– Ну и кто это был?
Я вздрогнула и остановилась, уставившись на расположившегося на подоконнике Бруно.
– А ты что здесь забыл? – отвечать ему желания не было.
– Вопросом на вопрос, Мел? – хмыкнул он, – некрасиво.
– А поджидать меня поздним вечером в темном подъезде – красиво?
– Не такой уж он и темный.
Свет был слабым, но лампочки работали исправно – лестничная клетка действительно не была погружена в кромешную темноту, скорее, не слепила глаза. А из-за фонаря на улице, который сейчас находился за спиной Бэнгнайфа, казалось, что и от него исходит какое-то магическое свечение. Знает ли он об этом эффекте? В любом случае, говорить ему об этом я не буду. Перебьется.
– Так что?
– Коллега проводил после смены домой, – нехотя протянула я, – какие-то проблемы?
– Думал, что это я тебя провожаю после смен.
– Во-первых, не всегда, – я фыркнула, – а во-вторых, после смен в Обратном Лондоне. Здесь я и сама могу дойти. Просто Мэтью было по пути, поэтому мы пошли вместе… и вообще, почему я отчитываюсь перед тобой?
Можно было бы подумать, что колдун пропустил все мои слова мимо ушей, занятый видом из окна, но, зная его, это точно было не так.
– Этот… твой Мэтью сейчас идет совершенно в другую сторону от «по пути», – раздраженно отметил он и с той же эмоцией посмотрел на меня.
– У меня нет ни сил, ни желания с тобой препираться сейчас, – махнула я на него рукой и продолжила путь на свой этаж к своей квартире, – и какая муха тебя укусила?
Пока он думал, что ответить, входная дверь в снимаемые мной апартаменты уже захлопнулась за моей спиной. Обычно я его приглашала зайти и выпить по чашке чая или кофе, но сегодня он мне показался еще большим засранцем, чем всегда, поэтому и не заслужил такой чести. Через некоторое время я услышала, как парадная дверь хлопнула. Разозлился. И на что? И почему вообще он решил, что нужно на мне вымещать свое плохое настроение?
***
После того дня Мэтью стал провожать меня после каждой смены в кафе. Спустя какое-то время он признался, что ему это действительно не по пути, но что он не может позволить симпатичной девушке, его коллеге идти одной по вечернему Лондону, полному опасностей и нехороших людей. Мысленно я хихикнула от того, какая в его глазах я беззащитная, но возражать не стала – в компании же веселее? Поэтому уже без вопросов мы вместе шли к моему дому, болтая о прошедшем рабочем дне или вообще о всякой ерунде, периодически задавая личные, но безобидные вопросы, просто чтобы узнать друг друга получше.
Мэтт был моим ровесником, но из-за того, что после окончания школы взял gap year, чтобы убедиться в том, что хочет заниматься именно юриспруденцией, и чтобы получше подготовиться к экзаменам, поэтому был на курс младше меня. Он жил с родителями, потому что родился в Лондоне, но, чтобы не просить у них денег на карманные расходы, пошел на подработку официантом, пока его не взяли помощником в суд или в какую-нибудь юридическую фирму – для этого еще слишком рано.
Еще спустя время он, краснея, отводя глаза куда угодно, лишь бы не устанавливать зрительный контакт со мой, и чуть-чуть заикаясь предложил как-нибудь провести время вместе не только прогуливаясь вечером после работы, а выбраться днем в парк или музей – «куда ты только захочешь, Мелисса». И на следующих выходных мы отправились в Британский музей.
– Ну что, Мелисса, колись, – во время небольшого перерыва меня подкараулили девочки с работы и увели в укромный уголок у кладовки, чтобы никто не слышал, о чем мы говорим, – и давно вы с Мэтью встречаетесь?
– Что?!
Это был неприятный, но, видимо, необходимый разговор. Чтобы я с самой собой решила этот вопрос, а не откладывала до последнего.
– Да то, – зашептала Джесс, – вы уже пару месяцев уходите исключительно вдвоем, а еще только слепой не заметит, как он на тебя смотрит.
– Самые счастливые отношения это те, где люди понимают, что один любит, а другой позволяет себя любить, – добавила Лара.
– Подождите, мы не встречаемся. Мы… дружим? – получилось скорее вопросительно, чем утвердительно.
– Ну, ты, может, и дружишь, а он, кажется, не совсем, – вынесла вердикт Джессика, остальные девочки лишь фыркнули, – если соберешься разбивать ему сердце, постарайся не вдребезги, чтобы кто-нибудь из нас смог его собрать.
Джессика резко развернулась на каблуках, хлестнув меня по лицу пепельным хвостом и удалилась, вслед за ней последовали ее две верные подруги – Лара и Пенни. Вообще, мы были в неплохих отношениях с ними – иногда даже выбирались куда-нибудь вместе по пятницам. Но, кажется, пробежавший между нами Мэтью мог разрушить эту недодружбу, сам того не желая. Ну и кто же из них на него претендует? Все трое? И, значит, между собой они его разделить готовы, а с его симпатией ко мне мириться не хотят?
Так. Я это признала. Да, очевидно, что этот парень ко мне не ровно дышит. Но чувствую ли я то же самое? Могу ли я хотя бы частично ответить на его чувства взаимностью? Мы мило проводим время вместе. Я, он и
наблюдатель. Да, уже только по этой причине мне часто хотелось дойти до дома самостоятельно. Потому что
вездесущий Бруно уже успел порядком надоесть. Неужели у правой руки командира Инкса нет более важных дел по вечерам?
То, что Бэнгнайф сопровождает нас практически повсюду я заметила не сразу, но достаточно быстро. Каждый раз он в разной одежде и старается как-то иначе уложить свои черные волосы, иногда надевает очки, иногда шляпу – никогда не видела его таким разным, как во время его «слежек», но факт остается фактом – я его не узнать не могу, а теперь, зная, что он нас «сопровождает», еще и нахожу за несколько секунд место его укрытия – соседний столик, кусты, смарт, взятый напрокат, кажется, его фантазия не иссякает, он повторялся лишь пару раз, за неимением других незаметных вариантов.
Надеюсь, его скоро разжалуют. Потому что из него так себе работник, судя по
моим наблюдениям.
Тем вечером мы опять вышли из кафе вместе с Мэтью. Помимо взгляда Бруно, к которому я уже привыкла, я чувствовала, что за нашей парой наблюдает еще три пары глаз.
Пора с этим заканчивать.
Мэтью сегодня был особенно романтичным и, видимо, поэтому еще и особенно нервным. Болтал о звездах, луне и будущем. У человека, делающего деньги на туристах, купил небольшой букет красных роз и смущенно протянул мне. Я нехотя приняла цветы.
– Какой ты
милый. Замечательный
друг, – выделила я.
Мэтью грустно улыбнулся.
– До встречи, Мэтью, – я привычно дала ему пять и уже поднялась на несколько ступеней к парадному входу в дом, когда он меня остановил, взяв за руку.
– Подожди, пожалуйста, Мелисса… выслушай меня.
– Хорошо… – осталась на той же ступени, на которой и была, поэтому смотрела на него сверху вниз – непривычный угол, учитывая, что он все же повыше меня.
– Ты знаешь, мне очень нравится проводить с тобой время…
– И мне с тобой, Мэтью! – перебила я его, он грустно посмотрел на меня, поджав губы, – прости-прости, продолжай.
– Ты прекрасная девушка, – сказал он, после недолгого молчания, когда собрался с мыслями, – добрая, умная, красивая… Я с удовольствием узнаю тебя, но… хотел бы узнать еще ближе. – Я насторожилась, – Ты мне очень нравишься, Мелисса. Давай… встречаться? Если ты, хочешь, конечно…
Я не смотрела на Мэтью. Мой взгляд был устремлен на довольно улыбающегося, в предвкушении моего отказа Бруно, который расположился на скамейке с газеткой под фонарем на другой стороне улицы. Я физически ощущала его возбуждение, он ждал, когда сможет посмеяться над пареньком из кафе, которого я отошью, и, кажется, совершенно забыл о так называемой «мужской солидарности».
Снова взглянув на своего коллегу из Внешнего Лондона, который уже заметил, что я смотрю куда-то вдаль, тоже захотел взглянуть, что же меня так увлекло, но я не могла позволить ему этого сделать, поэтому, спустившись пониже, я схватила его лицо руками, когда он уже начал поворачивать голову. Красные розы упали к моим ногам. Удивлены моим действием были все – парень задержал дыхание и взгляд на мне, Бруно гневно сжал края страниц газеты, я была рада, что у меня появилось полминутки на обдумать дальнейшие действия.
Хоть мы и установили с моим поклонником зрительный контакт, я была в не таком романтичном настроении, как он. Я анализировала.
«Самые счастливые отношения это те, где люди понимают, что один любит, а другой позволяет себя любить», – сказала сегодня Лара. И вот он стоит передо мной, скорее всего, готовый на все ради меня. Вот я соглашусь, его пухлые губы – гораздо пухлее моих – растянутся в счастливой улыбке, а светло-карие глаза заблестят, но он сдержится и не даст ни одной слезинке провести соленую дорожку по его щеке. Возможно, уже сегодня у нас будет первый поцелуй. Наверное, он неплох в этом, но для меня это будет… нормально, обычно. В квартиру я его не приглашу, потому что приличные девушки не приглашают своих молодых людей сразу. Он это понимает и, конечно же, уважает меня за такое решение.
– Я так счастлив, – шепнет он.
– А я-то как счастлива, – постараюсь в тон ему ответить я.
Он уйдет, попросив обязательно написать из моих апартаментов, что я без приключений поднялась по лестнице на нужный этаж, и когда сам окажется дома, уже из кровати, укрывшись теплым одеялом, отправит «Спокойной ночи» с красным сердечком в конце, на что я отвечу «сладких снов» – тоже с сердечком, но не таким, как его.
На работе он будет искренне светиться, я буду светиться поумеренней, так, как смогу. Все за нас порадуются и будут называть голубками или как-нибудь еще по-дурацки. Он начнет тратить часть своей зарплаты мне на подарки – маленькие презенты, просто чтобы поднять настроение, увидеть мою улыбку и все такое. Я буду смущенно их принимать, и иногда тоже дарить что-нибудь, но подобротнее – галстук, ремень, одеколон, на день рождения хорошие часы. Через год-полтора его возьмут в юридическую фирму, в которую он так хочет попасть и в будущем – довольно далеком – стать в ней партнером. Где-то через два года мы съедемся, будем вместе ездить в отпуск, познакомимся с родителями друг друга. Мои, конечно же, его с радостью примут, его родители тоже не будут иметь ничего против меня. К тридцати мы поженимся. Скромно, в лучших традициях, обвенчаемся в хорошенькой церквушке в окружении лишь самых близких. На свадьбе, разумеется, будет хозяин кафе, который, как все будут уверены, в том числе, и он сам, имеет непосредственное отношение к образованию этой новой ячейки общества и будет очень доволен своим
нулевым вкладом в это дело. Я буду работать переводчиком, он – юристом. Через какое-то время, где-то через год-два, я забеременею или даже уже рожу. Он, несомненно, мечтает о двоих – мальчике, который будет защитником младшей сестре – моей копии, конечно же, и разница у них будет небольшая, всего пару лет. Может быть, девочка гораздо позже выйдет замуж за одного из друзей брата, или же мальчик женится на симпатичной подружке сестры. К пятидесяти – лет в сорок пять – Мэтью исполнит вторую мечту всей своей жизни – первой мечтой была я, разумеется – и станет партнером в юридической фирме, работе в которой посвятил себя. Первой на пенсию выйду я, буду встречать мужа дома с горячим вкусным ужином в миленьком фартучке. Он будет нежно целовать меня в щеку – для меня дежурно, для него так же, как и много лет назад – и благодарить бога за то, что много лет назад встретил меня, я буду улыбаться на это. Умрем мы не в один день. В любом случае – я почувствую облегчение, когда останется лишь один из нас.
Потому что я его никогда не полюблю.
А потом в голове всплыл образ разгневанного и разбушевавшегося в офисе Бруно, которого отстраняют на несколько дней от работы за его непонятно чем вызванные буйства.
– Конечно, хочу, Мэтью, – томно выдыхаю я и не сомневаюсь, что превратившийся в слух Бэнгнайф отлично меня услышал, – давай попробуем, – и накрываю его губы своими, одну ладонь опуская на его шею, вторую так и оставляю на щеке.
Парень осторожно приобнимает меня за талию, дрожит и тяжело дышит, закрыл глаза. Я не чувствую ничего. Но когда бросаю взгляд в сторону члена Чернил, злорадствую – он разорвал газету в клочья. Надеюсь, он выбросит ее остатки в мусорку.
Когда я переступаю порог своей квартиры, я начинаю обдумывать, как же мне расстаться с Мэтью так, чтобы не разбить его сердце вдребезги, так, чтобы его можно было собрать.
***
Мы встречались уже два месяца. Все шло практически в точности так, как я себе и представляла. Вот только Мэтью уже очень хотел представить меня своим родителям и сам познакомиться с моими, но я была не готова к такому быстрому развитию событий. Не хотелось, чтобы родители моего парня были лично знакомы с девушкой, которая так ранит их сына и удивлялись бы тому, как она может быть способна на подобное.
Бруно два месяца был все время в
очень плохом настроении и срывался на всех. Его начальник забеспокоился, может ли он в будущем доверить такому человеку руководство Чернилами. Но, кажется, вызвав его на серьезный разговор с глазу на глаз в свой кабинет, узнал о чем-то и… вошел в положение. Но попросил подчиненного быть посдержаннее и тот, что удивительно, прислушался и поумерил свой пыл. Хотя смотрел исподлобья все так же сердито. Меня игнорировал вовсе.
– Бруно, передай это своему командиру, пожалуйста, – я поймала его за рукав, но он отскочил от меня, как ошпаренный, я осталась на месте, хлопая глазами, протягивая ему конверт, который был от моего босса.
– Эй, Пол, – остановил он проходящего мимо работника, – возьми этот конверт, парящий в воздухе.
Пол, видимо, хорошо знакомый с колдуном и с его особенностями последние пару месяцев, вопросов задавать не стал и просто принял конверт из моих рук.
– Спасибо, – у Пола же Бэнгнайф передачку забрал, – не знаешь, что это, кому?
Пол вопросительно посмотрел на меня.
– Для командира Чернил от командира Свирелей, – ответила я.
– Для нашего командира от босса Свирелей, – перевел Пол.
– Окей, передам ему, – он развернулся к нам спиной, помахал конвертом и отправился к кабинету своего начальника.
Мы недолго молчали, смотря ему вслед.
– Ну и чем же ты его обидела? – спросил Пол.
– Да ничем особенным, – пожала плечами я, – просто он такой ранимый!
Переводчик согласно кивнул. Да, есть такое.
***
Мы были у меня и смотрели какой-то ромком, сидя на диване в обнимку.
Мы встречались Я мирилась с присутствием Мэтью в моей жизни уже три месяца, и его страсть начала постепенно расти. Что меня не радовало. Совершенно не радовало. Его прикосновения хоть и не раздражали меня, но оставляли меня равнодушной, никак
не трогали. А последнее время он стал гораздо активнее в этом плане. Помимо прогулок за ручку и под ручку, руки, обнимающей за талию или за плечи и обычных мягких ненастойчивых поцелуев, стали появляться поглаживания по бедру и более глубокие, но неумелые поцелуи в губы, дважды даже опускавшиеся на шею, но оба раза остановленные моим холодным рассудком, смущенным «Мэтью, а мы не слишком торопимся?» произнесенным вслух и неприязнью, зарождающейся в груди. К моему счастью, Мэтью был действительно хорошим парнем, уважающим девушек и меня особенно, одного «нет» было достаточно для того, чтобы его остановить. Пока. Если так будет продолжаться, кажется, могут возникнуть вопросы, на которые я не очень хочу отвечать. И во что я ввязалась ради одной недовольной моськи Бруно? Он и так каждый день недовольный.
За тем, что происходит на экране, я не следила, погруженная в свои мысли. И тот момент, когда Мэтью начал поглаживать пальцами предплечье, выводя на нем какие-то завитки, а его лицо приблизилось к моему, периодически касаясь губами, но не целуя, я пропустила. Не почувствовав сопротивления с моей стороны, будущий партнер в какой-нибудь юридической фирме осмелел и в третий раз перешел на шею, иногда зацепляясь за ухо. Мой же мыслительный процесс настолько меня затянул, что я забыла, где я и с кем, а когда закрыла глаза – то и вовсе оказалась в другом месте.
– Мм-мм… – протянула я, когда почувствовала, что задета ключица, – Бр… Бру… – и распахнула глаза.
Я по инерции запустила пятерню в светлые кудри Мэтью, и в наваждении, на миг они показались мне черными и прямыми, но проморгавшись, я убедилась, что пропускаю сквозь пальцы пшеничные локоны. Я замерла, осознавая, что произошло.
– Лисса? – наконец, и Мэтью заметил мое смятение и тоже остановился. – Что-то случилось?
Он не заметил, что я чуть ли не назвала его чужим именем? Или сделал вид, что не заметил? В любом случае…
– Что-то я замерзла, – тихо ответила я, переводя взгляд на окно, которое, к моей радости, было широко открыто и запускало в комнату действительно свежий воздух.
– Ох, я сейчас закрою, – он подскочил со своего места, – не простудилась?
– Спасибо, – я улыбнулась ему, когда поток ветра с улицы был остановлен, – надеюсь, что нет.
– Тогда… может, продолжим? – он довольно улыбнулся, подошел обратно к дивану, опустился рядом со мной и продолжил свои ласки.
Гораздо увереннее, чем все разы до этого. Кажется, мое немое согласие его вдохновило. Во мне же разрасталось отвращение. Ко всем и вся – к нему, который мне не нравится, к себе, которая, несмотря на это, ничего не делает, на Бруно, которого я просто почему-то хотела позлить. Противно, что мне не было неприятно, мне было
никак. Может, сказать, что я фригидна? Но парой минут раньше я чуть ли не простонала – уже не сработает, он не мог этого не заметить. И тем не менее,
я этого не хочу. А значит, нужно что-то делать.
– Кхе, – прочистила горло я, – кхе-кхе, – принялась актерствовать, – Мэтью… милый. Может, ты и прав. Что-то я неважно себя чувствую. Иди домой, не заражайся, тебе нельзя болеть.
Ура, я обратила его внимание, он оторвался от своего занятия и внимательно взглянул на меня.
– И правда… ты еще как-то в себя ушла, может, уснула на фильме. Столько смешных моментов пропустила… Давай я тебя уложу в постель, сделаю чай?
– Нет-нет, Мэтью, – отказалась я, уже прикрывая рот ладонью, чтобы «бациллы» и на него не распространились, – я смогу сама справиться, но вот если заражу тебя сейчас – никогда себе этого не прощу.
– Как скажешь, – понурил он голову, – какая ты хорошая.
– Ну не такая, как ты, – искренне ответила я, на что он чмокнул меня в лоб.
Перед тем, как дверь за ним закрылась, мой парень попросил написать, как я себя буду чувствовать вечером. Я пообещала это сделать и облегченно выдохнула, оставшись в квартире одна. И ни с кем же не поделиться происходящим!
Минут через пять после ухода Мэтью, в апартаменты постучались.
– Неужели забыл что-то? – спросила я вслух, осматривая комнату и коридор по пути к двери.
– Ага, – ответил оказавшийся за дверью Бруно, – тебя.
Гораздо позже он рассказал, что на этот раз он
действительно случайно проходил мимо моего дома, когда из него вышел какой-то печальный Мэтью. Выждал некоторое время и поднялся сам, чтобы убедиться, может, я, наконец, бросила этого молокососа?
Бэнгнайф выше Мэтью почти на десять сантиметров. От него пахло свежестью улицы вперемешку с одним из его хороших, терпких одеколонов, запахи которых так ему подходили. Судя по его внешнему виду, скоро должен пойти снег – Бруно был в синем костюме, да еще и с галстуком на оттенок темнее, но, разумеется, даже в таком официальном наряде оставался собой, выглядел непринужденно и небрежно – пиджак просто накинут на плечи, белая рубашка расстегнута на три верхние пуговицы и узел галстука, соответственно, тоже был расслаблен, как и сам он; мой очередной сегодняшний гость плечом облокотился на дверной косяк и держал руки в карманах, как привык.
– На свидание ходил? – спросила я, подозрительно прищурившись.
– Ну вот только что пришел, – довольно улыбнулся он.
Бруно переступил порог, и я потянулась к ручке двери, чтобы закрыть ее – встала вплотную к нему, он же не сдвинулся ни на миллиметр, а я тайком вдыхала его аромат. Маньячка.
Чтобы хоть немного перевести дух, я закрыла глаза, и меня как будто откатило минут на двадцать назад – где я принимаю ласки одного человека, представляя другого, который, как я вспомнила, прямо сейчас стоит передо мной и как-то снисходительно улыбается.
Я посмотрела на него и поняла, что все еще достаточно распалена. Точнее, снова распалилась, но ему, в отличие от Мэтью, достаточно было просто появиться, даже в моих фантазиях. Неужели это действительно то, чего я хотела?
– Ты меня бесишь, – раздраженно призналась я.
– А ты меня, – издевательски-нежно ответил на мое признание Бруно.
Первый шаг сделала я, но, получив этим самым зеленый свет, колдун перехватил инициативу. Поцеловала я, но прижал к стенке уже он.
Мне казалось, я сойду с ума, взорвусь, растаю от наслаждения – я так себя ощущала, потому что, в отличие от моего бойфренда, к Бэнгнайфу я
чувствовала что-то? Но эту мысль я отогнала, предпочтя аргумент «он
умеет целоваться, в отличие от Мэтью». Я разрушила его укладку пальцами и царапала открытую шею отросшими ногтями, пока он гладил мое тело, но в его исполнении сложно описать это действие нежным словом «гладить». Изучал…? Да, допустим. Хотя назвать этот поцелуй нашим первым было бы неправильно, ведь были и до этого. Но другие. Тогда это был тактильный голод, и мы просто оказались каждый в нужное время в нужном месте – не с кем, а что. Теперь же момент
«с кем» был решающим. Надеюсь, что и для него тоже.
Когда его губы с трудом, но оторвались от моих, он спустился к шее, а мои руки переместились на его плечи, сжимая их в импровизированном массаже. Он опустился еще ниже в своем исследовании и теперь уже задел зубами ключицу – надкусил? – и этим действием подкосил мне ноги, если бы он меня не удержал, я бы упала.
– Надо… наверное… пройти дальше коридора, – с перерывами на глубокие вдохи и выдохи предложила я.
– Уверена? – оскалился он. И так низкий голос звучал еще ниже.
– Да, – ответила я, радуясь, что все еще в силах более-менее трезво соображать.
– Слушаюсь, – он подхватил меня под коленями и под спиной и поднял на руки. Показывать ему дорогу было не обязательно – Бруно был прекрасно знаком с моей квартирой.
На персиковое постельное белье меня аккуратно опустили, а не страстно бросили, чему я была приятно удивлена. Мы все еще были в одежде, но не торопились раздеваться, наслаждаясь моментом, наверное, когда мы молчали и нам было хорошо даже без привычных обменов колкостями. Но в теплой домашней кофте, под которой была еще и майка, было уже слишком жарко, хотя она и была расстегнута полностью. Я нехотя и ненадолго остановила Бруно, уперев одну ладонь ему в грудь, освобождая незанятую руку от рукава, то же самое проделала со второй, поменяв ладонь, служившую препятствием, и отбросила толстовку куда-то в сторону. Я посмотрела на колдуна, который, как я заметила, остался без пиджака, – видимо, он был оставлен где-то по пути и теперь валяется на полу за ненадобностью – но на мне открытых участков тела оставалось гораздо больше – майка против рубашки. Сдерживать его дольше смысла не было, поэтому мы продолжили. И опять тот же маршрут губы, шея, ключицы, как-то он даже сумел схватить меня за запястья и зафиксировал мои руки над головой – странные ощущения, но интересные.
– Бруно, – стонуще позвала я.
– Хочешь что-то сказать или просто нравится мое имя? – довольно улыбнулся он.
– И то, и другое, – хихикнула я и продолжила, – на тебе все же больше одежды.
– Все поровну, Мел, – ответил он, осмотрев сначала меня, а потом и себя.
– Но у меня все же больше открытых участков.
– Справедливо, – ненадолго задумавшись, ответил он.
И стянул с меня домашние штаны.
– Эй! – запротестовала я, оставшаяся почти голой.
– Подожди-подожди, – прервал он меня, расстегивая пуговицы на рубашке, – сейчас все будет.
– Оставь галстук, – игриво улыбнулась я, прежде чем он совсем от него избавился.
– Как скажешь, – и галстук действительно остался.
Итак, я в черной майке и синих трусах, он остался в брюках и галстуке, за который я с удовольствием потянула, колдун послушно приблизил лицо к моему, и я снова затянула его в поцелуй.
– Да у нас мэтч! – заметил он перекликающиеся цвета, когда отстранился, чтобы восстановить сбитое дыхание.
Я лишь закатила глаза, но все раздражение исчезло как по щелчку пальцев, когда я почувствовала его губы на внутренней стороне бедра, другое тоже не осталось без внимания – его поглаживала свободная ладонь.
– Боже, – выдохнула я, подавляя стон, на что Бэнгнайф довольно улыбнулся в мою кожу.
Он потянул за края майки наверх и, в итоге, стянул и ее – сил
и желания сопротивляться у меня не было. И последний предмет одежды отправился вслед за кофтой, я осталась лежать под правой рукой командира Инкса в одном синем спортивном белье, не сковывавшем движения.
– Выглядишь потрясающе, – он принялся покрывать поцелуями мой живот, языком выводил узоры и чуть-чуть дул на них – как дышать, я забыла.
Не знаю, что я делала, стонала, плакала или смеялась, но в любом случае звуки, которые я издавала, кажется, доставляли ему неподдельное удовольствие:
– Только не сдерживайся, – попросил он меня, поглаживая грудь через хлопковую ткань – в бюстгалтере с чашками дома необходимости не было.
И я выполнила его просьбу. Не сдерживалась – вскрикнула, когда, вместе с бельем, он еще зубами прихватил сосок и потянул не себя.
– Прекрасно, – прокомментировал он.
В следующий раз я закричала, когда он языком провел по уже намокшей ткани трусов снизу-вверх.
– Замечательно, – обрадовался он.
Не скажу, что взорвалась салютом, до звездочек в глазах или как-то еще, но через некоторое время я испытала разрядку. Может быть и лучше, наверное, но для первого раза более, чем хорошо.
Бруно опустился на кровать и притянул меня к себе – моя голова оказалась у него на груди, я могла услышать, как быстро и сильно стучало его сердце. «И это все я?» – я улыбнулась этой мысли, но тут же вспомнила про своего партнера, который все еще был напряжен – в этом можно было убедиться, взглянув на его и без того довольно узкие брюки.
– Бруно, – я поцеловала его, – было потрясающе, но как же ты…?
– Рад слышать, – улыбнулся он, довольный, устраиваясь поудобнее и играя мускулами, которые я впервые видела так близко, так еще и могла дотронуться, – а я в порядке, не переживай. Это был порыв, но я могу себя сдерживать. Полноценный первый раз должен быть немного другим, не находишь?
Я лишь кивнула, пряча смущенное лицо в волосах.
– Да и тем более, сразу после твоего расставания… Хоть и очевидно, что он тебе даже не нравился, не очень хорошо.
Я удивленно распахнула глаза.
«Сразу после твоего расставания» – забилось в мыслях. Мэтью действительно был немного расстроенным, когда покидал мою обитель, и, видимо, именно таким его и заметил Бруно, сложивший два и два в своей голове, решивший, что с белокурым молокососом из Внешнего Лондона, так еще и на курс младше меня – покончено, что я, наконец, осознала, кто должен быть на его месте, а потом все случилось так, как случилось. Но я,
по идее, все еще в отношениях, хоть и не в восторге от этого факта, хоть и не воспринимаю это всерьез.
– Мел, – подозрительно протянул Бэнгнайф, озадаченный отсутствием какого бы то ни было ответа с моей стороны, несильно сжал мое плечо, чтобы привлечь внимание, – все нормально?
Я молчала.
Я представляла себя на месте Мэтью.
Я заплакала от безысходности, от отвращения и ненависти к себе за все, начиная с соглашения начать встречаться с Мэтью до настоящего момента, заплакала от жалости к родителям, которые воспитали порядочную девушку, но которая в итоге поступает так, как поступила я, заплакала от злости на Бруно, который
не прояснил ситуацию, прежде чем отвечать на поцелуи, с которыми я на него набросилась в прихожей.
– Эй-эй, – он поднял меня и сел сам, – что такое?
Но меня было практически не остановить.
– Прости, – задыхаясь зашептала я, – прости-прости-прости…
– За что? – не понимал он, – за что простить? Что ты натворила?
– Я… Бруно… мы не расстались… я все еще в отношениях, – я подышала, пока он смотрел на меня с открытым от удивления ртом, набрала воздуха в легкие и продолжила, – в дурацких, идиотских, на которые я непонятно почему согласилась, с человеком, который уже не просто мне не нравится, а который начинает раздражать, но я все еще встречаюсь с ним и не сказала об этом тебе. Он ушел, потому что я его попросила, соврала, что плохо себя чувствую, представляла, когда была с ним, тебя, но все еще не рассталась с Мэтью, – сказав все, что могла, я снова разревелась.
Плечу стало легче – рука Бруно с него исчезла.
– Ну и история, – протянул он спустя какое-то время. – Я тоже в этом виноват – не спросил тебя, что произошло, хотя собирался это сделать. Проходил мимо, увидел этого не таким счастливым, как обычно, ну и решил, что тебе надоело в это играть. А тут вот оно как…
Он снова лег, подложив руки под голову, закрыл глаза, что-то обдумывая. Я не смела ни сказать что-то, ни притронуться к нему – старалась успокоиться сама. Вдруг он поднялся с постели, взял рубашку, брошенную на пол, вышел из комнаты, на ходу застегивая пуговицы. Я последовала за ним, оставив одежду там, где она была.
Колдун уже надел пиджак и открывал дверь, когда заплаканная я остановилась напротив, провожая его.
– Ты… хотя бы позвони этому… Мэтту, а лучше встреться лично и расстанься по-человечески, Мелисса.
– Бруно…
– И иди в комнату, оденься. А то и правда заболеешь.
Дверь за ним захлопнулась. В коридоре все еще пахло им, – после Мэтью никогда не оставалось его аромата – что только подливало масла в огонь моей подступающей истерики. Я не могла полноценно закричать, так, как хотелось – это обеспокоило бы соседей, но позволить себе немой крик – вполне.
Я подошла к двери, ударила по ней кулаком со всей доступной мне сейчас силы, чтобы хоть немного выместить злость, облокотилась на нее спиной и осела, задыхаясь в слезах. Хотелось бросить все и уехать, как минимум, обратно в Бирмингем, где никаких ведьм, колдунов, одногруппников и знакомых из кафе, а как максимум – куда-нибудь на другой конец света, где меня совсем никто не знает.
***
На следующий день я рассталась с Мэтью. Было сложно и волнительно, но, когда я его отвела подальше от чужих любопытных ушей, говорить стало легко. Я не сказала всего, потому что так я бы ему точно разбила сердце, но довода «я тебя люблю, но как друга» – для него оказалось достаточно. Новость быстро распространилась, потому что у моего теперь бывшего все на лице было написано. При нем девочки смотрели на меня зло и осуждающе, но, когда «экса» поблизости не было – даже с некой благодарностью. Кажется, даже они знали с самого начала или быстро поняли, что это ненадолго и радовались моему решению. Сердце Мэтью действительно было разбито, но не вдребезги. Склеиванием нескольких его кусочков занимались целых три симпатичных девушки, вся команда старалась его подбодрить, а я вела себя так, как будто и не было никаких отношений – дружелюбно, но держалась на расстоянии. И до дома меня никто больше не провожал.
Трофей в виде склеенного сердца Мэтью достался тихой Пенни – это случилось месяца через три после нашего с ним разрыва. Начало отношений с Пенни ознаменовалось для Мэтью еще и профессиональным успехом – его взяли работать ассистентом в юридическую фирму, как он того и хотел, поэтому практически сразу он оставил кафе, и я смогла с облегчением выдохнуть – больше на меня никто сердито не смотрел, все как будто и забыли про эту историю и про самого Мэтью, лишь некоторые сотрудники, кто чаще всего пересекался с ним на сменах, периодически спрашивали у Пенни, как он поживает, на что она всегда отвечала «трудно, но он доволен».
А еще раньше, спустя совсем немного времени после происшествия у меня в квартире, Бруно стал командиром Чернил. И пересечься случайно, не то чтобы поговорить, я уже с ним не могла при всем моем желании увидеть его, поздравить, спросить, как его дела.
***
– А когда ты не скрываешь свою духовную энергию, – начала я, устраиваясь поудобнее в позе лотоса на своем желтом коврике на террасе в Лас Ночес напротив Гриммджоу, – как она ощущается?
– Тяжело, – довольно оскалился он.
– Интересно.
– Я не буду ее показывать, просто потому что тебе интересно.
– Пожалуйста?
Я умоляюще посмотрела на него, соединив ладони в умоляющем жесте.
Гриммджоу сдался далеко не сразу, но я одержала победу:
– Только потому, что хочу посмотреть, как тебя к земле придавит, – ухмыльнулся он.
И меня действительно придавило к земле.
Буквально. Я лежала не в силах подняться, но давление только усиливалось, я закашлялась.
– Ну как, понравилось?
– Впечатляюще, – ответила я, придя в себя.
Кажется, примерно так я ощущала себя года два назад? Или лучше было бы, если бы меня просто прижало тогда так духовной энергией Гриммджоу, вместо всех этих эмоциональных переживаний. Или прижало бы прежде, чем я поняла, что не смогу удержаться перед поцелуем с Бруно в своей прихожей. Была молодая и глупая. Надеюсь, что хоть немного поумнела за это время. Бакалавр уже все-таки, как никак, почти магистр.
