Мэй спустилась вниз. На лице принцессы играла лёгкая улыбка: ей удалось вразумить сестру и юного принца, а значит, конфликт исчерпан. Хотя и конфликтом-то это назвать было сложно. Их неопытность в построении отношений сыграла с ними злую шутку. Честность и открытость — это залог крепкого союза сердец, но в сестре и Сине кипят страсти молодости, и от этого они загоняют сами себя в такие дебри.
Эти рассуждения напомнили ей о предстоящем разговоре с Кадзу. Улыбка сошла на нет. Мэй непременно будет честна с ним и расскажет всё как есть. Но примет ли он её после всей правды? Это отчасти тяготило её душу. Она никому не говорила, что на самом деле чувствует, такова была её природа: всё держать в себе. Но когда она всё вспомнила о Кадзу и их тёплых чувствах друг к другу, что только росли с годами, и это переплелось с действительностью, щемящая тоска поселилась в её сердце. Он стал ещё прекраснее с годами, только между ними теперь была огромная пропасть. Её очень волновало, сумеют ли они выстроить мост друг к другу после всего былого.
На пороге кухни Мэй тряхнула головой, загоняя свои переживания и мысли в дальний угол, и с прежней мягкой улыбкой на лице предстала перед сестрой.
— Он ждёт тебя и готов поговорить, Никки.
Глаза сестрёнки засияли надеждой. Она порывисто обняла Мэй, поблагодарив за вмешательство.
— Спасибо, Мэй, что бы я без тебя делала.
— Вероятно, ходила бы грустная, как и твой принц, — усмехнулась она, чмокнув её в рыжую макушку. — Иди уже, вижу же, что не терпится с ним поговорить.
Ника смущённо улыбнулась сестре и практически побежала наверх в комнату Сина. И лишь уже у самой двери остановилась, поправив одежду и волосы. Решительно постучав, она сразу вошла, не дожидаясь приглашения. Стоило Сину её увидеть, как он вскочил с кровати и встал по стойке смирно, неотрывно смотря на неё.
Принц заметил на её прекрасном лице следы от недавнего выхода эмоций, в котором был виноват он. Её аккуратный носик словно немного припух и покраснел, как и щёки, а глаза всё ещё блестели от пролитых слёз. Син поспешил извиниться, но в этот момент заговорила и Никкаль.
— Никки, я…
— Син, я…
Оба смутились и замолчали, опустив глаза в пол. Принц быстрее оправился от неловкого момента и с искреннем сожалением в голосе произнёс:
— Прости, что мои слова сделали тебе больно, — и сделал неуверенный шаг вперёд.
— Если бы ты сказал мне правду, всего этого можно было бы избежать, — надув губы, ответила Никкаль, но тоже шагнула к нему навстречу.
— Я поступил неразумно, Мэй мне это объяснила, но я слишком боялся сказать тебе правду о себе и думал, что это единственное верное решение, — виновато потупив взор, ответил Син, сделав ещё один маленький шаг к Никкаль.
— Мэй мне всё рассказала, и я не понимаю, что там такого страшного, что тебе пришло в голову скрыть это, — продолжая делать вид, что ещё сердится, сделала ответный шаг Никки.
Теперь между ними оставалось ровно два шага, и они замерли, посмотрев друг другу в глаза. Было видно, они тянутся друг к другу, словно два магнита, но каждый из них не решался первым преодолеть расстояние, что между ними осталось. Син уловил во взгляде Никкаль, что она на него больше не злится, так тепло на него ещё никто не смотрел, хоть она по-прежнему держала руки скрещенными на груди. А Ника заметила по выражению лица и взгляду Сина, что его до сих пор не отпускала тревога, и мягко попросила:
— Расскажи, что так тебя беспокоит?
Син тяжело вздохнул, собираясь с силами и подбирая слова, что так трудно было произнести ему вслух. Сказать это Мэй было куда проще, но он обещал, что будет честен и обязательно откроет все свои тайны перед Никкаль.
— Я сын предателей, Никки. Я первый ребёнок во всех королевствах, которого крохой бросили родители за всё время существования Каэрии. — Син прервался, ища в себе силы продолжить говорить. Было видно, каждое из этих слов словно плетью проходится по его душе. — Король Циотуса не мог смириться с такой несправедливостью и взялся сам воспитывать беспризорника, дав ему то, чего его лишили, и я стал полноценной частью их семьи, хоть и не по крови. И я, зная всё это, считаю, что недостоин такой, как ты, — закончил принц, и на последнем предложении его голос дрогнул.
Сердце Никкаль заныло в груди от печали. Сину выпала такая нелёгкая судьба. Хоть она и сама провела детство в детдоме, потому что семья, в которую её определили, оказалась неблагополучной, но теперь она знала, что у неё есть настоящая семья, и она не была брошена ею, таковы были обстоятельства во благо всего народа Каэрии. А Сина же просто оставили, решили, что он обуза, и даже не удосужились найти ему новый дом.
— Сколько тебе было, когда они ушли? — с трудом выговорила Никки.
— Два года. Сначала я ничего не понял, а когда они не вернулись и на улице наступила ночь, я пошёл искать их и конечно же заблудился. Я ходил по улицам Циотуса босой и грязный и отчаянно звал маму и папу, но они не отзывались, — ответил Син, а глаза его заволокла поволока слёз.
Но он не позволил себе пролить хотя бы одну из них, сильно сжав кулаки до хруста в суставах. Как бы ему не было больно от этих воспоминаний, он принц и не имеет права показывать свою слабость перед благородной принцессой.
После его слов Никкаль не выдержала и бросилась ему в объятия. По щекам принцессы побежали слёзы. Слишком яркую картину нарисовало воображение: маленький мальчик идёт по пустой улице со слезами на глазах и умоляет маму забрать его домой, но никого нет рядом. Ему страшно и одиноко, и жизнь уже никогда не будет прежней. Она обнимала его так крепко, как могла, пытаясь показать своими объятьями, что он теперь не один, и забрать хотя бы частичку его боли. Син немного отстранился от Никки, в глазах читалось непонимание вперемешку с печалью.
— Почему ты сейчас плачешь?
— Потому что ты дурак! — шмыгнув носом, ответила Ника.
Медовые глаза Сина округлились от удивления. Такого ответа от принцессы он точно не ожидал.
— После всего, что я сейчас услышала, я считаю, что ты как никто другой достоин счастья. А на твою родословную мне плевать! — посмотрев ему прямо в глаза, ответила Никкаль.
Син мягко улыбнулся. Впервые он ощутил, что душу словно окутало теплом. Глаза Никкаль, в которые он смотрел, не могли врать, они словно отражали её чистую душу, разжигая согревающее пламя чувств в его груди. Он наклонился к ней и прежде, чем поцеловать, прошептал ей в губы:
— Спасибо, что принимаешь меня таким, как есть.
Никкаль прильнула к нему ближе, обвив руками шею. Он трепетно обнял её за талию. И они растворились в нежном и чувственном поцелуе, пытаясь показать друг другу искренность своих намерений.
К несчастью влюблённых, поцелуй пришлось прервать намного быстрее, чем бы им этого хотелось. На первом этаже послышался шум, а затем и обеспокоенный крик Кадзу:
— Син, быстрее сюда! Александру нужна помощь!
Син и Никкаль, отстранившись друг от друга, переглянулись. Оба поняли: случилось что-то плохое, и немедля побежали вниз, держась за руки. Картина, развернувшаяся на первом этаже, заставила оцепенеть от ужаса: Кадзу держал на руках мертвецки бледного Александра, всего в крови и с кинжалом в груди.
— Син, помоги мне, — скомандовал Кадзу.
Младший принц очнулся от шока и тут же ринулся к нему, помогая удержать Александра.
Мэй дёрнулась в их сторону, обеспокоенно посмотрев на Кадзу, который тоже был перепачкан кровью.
— Нужна помощь? — спросила она.
— Я в порядке, — сразу понял её беспокойство лишь по одному взгляду. — Помоги сестре, ей помощь нужнее, — качнув головой в сторону Агаты, на которой не было лица, ответил Кадзу.
И они с Сином унесли Александра в спальню на первом этаже. Мэй и Никкаль оказались около сестры. Никки, увидев следы крови на платье, руках и ногах, с тревогой в голосе спросила:
— Сестрёнка, ты ранена?
— Это не моя кровь, — отрешённо пробормотала Агата.
Сёстры взяли её под руки и повели наверх, чтобы привести в порядок. Сопротивляться она не стала. Агата приняла душ и переоделась, словно пребывая в подобии транса. Она не говорила и была бледна, как только что выпавший снег. Мэй и Никкаль ждали, когда она немного придёт в себя, просто находясь рядом, давая ей понять, что она не одна и теперь в безопасности.
Спустя минут тридцать с первого этажа послышался истошный крик. Принцессы вздрогнули и переглянулись, без разговоров было понятно — возглас принадлежит Александру. И тут Агату прорвало. Её затрясло, и она с истерическими нотками в голосе затараторила:
— Это я виновата. Во всём. Я всех подвела. Из-за меня ранили Александра, и он может умереть. А на его месте должна была быть я.
Агата обхватила себя руками и начала качаться взад-вперёд, уставившись в одну точку, продолжая повторять эти слова. Мэй сразу поняла: у неё шоковое состояние и истерика. Она повернулась к напуганной Никкаль и попросила:
— Принеси воды.
Младшая сестра кивнула и пулей вылетела из комнаты. Мэй села напротив Агаты и остановила её раскачивания, взяв за плечи и призывая посмотреть на неё.
— Агата, дыши. Вдох-выдох, вдох-выдох.
Не сразу, но уже через пару минут приступ начал отпускать, и Агата уже осознанным взглядом посмотрела на Мэй. К этому моменту вернулась Никкаль и протянула ей стакан воды. Дрожащей рукой Агата приняла его и сделала несколько жадных глотков.
— Я так виновата, девочки, — сказала она, поджав губы.
— Расскажи нам, что случилось? — ласково попросила Мэй.
Агата сделала ещё пару глотков и поведала сёстрам всё, что приключилось с ней и Александром с момента, как они попали обратно в Лондон. Когда она замолчала, Мэй сказала:
— Ты ни в чём не виновата. Так неблагоприятно сложились обстоятельства.
— Как ты можешь так говорить, Мэй? Если бы я сконцентрировалась, ничего этого бы не произошло! А сейчас Александр может умереть из-за моей оплошности.
— Не справиться с эмоциями могла любая из нас. Мы не роботы, — ответила старшая сестра.
— Я согласна с Мэй, — поддержала сестру Никки и, опустив глаза в пол, тихо добавила: — Я сегодня на эмоциях чуть не покалечила Сина.
Реплика Никкаль вызвала удивление на лице Агаты, и та не удержалась от вопроса, отвлекаясь от своего состояния:
— Как это, чуть не покалечила?
Никки стыдливо отвела взгляд, начав кусать губы. Ей было очень неловко говорить об этом, но на помощь пришла Мэй.
— У них возникло недопонимание, но уже всё в порядке. Поэтому прекращай себя винить во всех бедах.
Стоило Мэй закончить говорить, как с первого этажа донеслись шаги. Сёстры встрепенулись и поспешно вышли из комнаты. Наверх по лестнице, хватаясь за перила и немного пошатываясь, поднимались Кадзу и Син. Вид у принцев был болезненный: тёмные круги под глазами, бледная кожа и затуманенный взгляд, как бывает при высокой температуре. Никкаль и Мэй поторопились к ним на помощь. Кадзу и Син приняли её, вымученно улыбнувшись принцессам.
— Как там Александр? — спросила Агата, когда они поднялись.
— Ранение тяжёлое. Но мы с Сином отдали ему почти всю свою силу. Ночь будет решающей, — ответил ей Кадзу.
Агата поджала губы. Принцы сделали всё, что могли, но даже это не даёт стопроцентной гарантии, что Александр выживет. Никкаль и Мэй довели Кадзу и Сина до спален и скрылись с ними за дверьми, оставив Агату одну. Она вернулась к себе в комнату, легла на кровать и свернулась калачиком, обхватив колени руками. Душа ныла от тревоги и безысходности. Она ничего не могла сделать, и нужно было только ждать.
Мэй и Никкаль встретились в коридоре второго этажа сразу после того, как уложили принцев по постелям.
— Ещё не так поздно. Может, приготовить для них поесть? Это должно помочь восстановить силы, — предложила Никкаль.
— Отличная идея. Я проведаю Агату и приду помогать.
— Хорошо, — кивнула Никки и спустилась вниз.
Мэй зашла в спальню сестры и покачала головой, увидев её состояние. Подошла к ней и, присев рядом, ласково погладила по голове.
— Александр выживет, вот увидишь.
Агата подняла на неё взгляд, полный сожаления, и дрогнувшим голосом сказала:
— А если нет?
— Он крепкий парень и борец. Всё будет хорошо.
— Я не знаю, что со мной не так, я даже заплакать не могу, хотя мне грустно.
— Каждый привык справляться со стрессом по-своему. Я почти никогда не плачу. Видимо, и ты тоже привыкла всё держать в себе.
— Я бы так не сказала, но сейчас не могу.
— Значит, и не нужно. Постарайся поспать, ты тоже натерпелась. А я пойду помогу Никки с ужином.
— Да, хорошо. Я попробую поспать.
Мэй крепко обняла Агату и поспешила на помощь к Нике. Младшая сестра суетилась на кухне, пытаясь взяться сразу за все этапы готовки и всё успеть сама. Мэй поняла: она тоже сильно нервничает и пытается загрузить себя хлопотами по кухне, чтобы не думать о случившемся. Старшая сестра поймала её и остановила.
— Никки, успокойся. Всё будет хорошо.
— Так заметно, что я нервничаю?
— Да, — кивнула ей Мэй.
— Ничего не могу с собой поделать. И удивляюсь, почему ты такая спокойная. Неужели, ты не переживаешь?
— Переживаю, и очень сильно, но если и я поддамся эмоциям, никому от этого лучше не станет. А так хотя бы вас успокаиваю.
— Как же сильно нам повезло, что ты рядом, — заключая её в объятия, сказала Ника.
Мэй поцеловала её в макушку, обнимая в ответ. Простояв так несколько минут, чтобы стало немного легче, сёстры отстранились друг от друга.
— Что ты готовишь? — поинтересовалась Мэй.
— Домашнюю лапшу с курицей. Когда я болела, это блюдо лучше всего помогало скорее встать на ноги.
— Отличный выбор. Чем тебе помочь?
— Осталось только нарезать овощи, бросить их в бульон и отварить в кипятке лапшу.
— Тогда на мне овощи, а ты занимайся лапшой.
Никки кивнула, соглашаясь, и сёстры занялись своими обязанностями. Через сорок минут ароматное блюдо было готово. Мэй и Никкаль сами поужинали и отнесли порцию Агате, заставив её всё съесть, несмотря на попытки отказаться. А затем вернулись на кухню и, наполнив супницы, отправились наверх предложить принцам поесть.
Никки первой скрылась за дверью, услышав приглашение. Син сразу же попытался подняться с кровати, когда она вошла, но его повело, и он рухнул обратно на подушки.
— Не вставай. Тебе надо лежать, — нахмурившись, сказала ему Ника.
Син видел: она очень беспокоится о нём, и это отдалось теплом в душе. Принц кивнул и лишь немного приподнялся, принимая сидячее положение. Никки робко присела с ним рядом и протянула ему тарелку.
— Я приготовила домашнюю лапшу. Подумала, что это поможет восстановить силы.
— Пахнет изумительно, спасибо, — приняв из её рук супницу, ответил он с усталой, но искренней улыбкой на лице.
— Я не буду тебе мешать и заберу тарелку утром. Не вздумай сам относить её на кухню, — дала она ему нравоучение.
— Как скажешь, госпожа, — пытаясь сдержать улыбку, ответил Син, но глаза выдавали его озорство, несмотря на болезненный вид.
— Тебе повезло, что ты плохо себя чувствуешь, а то я бы сейчас тебя стукнула, — состроив сердитую гримасу, ответила Никкаль.
Она была такой милой с этой складочкой между бровей и прищуренными глазами, что Син не удержался от смешка. Никки тоже не смогла сдержаться и улыбнулась в ответ, сбросив сердитую маску.
— Спасибо тебе за заботу, Никки, — с нежностью в голосе сказал Син и коснулся её ладони.
Щёки принцессы тут же вспыхнули, и она закусила нижнюю губу, робко ответив:
— Пожалуйста.
Перед тем, как встать, она быстро чмокнула Сина в щеку и прошептала:
— Поправляйся скорее, — и быстро, не оборачиваясь, направилась к двери.
Прежде, чем скрыться в коридоре, она обернулась и встретилась с его медовыми глазами, смотрящими на неё с особой нежностью.
— Доброй ночи, Никки, — попрощался Син.
— Доброй ночи, — эхом отозвалась она, закрывая за собой дверь.
Никкаль вернулась к себе в комнату в приподнятом настроении. Сину было уже лучше, чем перед тем, как она оставила его в комнате в первый раз, и это поселило в её душе надежду, что и Александр обязательно выкарабкается. С этой надеждой принцесса достаточно быстро уснула.
***
Мэй, проводив сестру взглядом, сделала глубокий вдох, чтобы унять волнение, и постучала. Из комнаты донеслось приглашение войти. Сразу с порога она попросила:
— Прошу не вставай, сейчас это будет лишним.
Она знала, не скажи она это сразу, Кадзу обязательно попытается встать, ему всегда было тяжело показывать свою уязвимость. Но он говорил, что для него ничего не изменилось, а значит, сейчас послушает её. Так и произошло. Он лишь нахмурился, но так и остался полусидя лежать на кровати. Мэй не сдержала робкой улыбки, зная, как тяжело ему было подчиниться, но быстро вернула лицу былое спокойствие. Она подошла к Кадзу и передала ему тарелку с лапшой, и уже собралась уходить, но принц попросил:
— Останься.
— Хорошо, я побуду с тобой, только поешь, — кивнула Мэй и присела на край кровати.
Кадзу принялся за еду. Мэй отметила, он выглядел уже намного лучше, но всё же был ещё бледен. Быстро справившись с содержимым тарелки и отставив её в сторону, Кадзу взял Мэй за руку с надеждой взглянул на неё.
— Давай поговорим.
— Ты потратил почти всю свою энергию. Не думаю, что сейчас лучшее время для выяснения отношений, — покачав головой, ответила Мэй.
— Сейчас нам точно никто не помешает, — не сдался Кадзу.
— Разговор будет нелёгкий; я бы хотела, чтобы мы оба были к нему готовы.
— Я готов. Может, это ты не готова и специально оттягиваешь время? — с укором на неё посмотрев, поинтересовался Кадзу.
Мэй чувствовала его раздражение, но сейчас снова было неподходящее время. Принцесса не сильно сжала его ладонь своей, заглянула прямо в глаза и честно ответила:
— Боюсь ли я нашего разговора? Непременно — да. Но точно не намерена избегать его. Я обещаю тебе, утром, когда мы выясним, что с Александром всё в порядке и тебе станет лучше, я сама первая начну его.
Взгляд Кадзу смягчился. Он понял: она не врёт и просит лишь о небольшой заминке. Он поднёс её ладонь к губам и коротко поцеловал кончики пальцев.
— До завтра я способен подождать.
Щёки Мэй вспыхнули от столь невинного жеста, но для неё он был куда интимнее жаркого поцелуя. Кадзу понял её, не стал давить и как и тогда, много лет назад, позволил поступить так, как она считает правильным. Он провожал её взглядом, когда она уходила, забрав тарелку.
— До завтра, — попрощалась Мэй.
— Я буду ждать, — услышала она в ответ прежде, чем закрыть за собой дверь.
По дороге к себе Мэй проверила Агату — та крепко спала. В душе принцессы теплилась надежда, что завтра утром всё непременно наладится и их разговор с Кадзу пройдёт не так болезненно, как она себе это представляла. Она чувствовала его трепет, что не угас с годами, а значит, у них шанс есть.
***
Агата резко проснулась вся в поту. Её мучал кошмар, в котором она спустилась вниз проведать Александра и нашла его бездыханное тело. Нащупав выключатель прикроватной лампы, она щёлкнула им, освещая комнату. Сердце стучало как бешенное, во рту образовался неприятный ком, мешая сглотнуть. Принцесса схватила стакан с остатками воды и жадно допила всё содержимое. Стало немного легче, но тревога не отпускала.
Агата посмотрела на часы — была глубокая ночь. Все точно уже спали, а вот она уже явно не сможет сомкнуть глаз после такого жуткого сна. Она решила сходить на кухню и налить себе ещё воды в надежде, что это поможет ей хоть немного успокоиться.
Тихо, чтобы никого не разбудить, она спустилась вниз, не включая свет. Наполнив стакан водой, направилась к себе в комнату, но замерла около лестницы, бросив взгляд на спальню, где сейчас боролся за жизнь Александр. Яркая картинка из сна всплыла перед её сознанием, и это стало последней каплей. Агата развернулась и на негнущихся ногах дошла до спальни принца.
«Я должна проверить, в порядке ли он», — единственная мысль стучала в висках.
Трясущейся рукой она потянулась к ручке двери, открыла её и сделала нерешительный шаг навстречу своему страху.
