрыть тебя там, над небом, над тобой. Всегда рядом. А ты сейчас, после этого всего, сочиняешь всякую херню. Этери положила палец на губы Медведевой и следом накрыла их влажными губами. — Тери, я думала, что так будет легче мне. Потому что жить без тебя, я тоже не умею. Я просто хотела быть солнцем над твоей головой. Прости за то, что было тебе больно… — Мне и сейчас больно смотреть, что ты сделала с собой… — Я думала так будет проще. Что меня просто не станет и в твоей жизни тоже. Я испарюсь. И с тобой все будет хорошо. — Дурочка ты моя маленькая, а для кого мне жить то будет? — Диана — дочь твоя. — Это да, но без тебя и меня нет. Не говори больше ничего, пожалуйста. Я не хочу думать о том, что… — О смерти? — Здесь есть и моя вина. И ты это прекрасно знаешь. Ты бы не сделала это, не полюбив такую стерву, как я. — Тери, не оставляй меня никогда. Я не хочу умирать без тебя. Только с тобой. — Со мной тоже не нужно, не говори глупостей, пожалуйста. Я никому никогда тебя не отдам, даже Богу. — Я люблю тебя, Тери. — Солнце мое, прости меня. Я тоже тебя люблю. Мир резко позеленел, и расцвела сакура по весне. Женя взяла ладонь, которая лежала на ее талии, и прислонила к левой точки грудной клетки. Женщина вздрогнула, почувствовав сердцебиение. — Оно стучит ещё только потому, что ты рядом. Только для тебя одной, пойми. *** Диша и Лиза сидели на кухне и нервно молчали. В комнате было затишье. Война кончилась. — Пошли спать? Что сидим то? — Пошли. Они медленно, проходя через коридор, заглянули в комнату Этери Георгиевны. Там мирно спали две девушки. Девушка накрыла и сжала руку тренера, от которой пульсировал стук ее сердце. Этери спала рядом, утыкаясь в шею девушки. Евгения укуталась в кудрях и тихо посапывала. Лиза, закрывая дверь, выдохнула и ушла в комнату Диши. — Ну что там? — Спят в обнимку. — Понятно. — Диан, тебя что-то тревожит? Диана помялась и ответила: — Да… *** То солнце, то снегопад На качелях живём постоянно.